Глава 17. Осуществление заговора. – Создание масонских органов власти

Осуществление заговора. – Создание масонских органов власти. Государственная измена.

Все свидетели событий февраля 1917 года отмечают удивительно организованный характер революционных беспорядков, начавшихся сразу же после отъезда Царя из Петрограда. 22 февраля они как по мановению волшебной палочки охватили столицу. Как считал Родзянко, подготовка революционных беспорядков осуществлялась в среде членов Исполнительного комитета Совета рабочих депутатов, который имел несомненно определенные директивы и действовал по заранее тонко и всесторонне обдуманному плану, выдвигая вперед Государственную Думу как бы в виде народного революционного знамени.

«Даже зданием и помещением Государственной Думы сразу же в первый день овладели вооруженные рабочие, чему воспротивиться было уже невозможно… Однообразие плана… складывалось и в деревне, и в провинции, и в городах, что подтверждается целым рядом документальных данных»^[266].

Итак, председатель Государственной Думы не сомневался, что беспорядки были организованы по определенному плану и управлялись из единого центра. Но ведь Исполком Совета рабочих депутатов возник только 27 февраля, а организованные беспорядки начались с 23 февраля. Кто же руководил ими до 27 февраля? Ни большевики, ни эсеры, ни тем более кадеты или октябристы даже после отречения Царя, когда им, казалось, больше ничего не грозило, в этом не признались. Значит, существовали некие тайные силы, совсем не заинтересованные в огласке их причастности к событиям.

В то время в России таких реальных сил было только две либерально-масонское подполье и германо-большевистский (диверсионно-шпионский) альянс. Так как сам Родзянко принадлежал к либерально-масонскому подполью и даже участвовал в заговоре против Царя, его неосведомленность в этом вопросе свидетельствовала, что беспорядки, начавшиеся 23 февраля, были организованы не либерально-масонским подпольем (которое в это время готовило свой заговор), а германо-большевистским альянсом, поднявшим восстание против законной русской власти. Однако, как показали дальнейшие события, либерально-масонское подполье с радостью поддержало антирусское восстание, руководимое германскими агентами и большевиками, пытаясь использовать его плоды в своих интересах. Причем очевидно, что многие деятели либерально-масонского подполья совершенно ясно понимали характер и источники финансирования революционных беспорядков, сознательно закрывая на это глаза (собственно, на это и намекает сам Родзянко).

27 февраля, когда события начинают развиваться в пользу подрывных сил, они решаются легализовать себя путем создания открытого органа руководства подрывной работой. Практически в один день возникают два таких органа, причем инициаторами обоих из них выступили видные деятели либерально-масонского подполья.

Днем 27 февраля в здании Государственной Думы в Таврическом дворце на основе масонской Рабочей группы Военно-промышленного комитета при участии ряда депутатов Государственной Думы создается так называемый Временный исполнительный комитет Петроградского Совета Рабочих Депутатов. Вечером при случайном составе лиц началось его первое заседание, на котором было избрано руководство, состоявшее только из членов масонских лож – Чхеидзе (председатель), Керенский и Скобелев (заместители). Первый состав Центрального Комитета Совета не включал ни одного русского, а три четверти его были евреи: Гурвич (Дан), Гольдман (Либер), Гоц, Гендельман, Розенфельд (Каменев). Были также один поляк и один армянин.

Секретарем Петросовета стал связанный с немецкой разведкой масон Н. Соколов, выполнявший те же функции при Верховном Совете российских масонов.

Петросовет принялся за организацию бандформирований для борьбы с законной русской властью, при нем была создана военная комиссия, которую возглавил масон С. Мстиславский (Масловский), член Военной ложи, тот самый, который в свое время предлагал убить Царя.

Петросовет сумел установить реальный контроль над восставшими солдатскими массами и фактически руководил ими.

В ночь на 28 февраля в том же Таврическом дворце создается второй центр собирания антирусских сил – Временный Комитет Государственной Думы, присвоивший себе права правительства. Из тринадцати членов Комитета одиннадцать были масоны – Н. В. Некрасов (секретарь Верховного Совета масонов), князь Г. Е. Львов, М. А. Караулов, А. Ф. Керенский, П. Н. Милюков, В. А. Ржевский, И. И. Дмитрюков, С. И. Шидловский, А. И. Шингарев, Б. А. Энгельгардт, Н. С. Чхеидзе (председатель Петросовета). И только один Шульгин – не принадлежал к масонским ложам. Временный Комитет назначил комиссаров во все министерства, отстранив от должности законных министров. Комиссар Министерства путей сообщения масон А. Бубликов (открыто заявивший, что мораль в политике только вредна) взял под контроль железные дороги и телеграфную связь, прежде всего между Петроградом и Ставкой[Масон Ю. В.Ломоносов (1876–1952) в конце царствования Николая II был на посту заместителя товарища министра путей сообщения. Вместе с А. Бубликовым, которого Государственная Дума назначила временным управляющим захваченным министерством, Ломоносов сыграл важную роль в событиях, приведших к отречению Николая II от престола.

Жена Ломоносова Раиса (в девичестве Розен – еврейка из Полтавской губернии) сумела вкрасться в доверие к Царице Александре Федоровне и во время войны служила в царскосельском лазарете, была заместительницей Царицы по лазарету, а затем его фактической начальницей. (Минувшее. М.; СПб., 1991. С. 194).]. Временный Комитет, как и Петросовет, образовал свое военное руководство, которое возглавил масон – полковник Б. Энгельгардт.

Таким образом, если до 27 февраля руководство антирусским движением осуществлялось подпольно, то с 27 оно приобрело два «легальных» центра, посредством которых сознательно демонтировались учреждения законной русской власти, была преступным путем разорвана связь между русским народом и носителем Верховной русской власти Царем.

Комиссар железных дорог Бубликов рассылает по ходу предполагаемого следования Царского поезда своих эмиссаров, которые на узловых станциях насильно, под угрозой смерти отстраняют от выполнения обязанностей начальников станций и лиц, ведающих телеграфной связью, определяя на их места своих людей, которые полностью блокировали связь между Царем и русским правительством, между Царем и его семьей. Связь Царя с окружающим миром могла осуществляться только через Ставку, которая контролировалась заговорщиками.

Фактически уже 28 февраля Царь пал жертвой заговора и был отстранен от власти. Произошел государственный переворот, в котором участвовали прежде всего руководители либерально-масонского подполья, Государственной Думы и, что важнее всего, высшего военного командования. Царь, полностью изолированный в своем поезде от России, не мог уже сделать ничего.

Вслед за устранением Царя, преступное сообщество приложило все усилия к разрушению русской армии, огромную роль в котором сыграл так называемый Приказ № 1.

Историки до сих пор спорят о происхождении Приказа № 1.

Согласно ему руководство военными частями переходило в руки выборных представителей от нижних чинов, которые в свою очередь делегировали своих депутатов в высшие органы власти. Все решениягенералитета и офицерства ставились под контроль этих представителей. Военная дисциплина, четкое подчинение нижестоящих вышестоящим отменялись. Армия превращалась в недисциплинированный сброд и становилась орудием разрушения государственного порядка.

Приказ был издан еще до отречения Царя и являлся актом государственной измены. Под ним стояла подпись Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Однако кто конкретно составлял этот приказ, так и не выяснено.

Существует самая распространенная и, по-видимому, верная версия появления этого приказа – работа германских спецслужб. В организованной неразберихе и беспорядке немецкие агенты, прикрываясь революционными лозунгами, работали фактически безнаказанно. Военная контрразведка была парализована, военная цензура разгромлена, гражданские органы безопасности прекратили существование. В этих условиях нетрудно было сфабриковать подобный революционный приказ и через руководителей Петроградского Совета, часть которых получала немецкие деньги, дать ему ход.

Достоверно известно, что этот приказ был опубликован стараниями секретаря Петросовета и одновременно секретаря Верховного Совета масонов Н. Д. Соколова. Этот масон социал-демократ был крайне подозрительной личностью. Ходили слухи о его связи с германской разведкой. Во всяком случае, его друг – польский социал-демократ (и тоже масон) М. Ю. Козловский в 1915–1916 годах ездил из России в Копенгаген как посредник между Лениным и немецкими спецслужбами, за что был арестован и освобожден уже большевиками только в октябре 1917 года^[267]. В общем, в ночь с 1 на 2 марта этот приказ был отпечатан в огромном количестве экземпляров и отправлен на фронт, а часть тиража этого приказа поступала с немецкой стороны.

Бывший председатель Государственной Думы Родзянко, изучивший вопрос о появлении Приказа № 1, не сомневался в его немецком происхождении. В частности, он приводил свидетельство генерала Барковского, который прямо заявлял ему, что «этот приказ в огромном количестве был доставлен в распоряжение его войск из германских окопов»^[268].

Массовое опубликование этого приказа превратило русскую армию из самой мощной в мире во многомиллионное стадо недисциплинированных солдат, не способных к наступлению. Цель германского штаба была достигнута.

28 февраля в Царский поезд прибывает последняя телеграмма, в которой военный министр генерал Беляев сообщает Царю, что положение в городе тяжелое. Мятежники овладели во всех частях города важнейшими учреждениями. Войска, под влиянием утомления, а равно и пропаганды, бросают оружие и переходят на сторону мятежников и становятся нейтральными. Беляев затрудняется указать, какое количество воинских рот осталось верными правительству. На улицах все время идет беспорядочная пальба, всякое движение прекращено; офицеров и солдат, которые отказываются демонстрировать свою солидарность с восставшими, разоружают.

С 27–28 февраля город очутился в руках подрывных и просто уголовных элементов и пьяных солдат. Очевидцы рассказывали, что в некоторых местах толпы вооруженных, большей частью пьяных солдат, матросов и евреев, врывались в дома, проверяли документы, отбирали оружие у офицеров и попутно крали, что могли^[269]. «Пьяные солдаты, без ремней и расстегнутые, с винтовками и без, бегали взад и вперед и тащили все, что могли, из всех магазинов. Кто бежал с куском сукна, кто с сапогами, некоторые, уже и так совершенно пьяные, тащили бутылки вина и водку, другие все замотались пестрыми шелковыми лентами. Тут же бегал растерянный жид-ростовщик, бабы и гимназисты. Ночью (27 февраля) был пожар в одном из самых больших магазинов, во время которого в погребе угорели пьяные солдаты»^[270].

Солдаты захватывают и раздают гражданским лицам боевое оружие, некоторые даже приторговывают им. Участники событий описывают, как воинские отряды перемешивались с толпой, в которой вели свою работу сотни революционных агитаторов и германских шпионов.

«Лица горели возбуждением, убеждения бесчисленных уличных агитаторов быть с народом, не идти против него в защиту царского самовластия, воспринимались как нечто само собой разумеющееся, уже переваренное. Но возбуждение лиц солдатской массы отражало, по преимуществу, недоумение и беспокойство: что же мы делаем, и что из этого может выйти?»^[271]. Да, многие солдаты осознавали, что совершают государственное преступление, но, спровоцированные на бунт, они в силу своего положения уже не могли остановиться, ибо в случае его подавления их ждала суровая кара. Вокруг них вертелось множество агитаторов, убеждавших, что воинское и государственное преступление оказывается героическим деянием, подвигом в борьбе за свободу.

Деятельность государственных учреждений прекратилась. Великий князь Михаил Александрович выехал из дома военного министра в три часа ночи, и несмотря на ночное время, не смог проехать на вокзал и был вынужден вернуться в Зимний Дворец. Беляев, оценивавший ситуацию прямо в гуще событий, полагал: «Скорейшее прибытие войск крайне желательно, ибо до прибытия надежно вооруженной силы мятеж и беспорядки будут только увеличиваться»^[272]. Таким образом, у Беляева не было сомнений, что мятеж может быть подавлен военной силой.

В общем, Петроград находился в руках врагов законной русской власти. Одураченные и спровоцированные на бессмысленный бунт, рабочие и солдатские массы словно забыли, что они русские и что на фронте льется кровь защитников Отечества. То, что совершалось в Петрограде, было изменой Родине, предательством интересов России. Но так ли были тогда прочны позиции изменников, разрушивших многие жизненные центры великой страны? Исторические свидетельства неопровержимо говорят, что нет. Вся сила провокации, шедшая снизу от революционеров и германских агентов, была только силой разрушения, так как основывалась на враждебном антирусском подполье, и если проявляла себя, то только в других личинах. Эта сила могла способствовать разрушению, но не была способна организовать отпор законной русской власти. Еще 28 февраля решительные действия военных властей вне Петрограда могли в несколько дней подавить изменников и восстановить порядок. Один из активнейших участников переворота масон Бубликов, контролировавший тогда железные дороги, уже позже признавался: «Достаточно было одной дисциплинированной дивизии с фронта, чтобы восстание было подавлено. Больше того, его можно было усмирить простым перерывом ж.-д. движения с Петербургом: голод бы через три дня заставил бы Петербург сдаться. В марте еще мог вернуться Царь. И это чувствовалось всеми: недаром в Таврическом дворце несколько раз начиналась паника». Другой активный участник событий, Н. Суханов, признавался: «…что было сделано? И что надо было сделать? Заняты ли вокзалы на случай движения войск с фронта или из провинции против Петербурга? Заняты ли и охраняются ли – казначейство, государственный банк, телеграф? Какие меры приняты к аресту Царского правительства и где оно? Что делается для перехода на сторону революции остальной, нейтральной и, может быть, даже «верной» части гарнизона?

Приняты ли меры к уничтожению полицейских центров царизма департамента полиции и охранки? Сохранены ли от погрома их архивы? Как обстоит дело с охраной города и продовольственных складов?… Защищен ли хоть какой-нибудь реальный склад центра революции – Таврический дворец?… И созданы ли какие-нибудь органы, способные так или иначе обслуживать все эти задачи?» И сам отвечал: «Не было сделано ничего, и не было никаких сил, чтобы сделать что-либо». Тогда почему же Февральская революция удалась? А потому, что, кроме антирусского движения снизу, представленного революционной бесовщиной и германскими агентами, развивалось одновременно антирусское движение сверху – участников масонского заговора против Царской власти, которые пытались использовать ситуацию в своих интересах, но жестоко просчитались. Антирусское движение сверху парализовало все попытки государственной власти к сопротивлению и подавлению беспорядков. По сути дела, это была государственная измена лиц, которые по своему должностному положению должны были сделать все, чтобы пресечь бунт. Прежде всего это была измена российской военной верхушки, значительная часть которой состояла в масонских ложах.

Поиск по сайту: