Глава 14. Намерения масонов возглавить все общественные движения

Намерения масонов возглавить все общественные движения. Попытка создания подконтрольных организаций. – Союз Союзов. Рабочий союз. – Торгово-промышленный союз. – Крестьянский союз. Провал союзной политики масонов. – Координация антирусских сил. Особое бюро при Прогрессивном блоке. – Новая кампания против правительства. – Призывы к свержению русского государственного строя. – Штюрмер предлагает ликвидировать Земгор и ВПК. Клеветническая речь Милюкова.

Следующий этап подготовки второй антирусской революции либерально-масонским подпольем связан с попыткой создания целого ряда подконтрольных масонам союзов, объединявших различные слои населения – рабочих, крестьян, купцов и др., которые в свою очередь должны были входить в Союз Союзов, состоящий из представителей «прогрессивной общественности» Земгора и Военно-промышленных комитетов. Союз Союзов мыслился по образцу подобной организации 1905 года как легальный центр общего руководства и координации всех антирусских сил, выступающих против законной национальной власти.

Идея Союза Союзов принадлежит секретарю Верховного Совета российского масонства Некрасову и была выдвинута им на съезде представителей городов России 14 марта 1916 года. Съезд проходил под полным контролем либерально-масонского подполья и принял резолюцию, в которой выдвигалось требование отставки правительства и замены его правительством, ответственным перед народным представительством, амнистии террористам и заговорщикам и предоставление евреям прав, равных с русскими^[230].

Но главной задачей, которую ставили представители «общественности», было создание некоей организации, способной диктовать правительству свои условия и захватить власть. Здесь интересно привести дискуссию между Милюковым и Некрасовым. Милюков на съезде всеми силами пытался удержать представителей городов от вынесения резкой резолюции с требованием ответственного парламентского министерства.

Он уговаривал съезд: «…не нужно выдвигать требования, которые испугают правительство и на которые оно никогда не пойдет. Ответственного министерства нам никогда не дадут, а министерство, пользующееся доверием народа, имеет очень много шансов на осуществление»[В этом случае очень ярко проявилось политическое иезуитство Милюкова, который пытался просто обмануть правительство, убаюкав его фразами о лояльности, а получив «министерство доверия», явочным порядком превратить его в ответственное министерство.

За день до съезда на банкете в «Праге» Милюкову задали вопрос: «Как совместить с кадетской программой то, что в Прогрессивном блоке кадеты стоят не за формулу «ответственное министерство», а за «министерство, пользующееся доверием народа»? На что Милюков ответил: «Кадеты вообще – это одно, а кадеты в блоке – другое. Как кадет я стою за ответственное министерство, но как первый шаг мы, по тактическим соображениям, ныне выдвигаем формулу – «министерство, ответственное перед народом». Пусть мы только получим такое министерство, и оно силою вещей скоро превратится в ответственное парламентское министерство. Вы только громче требуйте ответственного министерства, а мы уже позаботимся, какое в него вложить содержание» (ГАРФ, ф. 57, д. 34, л. 124)].

На что масон Некрасов, глава Верховного Совета российских масонских лож, запальчиво ответил Милюкову: «Никто ни на минуту не сомневается, что без совершенно реальной угрозы мы никогда не получим ответственного министерства, ни министерства, пользующегося доверием народа. Мы можем только получить новый вариант из Штюрмеров и Хвостовых. Поэтому бессмысленно играть с правительством в тонкую дипломатическую игру, а нужно сразу ясно и определенно заявлять свои конечные требования. И заявляя эти требования, нужно не ждать, что правительство «снизойдет» к нам, а нужно позаботиться о создании такой организации, которая заставила бы правительство принять их».

Как должна быть построена такая организация, об этом Некрасов рассказал в одном из своих выступлений на том же съезде: «Городская и земская Россия уже объединились и сложились в мощные и прочные организации. То же сделали и промышленники в Военно-промышленных комитетах. Но всего этого мало. Еще не организован совершенно торговый класс. Делает первые шаги под крылом Военно-промышленных комитетов организация рабочих. Имеется масса мелких, отдельных ячеек, но еще не объединены в одну всероссийскую организацию кооперативы. Перед нами, таким образом, задача создания целого ряда новых всероссийских союзов – рабочего, кооперативного, торгового и др. И когда они возникнут, тогда все они вместе с Всероссийским городским и Земским Союзами должны из своей среды выделить высший орган, общую надстройку над ними, который явился бы для всех общим направляющим, координирующим центром. Это будет как бы штаб общественных сил всей России». Эту «надстройку» Некрасов не называл более определенно, но как сообщает полиция, в частных беседах у более откровенных членов съезда срывалось то слово, которое в данном случае с полной ясностью определяет характер всей затеи: Союз Союзов, с теми же целями и заданиями, какие он имел в 1905 году, т. е. создание «народного правительства». Однако полицейские агенты не знали, что уже тогда такой объединительный орган был создан и существует в лице Верховного Совета масонских лож.

Полицейские агенты удивлялись, почему на разных заседаниях секций съезда предлагался совершенно одинаковый план объединения всех союзов, уже возникших или которые могут возникнуть в будущем.

В секретной сводке перечисляются инициаторы этого союза, где, кроме Некрасова, можно увидеть Мануйлова, Астрова, Прокоповича, Чайковского. Все они были масонами, а их деятельность координировалась масонскими ложами.

Итак, наряду с городским и земским союзом и Военно-промышленными комитетами, либерально-масонское подполье делает попытки организовать всероссийский крестьянский союз, всероссийский рабочий союз, всероссийский кооперативный союз, всероссийский торговый союз.

Организатором всероссийского кооперативного союза был Н. Чайковский. Он хотел объединить под одним руководством около 300 кооперативных союзов и объединений^[231].

Претворение в жизнь идеи создания рабочего союза началось еще в конце февраля 1916 года на всероссийском съезде Военно-промышленных комитетов. На заседании его рабочей группы, которой руководил Гвоздев, было выдвинуто предложение о новых формах организации рабочих. Традиционные формы объединения рабочих – профсоюзы и больничные кассы – были признаны негодными, так как способствовали сотрудничеству с законной властью и не позволяли манипуляции с ними со стороны «общественных организаций». Новой формой объединения было решено признать рабочие группы при местных Военно-промышленных комитетах. Именно на их основе планировалось создание будущего рабочего союза. Проводя широкую организационную и агитационную работу, предлагалось добиваться учреждения рабочих групп повсюду, где имеются Военно-промышленные комитеты. Вместе с тем ставилась задача вновь создаваемые рабочие группы ориентировать на проведение объединительной работы с профсоюзами и рабочими кассами под эгидой рабочих групп Военно-промышленных комитетов.

Тогда же выдвигается задача созыва «рабочего съезда» под контролем Военно-промышленного комитета. Для этого при ВПК создается комитет по подготовке всероссийского рабочего съезда, в который вошли обе рабочие группы при Центральном и Московском Военно-промышленных комитетах. Одним из организаторов его в Москве был, в частности, Соломон Мозансон, скрывавшийся под псевдонимом Шварц, а также председатель московской рабочей группы В. Черегородцев и его заместитель Третьяков. Именно на Всероссийском рабочем съезде предполагалось и создать рабочий союз. Общее руководство по созданию рабочего союза принадлежало члену Государственной Думы масону Коновалову, который откровенничал в своем кругу: «Под флагом военно-промышленных комитетов возрождаются рабочие организации. На предстоящем рабочем съезде родится всероссийский союз рабочих.

Это будет стройная организация, начиная с мелких ячеек на местах и кончая высшим органом – как бы советом рабочих депутатов». На основании этого откровения Коновалова можно видеть, кому принадлежит идея создания Совета рабочих депутатов в новых условиях. По предложению Коновалова, этот Совет должен быть составлен из числа членов 19 рабочих групп, входящих в Военно-промышленные комитеты. Коновалов даже предлагает оплачивать этих «депутатов» из собственных средств.

Параллельно созданию рабочего союза либерально-масонское подполье пытается организовать Торгово-промышленный союз. П. П. Рябушинский и А. И. Гучков разослали от своего имени предложение примкнуть к Торгово-промышленному союзу всем крупным купцам и предпринимателям.

Из попыток создания Торгово-промышленного союза у масонов ничего не вышло. Российские предприниматели сразу же поняли, куда ведут их «общественные деятели». В этом смысле характерно мнение известного русского книгоиздателя И. Д. Сытина: «Торгово-промышленный класс объединиться, сложиться в мощную всероссийскую организацию очень не прочь, но у него нет ни малейшего желания идти в этом отношении в поводу на помочах у интеллигентов, политических теоретиков из Городского и Земского Союзов. У них одни задачи, у нас другие. Пока война, конечно, у всех одна общая политическая задача.

А дальше ясно – все пути врозь. Они пойдут рука об руку с рабочими и революционерами, а нам это не по пути. Да и сейчас, разве не наивность с их стороны, что они надеются «оседлать» представителей и торгового класса»^[232].

Самые большие проблемы возникли при организации крестьянского союза. Здесь, по выражению одного из руководителей этой работы масона Д. И. Шаховского, «приходилось все начинать сначала». Известный деятель масонского движения Н. В. Чайковский (бывший эмигрант-народоволец) высказал мысль, поддержанную многими, что «единственный подход к крестьянской деревне лежит через мелкие кооперативные организации». С. Н. Прокопович предложил опираться на земства и земских агрономов. В результате было решено провести организацию крестьянского союза под крышей «Московского общества сельского хозяйства», которое от себя созывает всероссийский сельскохозяйственный съезд с «участием агрономических деятелей, а также более сознательных представителей крестьянства». На съезде с заранее подобранным составом предполагалось утвердить предварительно подготовленные документы.

Чтобы усыпить бдительность правительства, консолидация антигосударственных сил для создания Центрального Комитета (Союза Союзов), объединяющая Земгор, Военно-промышленные комитеты, а также вновь организуемые (кооперативный, рабочий, торгово-промышленный и крестьянский) союзы, проходила под видом объединения общественных сил для организации продовольственного дела. Но этот камуфляж не удался. Из сводок полиции видно, что правительство знало о действительных целях «представителей общественности».

В целом затея масонов по организации Союза Союзов провалилась.

И даже не потому, что правительство запретило проведение антигосударственных съездов, но и в силу утопичности их планов. Реально ни крестьянство, ни рабочие, ни предприниматели не хотели сотрудничества с подрывными элементами, глубоко чуждыми им по духу.

В лучшем случае заговорщики могли создать какой-то придуманный Союз, не имеющий доверия у большинства населения. Но и он не удался.

Еще некоторое время конспираторы пытались провести съезды, пользуясь другими поводами. Так, в мае масон Н. И. Астров выдвинул идею созыва съезда по оздоровлению городов, но и в этот раз обмануть правительство не удалось. Съезд тоже не был разрешен.

В конце 1916 года конспираторы еще раз возобновили попытку организовать Союз Союзов под видом съезда представителей Всероссийского союза городов. Однако он был распущен в день открытия, 9 декабря. Позднее предпринимались и другие безуспешные попытки.

Как одну из попыток либерально-масонского подполья захватить власть в стране следует рассматривать его планы установления контроля над всем продовольственным снабжением в стране. Кадетская партия выдвигает идею создания Министерства снабжения на базе Земгора, имевшего разветвленную сеть снабженческих организаций.

На первых порах предлагалось ввести Земгор отделением Министерства земледелия. Кадеты уже готовили законопроект по этому вопросу, чтобы провести его через Прогрессивный блок в Государственной Думе.

Потерпев неудачу в попытке учредить Союз Союзов, либерально-масонское подполье уже в марте 1916 года создает негласный координирующий орган антигосударственной деятельности – Особое бюро при Прогрессивном блоке Государственной Думы. Цель его постоянная и систематическая связь со всеми общественными и муниципальными организациями России, обслуживающими нужды действующей армии и тыла; пользуясь этим аппаратом, руководители Прогрессивного блока могли дирижировать общественным мнением и оказывать таким образом давление на правительство. По каналам этого бюро на места и в армию проходят целые реки лживой и клеветнической информации о правительстве.

К лету 1916 года клеветнические обвинения деятелей Прогрессивного блока приобретают шквальный характер. Усиливается информационная осада правительства. Всеми средствами печати и путем распускания слухов заявляется, что правительство парализует деятельность военных властей в деле борьбы с внешним врагом. Клевета эта, в частности, нашла выражение в письмах Гучкова на имя начальника штаба Верховного Главнокомандующего Алексеева. В них заявлялось о том, что Совет Министров сознательно нарушает мероприятия, направленные к обеспечению задач обороны государства. Письма получили широкое распространение, так как были обращены к такой высокой персоне, как начальник штаба, стоящий близко к Царю. Правда, сам Алексеев заявлял, что не переписывался с Гучковым, нагло соврав Царю, что ничего не знает. Однако клевета, содержащаяся в письмах Гучкова, военным ведомством намеренно не опровергалась, и поэтому считалась вполне достоверной информацией^[233].

В конце октября в Москве собрались съезды председателей Губернских управ и представителей Городских Союзов. Они направили в Государственную Думу заявления о необходимости ввиду безвыходного, по их мнению, положения призвать к власти лиц, облеченных доверием народа, и добиться создания ответственного министерства.

К лету 1916 года не только Государственная Дума, но и Государственный Совет переходит под контроль антигосударственных сил. Сторонники Прогрессивного блока в Государственном Совете сумели склонить на свою сторону значительную часть его членов, объявлявших себя ранее беспартийными. Теперь эта, довольно многочисленная, группа при голосовании по вопросам политической важности стала решительно примыкать к Прогрессивному блоку. Эта группа не только своими голосами содействовала прохождению думских законопроектов в духе блока, но и побуждала к тому всех сомневающихся и колеблющихся.

Государственная Дума в летнюю сессию 1916 года стала сценой, на которой разыгрывали свои роли члены Прогрессивного блока. Ими был выдвинут ряд законопроектов о земской реформе, об обществах и союзах, о земском и городском всероссийских союзах. Эти законопроекты были направлены на ниспровержение существующих основ.

Как справедливо отмечал Б. В. Штюрмер: «Каждый из этих проектов построен на началах, столь несоображенных ни с историей, ни с практикой, ни с духом русского законодательства, что если бы каким-либо образом проекты эти получили силу закона, страна очутилась бы в положении совершенно безысходном». Конечно, согласиться с такими законопроектами ни Царь, ни правительство не могли, а это давало повод «народным представителям» с думской трибуны утверждать, что Государственная Дума исполнена лучших намерений, но «не в состоянии ничего практически осуществить, ибо правительство, опасаясь вообще всяких преобразований, ведет постоянную и упорную борьбу с прогрессивными течениями общественной мысли».

При образовании постоянно действующих всероссийских земского и городского союзов на основе проекта Думы в России оказалось бы два правительства, из которых правительство общественное, действуя на средства Государственного казначейства, было бы независимо не только от государственной власти, но и вообще от государства. При изменении государственного строя, предложенного Думой, земские учреждения из органов местного хозяйства, осуществляемого под надзором правительственной власти, обратились бы в органы местного управления, независимые от власти. При реформе городского строя на основаниях, предлагаемых Думой, городская жизнь во всем ее хозяйственном и административном целом оказалась бы в руках представителей либерально-масонского подполья.

26-27 сентября 1916 года в Петрограде на съезде представителей областных Военно-промышленных комитетов Гучков призвал к борьбе с правительственной властью, заявив, что спасти Россию от продовольственного кризиса может только организация общественных сил.

Съезд под председательством Гучкова принял резолюцию, фактически призывающую к борьбе против законной власти^[234]. Еще раньше (2 сентября) на заседании Рабочей группы ЦВПК секретарем Рабочей группы Богдановым была предложена резолюция (одобренная большинством в 76 человек против 2), в которой, в частности, выдвигался целый ряд требований революционного характера о немедленном заключении мира, низвержении правительства и осуществлении программных требований РСДРП^[235].

Политические резолюции, которые подписывали «общественные деятели», носили антигосударственный преступный характер. Один из «общественных деятелей» депутат масон Аджемов откровенно говорил: «Как юрист я определенно заявляю, что в резолюциях этих имеются все признаки 102 статьи (Государственная измена), почему переносить подобного рода вопросы в плоскость юридического их разрешения нам не выгодно».

Тем не менее руководители либерально-масонского подполья продолжают свою антигосударственную деятельность.

В письме на имя председателя Государственной Думы М. В. Родзянко глава Земгора князь Львов информировал о результатах и резолюциях председателей губернских земских управ, собравшихся 26 октября 1916 года в Москве. В письме говорилось, что «стоящее у власти правительство открыто подозревается в зависимости от темных и враждебных России влияний, не может управлять страной и ведет по пути гибели и позора и единогласно уполномочили меня в лице Вашем довести до сведения членов Государственной Думы, что в решительной борьбе Государственной Думы за создание правительства, способного объединить все живые народные силы и вести нашу родину к победе, земская Россия будет стоять заодно с народным правительством»^[236]. Все антиправительственные резолюции совещаний представителей «общественных организаций» размножались и рассылались по каналам Особого Бюро и специальным каналам масонских лож по всей России, имея характер чуть ли не директивных документов.

В сентябре 1916 года были опубликованы данные, свидетельствовавшие о том, что Земгор и Военно-промышленные комитеты существовали исключительно за счет государственной казны, а их собственный вклад в оборону был ничтожен. Из 562 миллионов рублей, израсходованных этими организациями, только 9 миллионов принадлежали им, остальные ассигновались из государственного бюджета^[237].

По этому поводу Штюрмер проводит ряд закрытых совещаний Совета Министров, на которых рассматривается деятельность Земгора и Военно-промышленного комитета. Вскрываются многочисленные злоупотребления и хищения государственных средств. Поднимается вопрос о расформировании Земгора и ВПК и передаче их функций государственным органам. В руководстве «общественных организаций» это вызывает панику и новый взрыв ненависти к правительству. Перед «общественными деятелями» встает реальная угроза уголовного преследования и потери мощного инструмента влияния на страну.

Понимая опасность своего положения, либерально-масонское подполье, лидеры которого занимали высокое положение в Земгоре и ВПК, предпринимает новую атаку на правительство. В первый же день осеннего заседания Государственной Думы депутаты Прогрессивного блока откладывают рассмотрение важных государственных законопроектов, от принятия которых зависело нормальное развитие дел на фронте (прежде всего это были военные сметы отдельных ведомств, требовавшие немедленного утверждения). Вместо принятия неотложных мер к содействию армии и флоту в его борьбе с внешним врагом, занятия Думы протекали исключительно в обсуждении необходимости добиться отстранения правительства, якобы неспособного и злонамеренного, способов борьбы с ним, вплоть до его ухода и до замещения

Кабинета таким составом, который будет опираться на большинство Государственной Думы и будет перед нею ответственным. Таким образом, снова речь шла о передаче власти в руки Прогрессивного блока, находившегося под полным контролем масонских лож. Члены Прогрессивного блока не критиковали отдельные мероприятия правительства, а только огульно и ожесточенно нападали на личный состав Совета Министров, а особенно на самого Председателя Совета Министров Штюрмера, которого обвиняли в государственной измене, в выдаче государственных тайн, в освобождении из заключения «изменника» генерала Сухомлинова, во взяточничестве «полицейского агента» Мануйлова^[238].

Характер многих обвинений был таков, что никаких конкретных данных в подтверждение не приводилось, а значит оправдаться было невозможно. Вопрос ставился только так: «мы или они».

С думской кафедры делаются лживые заявления о наличии рядом с Царем и Царицей некоей «немецкой партии», стремящейся привести Россию к поражению в войне и заключению сепаратного мира с Германией. С такой злонамеренной клеветой выступает лидер кадетской партии Милюков, предъявивший в качестве «доказательства» вырезки из немецких газет, в которых назначение на пост главы правительства Б. В. Штюрмера (выходца из семьи обрусевших немцев) рассматривалось как знак согласия Царя на заключение сепаратного мира.

Одновременно Милюков также откровенно клеветнически обвиняет Штюрмера в получении взятки от некоего Манасевича-Мануйлова за освобождение его от тюрьмы. Милюков утверждал, что Манасевич-Мануйлов на следствии сам признался в даче взятки Штюрмеру и за это отпущен на свободу^[239]. На самом деле это была ложь. Манасевич-Мануйлов никаких признаний следствию не делал, а отпущен был в связи с тяжелой болезнью (его разбил паралич). Свою заведомо клеветническую речь Милюков перемежал восклицаниями: «Что это глупость или измена?» Образец масонской аморальности в политике, Милюков бросал обвинение в измене правительству страны, которую он давно уже предал. Недаром декламация Милюкова была прервана восклицанием одного из русских патриотов: «А Ваша речь глупость или измена?».

Русские патриоты справедливо подмечали: «Милюков, спасая клеветой свою подмоченную репутацию болгарофила и сторонника немецкого землевладения в России, верно учел момент для того, чтобы смутить всю Россию: вместо того, чтобы говорить о хищениях в Земском Союзе, о миллионных злоупотреблениях в Военно-промышленных комитетах, о подозрительной роли кадетских лидеров, – Милюков с ловкостью жонглера перекинул все обвинения на правительство, которое только что собиралось расследовать деятельность его товарищей по партии в Земском и Городском Союзах»^[240].

На следующий день после речи Милюкова Штюрмер обратился в Совет Министров с заявлением о привлечении Милюкова к суду по обвинению в клевете. Обращение было поддержано Царем. От справедливого наказания Милюкова спасла только революция^[241].

В декабре 1916 года в газетах появляются статьи о готовящемся покушении на Милюкова. Как потом выяснилось, все это была липа, сфабрикованная «Биржевыми ведомостями» и родственными им изданиями. Леволиберальная печать снова подняла гвалт о происках полиции и связи покушавшихся с патриотическими организациями^[242]. Дело о покушении понадобилось, чтобы поднять пошатнувшийся престиж Милюкова, еще раз представив его как борца за справедливость, преследуемого правительством и черносотенцами.

К зиме 1916 года русская армия была обеспечена всем необходимым для наступления, которое планировалось в 1917 году. О подготовленности армии к этому наступлению говорили даже заведомые враги правительства из леволиберального антирусского блока. Победа была очень близка, и силы, стремящиеся к власти, прекрасно это осознавали, вместе с тем понимая, что она усилит позиции Царя и патриотических сил. Отдать заслуженные плоды победы в руки Царя «прогрессивной общественности» из масонских лож хотелось меньше всего. Ей казалось, что сейчас наступил такой миг, когда она, свергнув Царя, сможет увенчать свой переворот грандиозной военной победой, таким образом закрепив свою власть.

На совещании Военно-промышленного комитета, состоявшемся 19 сентября 1916 года в присутствии Гучкова, Казакевича, Кутлера, Терещенко и других масонов, член масонской ложи Бубликов, возвратившийся из поездки по России, высказывает мысли, которые в ближайшие месяцы становятся лозунгом антирусских сил: «Проезжая по провинции, я убедился, насколько страна находится в положении исключительной разрухи по вине ныне существующей власти, доведшей государство до безысходного тупика.

Если в минувшем году общим лозунгом являлось выражение «все для войны и армии», то теперь, когда армия в достаточной степени может считаться обеспеченной, необходимо общественными силами признать неизбежность нового лозунга «все для тыла, для организации общественных сил, для борьбы с внутренним врагом; все для замены нынешней безответственной власти властью ответственной».

В скором времени должна вновь собраться Государственная Дума, но таковая без соответствующей поддержки общественных сил лишена будет возможности что-либо сделать в осуществление этого нового лозунга. Поэтому насущной задачей момента является необходимость мобилизовать общественные силы»^[243]. Мысли Бубликова были поддержаны присутствующими и развивались на съезде представителей областных Военно-промышленных комитетов, открывшемся через неделю.

Поиск по сайту: