Нечто о морали

Важнейшей задачей, встававшей перед Гитлером на долгие годы, было создание руководящей верхушки партии. Вероятно, от решения этой задачи будет в ближайшем будущем зависеть судьба национал-социалистической партии. Основывая свою новую партию, Гитлер выставил свои принципы относительно отбора вождей; бросается в глаза разница между гнилым оппортунизмом этих принципов и тем строгим критерием, который Гитлер обычно применяет к противнику. Эти директивы имеют такое важное значение для характеристики партии, что мы приводим их здесь дословно в том виде, как они были обнародованы Гитлером 20 февраля 1925 г. в «Фелькишер беобахтер»:

«Я не считаю задачей политического вождя предпринимать попытки улучшения человеческого материала, а тем более добиваться его объединения по одному трафарету. Темпераменты, характеры и способности отдельных людей настолько различны, что нет возможности сколотить сколько-нибудь значительную массу совершенно одинаковых, подстриженных под одну гребенку людей. В задачу политического вождя не входит также выравнивать эти недостатки путем «воспитания» воли к единству. Каждая попытка в этом направлении заранее осуждена на неуспех. Натура человека-конкретный факт, который не поддается изменению в каждом отдельном случае: здесь необходим процесс развития, продолжающийся столетия. А в общем даже в этом последнем случае предпосылкой являются изменения основных элементов расы.

Итак, если бы политический вождь пошел по этому пути, ему пришлось бы для достижения своих целей рассчитывать на целую вечность, а не на годы или даже не на столетия.

Задача его, следовательно, может заключаться только в том, чтобы в результате долгих поисков находить в различных людях те стороны, которые дополняют друг друга и, будучи сложены вместе, образуют одно целое.

Пусть руководитель не обольщает себя надеждой, что ему удастся дать движению «универсальных» людей. Нет, он будет иметь дело с людьми самого различного склада, которые только в своей совокупности (приспособляясь друг к другу в деталях) могут дать гармоническое целое.

Если он уклонится от этой истины и вместо этого будет искать людей, отвечающих его идеалу, то в результате не только потерпят крушение его планы, но и организация через короткое время превратится в хаос. И напрасно он будет винить в этом отдельных членов партии или своих помощников, это будет исключительно следствием его собственного непонимания и неспособности».

Все эти рассуждения заканчиваются словами:

«Поэтому я буду считать своей задачей указывать людям с различными темпераментами, способностями и характерами такую роль в движении, в которой они могли бы, взаимно дополняя друг друга, проявить себя на общую пользу».

Гитлер высказывается здесь за отбор вождей по принципу: «цель оправдывает личность». Внешним поводом к этому признанию послужили те обвинения личного характера, которые взводили друг на друга диадохи^[95] во время его заключения в крепости, в особенности же обвинения против Эссера и Штрейхера. И что же? До сих пор Гитлер оказывался прав, ибо имел успех и массы не находили ничего плохого в личностях национал-социалистических вождей. Конечно, среди ответственных работников партии имеются и честные люди, но партия принципиально не исключает также противоположных характеров. Каким образом Гитлер при таких принципах может называть свою партию партией приличных людей, не вполне понятно. Что касается разных темных, весьма темных афер, то национал-социалистическая партия вплоть до самой верхушки чрезвычайно изобилует ими.

Наличие подобных элементов в главном штабе партии – одно из величайших несчастий национал-социалистической партии и, вероятно, рано или поздно партия сломает себе на этом шею. Быть может, равнодушие Гитлера к характеру своих помощников объясняется превосходством его личности, всецело устремленной к своей цели и незапятнанной? К сожалению, вопрос об отборе вождей не единственный пример неразборчивости Гитлера. Не надо забывать, что национал-социалистическое движение родилось в кругу людей, для которых было священным делом убийство из-за угла по приговору тайного судилища. Это была организованная Ремом вооруженная подпольная организация. Эта организация совершила в Баварии целый ряд тайных убийств, обстоятельства которых до сих пор не выяснены; Рем прятал концы в воду, простирал свою длань над убийцами и защищал их с помощью своих связей и своего влияния. Через всю политическую карьеру Гитлера красной нитью проходит его подчеркнутая солидарность с этими кровавыми делами, начиная с признания своей солидарности с убийцами Ратенау, с назначением Шульца и Гейнеса^[96] на ответственные посты в партии и кончая телеграммой убийцам в Потемпе.^[97] Не думайте, что здесь Гитлер приносит свою совесть в жертву делу; этот неврастеник не раз заявлял, что жизнь человеческая ему нипочем. Преданность идеалу могла бы извинить нарушения морали, но не может оправдать ту легкость, с которой совершались эти убийства.

Эти люди, ни во что не ставящие закон и мораль, видели к тому же в своих действиях «моральную революцию».

Пожалуй, откровеннее всего высказал это Рем:

«Нет более гнусной лжи, чем так называемая общественная мораль. Я наперед констатирую, что не принадлежу к так называемым добросовестным людям, я не гонюсь и за тем, чтобы быть причисленным к ним. А к «нравственным» людям я и подавно не желаю принадлежать, так как опыт показал мне, какого сорта в большинстве случаев их «мораль»… Когда так называемые государственные деятели, народные вожди и прочие распространяются насчет морали, это обычно показывает лишь, что им не приходит ничего лучшего в голову… Когда на этом поприще подвизаются «националистические» литераторы известного пошиба, в большинстве случаев не побывавшие на фронте и «пережившее» войну где-нибудь в тихой пристани, то этому, конечно, можно не удивляться… Но если само государство претендует на то, чтобы своими законами властвовать над инстинктами и влечениями человека и направлять их на другие пути, то это представляется мне неразумной и нецелесообразной установкой профанов… Призраки, призраки, всюду призраки! – говоря словами Ганса Сакса у Рихарда Вагнера».

Это требование полной свободы для диких инстинктов остается великим злом; дело не меняется от того, что это провозглашается через громкоговоритель так называемого мужественного пафоса. Ибо нельзя отказаться от старого принципа, что разрешается лишь то право, которое не нарушает права другого. Единственное, что можно сказать в пользу этого поколения разнузданных вождей, это то, что их породило безвременье; оно взвалило на их плечи трагическую вину, которая оказалась сильнее их. Возможно, что и они и эта вина предусмотрены в плане истории. Но народ и государство лишь тогда обретут снова свое нравственное содержание, когда это обреченное поколение уйдет с руководства.

Поиск по сайту: