ЛОНГ «ДАФНИС И ХЛОЯ»

Лонг(II-III вв. н. э.)

Никакими биографическими данными относительно Лонга наука не располагает. Не раз даже высказывалось мнение, что и само имя поэта, на латинском языке означающее "длинный", является прозвищем или псевдонимом. Стилистические особенности романа заставляют относить его ко времени II-III вв. нашей эры.

ОТРЫВКИ

7.

Оба эти ребенка выросли быстро, и блистали они красотой много ярче, чем

дети простых поселян.

9.

[Исполняя волю богов, родители Дафниса и Хлои посылают детей пасти стада

овец и коз.]

То было начало весны; во всей красе цвели цветы, и в зарослях лесов, и по ковру лугов, и те, что склоны гор покрывали. Уже воздух был полон жужжанием пчел, гомон стоял от птичьего пения, и прыгали, резвясь, рожденные недавно козлята и ягнята. Овцы, взбираясь, скакали в горах, пчелы жужжали, летая в лугах, и птицы пеньем своим наполняли густые заросли кустов. При всеобщем веселье цветущей весенней природы Дафнис и Хлоя, юные, нежные, сами они подражали тому, что слыхали, тому, что видали: слыша пение птиц, они сами пели; глядя, как прыгают овцы, сами они легко скакали и, как пчелы, цветы собирали; ими они себе грудь украшали, другие же в веночки сплетали и нимфам в дар посвящали.

[Далее Лонг говорит о том, как у Дафниса два козла вступили друг с другом в

бой. Дафнис стал их разнимать, побежал за одним из козлов, чтобы отогнать

подальше, и во время бега попал в волчью яму, которую поселяне вырыли, чтобы поймать волчицу, похищавшую овец.]

12.

Оба падают в яму, первым козел, а за ним следом и Дафнис. Это для Дафниса было спасеньем: при падении поддержкой ему козел послужил, и вот он в слезах ожидал, не придет ли кто, чтоб наверх его вытащить. Хлоя же, видя

все, что случилось, бегом помчалась к яме, и, увидав, что Дафнис жив, она на помощь позвала с соседних пастбищ пастуха, гонявшего быков. Придя, он стал

искать длинной веревки, чтоб, за нее схватившись, наверх поднялся и вышел бы

Дафнис из ямы. Но не случилось веревки под рукой. Тут Хлоя, развязав свою ленту с волос, дает ее пастуху спустить к Дафнису в яму. И вот они, стоя у края, его тащили. Потащили они и козла злосчастного, оба рога сломал он себе; его они пастуху подарили в благодарность, как дар за спасенье, чтоб в жертву его принести, а домашним решили сказать, что волки напали, если кто об нем расспрашивать станет. Севши на ствол дубовый, Дафнис и Хлоя осматривать стали, - в яму свалившись, не ободрался ли Дафнис до крови. Ничего у него не было ранено и ничего окровавленного, но запачканы были

землей и грязью волосы и тело все остальное. И было решено, чтобы Дафнис

обмылся, пока не узнали Ламон и Митрала о том, что случилось.

13.

И войдя вместе с Хлоей в пещеру нимф, где ручей был, он отдал Хлое стеречь свой хитон и сорочку, а сам, став у ручья, омывал свои кудри и тело.

Кудри его черные, пышные, тело же смуглым сделал от солнца загар, и можно было бы подумать, что тело окрашено тенью кудрей. С восхищением Хлоя

смотрела - прекрасным казался ей Дафнис, и, так как впервые прекрасным он ей

показался, причиной его красоты она купанье считала. Когда спину и плечи ему

омывала, то нежная кожа легко под рукой поддавалась, так что не раз украдкой она к своей прикасалась, желая узнать, которая будет нежней.

Солнце было уже на закате, тогда свои стада домой они погнали, и с тех пор ни о чем не мечтала уже более Хлоя, лишь о том, что хотела вновь увидеть, как купается Дафнис. С наступлением дня, когда на луга они пришли, как обычно, сидя под дубом, Дафнис играл на свирели, а вместе с тем и за козами он наблюдал; они же лежали, как будто его напевам внимали. А Хлоя, севши рядом, глядела за стадом своих овец, но чаще на Дафниса взор направляла. И вновь, на свирели когда он играл, прекрасным он ей показался, и опять причиной его красоты звуки песен считала она, так что, когда он кончил играть, она и сама взялась за свирель, надеясь, что, может быть,

станет сама она столь же прекрасной. Она убедила его опять купаться пойти и

вновь увидала его во время купанья и, увидавши, к нему прикоснулась и пришла опять в восхищенье, и восхищенье это было началом любви. Каким она мучилась чувством, - не знала юная дева: ведь она воспиталась в деревне, ни разу она не слыхала, никто не сказал ей, что значит слово "любовь". Томилась ее душа, и взоры ее рассеянны были, и часто и много она говорила о Дафнисе. Есть перестала, по ночам не спала, о стаде совсем забывала, то смеялась, то

горько рыдала, то засыпала, то вновь подымалась, лицо у нее бледнело, то вновь, как зарево, ярко горело. Меньше волнуется телка, когда ее овод ужалит. И раз, одна когда осталась она, такие вот речи пришли ей на ум:

14.

"Сколько раз терновник царапал меня, и я не стонала, сколько пчел меня жалило, и я мед есть продолжала. То же, что теперь мне сердце ужалило, много

сильнее всего. Дафнис красив, но и цветы красивы; прекрасно звучит его свирель, но так же прекрасно поют соловьи, а ведь о них я не думаю. О, если б его свирелью была я сама, чтобы дыханье его в меня входило. Или козой у него, чтобы пас он меня. О злой ручей! Ты только Дафниса сделал прекрасным,

я же напрасно купалась в тебе. Гибну я, милые нимфы, но и вы не даете спасенья девушке, вскормленной здесь на ваших глазах! Кто же вас венками украсит, когда я умру, кто будет кормить моих бедных ягнят, кто будет ходить за моей цикадой болтливой? Ее я поймала с большим трудом, чтобы возле пещеры меня усыпляла пеньем своим, но Дафнис теперь лишил меня сна, и напрасно поет цикада".

[В Хлою влюбляется пастух Доркон. Он затеял спор с Дафнисом, кто из них

красивее. Судьей выбрана была Хлоя, которая должна была поцеловать того из

юношей, кого она считала более красивым.]

17.

Хлоя не стала уже более ждать, но, вспыхнув от радости, слыша его похвалу, да и сама давно желая Дафниса поцеловать, быстро вскочила и его наградила своим поцелуем, бесхитростным, безыскусственным, но таким, что он смог в нем всю душу зажечь. В горе быстро ушел Доркон и другого пути стал искать для любви.

Дафнис же, будто его не поцелуем одарили, а больно укусили, тотчас мрачным стал; часто вздрагивал он, и сердце билось его, и не мог он его сдержать. И смотреть он на Хлою хотел, а как взглянет он - краской лицо заливалось его. Тогда в первый раз он увидал с восхищением, что золотом

кудри ее отливают и глаза у нее огромные, волоокие. А лицо у нее - так поистине молока его коз белее. Как будто тогда впервые глаза он раскрыл, а до тех пор у него они были как будто слепыми. И ел он - только что пробовал; и пил он, если кто предлагал - только что губы мочил. Стал молчалив он, - а прежде болтливее был он цикад; вялым он стал, - а раньше резвее был коз; перестал он о стаде заботиться, свирель свою он забросил; пожелтело лицо у него как трава, летним зноем сожженная. Об одной только Хлое он мог

говорить. И если один без нее оставался, он так сам с собой, как в бреду, говорил:

18.

"Что сделал со мной Хлои поцелуй?

Губы ее нежнее роз, а уста ее слаще меда, поцелуй же ее пронзил больнее пчелиного жала. Часто я целовал козлят, целовал нежных щенят и телку, подарок Доркона, но ее поцелуй - что-то новое. Дыхание у меня захватывает, сердце хочет выскочить, душа тает, как воск; и все же опять я хочу ее поцелуя. На горе себе я тогда победил, небывалая раньше охватила болезнь, и имя ее я даже назвать не умею. Собираясь меня целовать, не отведала ль Хлоя трав иль питья ядовитого? Как же она не погибла сама? Как поют соловьи, а свирель у меня все время молчит! Как весело скачут козлята, а я недвижимо сижу! Как ярко цветы цветут, распустившись, а я венков не плету! Вон фиалки, вон гиацинт цветы свои распускают, а Дафнис уже увядает. Неужели Доркон

станет скоро красивей меня?"

Так говоря, страдал и томился Дафнис прекрасный; ведь впервые вкусил он

от дел и слов любовных.

[Дафнис и Хлоя страдают от вспыхнувшего чувства, которое сами они определить не могут, не зная, что такое любовь.]

Поиск по сайту: