Хронист или историк?

На страницах нашей книги часто мелькает имя Ферна-на Лопеша. Это закономерно: пожалуй, ни один историк, пишущий о Португалии, не может не ссылаться на свиде­тельства Лопеша, обращаясь к изучению бурных событий конца XIV—XV в., да и более ранних эпох. В книге, вы­шедшей в Португалии в 1988 г., труды Лопеша названы решающим источником для изучения этого периода исто­рии страны ¹. Что же это за человек, чья работа получила столь высокую оценку потомков, чей труд был так совер­шенен, что пять с лишним столетий не могли умалить его значения?

К сожалению, до нас дошло не так уж много сведений о его жизни. Даты его рождения и смерти приблизительны. Известно, что он родился между 1380 и 1390 гг. и был еще жив в 1459 г. Жил Лопеш в Лиссабоне, в зрелые годы — в собственном доме неподалеку от церкви Сан-Мигел. Возможно, он был переписчиком книг или писцом в королевской канцелярии; по крайней мере в 1418 г. он известен как переписчик инфанта Дуарте, наследника пре­стола, а чуть позже и самого короля Жоана I. В эти же годы Лопеш был назначен хранителем рукописей королев­ского архива Торре де Томбу. С 1421 г. имя Фернана Ло-пеша упоминается в государственных документах — он становится личным секретарем короля, а еще через десять лет занимает должность главного нотариуса королевства. Но не своими государственными деяниями остался зна­менит в памяти португальцев Лопеш. В 1434 г. Дуарте, став королем, повелел Фернану Лопешу начать работу над хроникой, которая осветила бы события восшествия на престол и правления основателя Ависской династии Жоана I. Еще не завершив эту хронику, Лопеш начал об­рабатывать материалы по истории правления двух послед­них королей Бургундской династии — Педру I и Фер­нанду 1. Позже он обратился к анналам и хроникам пе­риода первых королей Португалии и подверг их переработ­ке. В итоге была создана относительно полная история Португалии с конца XI до начала XV в.

Нам неизвестна точная дата смерти хрониста. О его жизни вне дворца мы знаем лишь, что в браке с Мор Лоуренсу, женщиной незнатного происхождения, у него ро­дился сын Мартинью. Обучившись медицине, он стал ле­карем одного из сыновей Жоана I. В 1433 г. или около этого времени Жоан I пожаловал своего хрониста и но­тариуса дворянским титулом. Возвышение и слава Лопеша тесно связаны с Ависской династией: при Жоане I и его сыновьях вошли в придворные круги и он сам, и его семья, в эти же годы были им созданы все его труды. После гибели инфанта Подру, второго сына Жоана и ре­гента при своем малолетнем племяннике Афонсу V, пре­кращается и деятельность Лопеша. В 1450 г. королевским хронистом стал Эанеш Зурара; через четыре года Лопеш покинул и должность хранителя архива. Последний раз его имя встречается в нотариальной документации 1459 г. Оригиналы рукописей хроник Лопеша до нас не дошли. Мы располагаем лишь списками, однако они довольно близки по времени создания к эпохе Лопеша — конец XV—XVI в., поэтому разночтения в них незначительны. Наиболее известны и, пожалуй, наиболее полны с исторической точки зрения «Хроника Фернанду» и «Хроника короля Жоана I»². «Хроника Фернанду», содержащая 178 глав, повествует о событиях истории Португалии с мо­мента вступления короля Ферианду на престол и вплоть до самой его смерти и регентства королевы-вдовы Леонор. Огромная «Хроника короля Жоана I» состоит из двух час­тей. В первой из них 193 главы, и она охватывает события с конца 1383 по апрель 1385 г. Вторая часть хроники, об­работанная гораздо хуже и практически не закопченная, насчитывает 204 главы. История правления Жоана I изла­гается со времени избрания его королем и доводится до 1415 г. По объему обе части почти одинаковы, но хроноло­гические рамки весьма различны: главное внимание Ло­пеш концентрирует на событиях восшествия на престол Ависского магистра. Поэтому плотность времени в обеих частях неодинакова. Перу Фернана Лопеша приписывают и некоторые другие хроники, посвященные этому времени, например «Хронику коннетабля Нупу Алвареша Перейры», однако это вопрос спорный.

Даже в современном издании хроники Фернана Лопе­ша составляют несколько толстых томов. Чего только не найдет там любознательный читатель и внимательный ис­следователь! Кроме изложения событий правления госу­даря и его деяний, что являлось основной задачей хроники как жанра, в них можно прочитать о монетной системе португальского королевства, узнать о ценах на хлеб в раз­ных районах страны, о том, сколько кораблей стояло в устье Тежу, ожидая разгрузки, выяснить подробности дела тамплиеров, познакомиться с текстами папских булл. На основе изучения работ Лопеша созданы исследования по социальной структуре португальского общества XIV— XV вв., о теории и практике власти этого периода, о вос­приятии времени средневековым человеком и т. д.

Но не опасно ли доверять такому сомнительному и тен­денциозному источнику, каким может оказаться хроника средневекового автора, официального хрониста королев­ства? Чтобы ответить на это, надо последовательно выяс­нить: какой материал лежит в основе трудов хрониста; выдерживают ли проверку приводимые им сведения; что и как влияло на его видение и изложение материала?

Работа в королевском архиве и доступ к рукописям и документам иных эпох дали возможность Лопешу ис­пользовать данные подлинных документов как один из ос­новных элементов исторического повестпования. Лопеш считал, что историк должен пользоваться и обращаться к тому, что он называет «старыми записями», «записями, заслуживающими доверия» ³. Тексты хроник Лопеша на­полнены живым словом подлинных документов или пере­сказом, близким к их тексту. Вторым источником трудов Лопеша, по крайней мере его главных хроник, были вос­поминания современников событий, и здесь его свидетель­ства незаменимы, хотя в некоторых случаях могут быть удостоверены и подтверждены другими источниками.

В последние десятилетия начинают все более широко изучаться документы из португальских архивов. В резуль­тате публикаций последних десятилетий в научный обо­рот введены многочисленные новые данные. Примечатель­но, что их использование обогащает картину, нарисован­ную Лонсшсм, по не изменяет ее принципиально. Более того, и некоторых случаях архивные документы лишь подтвердили предположения Лопсгаа; были найдены под­линные грамоты, соответствующие пересказам их в хрони­ках Лопеша, что дает основания верить ему и в прочем.

Наконец, о возможных влияниях на человека, пишу­щего историю. Лопеш как личность сложился в город­ской среде, в атмосфере португальской столицы. Его моло­дость прошла под знаком перемен первых лет правления Жоана I. К сожалению, мы не знаем, где и как он обрел эрудицию, знание истории и основ других гуманитарных наук, учился ли Лопеш где-нибудь. Служба его началась при дворе Ависских королей, который в это время славил­ся просвещенностью, где в прекрасной для того времени библиотеке можно было видеть сочинения Юлия Цезаря, Валерия Максима, «Хронику Испании», «Македонскую войну», «Книгу графа Луканора» и многие другие труды по истории, праву, богословию и философии ⁴, где сами короля и инфанты долгом просвещенных государей пола­гали всяческое содействие успехам словесности. Жоан I, с которым Лопеш сталкивался часто и близко, видимо, привлекал его и как исторический деятель, и как реши­тельная, властная, незаурядная натура.

Два могучих воздействия — Лиссабона и Ависского двора (учитывая городское происхождение и карьеру при дворе этой династии) — и обусловили те пристрастия, ко­торые легко угадываются во всех хрониках Лопеша: он несомненно симпатизирует горожанам, признает это от­крыто, и всегда стремится уделить им как можно больше места и внимания в той истории, которую создает; и столь же бесспорна преданность хрониста Жоану I. Интересно совмещаются эти две тенденции в главе «О периодизации истории»: традиционно подразделяя историю человечества на «возрасты», Лопеш связывает начало современного ему «седьмого возраста мира», наиболее, по его разумению, счастливого, с утверждением на престоле Жоана I и теми переменами, которые произошли в жизни Португалии в конце XIV в.⁵ Нет нужды объяснять, что, в понимании Лопеша, народ — это прежде всего горожане.

И тем не менее это — искренняя позиция, а не офици­озная заданность. Она не подчиняет себе Лопеша-историка и, что особенно важно для нас, выражается не в иска-я?ении фактов, что, как уже говорилось, проверяется доку­ментально, а в их подборе и оценке, от чего, в сущности, вряд ли кто-нибудь вполне свободен.

Учитывая все это — и документальную базу, и доказан­ность достоверности сообщений, и отчетливость авторской позиции,— вряд ли стоит сомневаться в том, что хроники Лопеша вполне достойны быть историческим источником при необходимой поправке с учетом той социально-поли­тической окрашепиости, которая, коль скоро она известна, не может помешать исследованию.

Однако фигура Лопеша важна и интересна не только потому, что его труды — неиссякаемый источник сведений. Фернан Лопеш привлекает внимание и сам по себе, как человек и историк XV в., и как первый в ряду блестящих португальских хронистов.

На страницах хроник Лопеша и ощутимо постоянное присутствие самого хрониста, и запечатлены очертания его непростого времени на переломе двух эпох. В регент­ство инфанта Педру, как бы в ответ на централизаторские усилия Жоана I, нарастала оппозиция феодально-сепара­тистских сил в королевстве. Подняла голову старая знать. Новая знать, получившая титулы и земли от новой дина­стии, была поглощена заботами о своих владениях. Горо­жане, достигшие статуса «благородных» и получившие при Жоане I привилегии и поместья, переносят центр тяжести своей деятельности, а следовательно, и своей заинтересо­ванности в аграрную сферу. Поиски источников доходов толкают дворянство в завоевательные экспедиции, кото­рые сулили золото и рабов, но требовали все новых и но­вых денежных поборов, в особенности с городов. Разногла­сия достигли пика в конце 40-х годов, выразившись в воз­никновении двух группировок господствующего класса, сложившихся вокруг молодого короля Афонсу V и его дяди инфанта Педру. Столкновение закончилось битвой при Алфарробейре, в которой Педру погиб.

Забвение или стремление общества забыть о тех пере-1 менах, которые сопровождали воцарение Жоана I, вызы­вают решительное внутреннее сопротивление Лопеша. «Хроника Жоана I» пронизана одобрением и восхищением не только делами конкретного государя, но и идеалами конца XIV в.— единения правителя и народа, мощной неза­висимой Португалии. И чем дальше в прошлое уходили «золотые» времена Жоана I, тем с большей настойчи­востью доказывал Лопеш величие свершений короля и пор­тугальского народа. Изображение раскола в стране в пе­риод социально-политического кризиса 1383—1385 гг. как события крайне трагического подчеркивает его концепцию политического и национального единства Португалии.

Лопеш предстает перед нами как «певец Португалии». Ему дорога независимость страны, он ищет и находит иде­алы высокой доблести прежде всего в борьбе с посягатель­ством на самостоятельность его родины. Особое значение и ценность приобретает у него выражение «истинные порту­гальцы». Несоответствие этому идеалу, возможность иного отношения к общепортугальскому делу, в понимании Лопоша,—предательство ⁶. Именно так Лопеш-человек ощу­щает собственную страну и свое место в пей.

Но прежде всего на страницах хроник предстает Ло-пегл-историк. В историографии до сих пор идут споры: что же такое труды Лопеша — средневековые хроники или ис­торические исследования? кто он — хронист или историк? По многим признакам сочинения Лопеша близки средневе­ковым хроникам. Об этом говорит и их традиционное наз­вание, и хронологическая привязка изложения, и исполь­зование концепции «возрастов мира». И создавались они по королевскому заказу, повелевшему «изложить в хро­нике истории королей, бывших ранее в Португалии, и дея­ния короля Жоана» ⁷. Сходство с хрониками традицион­ного типа особенно заметно в его работе по раннему пе­риоду истории Португалии.

Но в трудах Фернана Лопеша есть черты, резко отли­чающие их от обычных средневековых хроник. Прежде всего имеются в виду попытки проблемного изложения событий. Так, например, повествуя об осаде Лиссабона и о роли некоего Дьогу Пашеку, Ф. Лопеш делает от­ступление на целую главу, чтобы рассказать, что за человек Дьогу Пашеку «и почему он оказался на сторо­не Кастилии» ⁸. Лопешу недостаточно просто пересказать прошлое, перечислить события, ему необходимо выяснить их истоки и связи, открыть причины, развеять сомнения и кривотолки. Внешне не противореча общему обли ку культуры своего времени, не отрицая роли неба в земных делах, он на практике ищет конкретные, реальные подоп­леки явлений ⁹ и факты истории он пытается рассмотреть во взаимосвязи. Благодаря литературному таланту и исто­рическому подходу описываемые Лопешем персонажи об­ретают объемность в пространстве воссоздаваемой им ис­торической действительности.

Лопешу чужда неточность или легковерность. Отноше­ние к факту, к историческому материалу — это, пожалуй, самое главное в его методе, и одновременно это — водо­раздел между хроникой и исследованием. В стремлении к точности Лопеш пользуется методом сопоставления и при­водит при этом различные версии и мнения, подвергает критике неверные, на его взгляд, точки зрения (например, по поводу численности войск в битве при Алжубарроте) ¹⁰.

Обилие используемого Лопешем документального мате­риала тоже не случайно. В стремлении к исторической правде «всего нашего тщания, по словам Лопеша, недо­статочно, чтобы установить голую истину» ¹¹. Именно в этом, в установлении истины, видит Лопеш задачу исто­рика, и потому считает необходимым использовать доку­менты из многих хранилищ, сопоставлять сведения раз­личных авторов, не доверяя ничему без многократной про­верки. При оценке чужих взглядов, при встрече с непонят­ными сведениями Лопеша отличает реализм, ясность мысли, обстоятельность доказательств и изложения¹².

Именно критическое отношение к документу и факту дает возможность защитникам Лопеша-историка считать его «основоположником, по крайней мере в Португалии, критической истории» ¹³. Возможно, в этом есть некоторое преувеличение. Суть же в том, что труды Лопеша нельзя оценивать только как хроники или только как исто­рические исследования. Очевидны бесспорные потери и в том и в другом случае. А своеобразие и уникаль­ность творчества Лопеша в контексте как иберийской, так и мировой культуры именно в удивительном сосущество­вании исследовательского подхода и прямого отражения исторической действительности. Такое переплетение — результат сложного, переломного характера эпохи Лопеша. Но нельзя не признать, что критический подход решитель­ным образом выделяет Лопеша даже на фоне европейской современной ему историографии, и остается только сожа­леть, что в истории исторической мысли он не занял пока подобающего места.

Преемник Лопеша на посту королевского хрониста Го-меш Эанеш де Зурара не отличался таким великолепным слогом, как Лопеш, которого читают с интересом и сегод­ня, но оставил после себя не одну хронику, из которых на­иболее известна «Хроника деяний в Гвинее» — источник по истории заморских экспедиций. Хорошо знакомы истори­кам и хроники Руй де Пины, посвященные событиям в Португалии XV в. И Зурара и Руй де Пина несомненно ис­пытали воздействие творчества Лопеша и были, подобно другим знаменитым португальским историографам — Да-миану де Гоиш, Жоану де Барруш,— в сущности, наслед­никами его дела.

Эпоху средневековой португальской историографии за­вершил многотомный труд «Лузитанская монархия», соз­данный в начало XVII в. историками Антониу Бранданом и Франсишку Бранданом. Открыв любую книгу «Монар­хии», можно встретиться с теми же характерными чертами исторического подхода, что и в хрониках Лопеша: докумен­ты, относящиеся к излагаемым событиям, приводятся в оригинале и переводе; если факт или документ вызывает сомнения автора, он по скрывает этого, подробно разбирая все «за» и «против». Да и в концепции единства и незави­симости Португалии в этом труде, созданном в эпоху ис­панского господства,— а может быть, именно поэтому — прослеживается явная связь с идеями Лопеша.

Не случайно «Хроники» Лопеша вновь привлекли вни­мание португальцев и были изданы сразу же вслед за вос­становлением независимости страны в XVII в. Не случай­но в начале XVII столетия Португалия была наводнена политическими трактатами и памфлетами в защиту суве­ренного существования королевства, аргументация которых строилась в значительной мере на исторических данных, пусть не всегда достоверных. Не случайно «Лузиады», по­эма великого Камоэиса, лучшего поэта Португалии, прони­зана Историей, историей страны и ее народа, составляю­щей основу поэтического замысла и философского смыс­ла поэмы.

Чем же объяснить такое неожиданно бурное и непро­порциональное, в сравнении с остальными гуманитарными областями развитие исторического знания в Португалии XV в. и его значение на протяжении последующих столе­тий, отличающее, на наш взгляд, португальскую культуру того времени от всех других европейских стран, причем не только в количественном, но и в качественном отношении? Ответ на этот вопрос, видимо, надо искать в событиях конца XIV в., когда сплетение социальных и политических ус­ловий породило и пробудило силы национального самосоз­нания португальцев, сделало собственное историческое прошлое желанным элементом общественного сознания и помогло обрести единство страны. Позже, в период великих географических открытий и испанского господства, в со­прикосновении и столкновении с иными землями, народа­ми и государствами это сознание крепло, требуя и одно­временно вырабатывая новые подтверждения глубинного единства народа. Именно это стало внутренним двигате­лем португальской историографии XV—XVII вв., у исто­ков которой стоял хронист и историк Фернан Лопеш.

Поиск по сайту: