Глава 18

Предательство военного командования. – Царь – пленник генерала Рузского. – Отречение. – «Кругом измена, и трусость, и обман». – Крушение законной русской власти.

Царь прибыл в Ставку 22 февраля, а за три дня до этого сюда же после нескольких месяцев отсутствия по болезни приехал не вполне выздоровевший начальник штаба масон генерал Алексеев. Появление его было большой неожиданностью для сотрудников, ибо его ожидали ближе к предстоящему наступлению. В это последнее пребывание Государя в Ставке было много странного. В Петрограде творились страшные дела, а здесь царила какая-то безмятежная тишина, спокойствие более обычного. Информация, которая поступала Государю, шла через руки Алексеева. Сейчас невозможно сказать, в какой степени Алексеев задерживал информацию, а в какой степени эта информация поступала искаженной из Петербурга. Факт тот, что фактически до 27 числа Государь имел искаженное представление о происходившем в Петрограде.

При первом известии о солдатских бунтах в Петрограде Государь решает направить туда войска, чтобы подавить преступный мятеж.

Вечером об этом сообщено по телеграфу военному министру в Петроград. Однако эта депеша уже перехвачена, и заговорщики знали о намерении Царя. Отправление войск в Петроград осуществлялось медленно. Только во второй половине дня 28 февраля генерал Иванов с командой георгиевских кавалеров отбыл по назначению.

Сам Царь, не дожидаясь прибытия войск, отправился в Царское Село рано утром 28 февраля, не поддаваясь на уговоры назначить премьером масона князя Львова. Об этом еще вечером его просил брат, великий князь Михаил Александрович. Царь еще не знал, что государственная власть в стране узурпирована заговорщиками и изменниками и что он уже полностью изолирован.

28 февраля масон Бубликов посылает телеграмму, в которой сообщает, что по поручению комитета Государственной Думы он занял Министерство путей сообщения. Контроль за прохождением Царского поезда находится в его руках, и он не выпускает его из поля своего внимания до самого последнего момента^[273].

Военным комендантом Николаевского вокзала в Петрограде Бубликов назначает некоего поручика Грекова, который от имени Временного комитета устанавливает контроль за прохождением всех воинских составов, требуя информацию о количестве и видах войск. Греков требует не выпускать военные поезда со станции без особого разрешения Временного комитета.^[274]

Царский поезд, контролируемый изменниками, в ночь с 28 февраля на 1 марта сталкивается с заслонами в Любане и Тосно. Вряд ли там были большие войска, скорей всего незначительные группы вооруженных лиц. Но принято было решение не рисковать и с Малой Вишеры повернуть на Псков.

1 марта на станции Дно из Царского поезда отправляется телеграмма Председателю Государственной Думы Родзянко, в которой Царь приглашает его прибыть в Псков в штаб Северного фронта совместно с председателем Совета Министров князем Голицыным, государственным секретарем Крыжановским и тем наиболее желательным кандидатом для составления правительства, которому, по мнению Родзянко, «может верить вся страна и будет доверять население»^[275].

Но вся переписка Царя полностью контролируется. Заговорщики боятся выпустить Родзянко из своих рук, ибо не очень доверяют ему.

В шесть часов вечера 1 марта в Царский поезд летит телеграмма, подписанная Бубликовым, в которой сообщается, что «Родзянко задержан обстоятельствами, выехать не может»^[276]. Царю не дают возможности связаться с семьей в Царском Селе. Все письма и телеграммы, которые ему шлет жена, перехватываются.

Приехав в Псков, Царь оказался пленникам в руках изменников, отрезанным от Ставки и от семьи. Князь С. Е. Трубецкой, пытавшийся попасть к Царю, убедился, что Царь находится на положении арестанта, к нему никого не пускают^[277]. Причем охрана осуществлялась военными часовыми, подвластными главнокомандующему Северным фронтом масону генералу Рузскому. Для встречи с Царем требовалось особое разрешение Рузского. Многие, даже близкие люди, не могли попасть к Царю, перехватывалась вся корреспонденция, и прежде всего письма Царицы и верных Царю людей.

После разговора с Рузским Царю и его ближайшему окружению стало ясно, что «не только Дума, Петроград, но и лица высшего командования действуют в полном согласии и решили произвести переворот» (генерал Дубенский)^[278]. Рузский прямо заявил, что сопротивление бунтовщикам бессмысленно и что «надо сдаваться на милость победителя».

Генерал Дубенский рассказывает, какое чувство негодования, оскорбления испытали все верные Царю: «Более быстрой, более сознательной предательской измены своему Государю представить себе трудно. Думать, что Его Величество сможет поколебать убеждения Рузского и найти в нем опору для своего противодействия начавшемуся уже перевороту – едва ли можно было. Ведь Государь очутился отрезанным от всех. Вблизи находились только войска Северного фронта под командой того же генерала Рузского, признающего «победителей».

Один из близких Царю людей предлагает арестовать и убить Рузского. Но все понимают, что положение этим не изменишь, так как Рузский действует в полном согласии с начальником штаба Ставки генералом Алексеевым, по сути дела принявшим на себя обязанности главнокомандующего и поэтому контролирующим все вооруженные силы.

Тем временем в Ставке ночью с 1 на 2 марта составляется проект манифеста об отречении Государя от престола.

С позиций знаний сегодняшнего дня совершенно ясно, что решительные действия царского окружения по подавлению мятежа, отстранению от власти генералов-изменников даже еще утром 2 марта были возможны. Да и сами изменники чувствовали себя очень неуверенно и больше блефовали, чем были действительно уверены в себе. Как справедливо говорил находившийся рядом с Царем адмирал Нилов, нельзя было идти на уступки. «Давно идет ясная борьба за свержение Государя, огромная масонская партия захватила власть, и с ней можно только открыто бороться, а не входить в компромиссы»^[279].

Но шли часы, а Царь оставался в прежней изоляции, не получая ни одной весточки от семьи, а вся информация шла через руки генералов-изменников. Царь был подавлен предательством генералов, всегда уверявших Его в верноподданнических чувствах и предавших в трудную минуту. Кто-кто, а они-то уже знали, сколько сил и труда Государь положил, чтобы сделать армию боеспособной и подготовить ее к предстоящему весеннему наступлению. И в этот момент они объявляют Его «помехой счастью России» и требуют оставить трон. Изменники обманывают Царя, внушая ему мысль, что Его отречение «принесет благо России и поможет тесному единению и сплочению всех народных сил для скорейшего достижения победы».

Ночью после разговора с Рузским Государь принимает решение отказаться от престола в пользу своего сына при регентстве своего брата Михаила Александровича. Но он, по-видимому, еще надеется на армию.

Хотя реально связь между Государем и Ставкой армии потеряна не была, генерал Алексеев по сути дела отстранил Царя от контроля над армией и захватил власть в свои руки. Не имея на то никаких прав, он вступил в исполнение обязанностей Верховного главнокомандующего.

Пользуясь своей властью, он рассылает циркулярный запрос командующим армиями. Этот запрос информационной части грубо фальсифицировал реально сложившуюся обстановку, утверждая, что войска деморализованы и войну можно продолжать только при выполнении требований об отречении Царя.

Обращаясь к командующим армиями, Алексеев утверждал, ссылаясь на Родзянко, что «обстановка, по-видимому, не допускает иного решения»^[280] и тем самым навязывал им, не имеющим другой информации, желаемый для заговорщиков ответ. Алексеев передает командующим фронтами^[281] результаты переговоров руководства армии с руководителями Государственной Думы. В этих переговорах также намеренно сгущаются краски и положение вещей представляется в свете, выгодном для революционной бесовщины. Сообщается, что беспорядки охватили большую часть России и, в частности, Москву. Это была неправда. Беспорядки наблюдались только в Петрограде и Кронштадте, в Москве же и других городах России законная власть полностью контролировала обстановку.

Масоны Алексеев, Рузский и Родзянко, «охваченный» плотным масонским окружением, шли на прямое государственное преступление, интерпретируя события в искаженном виде.

Ответы командующих армиями соответствовали той информации, которая была ими получена от Алексеева и Родзянко. С болью в душе, еще не зная, что их обманывают, поверив, что дела действительно так плохи и иного пути нет, они соглашаются на отречение. Последний ответ приходит в Псков в 14.50, а около трех Царь направляет телеграмму председателю Государственной Думы и начальнику штаба Верховного Главнокомандующего. «Нет такой жертвы, – говорится в первой из них, – которую я не принес бы во имя действительного блага и для спасения родной матушки России. Поэтому я готов отречься от престола в пользу моего сына с тем, чтобы он оставался при мне до совершеннолетия при регентстве моего брата Великого Князя Михаила Александровича»^[282].

Но, даже отдав телеграммы Рузскому, Государь еще колеблется, у Него возникают сомнения, и Он требует от Рузского остановить отправление телеграмм и вернуть их Ему. Однако Рузский не отдает телеграммы.

Царь, по-видимому, еще надеется на своих верноподданных, верит, что поддержка придет. Но проходят мучительные часы, а помощь не приходит. Около 10 вечера из Петрограда приезжают представители «революционной общественности» – злейший враг Царя масон А. И. Гучков^[283] и активный сотрудник масонского Прогрессивного блока псевдомонархист В. В. Шульгин. Присутствие последнего среди хора требовавших его отречения, наверное, окончательно погасило последнюю надежду Царя.

И все же до самого последнего момента заговорщики боялись, что отречение Царя не состоится, что он поднимет армию, объявит бунтовщиков вне закона и военной силой подавит измену. На переговорах с Царем об отречении Гучков внушает Государю мысль, что надежных военных частей нет, что все части, которые подъезжают к Петрограду, революционизируются, и что у Царя нет шансов на иной исход, кроме отречения. Конечно, это была ложь.

В резерве Ставки такие части были, некоторые же могли быть переброшены с фронта. Царю как никогда требовалась поддержка военных, но в тот момент рядом с ним находились не соратники, а изменники.

Рузский, который присутствовал при беседе Гучкова и Шульгина с Государем, авторитетно подтвердил ложное утверждение Гучкова, что у Царя не осталось верных частей для подавления мятежа.

«Нет такой части, – заявил Царю Рузский, – которая была бы настолько надежна, чтобы я мог послать ее в Петербург»^[284]. В дело идет даже прямой шантаж. Представители «общественности» не гарантируют жене и детям Царя безопасности, если Он вовремя не отречется.

2 марта в 3 часа дня Государь подписывает отречение от престола в пользу брата, великого князя Михаила Александровича, а вечером записывает в своем дневнике: «Кругом измена, и трусость, и обман».

Почему Государь принял это роковое решение? Он, обманутый и преданный своим окружением, принял его в надежде, (об этом он позднее рассказывал в Тобольской ссылке), что те, кто пожелал Его удаления, окажутся способными привести войну к благополучному окончанию и спасти Россию. Он боялся, что Его сопротивление послужит поводом к гражданской войне в присутствии неприятеля, и не пожелал, чтобы кровь хотя бы одного русского была пролита за Него.

Он приносил себя в жертву ради России. Но силы, которые настаивали на уходе Царя, не хотели ни победы, ни спасения России, им нужен был хаос и гибель страны. Они готовы были их сеять за иностранное золото. Поэтому жертва Царя оказалась для России напрасной и, более того, гибельной, ибо само государство стало жертвой измены.

После отречения Государя интриги масонских кругов не прекращаются и даже усиливаются, имея цель уничтожение русской Монархии вообще.

Масонское руководство Временного комитета Государственной Думы настаивает хотя бы на временном сокрытии Манифеста Царя об отречении и передаче власти великому князю Михаилу Александровичу. Полностью контролируя положение, сделав Государя пленником, изолировав Его от окружения, не позволяя даже общаться с женой и детьми, масонские конспираторы специально тянут время, чтобы вынудить великого князя Михаила Александровича тоже отказаться от власти, намекая на тяжелые последствия для него лично, если он осмелится принять ее.

Князь Львов и Родзянко в телеграмме генералу Рузскому настаивают на том, чтобы до их распоряжения Манифест не был опубликован. Предлог такой – мол, воцарение Михаила Александровича подольет масла в огонь, и беспорядки будут еще сильнее.

На самом деле заговорщики, принадлежавшие преимущественно к масонским ложам, выполняли решение масонских конвентов об уничтожении Монархии вообще. Не задумываясь о последствиях, к которым приведет Россию уничтожение Монархии, масонские заговорщики по сути дела заставили великого князя Михаила Александровича отречься. Слабый духом и неопытный в вопросах большой политики, великий князь поддался нажиму. Черновик акта отречения великого князя Михаила Александровича был составлен секретарем Верховного Совета российских масонов Н. В. Некрасовым, а завершил работу над ним другой его высокопоставленный «брат» В. Д. Набоков. Этот документ и был подписан великим князем. Подписанием этого документа завершился период возвышения России и начался процесс ее разрушения, не прекратившийся и по сей день.

Поиск по сайту: