Новый кризис – исключение Динтера из партии

После выборов 6 мая 1928 г. ни один национал-социалист не думал, что его партия через два года станет второй по силе партией в Германии, а еще через год – даже самой сильной. Было смутное чувство, что партия до сих пор шла не по настоящему пути. Партия – заявил Штрассер – нуждается не только во внутреннем развитии и укреплении своей организации, но и в пересмотре и усовершенствовании своих методов, особенно же в сосредоточении своих духовных сил. Когда он писал это, он вряд ли отдавал себе отчет, что и как должно быть сосредоточено. Это было лишь присущее всем мнение, что у партии не было тогда никакой линии.

Сущность идейного кризиса, переживаемого партией, заключалась в том, что члены ее должны были отрешиться на время от всяких воспоминаний о пулеметах и ручных гранатах 1923 г., но в то же время сохранить в душе свою боевую романтику и солдатскую верность вождю. Обыкновенная партия могла бы быть довольна результатами выборов 1928 г. У нее было в общем тридцать восемь представителей во всех германских парламентах – для молодой, существующей всего три года партии это приличное достижение. Но партийная публика не могла забыть, что партия, собственно, существовала еще в 1919 г. и что в 1923 г. она объявила низложенным президента республики. Волей судеб реванш затягивался; члены партии, естественно, приходили к мысли, что во всем виновата перемена тактики партии. Гитлер счел целесообразным отказаться в этом году от обычного партийного съезда и заменить его более узкой «конференцией вождей» в связи с полагающимся по уставу партии созывом общего собрания членов в Мюнхене.

О брожении, происходившем тогда среди партийной публики, ярко свидетельствует следующий шаг Гитлера. В конце июля 1928 г. он поспешил запретить местным организациям созыв конференций своих членов до мюнхенского общего собрания членов партии; назначенные конференции должны были быть отменены. Различные местные группы были распущены за неподчинение. Очевидно, Гитлер опасался, что окружные организации предъявят через своих представителей определенные требования; таким образом, получалось бы нечто вроде парламентаризма, который мог бы подорвать его авторитет на конференции вождей.

Однако, даже заткнув всем рот, Гитлер, открывая 31 августа конференцию, чувствовал, что ему не удалось подавить критики. Он произнес взволнованную речь о принципиальных вопросах, заявив: мы вообще не будем говорить, все дело – в послушании и дисциплине; каждый в составе имперского руководства партии имеет свою область и должен в точности держаться рамок своей компетенции; иначе не выйдет никакого толку.

Тем не менее нашелся человек, который не дал себя запугать. Это был Артур Динтер, руководитель окружной организации Тюрингии; он предложил учредить при вожде «сенат»; правда, сенаторов должен был назначать сам Гитлер. Однако при созыве первых палат всем монархам приходилось в общем брать тех людей, которых им предлагали. Раз собравшись и начав работать, сенат в одно прекрасное утро, чего доброго, выбрал бы себе также председателя. В таком случае в партии уже осуществлено было бы государство будущего с канцлером, имеющим «решающее значение», – план, о котором мечтал Геббельс.

Гитлер обрушил на Динтера град насмешек и издевательств. Нет, он ни в грош не ставит советников. Он никогда не прибегнет к совету людей, не отдающихся своей должности целиком, не несущих за нее полной ответственности. «Когда мне надо знать что-нибудь о рейхстаге, – сказал Гитлер, – я обращаюсь к Фрику (не к Штрассеру); когда мне надо знать что-нибудь о штурмовых отрядах, я обращаюсь к Пфефферу. По вопросам религии я обращаюсь только к умным и мудрым людям, а умные и мудрые люди вообще исключают эти вопросы из компетенции партии».

Последнее означало не только отказ принять предложение Динтера, но и расправу над самим Динтером. Руководитель тюрингской организации, работавший над созданием нового религиозного учения, названного им «духовным христианством», в самом деле имел неосторожность навязывать партии свои религиозные взгляды. А после катастрофы с Людендорфом каждый ответственный работник в партии считал это верхом политического неразумия. Поэтому Гитлер закончил свои издевательства над д-ром Динтером также угрозой: «…я не потерплю в партии людей, желающих сделать ее ареной религиозно-философских споров. Мне важно, чтобы наша партия, напротив, засыпала пропасть, разделяющую наш народ. Она должна сплотить и католиков и протестантов». Итак, частным делом оказывалась не религия, а вероисповедание.

Гитлеру опять повезло в том смысле, что ему пришлось иметь дело с неловким противником. Конференция единогласно отклонила как «сенат» Динтера, так и его религиозную пропаганду; Динтер был отозван со своего поста руководителя тюрингской организации и вскоре затем исключен из партии.

Поиск по сайту: