Аграрный сектор страны

Сельское хозяйство в эпоху империализма (1895—1914 гг.).

К середине 90-х гг. закончился мировой аграрный кризис, и цены на хлеб стали неуклонно повышаться как на мировом рынке, так и внутри страны. Выросли сборы всех культур. В 1896—1900 гг. среднегодовые сборы хлебов и картофеля составили 4850 млн. пудов, а в 1909—1913 гг.—7009 млн. Однако в отдельные годы были неурожаи. В 1911 г. собрали только три четверти обычного сбора хлеба — самый низкий урожай за последнюю четверть века существования царской России. Поднялось и производство хлебов на душу населения — в 1909—1913 гг. собирали в среднем по 450 кг на одного человека, а в 1913 г.—550 кг. Поэтому у помещиков и кулаков накапливались излишки хлебов, несмотря на рост экспорта и внутренней торговли. Современник в 1910 глотметил, что кулаки по 2—3 года держат хлеб, «не торопятся, цены лучшей ждут». Увеличились и среднегодовые чистые урожаи хлебов: за десятилетие 1861 — 1870 гг. они составляли 29 пудов на крестьянских и 33 пуда на частновладельческих, а за 1900—1910 гг.— соответственно 43 и 54 пуда.

Производство хлебов по-прежнему происходило в двух типах хозяйств: помещичьем и крестьянском. При этом вырастает роль кулачества в поставке хлебов на рынок. Таким образом, крестьянское хозяйство преобладало в производстве всего хлеба (88%) и в производстве товарного хлеба (78,4% против 21,6% у помещиков). Но крестьянство уже выступает резко дифференцированным. Пятая часть сельскохозяйственного населения, наиболее зажиточная (кулаки), давала 50% товарного хлеба страны и 63,8% крестьянского товарного хлеба. Середняки и бедняки производили несколько больше хлеба, чем кулаки, но он почти весь шел на их потребление, лишь седьмая часть его шла на продажу, главным образом из середняцких хозяйств. Но зато трудом бедняков производилась значительная часть помещичьего и кулацкого хлеба. Еще выше была доля крестьянских хозяйств в производстве картофеля, продукции животноводства. Если взять совокупный продукт земледелия и животноводства вместе, то крестьяне производили 92,6% его (по стоимости), а все помещичьи хозяйства — 7,4%. Урожаи были низкими как в помещичьих, так и в крестьянских хозяйствах, но была резкая разница в урожаях с помещичьих экономических и отработочных земель (в среднем в 1,5 раза) и еще больше с бедняцких и кулацких земель. Обследование 1913 г. зажиточных крестьянских хозяйств показало, что в них за счет сортировки семян, лучшей обработки почвы, применения улучшенных севооборотов и удобрений, различных машин, как правило, урожаи были в 1,5—2 раза выше средних. Нередко кулаки собирали 100-пудовые урожаи, чаще по 60—80 пудов с десятины, бедняки в основном 20—30 пудов, а середняки —43 пуда.

Из передовых капиталистических стран только США и Россия имели возможность ведения экстенсивного земледелия и животноводства. В них были свободные земли и вложение капиталов в расширение производства было выгоднее, чем в интенсификацию. С 1901 по 1913 г. посевные площади увеличились в России в черноземной полосе на 3,9 млн. дес. (на 8,1%), на Северном Кавказе — на 2,2 млн. (47%), в Сибири — на 4,1 млн. (71%). За счет увеличения посевов было получено 500 млн. пудов хлеба — половина его общего прироста. Другая половина была получена за счет увеличения урожаев, т. е. за счет интенсификации. В черноземной полосе возможности экстенсивного развития были уже почти исчерпаны, новая распашка шла за счет пастбищ, сенокосов, выкорчевки кустарников, леса. Это отражалось на животноводстве, вело к эрозии почв. Интенсификация тормозилась отсутствием отечественной промышленности удобрений, дороговизной ввозимых удобрений. К 1913 г. в России работало всего 18 суперфосфатных заводов и резко возрос ввоз удобрений (в 2,5 раза за 1905—1913 гг.).

Основным удобрением оставался навоз. При трехполье в одной десятине пара за год накапливалось, по данным акад. Д. Н. Прянишникова, столько азота, сколько могло дать внесение 20—25 пудов (320—400 кг) ввозимой селитры. Это равносильно ввозу 550— 600 млн. пудов селитры в год из расчета, что под паром было уже меньше трети посевной площади, однако такой «подарок» природы при интенсификации надо было заменять огромным вложением капиталов. Примерно 20% крестьянских и большинство помещичьих хозяйств применяли минеральные удобрения. В среднем в России их вносилось около 6 кг на 1 га посева (во Франции —58, в Германии— 166 кг). Поэтому урожаи в России были значительно ниже, чем в высокоинтенсивных хозяйствах Германии, Бельгии, но близки были к урожаям в странах экстенсивного ведения земледелия — США, Канаде, Австралии.

Среднегодовые урожаи пшеницы накануне мировой войны составляли (в центнерах с 1 га): в России —8,5, США —10,2, Канаде — 13,3, Австралии—8,1, Франции—13,3, Германии—24,1 и в Бельгии —28,7. В основном эти различия были следствием уровня агротехники и частично — климатических условий. Так, на Украине урожаи были 11,8 ц с 1 га, климат в ней был такой же, как в северных штатах США. На Северном Кавказе на душу населения собирали хлебов более 1 000 кг, как и в США. В северных же уездах и центре России урожаи были меньше и сборы на душу населения тоже.

В 1905—1913 гг. очень высокими темпами растет применение сельскохозяйственных машин. Ежегодное потребление машин и улучшенных орудий (производство и ввоз вместе) за 1895—1904 гг. увеличилось в 2,5 раза, а за 1906—1912 гг.— в 3,4 раза. В 1912 г. было произведено машин на 68 млн. руб. и ввезено на 64 млн. Машины значительно повышали производительность труда. Конная сенокосилка заменяла труд 20 мужчин-косарей, жатка-сноповязалка — десятков мужчин и женщин. По переписи сельскохозяйственных машин 1910 г., на подъеме почвы преобладали деревянные орудия (сохи и косули), но железные плуги составляли треть, а вместе с деревянными плугами с железными лемехами — половину всех орудий по подъему почвы (9 млн. из 18,2). Появились паровые плуги (335 шт.) и тракторы (166 шт.). Наибольший прогресс наблюдался в уборочной технике: было 811 тыс. жатвенных машин, 200 тыс. сенокосилок (они использовались и на уборке хлебов), 550 тыс. конных и 27 тыс. паровых молотилок. На 12 млн. крестьянских дворов это, конечно, мало, но из них 9—10 млн. вообще не имели сложных машин, остальные же получали за счет машин дополнительную прибыль, снижая себестоимость своей продукции и убирая на своих машинах хлеб для маломощных хозяйств.

В эпоху империализма возросла роль окраин в сельскохозяйственном производстве. Быстро развивалось торговое земледелие в Сибири, на Северном Кавказе и на Дону, в Новороссии и на юге Украины, в Казахстане. Дон и Северный Кавказ давали 40% экспорта пшеницы. Западная Сибирь специализировалась на производстве масла и мяса, так как вывоз хлеба тормозился челябинским переломом железнодорожного тарифа (он удваивался). В 1913 г. Сибирь вывезла 6 млн. пудов масла, в том числе за границу—4,4 млн., или 90% его экспорта. Степной край (Казахстан) и Восточная Сибирь вывозили мясо. В 1906—1913 гг. за Уралом было освоено более 30 млн. дес. земельных угодий.В Средней Азии и Закавказье развивалось хлопководство, виноградарство, садоводство, а в Грузии и Армении — торговое виноделие, в Западной Грузии осваивается выращивание чая.

Колебания правительства имели место и при попытках решить аграрный вопрос. В 1902 г. под председательством С. Ю. Витте было образовано «Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности», а на местах — губернские и уездные комитеты. Здесь раздавались голоса о необходимости постепенного разрушения общины, насаждения частной собственности на землю и смягчения крестьянского малоземелья. Рост крестьянского движения заставил правительство в 1901 г. расширить переселение крестьян из Центральных районов в Сибирь, в 1903 г.— издать указ об отмене круговой поруки в деревне, в 1904 г.— отменить телесные наказания Для крестьян и солдат.При решении крестьянского вопроса в правительстве боролись два течения. Одно из них, возглавляемое С. Ю. Витте, считало необходимым постепенное уравнение крестьян с другими сословиями в гражданских и личных правах, другое под главенством ярого крепостника А. С. Стешинского стояло за сохранение старых порядков в деревне. Эти разногласия отражались на правительственном законодательстве о крестьянах, носившем крайне противоречивый характер. Так, в царском манифесте от 26 февраля 1903 г. подтверждалась неприкосновенность общинного строя и вместе с тем содержались обещания выработать меры для облегчения выхода крестьян из сельских обществ. «Самодержавие колеблется. Самодержец сам признается в этом публично перед народом. Таково громадное значение царского манифеста от 26 февраля...» (Т. 7.— С. 123).

После первой российской революции в большинстве районов страны очень быстро растет число кооперативов. В создании сети кредитных товариществ оказывали помощь государственные учреждения мелкого кредита, что же касается других видов кооперации (потребительской, производственных, молочной, маслодельческой, льноводческой и т. п.), то они возникали, преодолевая сопротивление правительственных органов. Для некоторых представителей правительства кооперация, несмотря на провозглашаемую кооператорами аполитичность, казалась крайне опасной организацией. Нужда крестьян в мелком кредите, в объединении сбыта сельскохозяйственных продуктов и закупки промышленных товаров, в организации производства масла, сыра и другой продукции, а особенно необходимость борьбы против спекулянтов и скупщиков-мародеров привели к развитию массового кооперативного движения сначала на окраинах, а затем и в центре. Роль организаторов движения выполняли Московский союз потребительских обществ (с сентября 1917 г.— Центросоюз), Московский Народный банк и Московский кредитный союз. Кооперации объединялись в районные (губернские или уездные) и межрайонные (по крупным регионам) союзы с многомиллионными оборотами. Особенно усилилось кооперативное движение в годы войны. В конце 1916 г. в России было 35 тыс. потребительских кооперативов с 11,5 млн. членов, 16 тыс. кредитных с 10,5 млн. членов, 5,7 тыс. производственных артелей и товариществ с 1,8 млн. членов и 2,5 тыс. молочных с 0,5 млн. членов. Были охвачены кооперацией десятки миллионов человек (с семьями). В ряде районов кооперацией было охвачено до 70—80% всех сельских жителей. Кооперация значительно снизила цены на рынках, оказывала значительную помощь зажиточным, средним и частично бедным слоям деревни. В. И. Ленин указывал, что сами кооперации в условиях капитализма носят капиталистический характер, но они подготавливают «функционирование производства и обмена после экспроприации класса капиталистов» (Т. 19.— С. 352). В. И. Ленин критиковал утопизм мелкобуржуазных теоретиков кооперации, которые считали, что кооперативы, развивая свою деятельность, придут к созданию «кооперативного социализма». После Октября В. И. Ленин указывал, что кооперации в условиях социалистической экономики в стране являются всем необходимым и достаточным для построения социализма (см.: Т. 45.— С. 375).

Поиск по сайту: