|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
ОБЩЕСТВО, КУЛЬТУРА И ЛИЧНОСТЬ В СОЦИОЛОГИЧЕСКОМ РАССМОТРЕНИИ 24 страницаНаконец, сравним различные по уровню экономического развития страны по такому интегральному показателю, как индекс нищеты. Если в Швеции, уровень нищеты населения составляет 7%, в Германии- 10,4%, в Великобритании- 15,1%, в США-16,5 %, то в Эфиопии, Сьерра-Леоне он превышает 50 %, а в Нигере достигает 65 %. Итак, становящееся все более масштабным и тяжелым давление глобальной конкуренции в силу углубляющейся социально-имущественной дифференциации приводит к возрастанию глобализации не богатства, а нищеты. Одновременно с этим происходит глобализация преступно-1 сти. Организованные преступные синдикаты действуют далеко за пределами национальных границ и вступают в стратегические; союзы, объединенные в глобальную сеть, извлекая огромные выгоды из глобализации, благодаря которой они зарабатывают, по j оценкам специалистов ООН, 1,5 триллиона долларов в год и по \ своему экономическому потенциалу сравнимы с транснациональ-; ными корпорациями. Один только незаконный оборот наркотиков; приносит преступным объединениям доход в 400 миллионов дол- j ларов в год и составляет около 8 % всего объема мировой торгов- \ ли, т.е. почти столько же, сколько дают продажа газа и нефги, и превышает долю в мировой торговле текстиля (7,5 %). Примерно столько же преступным группировкам приносит незаконная торговля оружием. Одновременно транснациональные преступные синдикаты осуществляют торговлю людьми, прежде всего женщинами и детьми. Ежегодно из стран Восточной Европы и СНГ в Западную Европу торговцы людьми вывозят 500 тысяч женщин, а доходы от этой преступной деятельности оцениваются в 7 миллиардов долларов. Примерно 15 тысяч женщин из России и других стран СНГ работают в знаменитых «кварталах красных фонарей» в Германии, а в Нидерландах 57 % ввезенных для этих целей женщин составляют лица в возрасте до 21 года. Экономическая и технологическая глобализация, индикаторы и главные действующие лица которой не считаются ни с национальными интересами, ни с традициями, культурой и своеобразием образа жизни народов разных стран, придает новые, гораздо более античеловеческие черты социальным конфликтам. Все более мощной питательной средой для политических, этнонациональных, межрелигиозных и иных конфликтов становится мировая торговля оружием. В результате многочисленные и разнообразные по своей сущности и формам проявления конфликты становятся: 1) более масштабными; 2) более кровавыми; 3) все чаще смыкаются с организованным терроризмом, поскольку в них участвуют все больше наемников, которым хорошо платят. Без эффективного урегулирования конфликтных противостояний, в том числе и на международном уровне, глобальная угроза терроризма и обусловенных им конфликтов может стать ужасающей реальностью XXI века. Глобализация информационных процессов создает новые угрозы сохранению, воспроизводству и развитию культуры многих народов, особенно в слаборазвитых странах. Сейчас много го- норят и пишут об удивительных перспективах использования гло-йальной коммуникационной сети Интеренет. Она действительно i издает богатейшие возможности для обмена научными идеями, развития образования, установления международных и межличностных контактов, но все эти блага становятся достоянием прежде псего богатых и состоятельных, а не бедных людей. Но покупку компьютера, не говоря уже о его подключении к системе Интерне-ia, средний бангладежец (уроженец не самой бедной страны) дол-/кен затратить сумму, превышающую его доход за восемь лет, а средний американец — одну месячную зарплату. Поэтому в Южной Азии, где проживает четверть населения мира (23 %), пользователи Интеренет составляют менее 1 %. Английский язык используется почти в 80 % всех сайтов, проходящих через эту систему, хотя говорят по-английски менее 10% населения планеты. Это создает предпосылки для вестернизаци, главным образом, американизации, глобальных культурных потоков, что приводит ко все более широкому распространению пресловутой «глобальной потребительской культуры», критерием успеха которой становятся не духовные ценности, а прибыль и кассовый успех. Тенденции глобализации информации через систему Интернета отчетливо просматривается на рис. 63. На все более монополизированной индустрии развлечений, где действуют три главных кита - кинематограф, музыка и телевидение, усиливается доминирование американской продукции. Доля Голливуда на кинематографическом рынке Японии превышает 50 %, Европы - 83 %, Латинской Америки - 83 %, а кинофильмы других стран составляют менее 3 % кинематографического рынка США. В еще более зависимом положении от доминирования американской индустрии развлечения оказываются африканские страны. Десять ведущих компаний в сфере телекоммуникаций контролируют более 86 % мирового рынка, оцениваемого в 262 миллиарда долларов. Располагающиеся по нашей планете голод (от голода страдает 840 миллионов человек), наркомания (в мире насчитывается более 200 миллионов наркоманов), СПИД (свыше 33 миллионов человек), ухудшение окружающей среды, которую справедливо называют «тихой катастрофой» (ежегодно от нарастающего за-i рязнения атмосферы умирает почти 3 миллиона человек, почти 1,3 миллиарда людей не имеют доступа к чистой воде), «утечка мозгов» из развивающихся стран в высокоразвитые (только в 1998 г. в США и Западной Европе работало более 250 тысяч спе-
Нельзя не замечать, что интенсификация транснациональных отношений, неизбежно снижающая статус национальных го-i \дарств, их социально-политическую значимость, оборачивается противоположной тенденцией— усилением националистических ориентации, подчеркнутым регионализмом многих слаборазвитых i фан и возмущенных своим бедственным положением народов. А это чревато новыми противостояниями интересов- народов бедных и богатых стран, лидеров и аутсайдеров социально-жономического развития, мировых центров и периферии. Это в пюбой момент способно обернуться острыми и крупномасштабными конфликтами, предвестниками чему сегодня могут служить напряженные, чреватые конфликтами отношения между США и Ираном, между США и Северной Кореей. А кто можег поручиться, что экономически преуспевающему, присваивающему себе все преимущества и плоды глобализации «треугольнику»: США- Западная Европа- Япония не станет противостоять вполне возможный в перспективе новый «треугольник»: Россия - Китай — Индия? Становящийся все более масштабным новый «культурный интервенционизм», основанный на информационных новинках и стремящийся к насаждению во всех регионах мира американизированных вариантов культуры и потребительской системы ценностей, наталкивается на возрастающее неприятие, а нередко и сопротивление национальных и региональных культурных элит и не юлько в развивающихся странах Азии и Африки, но и в такой высококультурной и преуспевающей стране, как Франция. А это означает, что усиливающаяся глобализация, вопреки ее самым ак-1ивным приверженцам и собирателям ее плодов, не ведет к исчезновению национальных интересов ни в экономике, ни в политике, ни тем более, в культуре. Глобально взаимосвязанный мир отнюдь не является безнациональным, а широко распространяемые в нем стандарты вестернизированной, преимущественно американизированной, культуры не в состоянии стать эталоном единой, скроенной по одному образцу «мировой культуры». Глобализация современного мира ставит проблему формирования глобальной социологии. И на эту потребность все чаще откликаются известные социологи разных стран. Среди появившихся в последние годы глобалистских социологических концепций самой влиятельной является теория мир- системы (world-system) разработанная профессором Бингемтонского университета (США), президентом Международной социологической ассоциа- ции Иммануэлем Валлерстайном. Суть этой теории состоит в тол что основополагающей единицей анализа социальной реальност! должна стать категория «Историческая система». При таком подходе в мировом историческим процессе мож но выделить несколько видов исторических систем. Первым и; них являются «мини-системы», называемые так потому, что ош небольшие по размерам и относительно кратковременны (жизнен ный путь примерно шести поколений), высокогомогенны, т.е. од нородны, с точки зрения культурных и управляющих структу| Примером такой именно системы может быть структура майя Центральной Америке. Второй вид исторической системы - «мировые империи) Наконец, третий вид исторической системы, согласно теории И. Валлерстайна, это - «мировые хозяйства», представляющие собой огромные неравные цепи интегрированных производственных структур, разделенных многочисленными политическими структурами. Объективная логика их существования заключается в том, что прибавочная стоимость неравномерно распределяется в пользу тех, кто смог захватить временную монополию на рынке. Это -«капиталистическая» логика. (2; 154-155). Конкретным воплощением такой именно системы, с точки зрения И. Валлерстайна, является современная капиталистическая мировая экономика. Существующая ныне «мир - система», считает он, охватывает весь мир и представляет из себя в своей сущности капиталистическую мировую экономику. По утверждению И. Валлерстайна, А. Смит и К. Маркс ошибочно полагали, что суть капитализма заключена в рынке, буржуазии и свободном труде, тогда как на самом деле капитализм - это системы с единой общемировой логикой. Причем самое главное в этой системе состоит не просто в накоплении капитала, а в приоритете бесконечного накопления капитала. Иначе говоря, это -система, «чьи институты призваны выделять из общей массы и поощрять тех, кто в своей деятельности соблюдает первенство накопления капитала, и наказывать тех, кто пытается следовать другим приоритетам. Совокупность институтов, рассчитанных на эти опе- рации, включает в себя обустройство товарных связей, объединяющих географически разделенные производства и оптимизирующие системную норму прибыли; сеть государственных структур, складывающихся в межгосударственную систему; создание подоходно дифференцированных семейных хозяйств как основных единиц социальной репродукции; наконец, интегрированную геокультуру, легитимирующую институциональные структуры и сдерживающую недовольство эксплуатируемых классов» (1; 17). Мир-системный анализ процессов глобализации выработал несколько концептов - описаний современной капиталистической мировой экономики. Наиболее существенные из них сводятся к следующему. 1. Непрерывное накопление капитала— основная движущая 2. Накопление капитала дифференцировано в пространстве 3. Наряду с центром и периферией в мировой капиталисти 4. Неоплаченный труд играет большую роль в жизни миро 5. Капиталистическая мир-система взаимодействует с меж 6. Существуют антисистемные движения, которые одно 7. Жизнь мир-системы отмечена как циклическими ритмами Согласно теории мир-системы, мировая капиталистическая экономика включает в себя группу стран ядра, куда входят США, Япония, Западная Европа, страны полупериферии, периферии и внешней арены. К полупериферии относятся страны, расположенные на юге Европы, такие, как Испания или Португалия. Сюда же И. Валлерстайн включает и постсоветскую Россию. Периферию обширной мировой системы составляют развивающиеся страны Азии, Африки. Хотя значительные регионы этих континентов, которые не затрагиваются всемирными промышленно-торговыми связями, относятся к внешней арене мировой капиталистической экономики. Восхваляя всячески триумвират «ядра» мир-системы, состоящего из США, Японии и объединенной Европы, И. Валлерстайн отнюдь не в восторге от неизмененной прочности этого экономического монстра. Он убежден: триумивараты по природе своей— не- стабильны, ибо двое могут объединяться против третьего. Вопреки романтикам западной цивилизации, он считает, что более вероятен альянс Японии и США. Причин такого варианта много, и они разного характера. Одна из них состоит в том, что японцы не боятся подпасть под культурное влияние США, в отличие от европейцев, болезненно переживающих последствия американского «культурного империализма». Хотя мир-системный анализ обращает внимание на глобальные аспекты развития культуры, свойственная ему методология преувеличивает значимость экономики и в этой сфере. Поскольку движущей логикой развития мир-системы признается накопление капитала, то именно экономика признается центральной чертой модерности, а экономический человек - внутренней сущностью рационального субъекта. В результате капитализм интерпретируется как система ценностей, деньги объединяют людей в единую общность. Культурные коды, как деньги и товары включены в циркуляцию капитала. Поэтому формы культуры, с точки зрения валлерстайновской теории, укоренены в повседневном процессе воспроизводства и накопления капитала. Под культурой в ней фактически понимается «идея - система» капиталистической мировой экономики, результат многих исторических попыток сформулировать термины, в которых бы отражалась вся противоречивость социально-политической реальности мир-системы и оправдывалось бы господствующее в ней социальное и социально-культурное неравенство людей и народов. Мир-системная методология исходит из необходимости пересмотра под влиянием глобализации некоторых традиционных социологических понятий. И. Валлерстайн, в частности, подвергает сомнению правомерность применения в социологии таких категорий, как «прогресс» или «свободная воля», «детерминизм». Он спрашивает: «имеется ли некая рациональная парадигма, альтернативная по своей логике знанию, базирующемуся на вере в прогресс?». И отвечает «На мой взгляд, ответ должен быть положительным». Он размышляет таким образом: «нет повода утверждать о существовании какого-либо линейного тренда» во всеобщей истории человечества, хотя в моральном и интеллектуальном отношении «надежнее допустить возможность прогресса, но такая возможность не будет означать его неизбежности» (1; 11,21). Поэтому «анализ мировых систем стремится лишить понятие прогресса статуса траектории и открыть его заново как аналитическую переменную» (1; 161). В условиях социально-исторических трансформаций современного мира, утверждает И. Валлерстайн, вызываемых ими мно-ючисленных переходов то, «что мы назвали детерминизмом» является по большей части процессом, внутренне присущим историческим системам, где «логика» системы переводится в набор самодвижущихся, самоподкрепляющихся структур, которые «детерминируют» траекторию. Но, возможно, это также случай, «когда то, что мы называем «свободной волей», возникает, по большей части, в процессе «перехода», когда именно из-за распада этих самых структур реальные исторические альтернативы широки и их сложно предсказать» (2; 161-162). Длительное время, считает И. Валлерстайн, историческая социальная наука в своих исследованиях руководствовалась методом следования от конкретного к абстрактному, от частного к общему. Но, скорее всего, сегодня следовало бы поступать наоборот: «историческая социальная наука должна начать с абстрактного и двигаться в направлении конкретного, заканчивая связной интерпретацией процессов конкретных исторических систем» (2; 162). Здесь бингемтонский профессор фактически воспроизводит хорошо известное положение, сформулированное полтора столетия назад высокоценимым и одновременно критикуемым им К. Марксом, так что новизна данного постулата весьма сомнительна. Делая общий вывод из анализа мир-системной теории, следует отметить, что она достаточно односторонняя и эклектична. В ней верно подмечены и интерпретированы важные стороны и тенденции всемирного процесса глобализации. Но одновременно она страдает преувеличением роли экономики в создании мировой системы и глобализации социальной жизни. Базовой для мир-системного анализа остается западная, преимущественно американская, модель социально-экономического развития. В результате основное внимание уделяется «ядру» мир-системы и практически игнорируется ее периферия, что приводит к однобокому, следовательно, искаженному представлению о сущности и особенностях глобализации. Вводимое в оборот понятие «геокультура мировой системы модерна» оказывается своеобразной калькой с ценностных ориентации носителей беспрестанного накопления капитала, вследствие чего культурные коды, наравне с деньгами и товарами, включены в циркуляцию капитала, что, конечно же, обедняет содержание и функции подлинной культуры. Несколько отличные от валлерстайновской, более взвешенные концепции глобализации развивают европейские социологи. Весьма авторитетный западногерманский социолог Н. Луман утверждает, что никто не в состоянии сегодня «оспаривать факт наличия глобальной социальной системы» (9; 128). А такое признание требует пересмотра некоторых определяющих социологических категорий, в том числе и самой основной из них - «общество». Во всех традиционных обществах (античном, средневековом или новом), считает Н. Луман, было важным признавать и принимать только признаки дифференциации, что воплотилось, в частности, в концепции стратификации, базирующейся на стратификационной (или иерархической) дифференциации индивидов и социальных групп и слоев (страт). В современной же трактовке общества, учитывающей усиливающееся значение глобализации, необходимо сочетание различия и идентичности, дифференциации и интеграции, частей и целого, причем основной акцент должен быть сделан именно на интегративные процессы и функции. Необходимость такого именно подхода обусловлена тем, что «в современных условиях глобальная система является обществом, в котором все внутренние границы могут быть оспорены и вся солидарность пошатнется. Все внутренние границы здесь зависят от самоорганизации подсистем и не зависят больше от «источника» в истории, от сущности и логики окружающей системы. Солидарности находятся в процессе деконструкции, которая требует самовыделяющейся способности социальных движений, этнических или фундаменталистских религиозных групп (9; 134-135). В этой концепции, в отличие от теории мир-системы, основной акцент сделан не на экономические факторы, хотя роль их в процессе глобализации, разумеется, не отрицается, не на «источники» социальной дифференциации (собственность, прибыль, власть и т.п.), а на самоорганизации социальных подсистем и самовыделяющейся способности социальных движений, этнических или религиозных групп. Именно благодаря способности к самовыделению (т.е. разграничению себя и окружающей среды) и к самоорганизации, - сложная социальная система современного общества становится саморефернтной, конструирующей свои структуры собственными системными процессами. К тому же сложноор-ганизованная и саморазвивающаяся, самовоспроизводящая себя социальная система обладает аутопоейтическими свойствами, т.е производит сама не только свои структуры, но и свои элементы и сети этих элементов. Поэтому, утверждает И. Луман, «общество иозможно только как аутопоейтическая система» (8; 224). А такой подход дает возможность прийти к заключению, согласно которому «больше чем когда бы то ни было, территориальные взаимоза-кисимости мирового масштаба вторгаются и ныне во все детали социального» (8; 201). Аутопоейтические системы способны не только к самовоспроизводству и саморазвитию, но и к самонаблюдению, самоописанию, которое показывает, что осуществляющаяся в обществе функциональная дифференциация производит больше независимости индивидов и групп и одновременно больше их зависимости. Применительно к описанию глобальной социальной системы это, согласно Н. Луману, означает, что «мировое сообщество достигло более высокого уровня сложности с более сильными структурными возможностями, более неожиданными и непредсказуемыми изменениями и, более того, взаимосвязанными зависимостью и взаимозависимостью. Это означает, что конструкции (расчеты, планирование) становятся уже невозможными с центральной и, следовательно, «объективной» точки зрения. Они различаются в зависимости от наблюдающих систем, что относит причины к следствиям, а следствия к причинам. Это разрушает онтологические и логические положения центрального руководства. Нам приходится жить в полицен-тричном, поликонцептуальном обществе» (9; 140). Итак, согласно Н. Луману, складывающаяся система неизбежно становится полицептричнои и одновременно поликонцепту-алъной, более того, представляет собой «предельный случай поликонцептуального самонаблюдения» (9; 218). Но совершаемое социальной системой самонаблюдение производится всегда в определенном социокультурном контексте, поэтому, утверждает Н. Лу-ман, «такие системы нуждаются в функции памяти (т.е. культуре), которая представляет настоящее как результат (выход) прошлого». В процессе своего самонаблюдения и самоописания средствами культуры «система создает время, т.е. различие прошлого и будущего состояний, при помощи которого прошлое становится царством памяти, а будущее - царством колебаний (осцилляции). Это различие - эволюционная универсальная. Она актуализируется каждой операционной системой, давая возможность возникновения такого измерения, как «мир» (9; 134). Таким образом, в понимании Н. Лумана, самовозникновение понятия «мир», идентифицируется с понятием «глобальная социальная система» возможно только при наличии культуры, причем культуры, обладающей поликонцептуальностью, многообразием. И здесь, считает он, возникает вопрос: «подходит ли форма политического устройства, навязанная всем регионам земли, ко всем местным этническим условиям или: стимулирует ли общее условие глобального отчуждения, а не подавления и эксплуатации, поиск личных и религиозных идентичностей». Если к тому же считать адекватным «способ описания конфликтов как конфликтов интересов и ценностей, которые предполагают возникновение фундаментальных идентификаторов», и включить в определение такие утопичные схемы, «как счастье и интегративное сообщество», то делает вывод билефельдский профессор, «мы сделаем нашу теорию чувствительной к региональным различиям» (9; 137). А добавив ко всему этому то несомненное обстоятельство, что в современном обществе «индивидам все больше разрешается, и даже ставится в обязанность, проявлять свою идентичность, свои предпочтения, интересы, убеждения, стремления», - продолжает Н. Лу-ман, - мы более отчетливо поймем, что «наше описание будет основываться на автономии функциональных систем..., специфичность которых отличается от системы к системе. Тогда перед нами окажется общество, не имеющее вершины и центра» (9; 138). В этом и состоит основной вывод Н. Лумана: в отличие от теории И. Валлерстайна он понимает процесс глобализации мирового сообщества как становление такой глобальной социальной системы, которая не имеет ни вершины, ни центра, а представляет собой полицентричное, поликонцептуальное (благодаря многообразию культур) общество, в котором взаимодействуют друг с другом различные политические, этнические, религиозные, социокультурные идентичности индивидов и социальных групп. Существенный вклад в социологическое осмысление глобализации вносит концепция структурации, разрабатываемая английским социологом Э. Гидденсом. Он подчеркивает: «Мир стал воистину единой социальной системой в результате усиления отношений взаимозависимости, затронувших сегодня практически каждого человека... Усилившуюся взаимозависимость мирового сообщества можно обозначить универсальным термином глобализация» (4; 483). Отмечая важную роль экономических факторов в осуществлении этого всемирного процесса, таких, в частности, как высокий уровень валового национального продукта (ВНП) в США, других развитых западных странах и связанное с этим усиление влияния этих стран на остальной мир, а также позитивную роль теории И. Валлерстайна, в которой мир рассматривается как еди- I ная социальная систем, Э. Гидденс обращает внимание на то, что мир-системная теория концентрируется почти исключительно на экономических факторах развития общемировой системы. Соглашаясь с тем, что экономическая составляющая чрезвычайно важна, он отмечает, «политические соображения, военные столкновения, культурные факторы - все это также имеет важное значение для формирования глобальной взаимозависимости (4; 497). Под глобализацией, считает он, следует понимать более обширный, чем это рисуется в мир-системной теории, процесс трансформации социального пространства и времени, появление глобальных коммуникаций, трансформации региональных, локальных и даже личных контекстов социального опыта. Придавая важное значение в развертывании процессов глобализации культурным факторам, Э. Гидденс обращает особое внимание на глобализацию средств массовой информации, где доминирующее место принадлежит американским фирмам. Повсеместное вторжение в социокультурное пространство многих стран американизированных стандартов культуры, тиражируемой средствами кино, телевидения, рекламы, электронной коммуникации, заставило, по его словам, «многих исследователей говорить об империализме средств массовой информации. Они утверждают, что сформировалась единая культурная империя. Страны третьего мира страдают от этого более всего, поскольку не имеют средств для сохранения и защиты своей культурной независимости» (4; 511). Э. Гидденс высказывает вполне обоснованную тревогу в связи с тем, что американский телевизионный экспорт одновременно с рекламой пропагандирует коммерциализированную культуру, которая «разрушает различные формы местной культуры», а страны «третьего мира оказываются объектом новой формы империалистической экспансии империализма средств массовой информации» (4; 514). Теория структурации исходит из того, что глобализация включает в себя множество противоречивых процессов, вызывающих социальные конфликты и новые типы социальной стратификации. Кроме того, она связана с нарастающими угрозами окружающей среде. При этом он обращает внимание на тот факт, что «активная атака человечества на окружающую среду является следствием развития и глобального распространения западных социальных институтов и той значимости, которую они придают постоянному экономическому росту» (4; 514). В противовес утверждению И. Валлерстайна о том, что в рамках функционирующей мир-системы нет подлинной свободы воли, т.к. господствующие структуры предопределяют весь спектр возможных действий, Э. Гидденс считает, что обстоятельства социального давления отнюдь не освобождают индивидов от осуществления свободного выбора. Личностная идентификация и свобода выбора действующего агента (субъекта действия) тем более важны, считает Э. Гидденс, что «личное взаимодействие является основой всех форм социальной организации, независимо от их масштаба» (4; 115). Анализ и сопоставление наиболее влиятельных в западной социологии теорий глобализации показывают, что мир-системная теория идет в фарватере традиционной для западной теоретической мысли идеи центра, будь то геоцентризм, гелиоцентризм, антропоцентризм или американоцентризм. В отличие от нее концепции Э. Гидденса и Н. Лумана, развивающиеся в русле постмодернистской социологии, разделяют свойственное постмодернистскому стилю понятие «центра» как средоточие чего-то самого важного и главного, склоняясь к пониманию современной глобальной социальной системы как полицентристской. Такой социологический подход к проблемам, рождаемым гло-бализациоными трансформациями современной социальной жизни, является более реалистичным и конструктивным. Сложный и противоречивый конфликт явлений, процессов, отношений, взаимодействий, возникающих в широком и крупномасштабном русле глобализации, свидетельствует, что теоретическая схема мир-системы как однородного социально-экономического пространства, движимого единой для всех индивидов, народов и стран мотивацией, оказывается серьезным упрощением. И если эталонная модель мироустройства, в которой легко угадываются типические черты современного западного общества с его извечным стремлением к накоплению капитала, в той или иной степени соответствует интересам и стремлениям так называемого «золотого миллиарда» лю/ей, живущего в высокоразвитых странах, то нельзя забывать, что за пределами этих стран проживает впятеро больше людей — пять миллиардов, - которые руководствуются другими системами ценностей. И если уж говорить о глобализации как тенденции движения мирового сообщества к единой глобальной социально системе, то следует вспомнить, что в отличие от западного центризма, рассматривающего остальной мир в качестве периферии и утешающего себя иллюзией господства высшего над низшим, в восточном мышле- нии (даосистском, буддистском) центр одновременно везде и нигде, поэтому может оказаться где угодно, в любой точке социального пространства, которое глобализируется. Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.01 сек.) |