ОБЩЕСТВО, КУЛЬТУРА И ЛИЧНОСТЬ В СОЦИОЛОГИЧЕСКОМ РАССМОТРЕНИИ 23 страница

В социологии управления принято четко различать деятель­ность руководства и управленческую деятельность. Различие меж­ду ними известные американские социологи П. Друкер и У. Беннис определили следующим образом: «Менеджмент- ис-

кусство карабкаться по лестнице успеха; руководство — умение определить, к той ли стене приставлена лестница». Коренное раз­личие между этими двумя видами деятельности можно понять, ес­ли представить себе группу шахтеров, которые врубаются в уголь­ный пласт и добывают уголь для транспортировки его на поверх­ность земли. У них за спиной - организаторы работ (менеджеры, или управляющие) указывают, где и какие поставить крепления, внедряют усовершенствованные технологии, разрабатывают тари­фы и ставки заработной платы, режим труда и отдыха работника. А руководитель — это тот человек, который в соответствии с гео­логической картой залегания пластов вдруг дает команду: «Оста­новиться, начать вырубку в другом направлении, ибо там пласты более мощные, а качество угля более высокое».

Работники шахты - рядовые шахтеры, мастера, инженеры, начальники смен и т.д. - в такой степени заняты повседневной ра­ботой, добычей угля, что даже не замечают, что они движутся по угольному штреку не в том направлении. А динамичный мир во­круг делает эффективное руководство все более необходимым, ибо только оно разрабатывает стратегию деятельности, определяет, нужно ли дальше наращивать добычу угля или, быть может, пере­профилировать угледобычу в другую, более эффективную дея­тельность, переобучив для этого занятый персонал.

Руководство разрабатывает стратегию деятельности органи­зации, отрасли производства или целой страны, определяет цели ее развития и переориентирует ресурсы в правильном направлении. Управление же вырабатывает тактические средства достижения поставленных целей, определяет наиболее эффективные пути и средства реализации определенных руководством задач деятель­ности данной системы: будь это завод, шахта или футбольная ко­манда.

Социология управления в своем развитии базируется на сформулированных Ф.У. Тейлором А. Файолем, М. Вебером, Г. Эмерсоном, Г. Фордом, П. Друкером и другими крупными тео­ретиками и практиками управленческой деятельности, научных основах управления промышленным производством и социальны­ми организациями.

Первый крупный шаг в становлении науки об управлении был сделан в начале XX века Ф.Тэйлором. Выражая сущность своей системы «научного управления», он писал: «Наука вместо традиционных навыков; гармония вместо противоречий; сотруд-

ничество вместо индивидуальной работы; максимальная произво­дительность вместо ограничения производительности; развитие каждого отдельного рабочего до максимально доступной ему про­изводительности и максимального благосостояния» (9; 270).

Эти общие принципы научного управления производством были конкретизированы А. Файолем в учении о шести основных операциях, осуществляемых предприятиями, из которых он основ­ное внимание уделил анализу управленческих операций, без кото­рых ни одно предприятие успешно функционировать не в состоя­нии. Он дал такое определение операциям управления: «Управ­лять- значит предвидеть, организовать, распоряжаться, координи­ровать и контролировать» (10; 12). При таком понимании уп­равление не является ни исключительной привилегией, ни лично присваиваемой обязанностью начальника или директора предпри­ятия — это функция, разделяемая между управляющей и управляе­мой подсистемами общей и единой системы данного предприятия, осуществляемая вместе с другими его функциями - технической, коммерческой, финансовой и др. Тем самым А. Файоль, как и дру­гие представители классической теории управления, сосредоточи­вает свое внимание на административных аспектах деятельности предприятия (организации).

Опираясь на эти выводы, один из классиков социологии М. Вебер разработал «идеальный тип» административного управ­ления, обозначенный им термином «теория бюрократии». Основ­ные характеристики этого «идеального типа» таковы. В соответст­вии с этой теорией вся деятельность, необходимая для достижения стоящих перед организацией целей, расчленяется на элементар­ные, простейшие операции, что в свою очередь предполагает стро­гое формальное определение задач каждого из звеньев организа­ции. Максимально возможное разделение труда создает условия для использования во всех звеньях управляемой системы специа­листов - экспертов, которые несут полную ответственность за эф­фективное выполнение своих обязанностей. Управленческая дея­тельность строится на принципах иерархии, т.е. каждый ниже­стоящий управляющий или каждое подразделение подчиняются вышестоящему. Каждый служащий в административной иерархии отвечает перед вышестоящим начальником за решения и действия не только свои собственные, но и всех подчиненных ему лиц.

Служба в системе управления, согласно М. Веберу, основы­вается на соответствии квалификации сотрудника занимаемой им

должности, а служащие должны быть ограждены от произвольно­го увольнения. Служба в организации неотделима от карьеры, по­этому должна существовать система «продвижения» в соответст­вии со старшинством или успешной деятельностью, или тем и дру­гим. Такая политика в отношении кадров призвана развивать «корпоративный дух» среди служащих, воспитывать у них ини­циативу и высокую степень лояльности к организации. Наем орга­низацией сотрудников основывается, особенно на управленческие должности, на профессиональных качествах кандидатов, причем должностные лица не выбираются, а назначаются, завися, таким образом, от вышестоящих начальников, а не от какой-либо группы избирающих. Всей деятельностью организации руководит специ­альный административный штат, управленческий персонал, в за­дачу которого входит обеспечение ее эффективного функциониро­вания, в особенности функционирования ее каналов коммуника­ций, ориентированных на достижение целей, поставленных перед организацией.

Придав первостепенное значение формально организуемым аспектам управления, М. Вебер в то же самое время оставил вне поля зрения неформальные отношения. Однако такие отношения жизненно важны, ибо, как доказали на основе эмпирических со­циологических исследований П. Блау, Ч. Бернард, Р. Мертон и другие социологи, именно неформальные отношения способны сыграть важную роль в повышении эффективности управленче­ской деятельности.

Обобщая теоретические положения классической теории управления, их развитие и конкретизацию в последующих социо­логических исследованиях, а также опыт управленческой деятель­ности в бизнесе и других сферах деятельности, крупные американ­ские специалисты в области теории менеджмента Р. Блейк и Дж. Мутон разработали свою широко известную «управленческую решетку». Они пришли к выводу, что эффективность управления достигается в «силовом поле», в котором взаимно пересекаются друг с другом две «силовые линии»: первая из них ведет к макси­мальному производственному эффекту, а вторая направлена на че­ловека (рис. 61). Каждая из «силовых линий» имеет по девять гра­даций, что позволяет выделить пять характерных типов управлен­ческой деятельности, каждый из которых может быть легко обо­значен двумя цифрами.

Но если эти функции четко установлены и учтены в управ­ленческой деятельности, эффективность последней резко повыша­ется. В таком случае, отмечает Р. Мертон, «проблемы управления социальными процессами (которые нас занимают) приобретают дополнительные трудности, которые обычно включаются в ответ­ственные социальные решения», но исследование таких латентных функций, означает качественно отличное знание» (6; 447, 449), а это приводит к существенному повышению эффективности управ­ления.

Рассмотрим действия управляющего, тип работы которого схематично изображен в правом нижнем углу рисунка под кодом 9.1. Здесь максимум управленческих усилий сориентирован на производство при минимальном внимании к людям. Это «жест­кий» стиль управления, при котором производственный резуль­тат- все, а человек, его интересы, потребности- ничто. Такой стиль может привести к высокому эффекту в чрезвычайных ситуа­циях: война, наводнение, землетрясение и т.п., но в обычных, нор­мальных условиях он чреват множеством конфликтных ситуаций, возникающих из-за неудовлетворенных ожиданий многих людей, работающих в данной организации. Возникающие конфликты на­сильственно подавляются здесь руководителем.

Противоположная модель управленческих действий, изо­браженная в верхнем левом углу рисунка под номером 1.9., ставит во главу угла внимание к человеку, к его запросам, интересам, по­требностям, но приводит к низкой эффективности производства. В результате организация лишается интересных заказов, оплата труда оказывается низкой, что приводит к неудовлетворенности многих сотрудников сложившейся ситуацией, к их уходу из дан­ной организации.

В левом нижнем углу решегки под кодом 1.1. помещена мо­дель такого управленческого поведения, при котором управляю­щий прикладывает минимум усилий для достижения производст­венных результатов, да и особой заботы о своих сотрудниках не проявляет. В такой организации и управляющие и подчиненные стремятся работать так, чтобы не быть уволенными, и вместе с тем не заботятся ни о работе, ни о людях. Естественно, эффективность работы здесь низкая, удовлетворенность трудом, зарплатой, отно­шениями между людьми также низкая.

Обратимся к центру управленческой решетки. Управляющий такого типа, обозначенный кодом 5.5., стремится к надежному

среднему уровню в производстве или к небольшому, но стабиль­ному превышению этого уровня. Примерно в том же ключе подхо­дит он к удовлетворению запросов и нужд работников. Его вполне устраивает «золотая середина», поэтому и результаты такого управления в производстве можно оценить в сумме 50 % или чуть выше при такой же половинной (50 %) заинтересованности работ­ников в труде и удовлетворенности его содержанием и результа­тами, в том числе и уровнем заработной платы.

А теперь обратим внимание на правый верхний угол решет­ки, обозначенный цифрами 9.9. Это модель управления, при реа­лизации которой высокие производственные результаты достига­ются при максимальном учете интересов и потребностей работни­ков. Ключ к такому эффективному варианту, как показывает опыт ведущих японских фирм, например, «Panasonic», — в учете реаль­ных человеческих интересов и потребностей, которые состоят не в ничегонеделании, а в хорошо мотивированном, заинтересованном совместном труде, ориентированном на достижение высших про­изводственных результатов, и связанном с этим чувством удовле­творенности не только самим трудом, но и вознаграждением за не­го, как материальным, так и моральным. Данный стиль управле­ния, дающий наибольший эффект, как раз и состоит в умении так организовать совместную работу в управляемой системе, чтобы сотрудники видели в ней не только возможности хорошего зара­ботка, но и возможности самореализации и подтверждения собственной значимости.

По мере развития и усложнения общества, его структур и функций усложняется, становится все более многогранной и дея­тельность субъектов управления. По подсчетам П. Друкера, в со­временных сложно структурированных обществах свыше 90 % на­селения включены в деятельность различных управленческих структур и не в состоянии учиться, жить и зарабатывать жизненно необходимые блага вне определенным образом управляемых орга­низаций. Но все многообразие таких организаций не является од­нородной массой и представляет собой совокупность соподчи­няющихся уровней управления, выстроенных определенным обра­зом в сложную управленческую иерархию. Дело в том, что слож­ная социальная система, например, общество или даже такая разветвленная его подсистема, как экономика или образование, выступающая в качестве объекта управления, отличается от про­стой системы (скажем, семьи) наличием выделяемых компонентов,

качественно неоднородных. Сложная социальная система пред­ставляет собой не сумму однообразного, а единство разнообразно­го, единство разнокачественных компонентов, которые для своего успешного функционирования требуют и разнокачественного раз­нообразного управления, т.е. вычленение различных уровней управления.

Разработчики теории иерархических многоуровневых систем Н. Месарович, Д. Мако, И. Такахара выделяют управляющие сис­темы трех видов: одноуровневые одноцелевые, одноуровневые многоцелевые, многоуровневые многоцелевые. Последние из них, являющиеся наиболее сложными, представляют из себя иерархи­ческие управляющие системы, включающие ряд или множество структурных компонентов и соответствующих им уровней управ­ления. Организации, достаточно крупные для того, чтобы обеспе­чить четкие разграничения в деятельности руководителей и не ру­ководителей, например, министерство. Минский тракторный завод или Белорусский государственный университет, обычно имеют та­кой большой объем управленческой деятельности, что она должна быть распределена как по содержанию, так и по уровням управле­ния. Одна из форм распределения управленческого труда носит горизонтальный характер, при котором осуществляется расстанов­ка конкретных руководителей во главе отдельных подразделений. Например, на тракторном заводе это руководители крупных под­разделений - главный инженер, главный энергетик, главный бух­галтер и т.п. Однако, для успешного функционирования крупного предприятия, горизонтально разделенная управленческая деятель­ность должна быть дополнена вертикальной дифференциацией, при которой некоторым руководителям приходится координиро­вать работу других руководителей, находящихся на более низких уровнях управления, тем - руководителей еще более низкого уровня управленческой иерархии, пока, наконец, распределение управленческих функций не дойдет до уровня руководителя, кото­рый координирует работу неуправленческого персонала — людей, физически производящих определенную продукцию - слесарей, литейщиков, станочников, ремонтников и т.п. Такое вертикальное развертывание управленческого труда образует в результате опре­деленную систему уровней управления.

Такую систему в обобщенном, т.е. в идеально типическом виде, можно изобразить в виде большого треугольника, внутри ко­торого помещается множество меньших, накладывающихся друг

циях по ее совершенствованию сосредоточивает внимание на управлении не машинами, а людьми, на мотивации их сознатель­ной и целеустремленной творческой деятельности в интересах не только развития производства, по и в интересах развития человека.

Вопросы для самоконтроля и повторения

1. Для чего необходимо социальное управление?

2. Что представляет из себя социальное управление?

3. Каковы основные компоненты социального управления?

4. В чем состоят основные принципы управления?

5. Какие компоненты входят в структуру управления?

6. Какие звенья управления вы знаете?

7. Какие уровни существуют в системе управления?

8. Каковы основные функции управления?

9. Что такое «управленческий веер»?

10. Какова сущность и роль «управленческой решетки»?

11. Для чего необходима иерархия управленческих уровней?

Литература

Бабосов Е.М Социология. 4.1. Общая социологическая теория. Мн., 1998. Бабосов Е.М. Социология управления. Гл. 3, 4, 5. Мн., 2000. Вудкок М., Фрэнсис Д. Раскрепощенный менеджер. М., 1991. Друкер П. Труд и управление в современном мире //США - экономи­ка, политика, идеология. 1993. № 5.

5. Жигалкин A.M. Менеджмент: анализ управленческих функций. М., 1993.

6. Мертон Р. Явные и латентные функции //Американская социологиче­
ская мысль. Тексты. М., 1996.

7. Месарович М., Мако Д., Такахара И. Теория иерархических много­
уровневых систем. М., 1973.

8. Мескон М.Х., Альберт М., Хедоури Ф. Элементы организации и про­
цесса управления. Функции управления. //Основы менеджмента.
Ч. 1,3. М., 1992.

9. Тэйлор Ф. Научная организация труда //Управление - это наука и ис­
кусство. М., 1992.

10. Файоль А. Общее и промышленное управление //Управление- это
наука и искусство. М., 1992.

11. Форд Г. Моя жизнь, мои достижения //Управление- это наука и ис­
кусство. М., 1992.

Глава 33. СОЦИОЛОГИЯ ГЛОБАЛИЗАЦИИ:

ГЛОБАЛЬНЫЙ СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

На рубеже второго и третьего тысячелетий в широком спек­тре интересов социальных наук — социологии, политологии, куль­турологии, экономической теории - доминантной все более явст­венно становится проблема глобализации. Ей посвящают свои ра­боты виднейшие западные социологи Н. Луман, И. Валлерстайн, Дж. Александер, политологи Ч. Краутхаммер, И. Фергюсон, С. Ка-дерман и др. Эта проблема все больше привлекает внимание и рос­сийских социологов, политологов, историков, ей посвящены поя­вившиеся в 1999-2000 годах публикации А.Г. Володина, В.Н. Да-хина, А.С. Дрикера, Г.П. Орлова, А.П. Уткина, Г.К. Широкова и других политологов, социологов, историков.

Что же представляет собой процесс глобализации современ­ного общества?

Глобализация — это постепенное преобразование разнород­ного мирового социального пространства в единую глобальную систему, в которой беспрепятственно перемещаются информа­ционные потоки, идеи, ценности и их носители, капиталы, това­ры и услуги, стандарты поведения и моды, видоизменяя миропред­ставление, деятельность социальных институтов, общностей и индивидов, механизмы их взаимодействия.

Глобализация как всемирный процесс глобальных измене­ний, преобразующих облик современного мира, не начинается с «белого листа», а имеет свои исторические, экономические, поли­тические, социокультурные предпосылки. Одной из исторически первичных предпосылок этого глобального процесса явилась эпо­ха Возрождения, представлявшая собой специфическое проявле­ние протоглобализации в европейских масштабах. Она характери­зовалась чертами формирования нового - капиталистического -экономического уклада; общеевропейского рынка; международных отношений, отразившихся в зачатках международного права; разви­тием гуманизма и свободомыслия; началом становления нацио­нальных культур и их взаимодействия.

Вторым этапом, подготавливавшим процесс современной глобализации, стала интернационализация капиталов, рынков то­варов и услуг на рубеже XIX-XX столетий, когда завершился раз­дел мира между наиболее развитыми в промышленно-экономи-

ческо-военном отношениями странами. Человечество вступило в эпоху господства империализма с его неотъемлемым стремлением к экспансии и гегемонизму, приведшим к Первой, а затем и ко Второй мировой войнам.

Возникшее в конце Второй мировой войны стремление к объ­единению усилий многих стран в борьбе против фашизма и его по­следствий (Антигитлеровская коалиция), создание Организации Объединенных наций (1944), Международного валютного фонда (1944), принятие Всеобщей декларации прав человека (1948), Пакта о гражданских и политических правах и Пакта об экономических, социальных и культурных правах (1966),- означало создание ис­ходных политико-правовых элементов процесса глобализации.

Мощным стимулятором и ускорителем этого процесса стало создание и стремительное нарастание экономической (а затем и всякой другой) мощи трансформационных корпораций (ТНК). Их штаб-квартиры располагаются обычно в одной из развитых запад­ных стран, главным образом в США, в то время как сеть их пред­приятий, фирм и т.п. распространяется по странам, в которых меньшая стоимость трудовых и природных ресурсов гарантирует более высокую прибыль. ТНК стремится обосноваться в тех стра­нах, где можно ожидать низкие налоги на прибыль, минимальный контроль над эксплуатацией окружающей среды и где есть дешевая и послушная рабочая сила. В течение последних десятилетий дея­тельность ТНК становится все более глобальной: в 1950 г. дочерние предприятия более чем в 20 странах мели только три из 315 круп­нейших компаний мира, а в настоящее время их более 50. К концу XX века 600 крупнейших ТНК обеспечивали более 1/5 общемиро­вого промышленного и сельскохозяйственного производства.

Другим активным проводником глобализации являются ме­ждународные банки, страховые компании и другие ведущие фи­нансовые организации, обладающие способностью и возможно­стями совершать трансферы больших денежных масс из одной страны в другую, и использующие это для оказания экономическо­го давления на национальные правительства, как это было сделано в отношении России, которая в результате такого давления оказа­лась в августе 1998 г. в тяжелейшем финансовом кризисе.

Третьим активным и эффективным действующим аспектом глобализации являются глобальные торговые сети, которые дейст­вуют как каналы глобального экономического обмена, связываю­щего многие страны, регионы мира и компании. Например, либе-

рализация торговли в районах Европейского сообщества в 1992 г. привела к появлению крупнейшей в мире зоны свободной торгов­ли. Она охватывает 324 миллиона человек и имеет тенденцию к расширению за счет вхождения в нее бывших постсоциалистиче­ских стран. Зона свободной торговли, созданная США и Канадой, тоже имеет тенденцию к расширению, и если она в будущем рас­пространится на большую часть Центральной и Южной Америки, то данный торговый союз охватит около 580 миллионов человек. Новые, быстро развивающиеся, индустриальные страны - Гон­конг, Южная Корея, Сингапур и Тайвань, которые называют «че­тырьмя драконами», стали инициаторами создания подобной зоны в Юго-Восточной Азии, что способствует дальнейшей экономиче-ско-торговой глобализации.

Четвертый фактором глобализации во все большей степени становится компьютерная революция, тесно связанные с нею ком­муникационные технологии и мощные информационные потоки, которые свидетельствуют о возникновении мировой системы про­изводства, распространения и использования информации. Эти информационные потоки, охватывающие все регионы мира, про­никают во все поры всемирного социального пространства и видо­изменяют его.

Пятым ускорителем глобализационыых трансформаций ста­новится глобальная переориентация культуры, в процессе которой становятся все более распространенными понятия «мировая куль­тура», «глобальная культура», «трансформационные культурные потоки», за которыми нередко скрываются претензии на создание новоявленной «культуры транснационального структурного капи­тализма», ориентированной на формирование американоподобной среды в мировом масштабе для бизнеса и продуктов массовой культуры, тиражируемой миллионами и миллиардами копий при помощи кинематографа, телевидения, видеопроката, Интернета.

Шестым мощным фактором (а по значимости, возможно, и первым) усиления глобализационых трансформаций стало пре­вращение в результате развала Советского Союза биполярного мира в однополярный, в котором подавляющая экономическая, финансовая, научно-техническая, военная мощь Соединенных Штатов Америки никем и ничем не уравновешивается. Если Со­ветский Союз в 1950 г. создавал валовый национальный продукт (ВНП), составлявший 35 % от ВНП США, в 1980 - 80 %, то Россия в 1997 г. сумела создать ВНП, составлявший только 9 % от валово-

i о национального продукта США. Япония в том же году обеспе­чила уровень своего ВНП, составлявшего 38 %, а Китай - 53 %, от ВНП США.

Что же касается военных расходов, то в том же 1997 г. в России они составили 26 %, в Японии - 17, в Китае - 13 % от об­щей суммы военных расходов США. Если на Японию приходится 17,6 % расходов на производство высоких технологий, на Герма­нию- 6,6%, на Китай- 1,6%, то на США- 35 % всех мировых расходов на инновации в данной области (14; 38-39).

Столь подавляющее превосходство мирового гегемона по­зволяет США навязать многим регионам планеты свою систему ценностей, брать на себя претензии защищать демократию «без границ», выраженные в доктринах «ограниченного суверенитета» и регионального права. Причем эти обязательства США берут на себя от имени евроатлантической военно-политической организа­ции НАТО, расширение которой на Восток (вместе с претензией действовать в любой точке мира) следует рассматривать как целе­направленную стратегию навязывания политических и культурных ценностей одного государства всему миру.

В сложной системе детерминации глобальных процессов воз­растающую значимость приобретает действие седьмого фактора. Суть его значимости в том, что на рубеже XX-XXI столетий совер­шается переход от империалистического раздела эксплуатируемых территорий между странами - эксплуататорами к постимпериали­стической стратегии формирования структурной зависимости более слабых в экономическом отношении регионов мира от рынков ка­питала, коллективно контролируемых мировыми лидерами.

Наконец, нельзя оставить без внимания еще один, восьмой фактор усиливающейся глобализации социальной жизни — нарас­тающие угрозы мировой окружающей среде, обусловленные все более масштабным и разрушительным воздействием технологиче­ских средств на биосферу Земли. За последние полстолетия с лица нашей планеты исчезли сотни видов животных, и этот процесс продолжается фактически безостановочно. Множащиеся из года в год экологические катастрофы, значительная часть которых вы­звана промышленно-технологическим вмешательством в природ­ные процессы, не имеют ни государственных, ни любых других пространственных границ. Специалисты утверждают, что бомбар­дировки объединенными силами НАТО во главе с США в мае 1999 г. Белграда и других городов Югославии, мостов через реки и

нефтехранилищ, вызвали огромное количество экологических бед­ствий не только на Балканах, но и явились первопричиной разру­шительного землетрясения в Турции, резкого похолодания, а затем и засухи во многих странах Европы, включая Беларусь и западную часть России. Глобализация угроз мировой природной среде вы­зывает интернационализацию действий различных организаций, прежде всего неправительственных (таких, как движения «Друзей Земли», «Гринпис», «зеленых» и т.п.), выступающих за всеплаие-тарное объединение усилий, ориентированных на защиту и сохра­нение окружающей среды, на предотвращение мировой экологи­ческой катастрофы.

Все названные факторы действуют не разрозненно, но во взаимодействии друг с другом. Но, давая им социологическую оценку, необходимо учитывать несколько важных обстоятельств. Во-первых, одни из этих факторов, скажем, однополюсная гегемо­ния США в мире или транснационализация бизнеса и эксплуатации слаборазвитых стран в резульгаге функционирования ТНК, оказы­вают более мощное влияние на масштабы и направленность глоба-лизационных процессов, чем другие. Во-вторых, векторы действия этих факторов не являются в своей сущности линейными процесса­ми, а носят нелинейный характер, реализуются через всплески и за­тухания, вследствие чего чреваты многовариантностью, непредска­зуемостью своих сценариев и результатов. В-трегьих, они противо­речивы в своей основе, а потому и конфликтогенны, способны обо­рачиваться множеством разнообразных типов конфликтов - меж­личностных, региональных, межстрановых, вплоть до глобальных.

Большинство западных социологов и политологов трактуют процесс глобализации однозначно позитивно и оптимистически, полагая, что этот процесс приведет к консолидации мира и пре­одолению конфликтов, подъему уровня жизни народов, социаль­ной стабильности, всеобщему равноправию. Однако социальная реальность оказывается гораздо более сложной, чем теоретические построения, более противоречивой и непредсказуемой. Нельзя не замечать, что интенсификация транснациональных отношений, неизбежно снижающая статус национальных государств, их соци­ально-политическую значимость, оборачивается противоположной тенденций - усилением националистических ориентации, под­черкнутым регионализмом многих слаборазвитых стран и возму­щенных своим бедственным положением народов.

Как правило, в прессе западных стран при анализе процессов июбализации основной акцент делается на его позитивных аспек-iax. Среди них на передний план выдвигаются: глобальные рынки, 1лобальные технологии, глобальные идеи и глобальная солидар­ность, приводящие своими совокупными действиями к уменьше­нию социального пространства, к ускоряющемуся бегу социально­го времени, к усилению прозрачности границ, минуя которые, контакты между людьми усиливаются в сферах экономики, техно­логии и культуры. Но чаще всего в рамках такого анализа остают­ся в тени социальные диспропорции и углубление дисгармонии современного мира, многократно усиленные развертыванием гло­бализации. Самая главная из них заключается в том, что вследст­вие господства на мировых рынках транснациональных корпора­ций глобализация делает богатых богаче, а бедных беднее. По дан­ным подготовленного в ООН доклада о развитии человека за 1999 г., состояние трех самых богатых людей мира превышает со­вокупный валовый продукт 48 наименее развитых стран, а следо­вательно, общий доход проживающих в них 600 миллионов лю­дей. Разрыв в доходах между пятой частью мирового народонасе­ления, живущего в богатейших странах, и пятой частью его, жи­вущего в беднейших странах, возрос с 30 в 1961 г. и с 60 раз в 1990 г. до 75 раз в 1999 г. Итак, сегодня средний американец или японец может получить в свое распоряжение жизненных благ в 75 раз больше, чем средний житель Бурунди, Нигера или Эфиопии. Именно поэтому средняя продолжительность жизни составляет в Японии 80 лет, в Канаде - 79, в США - 76,7, а в Бурунди - 42,4, в Руанде - 40,5, в Сьерра-Леоне - 37,2 года, т.е. почти вдвое меньше. Если уровень грамотности взрослого населения в высокоразвитых странах составляет 99 % (кстати, в Беларуси он выражается таким же показателем), то в Эритрее он выражается цифрой 25,2 %, а в Нигере - 14,3, т.е. в 4-7 раз ниже.

Поиск по сайту: