Особенности развития России в XIX – начале XX вв

За период XVIII века по западному образцу была модернизирована армия, система управления, образование, элитарная культура; во-вторых, в России появился целый слой носителей западной культуры: дворянство, чиновничество, городские верхи.

В то же время Россию с Востоком по-прежнему, сближало наличие огромного пласта традиционной культуры, патриархального мировоззрения, неограниченной самодержавной власти и целой армии чиновников, не мобильного сословного общества, отсутствие буржуазного класса с присущим ему классовым сознанием и т.д. В России государство, как и на Востоке выступало главной мобилизующей силой в проведении модернизации- «революция сверху» в отличие от большинства западных стран где модернизация шла «снизу» и отражала естественное развитие капиталистических отношений и заинтересованных в этом общественных групп населения.

Отсутствие социальной опоры в обществе предопределило скорый крах либеральных попыток нового императора Александра I (1801-1825 гг.). Единственное что удалось молодому царю, это указ («О вольных хлебопашцах» 1802 г.) разрешающий помещикам отпускать за выкуп своих крепостных крестьян и учреждение Государственного Совета с законосовещательными функциями в 1810 г. В тоже время либеральный проект реформ М. Сперанского с созданием Государственной Думы, разделением властей, учреждением независимого суда был решительно отклонен. Разочарование охватившее русское дворянское либеральное общество после победы над Наполеоном, было столь сильно что оно вылилось в создание тайных революционных обществ, которые ставили перед собой задачи буржуазного реформаторства, а именно: свержение абсолютной монархии, отмену крепостного строя, введение парламента и гражданских свобод. Но неудачная попытка военного переворота на Сенатской площади 14 декабря 1825 г., привела к усилению консервативной реакции в годы правления нового императора Николая I (1825-1855 гг.). Роль бюрократии в этот период значительно выросла и ее роль укрепилась до такой степени, что можно было утверждать о появлении особого правящего класса (часть дворянства, выбрав частную жизнь помещиков, не пошли в чиновники-В.Б.) обладающего реальной властью в стране и все более приватизирующего, российское государство. Достаточно вспомнить известное выражение Николая I что Россией «управляет не он, а его столоначальники», или знаменитое гоголевское произведение «Шинель» где один из персонажей прямо заявлял: «Чин важнее человека».

Как и в странах Востока, проведение модернизации в России было вызвано внешним фактором- мощным вызовом со стороны Запада. К тому же Россия в отличие от стран Востока была «встроена» в западную систему безопасности и внешнеполитических связей. А это в свою очередь, заставляло ее постоянно соответствовать западному институциональному политическому и социально-экономическому контексту. Влияние внешней среды было огромным. Стремление не отстать от Запада, особенно в военной области, но и экономической области, раз за разом заставляло российскую власть помимо своей воли резко срываться и бежать во весь «опор» (догоняющая модернизация) чтобы догнать далеко ушедший вперед европейский паровоз. В таком случае рынок и капитализм буквально «насаждались сверху» самодержавной властью, которая органически их «не переносила», но вынуждена это делать лишь в силу крайней нужды. Все это делало российскую модернизацию заложником доброй воли бюрократического аппарата, которому поручалось проведение противоестественных для него реформ. В силу естественного нежелания российской власти и бюрократии делить власть с буржуазией и другими общественными слоями населения, эти реформы были обречены на свою «половинчатость». Чем дальше продвигались реформы, тем меньше находилось их сторонников на «верху» и тем большее сопротивление они встречали там. А мощное сопротивление традиционных структур и общественных слоев в свою очередь, заставляло власть идти на компромисс с ними и отказываться от проведения дальнейших реформ.

Как уже указывалось, до середины века, все попытки властей через реформы «сверху» (реформы Сперанского-Александра I), попытки дворян-декабристов через вооруженный государственный переворот (14 декабря 1825 г.), произвести необходимую буржуазную модернизацию заканчивались провалом. Причин было много. Но главное в стране не было мощного социального слоя заинтересованного в проведении подобных реформ. Неслучайным, явился тот факт, что носителями конституционных буржуазных свобод и слома феодально-крепостнической системы в России, выступили не представители третьего сословия, а офицеры, дворяне-крепостники которые пытались разыграть классический сценарий гвардейского дворцового переворота в 1825 г.

Усмиривший российских господ- карбонариев Николай I изрядно заморозил страну духом казармы и чиновничьего произвола, чтобы отвести по его мнению ее от гибельного западного пути- революционного разрушения традиционных основ общества. Именно при нем получила распространение охранительная идеологема графа Уварова, «Православие- Самодержавие- Народность». В этой апологетической и одновременно изоляционистской идеи «самобытная» (православное духовенство, крестьянство и большая часть горожан) Россия во главе с «народным царем» противопоставлена была «растленному и загнивающему» Западу. В этой «почвенной» среде, было полное безразличие к правам и свободам простых людей, и была надежда на «доброго и справедливого царя». Им противостояла либеральная часть дворянства и разночинной интеллигенции, которым процесс европеизации в стране привил чувства гражданственности и личностной автономии.

Идущий со времен Петра социокультурный раскол в обществе, вызвал впервые в истории страны общественную полемику (славянофилов и западников в 30-40- гг.) по поводу дальнейшего развития страны. И если западники указывали на опасность для страны культурной изоляции от Запада и верили в способность России догнать Запад, следуя западной модели развития, то славянофилы во многом исходили из западной же критики романтиков, искали достоинства в русских национальных корнях и призывали опираться на них в своем развитии. В тоже время все славянофилы, даже, несмотря на их жесткую критику в адрес реформ Петра I, были носителями знаний европейских языков, культуры, права и были противниками самодержавного деспотизма и крепостного права. И они тоже не были «своими» для своего народа, который видел в них тех же самых праздных бар, и пропасть между ними также была огромна. Другое дело, что славянофилы пытались преодолеть раскол в русском обществе на гармоничном, эволюционном развитии страны с опорой на традиционные ценности патернализма, общинной взаимопомощи, а не на основе западного рационализма и индивидуализма. Сильной стороной их учения было то, что они предлагали развитие России, не отвергая при этом, западные технические достижения, на восстановление единства русского общества и культуры на основе единых национальных ценностей.

Но и западников нельзя было упрекать в односторонним западоцентризме. Они, в частности К. Кавелин, верно указывали на восточную форму российского самодержавия, порабощения государством сословий и человеческой личности, видя в этом главное препятствие на пути создания современного государства и общества в России. Их жесткая критика российской азиатской бескультурности и отсталости от европейских стран, так или иначе, подрывало самоуверенность российских властей идти самобытным византийским путем. Хотя, внешне, российская самодержавно-крепостническая «крепость» выглядела неприступно и грозно вплоть до Крымской войны 1853-1856 гг. И лишь постыдное поражение российской сверхдержавы, но с традиционной феодально-крепостнической экономикой и отсталым вооружением от европейских капиталистических стран в Крымской войне, с трагической наглядностью показала бессилие русского Гулливера связанного путами архаичной социально-экономической системы. Поражение в Крымской войне выбило из николаевской России, всю византийскую спесь. Страна обрела нового императора Александра II (1855-1881 гг.), прекрасно понимающего гибельность для страны политики консервации старой отжившей системы.

С начала нового царствования Александра II начинается революция сверху, названная современниками эпохой «Великих реформ». Это была самая обстоятельная и последовательная попытка модернизировать традиционалистскую вотчинно-государственную структуру российской империи и догнать западные страны. Преобразования охватили три важнейшие сферы, социально-экономическую (освобождение крестьян и решение аграрного вопроса), политическую (введение местного самоуправления, городская реформа, реформа суда и армии), культурно-образовательную (реформа школ, университетов).

В ходе аграрной реформы 1861 г. десятки миллионов крестьян объявлялись лично свободными, но акт освобождения включал в себя ряд условий: положение «временнообязанных» до приобретения крестьян землей, устройства сельского (общинного) общества, наделения крестьян землей, порядка выкупа этой земли. Теперь крестьяне могли покупать землю, дома, быть участником деловых операций. Но аграрная реформа оставила в неприкосновенности сельскую общину с ее уравнительным землепользованием – корень патриархальной традиции в деревне. Тем не менее, резонанс освобождения русских крестьян в мире был огромным и вызвал на Западе бурю положительных откликов.

Наиболее демократичными и наиболее буржуазными по смыслу были судебная реформа и земская 1864 года.

В судебной области был введен суд присяжных заседателей, что впоследствии позволял судам выносить решения противоречащие духу недемократичной власти в России. Кроме этого впервые в истории страны создавался бессословный и независящий от административной власти суд, в котором была состязательность судебного процесса и гласность судопроизводства. Именно через свободный суд в мировоззрение россиян постепенно внедрялось либеральное представление о неотъемлемых частных интересах подданных.

Устройство земских учреждений на местах не только формировало органы местного самоуправления в сверхцентрализованном государстве, но путем вовлечения в земское движение масс помогло становлению основ гражданского общества и гражданского правосознания. Тягу части русской интеллигенции к земской деятельности, как средству гражданской реализации хорошо подметил земский врач и публицист Я.Белый. Отвечая на вопрос, в чем заключается привлекательная сторона деятельности земского врача по сравнению с другими видами врачебной деятельности, он ответил: «В проявлении земскими врачами общественной инициативы, общественного творчества».

Впоследствии именно земства и земская интеллигенция стала главной общественной опорой за продолжение реформ в стране, включая и реформу высшего политического звена в стране.

В 70- годы были реформировано городское управление и армия. Реформу армии в 1874 году провел выдающийся политический деятель, убежденный либерал Дмитрий Милютин. Он вместе с победителем Шамиля фельдмаршалом Барятинским выступал за продолжение либеральных реформ, проводимых «сверху».

Таким образом, в 60-е- 70- гг. XX века российская власть смогла провести комплексные социально-экономические преобразования, которые устранили отжившие элементы экономического и социального строя российской жизни и помогли российскому паровозу встать на рельсы капиталистического развития.

Реформы серьезно изменили социальный облик России, в частности экономическое и правовое положение основных сословий- крестьянства и дворянства. Традиционная сословная структура российского общества с ее замкнутостью, наследственностью и различным, нормативно-правовым статусом, стала трансформироваться в размытую в своих границах социально мобильную классовую структуру буржуазного общества. Основу новой классовой структуры теперь, составляли не нормативо-сословное деление, а экономические и профессиональные признаки. Формировались новые классы общества- предринимательство, рабочий класс, широкий слой разночинной интеллигенции со своими корпоративными ценностями и интересами. Правящему бюрократически-дворянскому классу пришлось потесниться, уступая часть властных полномочий (небольших) в стране молодой русской буржуазии. В связи с промышленным бумом быстро росли города и городское население с индустриальной системой ценностей. Усиливается степень вовлеченности женщин в различные отрасли экономики. Все это, безусловно, подрывало патриархальные устои традиционного православного мировоззрения и расширяло светское пространство в стране.

Проводимые реформы, как и везде, вызвали социальную напряженность и рост революционного насилия, в первую очередь со стороны движения народников. Власть оказалась в сложном положении. С одной стороны, усиливающееся либеральное общественное давление на власть, (в первую очередь земцы-конституционалисты) по поводу продолжения реформ, там, шла речь о создании законосовещательного выборного представительного органа. С другой стороны, на самодержавную власть активно воздействовали консерваторы-традиционалисты (например, Катков, Победоносцев), которые были рупором недовольных реформами чиновников, помещиков, духовенства. Консерваторы указывали на гибельность проводимых реформ для страны, которая веками развивалась в условиях неразрывного единства самодержавной власти и сословного порядка. Консерваторы опираясь на молодого цесаревича Александра Александровича, единым фронтом выступили против либерального проекта, так называемой «Конституции» Лорис- Меликова.

Как известно, все решил господин Случай. Убийство 1 марта 1881 года царя-реформатора Александра II, остановил возможный процесс завершения реформирования страны в полноценное капиталистическое государство. Испугавшись революционного насилия и глухого социального брожения, власть на какой –то момент решила нажать на кнопку «Стоп». С воцарением Александра III(1881-1894) начался период получивший название в исторической науке- «контрреформы». Но подавив революционный террор и усилив административный контроль над новыми общественными институтами, в первую очередь над земством и судом, царское правительство, тем не менее, продолжало рыночные преобразования. По европейски, рационализированное российское самодержавие прекрасно отдавало себе отчет, что без развитой промышленности и частного предпринимательства Россия не сможет удержать статус великой державы и выйти из положения периферийной страны западного капиталистического мира. Тем не менее, в российской исторической науке за периодом правления Александра III прочно прилип ярлык «реакционный курс». Но как справедливо указывает историк Александр Яковлев, называть этот период «реакционным» можно только в случае если сводить процесс модернизации российского общества «исключительно к сфере политической жизни да еще с ожиданием неукоснительного следования западной парламентской модели». Но правильно ли это, учитывая абсолютную непохожесть двух путей исторического развития? Думается, что нет. С точки зрения А.Яковлева правительство Александра III, просто скорректировало курс, пустив вперед экономику и на время, придержав политику.

Именно поэтому начался новый этап реформ, но уже в чисто экономической сфере и в условиях жесткого авторитарного режима. Оправданность такой политики объяснялось тем, что реформирование страны легче было проводить в условиях социальной стабильности, хотя при этом и возникал риск консервации такой «стабильности». Идеологом реформ этого периода стал С.Ю. Витте. В силу экономической слабости русской буржуазии и недостатка капиталовложений в экономику российское государство взяло на себя основные расходы на проведение индустриализации. Это отличало российскую индустриализацию от европейского типа, где промышленность развивалась естественным путем и независимо от государства, в то время как в России, со времен Петра I она находилась под контролем государства и развивалась в первую очередь в зависимости от стратегических задач правительства.

Итак, в конце XIX столетия в Российской империи начался процесс индустриализации экономики, приведший к еще большим изменениям в социальной структуре общества. Причем главным двигателем индустриального развития стало железнодорожное строительство. Индустриализация оказалась локомотивом, тянувшим экономику, науку, культуру, образование, поскольку возрастал спрос на специалистов, владевших научно-техническими знаниями. Именно в период так называемых «контрреформ» в экономической жизни России был сделан значительный рывок. К 1913 г. Россия занимала 4-5 место по объему производства и стала крупнейшим мировым экспортером зерна.

Бурно развивающийся российский капитализм причудливо соединял в себе черты как западного, так и восточного типа капитализма, это еще раз подчеркивает промежуточность развития государства-общества в России, которая несла в своем составе причудливую комбинацию западных и восточных черт. Западная черта проявлялась в создании в стране институциональной инфраструктуры капитализма, которой противостояло традиционная вотчинно-государственная система. Последняя вынуждена была мириться с быстрорастущим частным сектором, сохраняя за собой все командные высоты в экономике, например, являясь ключевым субъектом в распределении ресурсов.

Отметим, что самой главной чертой восточного типа индустриализации была огромная роль государства и в частности бюрократии в экономики, все это мы наблюдаем и в дореволюционной России. Особенностью русской буржуазии в отличие от западной было наличие традиционной неразрывной связи с государством. Русская буржуазия не обладала в тот период своеобразным классовым самосознанием, заставившим ее добиваться политической власти. Заветной мечтой для большинства российских предпринимателей было завести «дружбу» с высшими государственными чиновниками, чтобы получать выгодные, правительственные заказы и субсидии. Все «облагоденствованные» казной коммерсанты имели огромное преимущество перед теми предпринимателями, которые не имели прочных «связей» с чиновниками. Вот почему, как и в Японии к патронирующей деятельности государства по отношению к отечественному бизнесу, русские купцы и капиталисты относились как чему- то разумеющемуся. А как вообще возможно вести бизнес в стране, где власть рождала собственность, а не наоборот! В дореволюционной России капитализм оказался «подмят» бюрократическим классом- государством и всецело от него зависел. Российская буржуазия была в подчиненном положении от российской бюрократии- верховного коллективного собственника в государстве. Чиновники в любой момент могли отнять собственность у предпринимателей, поэтому последние вынуждены были их «кормить» («административная рента»- или просто коррупция-В.Б.) К тому же крупные российские чиновниками со временем эволюционировали от фактических совладельцев частной собственности в юридические права собственника. Так появлялась бюрократическая буржуазия, которая имела безусловный авторитет перед «чистыми» коммерсантами. Поэтому, стать идеологом буржуазно-демократических преобразований в России русская буржуазия вплоть до 1917 г. так и не смогла. И в этом было ее кардинальное отличие от западной буржуазии и в то же время сближало ее с поведением буржуазии в азиатских странах.

В то же время мы находим черты, сближавшие российский капитализм с западным капитализмом. Так на рубеже XX в. довольно четко проявилось стремление российских компаний и фирм к объединениям монополистического типа: конкуренция в стране была непривычным, опасным и беспокойным делом и в условиях монополий легче было договориться о цене, о поставках на рынок продукции. Но и здесь наблюдалась специфическая российская особенность. Что бы стать монополистами на рынке капиталистам необходимо было «дружить» с высокопоставленными чиновниками, то есть делиться с ними частью своих доходов. В результате, российская промышленность и банковская сфера, не пройдя как в Европе широкого этапа свободной конкуренции, с самого начала проявили тенденцию к монополизации, что в сочетании с государственным воздействием на экономику, противоречила развитию рыночной системы.

В России велика была роль иностранного, западного капитала. Это активно поощрялось правительством. Пытаясь ликвидировать отставание от западных стран правительство С. Витте в 90- гг. становится на путь активной модернизации России, пытаясь вначале, осуществить индустриализацию с помощью иностранного капитала и внешних займов. Витте не смотря на жесткую критику в свой адрес, считал, что именно иностранные капиталы способны «оплодотворить» национальную русскую промышленность. И к началу XX в. иностранные капиталовложения составляли 45 % всего акционерного капитала. При этом, доля иностранных инвестиций составляла: в горной промышленности 70 %, в машиностроении и металлообработке- 72 %; в химической промышленности- 31 %; а из 18 металлургических заводов Юга (нынешний Донбасс) 14 были иностранными.

Вся эта политика осуществлялась «сверху», с помощью апробированных ранее мероприятий почти мобилизационного характера: жесткого государственного регулирования, внеэкономических методов хозяйствования, дешевой рабочей силы и жесткой ее эксплуатации. Все это вызывало сопротивление у всех слоев общества. Отсутствия согласия в обществе, подпитываемое нетерпимостью и радикализмом российской интеллигенции, приводило к тому, что индустриализация не воспринималась различными слоями общества как национально необходимое, и поэтому отвергалось ими.

К тому же следует заметить, что вплоть до 1917 г. не смотря на проводимую индустриализацию, Россия в отличие от западных стран не превратилась в страну индустриальной цивилизованности. Она в целом оставалась на периферии западного индустриального капитализма.

И главным препятствием на пути индустриально- капиталистической экономики по единодушному признанию всех исследователей был нерешенный аграрный вопрос.

Россия и в начале XX века, не смотря на все успехи промышленной индустриализации, оставалась преимущественно общинно-крестьянской страной. Причем это во многом объяснялось противоречивой политикой царского правительства, с одной стороны проводившей капиталистическую модернизацию в стране, а с другой, вплоть до 1906 г. (начало Столыпиской аграрной реформы) из-за фискальных соображений и с целью сохранить контроль над крестьянами поддерживала этот архаичный средневековый институт. Русская сельская община исторически строилась на принципах уравнительности, взаимопомощи, постоянного перераспределения земель, что вступало в противоречие с принципами буржуазного уклада: индивидуализмом, прагматизмом и социальным эгоизмом. У крестьян было твердое убеждение, что земля не должна не принадлежать никому, будучи не предметом собственности, а скорее изначальной данностью их окружения, подобно воздуху, воде, солнцу. Поэтому не случайно многие русские общественные деятели и мыслители воспринимали русского крестьянина, как «прирожденного социалиста». Так уже после 1917 г. Н.Бердяев писал: «Русский народ никогда не был буржуазным, он не имел буржуазных предрассудков и не поклонялся буржуазным добродетелям».

Общинная психология и трудовая этика исключали не только сколько-нибудь уважительное отношение к личному материальному благополучию, но и вообще к любому стремлению человека выделиться, встать над «миром». Да и средних слоев и самой буржуазии, носителей не уравнительно-социалистической, а буржуазной идеологии в России было крайне мало. Поэтому неслучайно господствующая уравнительная психология большинства нации стала одним из важнейших факторов утверждения господства большевиков после 1917 г.

Вот поэтому Россию на рубеже XIX-XX вв. нельзя назвать в полном смысле слова модернизированной и индустриализированной страной. Демократизация так и не была осуществлена. Промышленный переворот практически не затронул сельского хозяйства; 50% крестьян по -прежнему обрабатывали землю сохой, а не плугом. Крестьянство страдало от малоземелья, так как из-за резкого роста населения сокращались земельные участки на человека. Несмотря на быстрое развитие промышленности, Россия по-прежнему оставалась преимущественно аграрной страной: 76% населения были заняты в сельском хозяйстве. По данным 1897 г. в городах проживало не более 13% населения. Страна сильно отставала от западных стран. Так по сравнению с Великобританией, национальный доход на одного человека в России был в 4 раза ниже, выплавка чугуна на душу населения- в 13 раз. Не помогла, так подававшие надежды на решение аграрной проблемы и столыпинская аграрная реформа. Как известно только четверть крестьянских хозяйств вышло из общины и стало вести единоличное хозяйство. Община и общинная уравнительная психология выстояла под ударом со стороны государства вознамерившегося одним махом привить крестьянам буржуазный частнособственнический уклад. Поскольку в России для него не было вековых традиций, широкой социальной базы, ни политических свобод. Требовалось время, а его как раз и не хватило для полной социальных противоречий страны. Поэтому, ко времени крушения монархии, в России по-прежнему сохранялось феодальное помещичье землевладение, и тысячелетняя, патриархальная крестьянская община. Да и сама традиционная вотчинно-государственная структура власти во многом сохранила свою основу, несмотря на все реформы. В начале XX в., в России произошло переплетение старого и нового- докапиталистических, раннекапиталистических и современных капиталистических отношений. Сохранились институты самодержавия, сословного деления общества, полуфеодальное помещичье и общинное крестьянское землевладение. По- прежнему сохранялся «патронаж» государства над бизнесом. В значительной мере экономическая деятельность населения протекала в границах натурально-патриархального и мелкотоварного укладов.

В результате всех трансформаций Россия так и не стала Европой, она по меткому выражению Г.В. Плеханова, «имела европейскую голову и азиатское туловище». Однако путь проделанный Россией по пути европеизации, особенно со времен Великих реформ был огромен и наиболее продуктивным со времен петровских преобразований. Количество населения империи, которые могли о себе сказать: «мы европейцы», возможно, измерялось лишь несколькими миллионами. Но этому, по- прежнему узкому прозападному слою, противостояла подавляющая часть населения страны, по большей части крестьяне, но и горожане, проживающиеся в традиционном укладе и для которых слова: «Запад» и «Европа», не вызывало никаких, не положительных, не отрицательных эмоций. Для того чтобы объединить два расколотых еще с эпохи Петра, социальных слоя, требовалось не просто еще времени, но и что самое главное, завершения капиталистической модернизации страны.

Еще одна проблема, возникла уже в ходе проводимой капиталистической модернизации и заключалась она в утрате положительного образа самодержавной монархии для большинства населения страны. В результате новых экономических преобразований, российское общество было втянуто в полосу непрерывного кризиса и делегитимации государственной власти. Царскому самодержавию не удалось разработать на рубеже веков наиболее подходящей национально-государственной идеи, кроме, идущей со времен Николая I идеи народной монархии графа Уварова. Привлекательный образ этой монархии, сотканный из единодержавия и православной нравственности, миссионерской ответственности высшей царской власти за судьбу страны перед Богом, за осуществление Царства Правды на земле, стал все более расходиться с реальным самодержавием начала XX в. И в этом, помимо ошибок самого самодержавия немалую негативную роль сыграла также российская интеллигенция.

Под давлением революции и поражением в русско-японской войне новый царь Николай II вынужден был согласиться на установление конституционной монархии. Началась во многом осторожная и половинчатая политическая реформа, так ожидаемая российскими либералами в эпоху правления Александра II. По манифесту 17 октября 1905 г. народ России получал долгожданные русской интеллигенцией основы конституционного строя, политические свободы и парламент. А после 1906 г. (первый созыв Государственной Думы) Россия, пусть и усечено, но все- таки вошла в круг правовых государств, так как конституция и парламент, разделение властей и независимый суд стали неотъемлемыми институтами русской политической жизни. И, пусть парламент не стал де-факто полноценным законодательным органом страны, тем не менее, он став, неотъемлемой частью государственной жизни, объективно усиливал тем самым вектор движения страны к правовому и демократическому государству, буржуазного типа. То есть, в движении по тому же пути, которым успешно шел Запад. Могла Россия со своей культурной и религиозной спецификой и большими массивами восточных территорий и населением, мощным бюрократическим классом изменить свою традиционную вотчинно-государственную систему и стать «нормальной» страной в западном сообществе? Безусловно, могла. Никакой предопределенности и исторического «проклятия» России идти по «азиатскому пути», с подавлением общественных свобод и сохранением власти-собственности просто не было. У любой страны, ее народа и элиты, всегда существует множество путей и возможностей для выбора, который они делают на основе еще большего множества факторов и переменных в разных исторических условиях. И то, что этот выбор в 1917 году привел совсем к другому результату, чем мог бы привести четкий вектор в начале XX века, никакой заданности и фатализма нет. В совершенно изменившихся условиях, вызванное Первой мировой войной 1914-1918 гг., востребованы, оказались другие политические силы в стране (не национальные либералы, а большевики во главе с Лениным), которые не преминули воспользоваться удачным историческим моментом.

Теперь о интеллигенции. Сформировавшись вначале XIX века, русская интеллигенция к концу столетия превратилась в самую заметную общественную и политическую силу в стране, будучи в тоже время наиболее оппозиционной власти, силой. В силу, своей социальной и идейной неоднородности, русская интеллигенция, делилась по своему составу на радикальную (революционную), либеральную и консервативную, части. Но, несмотря на идейные различия у всех почти без исключения были качества которые являлись общим мерилом русского интеллигента того времени. Эти общие достоинства дореволюционной интеллигенции, ярко охарактеризованы А.Солженицыным. «Социальное покаяние, чувство виновности перед народом…Нравственные оценки и мотивы занимают в душе русского интеллигента исключительное место; думать о своей личности- эгоизм, личные интересы и существование должны быть безусловно подчинены общественному служению; пуританизм, личный аскетизм, полное бескорыстие, даже ненависть к личному богатству, боязнь его как бремени и соблазна…Фанатичная готовность к самопожертвованию, даже активный поиск жертвы; хотя путь такой проходят единицы, но для всех он-обязательный, единственно достойный идеал». Для русской интеллигенции в целом были характерны ярко выраженные антибуржуазные ценности и неприемлемость капиталистического пути России. Либерально-буржуазное крыло в ней представлено было очень слабо, к тому же их голос по сравнению с голосами другой части радикально настроенной интеллигенции звучал тихо. Поэтому, в общей политической разноголосице того времени, русская интеллигенция как ведущая общественная сила в стране играла на руку больше всем антимодернизаторам (консерваторам и реакционерам) страны. Именно интеллигенция подготовила идейную почву для падения самодержавной монархии в России. Антимонархический и антиправительственный настрой русской интеллигенции в начале XX в. все более передавался массам и играл роль бикфордова шнура. В годы русской революции 1905-1907 гг. радикальная интеллигенция одобряла и индивидуальный террор эсеров, и поджоги помещичьих усадеб, и тем все сильнее раскачивала государственный корабль.

Поэтому, в условиях слабо развитого буржуазного сознания у русской интеллигенции, отсутствия культуры компромисса и одновременно высокого удельного веса маргинальных слоев и их отзывчивости на популистские лозунги радикальной интеллигенции, социалистические идеи и ценности стали доминировать в российской политической борьбе. Голос радикалов оказался на много звучнее и намного распространеннее среди российского населения, чем голоса умеренных либералов и консерваторов. Здесь во многом и проявился порывистый и нетерпеливый российский менталитет: Нужно все и сразу! Долгого терпения, чтобы выработать привычку относиться к реформам как рутинной работе, ни у элиты, ни у населения так и никогда не сформировалось.

И все же главную роль в судьбе неудачи капиталистической модернизации в России сыграл фактор неспособности государственной власти и лично Николая II провести российский корабль при штормовом ветре между всеми рифами, благополучно в гавань. Конечно, катастрофическую роль для модернизируемой страны, с нетерпимой к власти интеллигенцией, с поляризованным обществом, с нерешенностью проблем в аграрном секторе, сыграла первая мировая война. Но кризис существующей власти назрел давно, и война лишь обнажила неспособность властей справиться с этим кризисом. Да и большого желания в продолжении реформ у самодержавия боявшегося лишиться привычной власти быть просто не могло. Трагедия российского самодержавия заключалось в ее одиночестве (черносотенцы не в счет-В.Б.), но главное в упорном нежелании самодержавной власти иметь союзников, с которыми нужно делить эту власть. Поэтому возможные ее надежные союзники в первую очередь в лице большинства российской интеллигенции и буржуазии, оказались в стане оппозиции, а постоянная опора на бюрократию только приближала крах. Свержению монархии предшествовала в основном не революционная ситуация в стране, а цепь фатальных ошибок допущенных самой властью. Главное заключалось в усугубляющемся кризисе легитимности самодержавной власти все годы правления Николая II и особенно в годы Первой мировой войны. Кризис легитимности государственной власти в России, проявлялся также и в том, что, с одной стороны, она перестала соответствовать идеалу народной монархии и принципам патернализма, а с другой ее аморальная деятельность придворного круга (особенно в период «Распутинщины») вошла в резкое несоответствие с морально-нравственными представлениями о идеальной монархии. Отсюда в обществе резко упал ее духовно-нравственный авторитет, и произошла десакрализация самодержавной власти. В результате в одной из самых монархических стран, институт монархии перестал пользоваться уважением у ее подданных. Этим во многом объясняется то равнодушие, с которым общество восприняло падение самодержавия в феврале 1917 года.

Вопросы для самопроверки и самоконтроля:

Что сближало Россию с Востоком, а что с Западом, в системе государственного и общественного устройства в XIX веке?

Что препятствовало модернизации и европеизации России в первой половине XIX века?

В чем характерные особенности, и какова сущность Великих реформ Александра II?

Что препятствовало полноценному развитию капитализма в России?

Как вы понимаете бюрократический капитализм? Каковы его основные черты в России в конце XIX – начала XX вв.?

В чем проявился радикализм и социальный утопизм русской интеллигенции? Каковы его основные признаки?

В чем причины системного кризиса власти к февралю 1917 года?

Литература.

Поиск по сайту: