Хранительница домашнего очага

Многие из нас воспитаны в убеждении, что место женщины — у домашнего очага, но только 40% женщин проводят дома все свое время (эта цифра включает женщин пенсионного возраста). В Соединенных Штатах количество семей, в которых муж работает, а жена ведет хозяйство и воспитывает двоих или более детей, составляет всего 7% (Duxbury & Higgins, 1991). Хотя на первый взгляд может показаться, что это очень хорошо, когда не надо каждый день ходить на службу, было бы ошибкой считать, что женщина, проводящая целый день дома, мало работает. На самом деле среднестатистическая домохозяйка тратит на работу по дому от 48 до 70 часов в неделю (Hide, 1992). Более того, оплачиваемый труд удовлетворяет не только экономические, но и многие социальные потребности человека, такие, как потребность в признании, уважении, статусе и стимуляции. Человеку, проводящему целый день дома, удовлетворить эти потребности гораздо сложнее.

В 1963 г. вышла книга Бетти Фридан (Betty Friedan) «Особый дар женщины» (The Feminine Mystique). Фридан использовала словосочетание «особый дар женщины», желая подчеркнуть, что общепринятое представление об американской домохозяйке, живущей в пригороде, как об успешной и социально благополучной женщине не всегда является верным.

Трудность, отмечает Фридан, состоит в том, что многие женщины ощущают неудовлетворенность и стыдятся этого, так как знают, что, напротив, они должны чувствовать, насколько им повезло. В интервью с «хранительницами домашнего очага» Фридан обнаружила, что неудовлетворенность ощущают даже те женщины, чьей мечтой всегда была роль жены и матери. Согласно полученым ею данным, основная проблема состоит в том, что женщины в основном обслуживают нужды других, а иметь собственную личность им не полагается. Да, их роль важна, так как позволяет их детям и мужьям достигать чего-то в жизни, но жить в других — это не то же самое, что жить самому. И тем не менее считается, что это и есть присущий женщинам «особый дар», вершина женского бытия. Другая проблема, связанная с ролью «хранительницы домашнего очага», по словам Фридан и тех, кого она опрашивала, состоит в том, что домохозяйка оказывается «выброшенной за борт», она стоит в стороне от важнейших событий в жизни людей и потому не чувствует себя полноценным человеком. «Любовь, дети и дом — это хорошо, но это еще не весь мир, хотя большинство слов, написанных для женщин, говорят, что это именно так» (Friedan, 1963, р. 67).

Книга Фридан была опубликована 30 лет назад, но в какой-то мере представление об «особом даре женщины» и связанные с этим проблемы продолжают жить и по сей день. Например, Кросби говорит о продолжающейся идеализации материнства и о том, что существует чуть ли не заговор молчания относительно того, каким тяжелым делом оно в действительности является: «Многие молодые мужчины и женщины с радостью ожидают появления ребенка, рисуя в своем воображении идиллическое время улыбок, забавного лепета и объятий. Скорее всего, вы тоже так думали... но предвидели ли вы бессонные ночи... представляли ли груды вонючих пеленок, бесконечные детские болезни, капризы и скуку?» (Crosby, 1991, р. 49-50).

Для фрустрации, переживаемой многими женщинами, чьей единственной ролью оказалась роль домохозяйки, Таврис и Оффер (Tavris & Offir, 1997) даже ввели специальный термин — синдром домохозяйки (housewife syndrome). Представьте себе такую картину. Мало того, что вся работа никогда не может быть сделана окончательно (как только вы наведете в доме хоть какое-то подобие порядка, всегда кто-нибудь тут же нарушит его), но к тому же она обычно скучна, утомительна и вообще никем не признается за работу. Когда думаешь о детях, они представляются самыми милыми существами на свете, однако иметь детей — совсем не то же самое, что рассматривать семейный альбом. В реальной жизни их нужно кормить, одевать, купать (вообразите себе, сколько труда это требует), они ссорятся друг с другом и с вами, а в конце концов вырастают и больше не хотят иметь с вами ничего общего.

Ферри (Ferree, 1980) отмечала, что домохозяйки часто чувствуют свою социальную изоляцию. Она предполагала, что это ощущение усиливают такие факторы, как ограничение свободы передвижений, жизнь в пригороде, большое количество работающих женщин вокруг и постоянное внимание, которого требуют маленькие дети. Рост числа женщин, работающих на производстве, укрепляет распространенное в обществе представление, что те, кто остаются дома, ведут праздную и беспечную жизнь, и такое снижение престижности домашнего труда еще больше увеличивает неудовлетворенность домохозяек (Ferree, 1980; Gove & Tudor, 1973). Возможно, поэтому некоторые исследователи находят, что домохозяйки обычно имеют более низкую самооценку, чем работающие женщины (Shaver & Freedman, 1976). В иных работах даже утверждается, что жены, сидящие дома, более склонны к депрессии, чем жены, работающие на производстве (Ross et al., 1983). Гоув (Gove, 1972) предположил, что домохозяйки более подвержены депрессии, потому что их труд утомителен, однообразен и малопрестижен, а источник удовлетворения только один.

Однако другие исследователи не считают, что домохозяйки более склонны к депрессии и менее удовлетворены своей жизнью, чем работающие женщины. Шихан (Shehan, 1984) пишет, что, хотя неработающие жены и находят свои домашние обязанности скучными и изолирующими от общества, это не заставляет их страдать от психологического дискомфорта, поскольку роль домохозяйки оставляет достаточно времени для увлечений и общественной жизни в различных клубах и организациях. Ферри (1987) указывала, что с домашним трудом ассоциируются такие вознаграждения, как радость, доставленная любимым людям, и удовлетворение от хорошо сделанной работы. Столь противоречивые результаты, возможно, объясняются тем, что в разных исследованиях используются разные выборки. Ни «домохозяйки», ни «работающие женщины» не являются однородной, монолитной группой. Их семейный доход, их религиозные убеждения, причины, побуждающие их оставаться дома или идти работать, их обязанности в доме или на службе, уровень социальной поддержки, которую они испытывают, их отношение к домашней работе, возраст и количество детей — все различно. Каждый из этих факторов влияет на степень удовлетворенности своей ролью в доме или на работе. Кроуз (Krause, 1983) обнаружил, что домохозяйки, которые когда-то нетрадиционно понимали женскую роль, но вышли замуж за мужчин с традиционными взглядами, намного больше неудовлетворены своей ролью и сильнее подвержены депрессии, чем те, кто всегда придерживались традиционных убеждений относительно роли женщины. Перри-Дженкинс (Perry-Jenkins et al., 1992) выявил прямую зависимость между степенью удовлетворенности женщины своей ролью дома и на работе и тем, какое значение она придает этой роли. Например, работающие женщины, которые считали, что их доход так же важен для семьи, как и доход мужа, выказывали большую удовлетворенность, чем работающие женщины, которые видели, что их доход имеет второстепенное значение, или те, кто не были уверены, что их работа нужна.

Мнения ученых о том, как роль домохозяйки воздействует на женщину, разделились, но большинство социологов согласны, что женщина, зарабатывающая деньги, пользуется в доме большей властью. Согласно теории власти в семье (family power theory), тот из супругов, кто обладает большими экономическими возможностями, обладает также и большей властью (Stroh et al., 1992). Финансовая зависимость домохозяйки от мужа делает ее менее влиятельной фигурой в доме, так как это «его» деньги и он — единственный, кто занят «настоящим» делом (поскольку труд женщины в доме не оплачивается, люди часто рассматривают его как менее ценный, чем оплачиваемый труд). Существует несколько исследований, подтверждающих, что работающие жены имеют больший вес в семье, чем сидящие дома (Beckman & Houser, 1979; Crosby, 1982; Mason & Bumpass, 1975). Эриксен и его коллеги (Ericksen et al., 1979) обнаружили, что мужья, имеющие престижную профессию, в семейной жизни особенно склонны настаивать на своем. Как полагают Стейл и Турецки (Steil & Turetsky, 1987, p. 75), «неравенство полов в семье воздействует на формирование аналогичных неравных условий за пределами семьи». Нет однозначных доказательств предположения, что большая власть в доме одного из супругов проистекает непосредственно из того, что он или она получает больше денег или имеет более престижную работу. Однако все согласятся с тем, что если мы финансово зависимы от кого-то, кто к тому же имеет более высокий социальный статус, чем мы, то этот человек обладает над нами большей властью, чем мы над ним. Итак, роль домохозяйки, «хранительницы домашнего очага» — вовсе не такая идиллия, как это представляет нам телевидение, и те, кто играет эту роль в реальной жизни, достойны большего уважения и влияния, чем они имеют. Мы также должны спросить себя, почему эта роль продолжает оставаться «привилегией» женщин, и разобраться, в какой степени причиной такого положения вещей является социальное воспитание, снабжающее женщин навыками, которые делают их более пригодными к этой роли, чем мужчин. Также интересно отметить, что кроме гендерных стереотипов и дифференцированного воспитания, основанного на представлении, что женщина должна вести хозяйство, а мужчина — зарабатывать деньги, более низкая оплата труда женщин зачастую определяет, кто останется дома с детьми. По утверждениям нескольких семейных пар, с которыми мне приходилось разговаривать, их решение о том, что именно мать должна сидеть дома, было принято после простого арифметического подсчета: потеря ее зарплаты оборачивалась меньшим уроном для семейного бюджета, чем возможная потеря зарплаты отца. Такое неравенство в оплате труда мужчин и женщин является одной из тем следующего раздела.

Поиск по сайту: