ЛЕКЦІЯ 2 11 страница

— Фу! — сказала она. — Ну и жарища же здесь. Она распустила пояс халата, распахнула его — и к моему ужасу под ним не оказалось ничего! Заметив выражение моего лица, она хихикнула:

— Снимать тебя я не собираюсь, у тебя сегодня другие снимки в голове. Она встала, сбросив халат на пол, и потянулась к стопке подсохших отпечатков. — Ты посмотри только! — воскликнула она, листая сним­ки, — Ну и рожи. Ума не приложу, зачем только эти придурки позволяют себя фотографировать.

Она снова села, явно без сожаления расставшись с халатом, — здесь и без того было жарко, но мне стало еще жарче!

— Ты веришь в телепатию? — спросила она.

— Конечно, да! — ответил я.

— Ну, я видела как-то представление в Палладиуме, и там показывали телепатию. Я сказала, что все было по-настоящему, а мой приятель, кото­рый повел меня туда, сказал, что все это враки...

Есть одна легенда о путешественнике в просторах пустыни Гоби. Его верблюд пал, и человек полз через пески, чуть не умирая от жажды. Вне­запно ему показалось, что он увидел перед собой бурдюк с водой, обыкно­венный бурдюк из козьей шкуры, который обычно берут с собой в дальний путь. Из последних сил он бросился к бурдюку, склонился, чтобы напить­ся, но обнаружил, что бурдюк был полон первоклассных алмазов. Верно, какой-то другой путешественник, страдая от жажды, бросил его в пустыне, чтобы как-то облегчить свою ношу. Так и на Западе. Люди стремятся к материальным богатствам, к ракетам со все большей ударной мощью, к беспилотным самолетам и даже пытаются исследовать космос. К истинным ценностям, астральным путешествиям, ясновидению и телепатии они относятся с подозрением, считая их подделкой либо сценическими трю­ками.

Когда британцы господствовали в Индии, было хорошо известно, что индийцы могли передавать послания на большие расстояния, сообщая о восстаниях, чьих-то приездах, словом, о любых интересных новостях. По­добные послания могли в считанные часы пересечь страну из конца в конец. Такие случаи отмечались и в Африке и получили известность под названием «телеграф буша». При наличии должной подготовки отпала бы всякая нужда в телеграфных проводах! И никаких телефонов, терзающих наши нервы. Люди могли бы обмениваться посланиями с помощью своих врожденных способностей. На Востоке все эти вещи изучались столетия­ми. Страны Востока «с симпатией относятся» к этой идее, там нет негатив­ного образа мыслей, который сдерживал бы использование того или иного природного дара.

— Мэри, — сказал я, — я покажу тебе маленький трюк, который демонстрирует телепатию, или господство Разума над Материей. Я буду Разумом, ты будешь Материей.

Она глянула на меня подозрительно, даже немного зло, но потом ответила:

— Ну, хорошо, валяй шутки ради.

Я сосредоточил мысли на ее затылке и представил, как ее кусает муха. Я представил себе зримый образ этого насекомого. Внезапно Мэри хлест­нула себя по затылку, охарактеризовав надоедливое насекомое весьма неп­риличным словом. Я вообразил укус посильнее, и только теперь она по­смотрела на меня и рассмеялась.

— Вот это да! — сказала она. — Если бы я такое умела, уж я бы точно покуражилась над моими клиентами.

Ночь за ночью я приходил в этот грязный домишко на задворках большого города. Нередко, когда Мэри не бывала занята, она заходила ко мне с горячим чайником поболтать и послушать. Постепенно я начал понимать, что под грубой внешностью, несмотря даже на свой образ жиз­ни, она могла быть по-настоящему доброй к тем, кто в ней нуждался. Она кое-что рассказала мне о человеке, который нанял меня на работу, и пре­дупредила, чтобы в последний день месяца я задержался подольше.

Ночь за ночью я проявлял пленки, печатал фотографии и готовил их к утренней раздаче. Целый месяц я не видел никого, кроме Мэри. Трид­цать первого числа я задержался подольше. Часов в девять по голым ступенькам лестницы затопал пронырливого вида тип. Он спустился вниз и с откровенной враждебностью уставился на меня.

— Стало быть, ты хочешь получить свои бабки? — рявкнул он. — Ты работаешь по ночам, пошел вон отсюда!

— Я уйду, когда буду готов, не раньше, — ответил я.

— Ты! — заорал он. — Я тебе покажу, как держать язык за зубами!

Он схватил бутылку, отбил ударом о стену горлышко и двинулся на меня, целясь в лицо зазубренным краем. Я устал и был довольно зол. В свое время меня обучали приемам борьбы лучшие мастера этого искусства на Востоке. Разоружить этого слизняка было простым делом, после чего я перекинул его себе через колени и устроил ему такую трепку, какой он не видел никогда в жизни. Заслышав его вопли, Мэри выскочила из постели и теперь сидела на верхней ступеньке, любуясь этой сценой! Тип уже буквально рыдал, так что я сунул его голову в промывочный бачок, чтобы смыть слезы и прекратить поток площадной брани. Позволив ему под­няться, я сказал:

— Встань в угол. Если шевельнешься без моего разрешения, я начну все сначала!

Он ни разу не шевельнулся.

— Ну и ну! Вот это зрелище ласкает глаз, — сказала Мэри. — Этот мозгляк — главарь одной из банд в Сохо. Ты его здорово напугал, хотя до сих пор он был самым свирепым драчуном, уж это точно!

Я сел и стал ждать. Примерно через час по лестнице спустился чело­век, который меня нанял, и побледнел, увидев меня и гангстера.

— Я хочу свои деньги, — сказал я.

— Месяц был очень неудачный, у меня нет денег, мне пришлось платить ему за защиту, — сказал он, показывая на гангстера. Я уставился на него.

— По-вашему, я задаром работаю в этой вонючей дыре? — спросил я.

— Дай мне несколько дней, и может, мне удастся что-нибудь наскрес­ти. — Он, — кивнул он на гангстера, — отбирает у меня все деньги, потому что если я ему не заплачу, то моим парням крепко достанется.

Словом, ни денег, ни особой надежды их получить! Я согласился поработать еще две недели, чтобы дать «боссу» время раздобыть где-ни­будь деньги. В глубоком унынии я вышел из дома, думая о том, какое счастье, что я приезжал в Клэпхэм на велосипеде, экономя деньги на проезд. Пока я снимал цепь с велосипеда, ко мне подкатился тот самый

гангстер.

— Послушай, приятель, — хрипло прошептал он, — хочешь хоро­шую работенку? Иди ко мне в охрану. Двадцать фунтов в неделю и все расходы.

— Отвяжись от меня, ты, мозгляк сопливый, — зло ответил я.

— Двадцать пять фунтов в неделю!

Я раздраженно повернулся к нему, и он робко отскочил в сторону, бормоча:

— Ставлю тридцать, лучше некуда, любая девка, какую захочешь, выпивки — сколько осилишь, вот будет класс!

Увидев мое лицо, он поспешно перепрыгнул через ограду цокольного этажа и скрылся в чьей-то квартире. А я сел на свой велосипед и уехал.

Почти три месяца я держался за эту работу, то проявляя пленки, то работая подменным уличным фотографом, но ни мне, ни остальным не заплатили ни гроша. Наконец, совершенно отчаявшись, мы бросили это дело.

К тому времени мы переехали жить на одну из площадей с сомнитель­ной репутацией в районе Бэйсуотер, и я снова зачастил на биржи труда в попытках получить работу. Под конец, вероятно ради того, чтобы от меня избавиться, один чиновник сказал:

— Почему бы вам не обратиться в отдел квалифицированных специ­алистов на Тэвисток-сквер? Я дам вам туда карточку.

Преисполнившись надежд, я отправился на Тэвисток-сквер. Там мне сделали множество «великолепных» предложений. Вот одно из них.

— Боже мой, разумеется, у нас есть именно то, что вам нужно. Мы подыскиваем человека на новую станцию ядерных исследований в Кэтнессе, что в Шотландии. Поедете туда на собеседование? — и он стал энергич­но рыться в бумагах.

В ответ я спросил:

— А они оплатят расходы на проезд?

— О Боже, конечно, нет! — последовал ответ. — Вам придется съез­дить туда за свой счет.

В другой раз я все же съездил за свой счет в Уэльс, в Кардиган. Там требовался специалист по гражданскому строительству. За свои деньги я пересек всю Англию и Уэльс. От вокзала до места собеседования оказалось ужасно далеко, и я брел по улицам Кардигана, пока не прошел город из конца в конец.

— Ой, ой! Вам еще так далеко идти! — сказала приветливая женщина, у которой я спросил дорогу.

И я шагал все дальше и дальше, пока не подошел к подъезду в дом, укрытый за деревьями. Подъездная дорожка была хорошо ухожена. Прой­дя порядочный кусок в гору, я наконец подошел к дому. Меня принял какой-то весьма благожелательный человек и просмотрел мои документы (которые мне прислали в Англию из Шанхая). Изучив их, он одобрительно кивнул.

— С такими документами вы без труда найдете себе работу, — сказал он. — К сожалению, у вас нет опыта работы по строительным контрактам в Англии. Поэтому должности я вам предложить не могу. Но скажите мне, — попросил он. — Вы квалифицированный врач, почему же вы еще изучали гражданское строительство? Я вижу, у вас степень бакалавра в этой специальности.

— Как медик я собирался работать в отдаленных районах, поэтому хотел получить знания, которые позволили бы мне построить свою боль­ницу, — сказал я.

— Гм! — пробормотал он. — Весьма сожалею, но ничем не могу вам помочь.

И я побрел прочь через весь Кардиган, на унылый вокзал. Целых два часа пришлось дожидаться поезда, но в конечном счете я все же добрался до дома с известием, что опять нет работы. На другой день я снова пошел в агентство по найму. Тот же человек, все так же сидевший за столом, — он словно никуда и не уходил, — сказал:

— Послушайте, старина, здесь просто невозможно разговаривать. Пригласите меня на ланч, и там я вам кое-что расскажу, ладно?

Больше часа я слонялся по улице, разглядывая витрины и мечтая о том, чтобы мои ноги перестали болеть. С другой стороны улицы ко мне хмуро приглядывался лондонский полисмен, явно не зная, то ли я безо­бидный прохожий, то ли преступник, собирающийся ограбить банк. А может, у него тоже болели ноги! Наконец, мой человек отделился от стола и с громким топотом спустился по скрипучей лестнице.

— Семьдесят девятый, старина. Мы сядем на семьдесят девятый. Я знаю одно местечко, где очень недурно кормят за умеренную плату.

Пройдя немного пешком, мы сели на семьдесят девятый автобус и вскоре приехали на место, в один из тех ресторанов на прилегающих к главным магистралям улицах, где чем меньше здание, тем выше цены. Человек Без Стола и я сели за стол. Мой обед был чрезвычайно скромен, зато его — чрезвычайно обилен. Затем, удовлетворенно вздохнув, он изрек:

— Знаете, старина, все вы рассчитываете получить хорошую долж­ность, но не приходило ли вам в голову, что если бы имеющиеся должнос­ти были в самом деле настолько хороши, мы бы сами их заняли первыми? Ведь с нашей работой, знаете, тоже особенно не разгонишься.

— Ну, — сказал я, — должен же быть какой-то способ получить работу в этом закоснелом в невежестве городе или в его окрестностях?

— Ваша проблема в том, что вы непохожи на других, вы привлекаете внимание. К тому же у вас болезненный вид. Может, если бы вы сбрили бороду, это было бы вам на пользу.

И он вперил в меня задумчивый взгляд, явно придумывая предлог красиво уйти. Внезапно он посмотрел на часы и обеспокоенно вскочил на ноги.

— Послушайте, старина, мне уже просто пора бежать наш старый Рабовладелец не спускает с нас глаз. — Он похлопал меня по руке и сказал: — Та! Та! Не тратьте попусту денег на хождение к нам. У нас просто нет никаких вакансий, за исключением мест официантов и других, такого же пошиба!

С этими словами он развернулся волчком и умчался, предоставив мне платить по весьма внушительному счету.

Я вышел из ресторана и побрел по улице. От нечего делать я стал читать маленькие объявления в витринах магазинов. «Молодая вдова с маленьким ребенком ищет работу...» «Искусный резчик ищет заказы». «Массажистка проводит сеансы на дому». (Да еще какие, подумал я!) Ша­гая по улице, я задумался над вопросом: если все эти традиционные агентства, бюро, биржи и т. д. не в состоянии мне помочь, то почему бы не повесить объявление в витрине магазина? — Почему бы и нет? — сказали мои бедные усталые ноги, отупело топавшие по твердому бездушному тротуару.

В тот вечер я, придя домой, на все лады обдумывал способы зарабо­тать на жизнь и скопить достаточно денег на продолжение исследований человеческой ауры. Наконец я отпечатал шесть почтовых открыток с та­ким текстом: «Доктор медицины (диплом получен не в Великобритании) предлагает услуги психолога. Обращаться по указанному адресу». Потом я отпечатал еще шесть, гласивших: «Много путешествовавший профессио­нал, обладающий рядом научных специальностей, предлагает свои услуги для всего необычного. Отличные рекомендации. Писать на почтовый ящик...» На другой день, расклеив объявления на самых видных местах в нескольких стратегически выгодных витринах лондонских магазинов, я сел и начал ждать результатов. И они появились. Мне удалось получить достаточно работы по специальности психолога, чтобы сводить концы с концами, и едва теплившийся огонек наших финансов начал понемногу оживать. Помимо этого я дал еще несколько объявлений, и одна из круп­нейших британских фармацевтических фирм предоставила мне работу с неполным днем. Если бы не действовавшая в то время инструкция о страховании персонала, директор, очень благородный и гуманный чело­век, принял бы меня на постоянную работу. Но я был слишком стар и слишком болен. Напряжение, связанное с переходом в другое тело, было ужасно. Напряжение, связанное с заменой молекул «нового» тела на мои собственные, почти исчерпало мои силы, но в интересах науки я выдержал и это. Теперь все чаще я по ночам или по выходным дням путешествовал в астрале в Тибет, когда знал, что никто меня не потревожит, ибо если потревожить тело человека, путешествующего в астрале, то исход может оказаться для него роковым. Я находил утешение в обществе лам высокого звания, которых встречал в астрале, и наградой мне служило их одобрение моих действий. В одно из таких посещений я оплакивал уход моей домаш­ней любимицы кошки, которая своим умом посрамила бы не одного пред­ставителя рода человеческого. Старый лама, бывший со мной в астрале, сочувственно улыбнулся и сказал:

— Брат мой, помнишь ли ты историю о горчичном зернышке?

Ах, да, горчичное зернышко! Я отлично помнил одно из основных положений нашей Веры...

«У одной бедной молодой женщины умер первенец. Обезумев от горя, она бродила по городским улицам, моля, чтобы кто-нибудь или что-нибудь вернуло к жизни ее сына. Одни отводили глаза, полные состра­дания и жалости, другие насмехались и издевались над ней, говоря, что она сумасшедшая, если верит, что ребенка можно оживить. Ничто не могло ее утешить и никто не мог найти слов, которые облегчили бы ее боль. Нако­нец один старый священник, видя ее полное отчаяние, призвал ее и сказал:

— На всем свете есть лишь один человек, который может тебе по­мочь. Это Совершенный, это Будда, чья обитель находится на вершине вон той горы. Ступай к нему.

Убитая горем молодая мать, испытывая телесные муки под бременем своей печали, стала медленно взбираться по крутой горной тропе, пока не увидела за поворотом сидящего на камне Будду. Простершись перед ним ниц, она воскликнула:

— О Будда! Верни моего сына к жизни.

Будда встал и ласково коснулся бедной женщины со словами:

— Спустись в город. Обойди все дома и принеси мне горчичное зернышко из дома, в котором никто никогда не умирал.

— С криком радости молодая женщина встала и поспешила вниз в долину. Прибежав в первый дом, она сказала:

— Будда велел мне принести горчичное зернышко из дома, не познав­шего смерти.

— В этом доме, — ответили ей, — умерло много людей. В соседнем доме ей сказали:

— Не сосчитать даже, сколько здесь умерло людей, ибо это старый дом.

Она ходила от дома к дому, прошла всю улицу, потом другую, третью. Лишь изредка останавливаясь, чтобы передохнуть и поесть, она дом за домом обошла весь город, но так и не нашла ни одного дома, который хотя бы однажды не посетила смерть.

Тогда она медленно пустилась в обратный путь на гору. Будда, как и в тот раз, сидел, погруженный в медитацию.

— Ты принесла горчичное зернышко? — спросил он.

— Нет, да я и не ищу его больше, — ответила она. — Мое горе настолько ослепило меня, что я подумала, будто лишь я одна страдаю и предаюсь печали.

— Зачем же ты тогда снова пришла ко мне? — спросил Будда, — Просить тебя, чтобы ты научил меня истине, — ответила она. И Будда сказал ей:

— Во всем мире человека и во всем мире Богов существует лишь один закон: ничто не вечно».

Да, я знал все эти поучения, но утрата любимого существа все равно оставалась утратой. Старый лама снова улыбнулся и сказал:

— Скоро к тебе придет одна очаровательная Маленькая Особа, чтобы внести немного радости в твою такую тяжкую и суровую жизнь. Жди!

Несколько месяцев спустя мы взяли в дом Леди Ку'эй. Это был сиам­ский котенок непревзойденной красоты и ума. Воспитанная нами так, как воспитывалось бы человеческое существо, она и отвечала нам, как отвечал бы хороший человек. И, конечно же, она внесла луч света в наши горести и облегчила бремя людского вероломства.

Работа на свой страх и риск, без какого-либо легального статуса была очень нелегким делом. Пациенты придерживались того мнения, что если черту плохо, он и монахом притворится, а как черту полегчает — сразу станет самим собой! Историй, которые придумывали в свое оправдание пациенты, не желавшие платить, хватило бы на несколько книг, и крити­кам пришлось бы работать сверхурочно. Я не прекращал поисков пос­тоянной работы.

— О! — сказал кто-то из моих друзей, — да вы же можете быть свободным писателем, писателем-призраком». Вы об этом не думали? Один мой друг написал так несколько книг, я вас ему представлю.

И я отправился в один из крупнейших лондонских музеев на встречу с этим человеком. Меня провели в кабинет, и на мгновение мне показа­лось, что я попал в музейный запасник! Я боялся шевельнуться, чтобы не свалить что-нибудь на пол, и сидел, застыв в неудобной позе. Наконец появился тот самый «друг».

— Книги? — спросил он. — Свободное писательство? Я свяжу вас с моим агентом. Может быть, он сможет что-нибудь вам устроить.

Он энергично нацарапал адрес на листке бумаги и отдал его мне. Не успел я опомниться, как оказался за дверью кабинета. Ну, — подумал я, — еще одна охота за химерами?

Я заглянул в клочок бумаги у меня в руках. Риджент-стрит? А в каком же конце улицы это может быть? Я вышел из метро на Оксфорд-серкус, и с моим обычным везением оказалось, что я вышел на противоположном конце улицы! По Риджент-стрит сновали толпы людей, у входа в большие магазины образовались настоящие людские водовороты. Какой-то ор­кестр не то бойскаутов, не то Армии спасения, громогласно шествовал по Кондуит-стрит. Я шел дальше, мимо одной из крупнейших ювелирных компаний, думая о том, сколь малая часть их золотого запаса дала бы мне возможность продолжать исследования. В том месте, где Риджент-стрит чуть изгибалась перед впадением в Пикадилли-серкус, я перешел на дру­гую сторону улицы и стал искать этот чертов номер. Туристическое агент­ство, магазин обуви и никакого литературного агентства. Потом я все же увидел номер, зажатый между двумя магазинами. Я вошел в маленький вестибюль, в дальнем конце которого виднелась открытая дверь лифта. Увидев кнопку звонка, я нажал ее. Ничего. Я подождал минут пять и нажал еще раз.

Шаги.

— Вы меня вытащили из угольной ямы! — послышался голос. — Только я успел налить чашку чаю. Какой этаж вам нужен?

— М-р Б., — сказал я, — я не знаю, на каком он этаже.

— А, четвертый этаж, — сказал лифтер. — Он у себя, я его поднимал наверх. Это здесь, — сказал он, отодвигая железную дверь. — Повернете направо, в эту дверь. — И он исчез, вернувшись к своему стынущему чаю.

Я толкнул указанную мне дверь и подошел к небольшой стойке.

— М-р Б., — спросил я. — У меня с ним назначена встреча.

Темноволосая девушка вышла искать мистера Б., а я тем временем осмотрелся. На другом конце стойки девушки пили чай. Пожилому курь­еру давали указания относительно доставки пакетов. У меня за спиной был стол, на котором лежало несколько журналов, — как в приемной у дантис­та, подумал я, — а на стене виднелась реклама какого-то издательства. В конторе шагу нельзя было ступить — повсюду лежали связки книг, а у дальней стены аккуратными стопками были сложены машинописные тек­сты.

— М-р Б. через минуту будет здесь, — сказал чей-то голос, и я повер­нулся, чтобы поблагодарить темноволосую девушку. В этот момент отк­рылась боковая дверь, и вошел мистер Б. Я взглянул на него с интересом, поскольку это был первый литературный агент, какого я когда - либо видел или о котором слышал! Он носил бороду и чем-то напомнил мне старого китайского мандарина. Хотя это был англичанин, было в нем этакое внут­реннее достоинство пожилого образованного китайца, которым на Западе не встретишь равных.

Мистер Б., войдя, поздоровался со мной, пожал руку и пропустил через боковую дверь в крошечную комнатку, похожую скорее на тюрем­ную камеру, только без решеток.

— Ну, чем могу служить? — спросил он.

— Мне нужна работа, — сказал я.

Он попросил меня рассказать о себе, но по его ауре я видел, что ему нечего мне предложить, и он был вежлив со мной из уважения к человеку, который меня представил. Я показал ему свои китайские документы, и его аура оживилась цветами заинтересованности. Он взял их, изучил самым внимательным образом и сказал:

— Напишите-ка вы книгу. Пожалуй, я смогу организовать вам на нее заказ.

Вот это был удар, сразивший меня наповал. Чтобы я написал книгу? Я? О себе* Я всмотрелся в его ауру, чтобы убедиться, говорит он серьезно или это просто вежливый отказ. Его аура говорила, что он совершенно серьезен, но сильно сомневается в моих писательских способностях. И когда я уходил, его прощальные слова были:

— Вы должны написать книгу.

— О, не надо так расстраиваться, — сказал лифтер. — День такой солнечный. Он не захотел взять вашу книгу?

— В том-то все и дело, — ответил я, выходя из лифта. — Как раз захотел!

Я зашагал по Риджент-сгрит, думая о том, что все вокруг посходили с ума. Чтобы я да написал книгу? Чушь! Все, что мне было нужно, — это работа, приносящая достаточно денег нам на прожитье и еще немного средств на исследования ауры. А все, что мне было предложено, — это написать какую-то дурацкую книгу о себе.

Незадолго до этого я ответил на объявление, где требовался техничес­кий писатель для составления учебных пособий по самолетам. С вечерней почтой я получил письмо, в котором приглашался прийти на следующий день на собеседование. А! — подумал я, — может, в конце концов я получу эту работу в Кроули!

На другой день рано утром, когда я завтракал перед отъездом в Кроу­ли, в почтовый ящик упало письмо. Оно было от мистера Б. «Вы должньг написать книгу», — говорилось в письме. — «Хорошенько все обдумайте и приходите ко мне».

— Ба! — сказал я себе. — Да мне ненавистна сама мысль о том, чтобы написать книгу! — И я поехал на вокзал в Клэпхэм, чтобы сесть на поезд в Кроули.

Поезд, по-моему, был самым медленным в моей жизни. Казалось, он подолгу торчал на каждой станции, а на перегонах полз так, словно локо­мотив или машинист были при последнем издыхании. Наконец мы при­были в Кроули. К этому времени день раскалился докрасна, а я опоздал на автобус. И я потащился по улицам пешком, следуя ошибочным указаниям прохожих из-за того, что фирма, которую я разыскивал, находилась в очень неприметном месте. После долгих блужданий по городу, совершен­но отупевший от усталости, я добрел до длинного грязного переулка. Там я отыскал домишко-развалюху, который выглядел так, словно в нем побы­вал на постое целый полк солдат.

— Вы написали замечательное письмо, — сказал человек, проводив­ший собеседование. — Мы захотели увидеть человека, который мог напи­сать такое письмо!

Я охнул при мысли о том, что он заставил меня приехать в такую даль ради удовлетворения своего праздного любопытства.

— Но вы же давали объявление насчет технического писателя, — сказал я, — и я готов на любое испытание.

— А! Да, — сказал этот человек, — но с тех пор, как мы дали объявле­ние, у нас было много всяких проблем, мы сейчас ведем реорганизацию и минимум полгода никого не будем брать на работу. Но мы думали, вам захочется приехать и познакомиться с нашей фирмой.

— Я считаю, что вам следует оплатить мне проезд, — отрезал я, — поскольку вы заставили меня приехать напрасно.

— О нет, этого мы не сможем сделать, — сказал он. — Вы же сами вызвались приехать на собеседование, а мы просто приняли ваше предло­жение.

Я был так расстроен, что долгий путь пешком до вокзала показался мне еще дольше. Неизменное ожидание поезда и неспешная дорога до Клэпхэма. Вагонные колеса, казалось, выстукивали: — Напиши книгу, напиши книгу, напиши книгу. — Во Франции, в Париже живет еще один тибетский лама, тоже прибывший на Запад с особой целью. Обстоятель­ства требовали, чтобы, в отличие от меня, он избегал всякой известности. Он делает свое дело, и лишь очень немногие знают, что он в свое время был ламой в тибетском монастыре у подножия Поталы. Чуть раньше я написал ему письмо, в котором спрашивал совета, и — здесь я немного опережу события — ответ свелся к тому, что писать книгу было бы с моей стороны неразумно.

Вокзал Клэпхэма показался мне в моем унылом расположении духа еще грязнее и мрачнее, чем обычно. Я вышел с перрона на улицу и побрел домой. Увидев мое лицо, жена не стала задавать вопросов. Мы поели, хотя мне кусок не лез в горло, и жена сказала:

— Сегодня утром я звонила мистеру Б. Он говорит, что ты должен написать конспект книги и дать ему на просмотр. Конспект! От одной этой мысли мне стало тошно. Затем я прочел пришедшие с последней почтой письма. В двух письмах говорилось: «Место занято. Спасибо, что прислали заявление». И прибыло то самое письмо от моего друга-ламы из Парижа.

Я сел за видавшую виды пишущую машинку, которую унаследовал от моего «предшественника» и начал писать. Писательский труд для меня и неприятен, и тягостен. Нет речи ни о каком-либо вдохновении, ни о спо­собностях. Я просто работаю усерднее многих, и чем меньше мне это нравится, тем усерднее и быстрее я работаю, чтобы поскорее покончить с этим делом.

День неспешно полз к концу, сумеречные тени заполнили улицы, потом их разогнали вспыхнувшие фонари и затопили ослепительным све­том дома и людей. Жена включила свет и задернула шторы. А я все печатал. Наконец непослушными, наболевшими пальцами я поставил последнюю точку. Передо мной лежала стопка страниц числом тридцать, с плотно напечатанным текстом.

— Вот! — воскликнул я. — Если это ему не подойдет, я брошу все к чертям. А я надеюсь, что это ему не подойдет!

На другой день я снова зашел к мистеру Б. Он еще раз просмотрел мои документы, потом взял конспект и углубился в чтение. Время от времени он одобрительно кивал головой и, закончив чтение, осторожно сказал:

— Думаю, мы сможем ее пристроить. Оставьте это у меня. А тем временем садитесь писать первую главу.

Шагая по Риджент-стрит в сторону Пикадилли-Серкус, я не знал, то ли мне радоваться, то ли огорчаться. Наши финансы упали до опасно низкого уровня, и все же мне была ненавистна сама мысль о написании автобиографической книги.

Спустя два дня я получил письмо от мистера Б. с просьбой зайти, поскольку для меня есть хорошие новости. Сердце у меня упало — значит, мне все-таки придется написать эту книгу! Мистер Б. встретил меня сияющей благодушной улыбкой.

— У меня есть для вас контракт, — сказал он, — но сначала я хотел бы познакомить вас с издателем. Мы вместе отправились на другой конец Лондона, на улицу, бывшую когда-то фешенебельным районом с высоки­ми жилыми домами. Теперь эти дома использовались под офисы, а жив­шие в них когда-то люди переехали в предместья. Пройдя немного по улице, мы остановились у неприметного на вид дома.

— Это здесь, — сказал мистер Б.

Мы вошли в темный вестибюль и поднялись по широкой винтовой лестнице на второй этаж. Наконец нас провели к Издателю, который вначале показался несколько циничным, но постепенно начал теплеть. Беседа была непродолжительной, и вскоре мы снова вышли на улицу.

— Идемте ко мне в контору. Батюшки! Где же мои очки? — забеспо­коился мистер Б., лихорадочно роясь в карманах в поисках пропавших очков. Обнаружив пропажу, он облегченно вздохнул и продолжил:

— Идемте ко мне в контору, у меня готов к подписанию контракт.

Это наконец было уже нечто определенное, контракт на написание книги. Я решил, что свою часть контракта я выполню, и надеялся, что издатель выполнит свою. «Третий глаз», разумеется, принес Издателю «немного варенья на хлеб»!

Книга продвигалась вперед. Я строчил главу за главой и относил их к мистеру Б. Мне не раз доводилось навещать мистера Б. и миссис Б. в их очаровательном доме, и здесь я хотел бы отдать должное миссис Б. Она встретила меня очень радушно, как мало кто из ее соотечественников-ан­гличан. Она старалась приободрить меня, и она была первой англичанкой, которая это сделала. Я всегда был желанным гостем в ее доме, а посему — благодарю вас, миссис Б.

В лондонском климате мое здоровье начало резко сдавать. Я держался из последних сил, чтобы довести книгу до конца. Призвав на помощь всю свою подготовку, я пытался хоть ненадолго отстранить болезнь. Как толь­ко я закончил книгу, как на меня обрушился первый приступ коронарного тромбоза, и я чуть не умер. Медицинский персонал одного очень извест­ного лондонского госпиталя был весьма озадачен многими отметинами на моем теле, но я не стал проливать свет на их происхождение; возможно, эта книга сделает это за меня!

Поиск по сайту: