Глава 2: Первый раз

***Щи-цу

На грязное предложение Гра-хи пришлось ответить согласием, как будто он мог выбирать... Но куда угодно, лишь бы видеть Чеззе, чувствовать его терпкий запах, смотреть, как солнце играет в рыжих волосах.

- Куда поедем? - Гра-хи усмехнулся, - к тебе или ко мне? У меня настоящий сексодром. Что предпочтешь для начала, отпялить эту блядь в ротик или в попку?

Щи-цу вздрогнул и вжал голову в плечи.

- Прости, - Чеззе демонстративно поднял руки, - ты же знаешь, я не любитель делиться. Поэтому ты в пролете.

Щи-цу увидел, как побелели костяшки на пальцах Гра-хи, и задрожал, но голос коричневого кота лился патокой:

- Тогда к тебе вас подкинуть?

- Не люблю у себя шлюх принимать, - опять отозвался Чеззе, - к нему поедем.

- Слышал? Адрес диктуй!

- Ко мне нельзя! - ужаснулся Щи-цу, - у меня же маленькие...

- Заткнись, шлюшка, и делай, что сказано!

Больше спорить с Гра-хи он не посмел и назвал улицу и номер дома. И всю дорогу сидел и дрожал, но не мог оторвать взгляда от рыжих ушей Чеззе, видневшихся над спинкой кресла. Он и не надеялся когда-нибудь увидеть его так близко.

Они доехали очень быстро, гораздо быстрее, чем добирался Щи-цу.

- Ты не передумал, насчет делиться? - насмешливо уточнил Гра-хи, высадив их.

- Нет, не передумал, - усмехнулся Чеззе.

- Тогда давай по-быстрому, я подожду.

Гра-хи демонстративно сложил руки на груди и врубил музыку.

- Как знаешь, Грах, я после тюряги одним разом не ограничусь.

От этих слов у Щи-цу подогнулись ноги. Его старая давняя мечта сбывалась в каком-то уродливом воплощении. Чеззе думает, что он проститутка и собирается его...

Дверь приоткрылась.

- Братик? - на пороге стоял один из братьев Щи-цу, Ан-дзи, - ты так рано. Идем, мы как раз супчик сварили.

С трудом взяв себя в руки, Щи-цу повернулся к дому, натянув на лицо приветливую улыбку.

- Молодцы, а с чем супчик?

- Щевелек с крапивкой, - хитро улыбнулся Ан-дзи, - вкусно. Идем, пока горяченький.

За спиной раздалось покашливание. Щи-цу вздрогнул.

- Мне поработать надо, - жалко улыбнулся он брату, входя в дом, - закончу и поем. Не ждите меня, кушайте, пока не остыло. Только про второе тоже не забудьте.

- А ты друг братика? - Ан-дзи с искренним восхищением рассматривал Чеззе.

- Он мой коллега, - резко ответил Щи-цу, - иди, милый, иди. И предупреди, чтобы нам не мешали.

Он подтолкнул брата в сторону кухни, а сам повел Чеззе в свою спальню. Ноги дрожали, на глаза наворачивались слезы. Это унижение нужно просто пережить, как он делал со всеми предыдущими. Он справится. Все будет хорошо...

***Чеззе

Он выпил все пиво и нашел в бардачке фляжку с горькой фиалковой настойкой. Ну и гадость! Гра-хи извращенец. Ситуация его чем-то невыносимо раздражала. Этот лаборантик сзади, терпеливо сносящий все оскорбления, его друг, строящий из себя сутенера... За кого они его держат? За убийцу-рецидивиста? Знатно откинувшегося преступника? Ублюдки.

Он специально обломал Гра-хи с сексом на троих, а лаборантику велел принять его у себя дома. Оба сожрали хамство, как миленькие. А Гра-хи еще и вызвался подождать после перепихона. Ну, надо же, теперь у него в личных шоферах капитан королевских особых войск.

Дом у парнишки был из старых романтичных построек: аккуратно, одно к одному сложенные бревнышки, красная черепица, белая труба камина, буйно заросший садик с цветущими настурциями и порослью разносортной валерианы... Ухоженный огородик, красиво обветшалые стены, запах жаренной курочки. И маленький белый котенок, встретивший их на пороге, что-то мило втирает про супчик. Чеззе слегка отвернул морду, чтобы дышать от малыша в сторону. Он был уверен, что глупый розыгрыш сейчас закончится, и его выставят за порог. Или... или пригласят к столу, ведь этот ботан когда-то же кадрился к нему.

Однако, дебильное представление продолжалось, его привели в спальню, где котик замер посреди комнаты и растерянно заозирался. Чеззе поймал его за хвост, и тот испуганно зажмурился, слегка сгорбившись, словно ожидал побоев. Ну-ну. Чеззе сгреб его в охапку и сел на кровать. Он был худенький и мягкий и пах ванилью. Чеззе долго его тискал, наслаждаясь запахом и ощущением чужого тела. Два года он был лишен прикосновений, в тюрьме строгий запрет на малейшую близость.

Он опрокинул парнишку на кровать и принялся медленно стаскивать с него одежду, гладя и покусывая тонкую кожу. Тот был весь кремовый: светлая шерстка на голове, словно заварной крем, ушки и хвостик слегка присыпаны шоколадом, на кончиках едва заметные коричневые кисточки. Светло-ореховые глаза в пушистых ресницах. Кожа нежная, а по цвету, словно крем ванильный, и вся пропитана этим запахом ванили, наверно мыло... Сводит с ума, хочется кусать и лизать, как мороженое.

- Ты и вправду шлюхой подрабатываешь? - спросил он, тиская одной рукой дрожащий животик, а другой стаскивая штаны парня до колен, чтобы выпустить на волю твердо торчащий член.

Мальчишка прижал уши и тихо прошептал:

– Только для вас, сэр…

И Чеззе захотелось ударить его за эти слова, произнесенные с придыханием, за этот жалкий затравленный вид, за запуганный взгляд... Что, он и правда внушает такое отвращение и ужас, что с ним соглашаются во всем? Ну, конечно, он же убийца. И дают-то наверняка из страха. А ведь этот кремовый раньше смотрел на него с обожанием, а теперь дрожит, как осиновый лист, и глаза отводит.

- И сколько же ты берешь, шлюшка?

– Не знаю… сколько заслужу…

- Прекрасно, - прошипел он, преисполнившись какого-то злого куража, и перевернул котика кверху попой.

Ягодицы у того были маленькие и крепкие, а короткошерстный хвостик тут же покорно задрался кверху и скрутился колечком. Чеззе достал презерватив из адаптационной брошюрки "Новая жизнь", полученной на выходе из тюрьмы, натянул его, потом плюнул на розовый сжатый анус. Быстро размял сморщенное колечко пальцем, то поддалось легко, и он плавно вошел.

Это было прекрасно, прекрасно и сладко - податливое тонкое тело под ним, живое тепло, тихие стоны. Все такое настоящее после той не-жизни. Он снова гладил тонкую кремовую кожу - спина с выступающими лопатками, ребрышками, позвонками, крошечные пупырышки сосков, худая задница... Мял тощий животик и напряженный член парнишки - у того сначала опало, а потом хорошо так встало, и Чеззе довольно заулыбался - не потеряны еще навыки, раньше под ним все чуть не мурчали от удовольствия. Он подхватил котика под грудь, приподнимая, принялся целовать и покусывать загривок и плечи. И обнаружил особо чувствительные местечки между лопаток и у основания шеи, парнишка задрожал, когда его ласкали там, а потом вдруг изогнулся, тонко пискнул и кончил.

Чеззе вышел из подрагивающей дырочки, снял резинку и за волосы притянул его голову к своему члену. Сосал котик неумело: просто раскрыл ротик и принялся старательно пропихивать достоинство бывшего спецназовца себе в глотку. Впрочем, Чеззе был совсем не против королевского минета, судорожно сжимающееся горлышко было столь же приятно, сколь и ладная попка. А еще у котенка была ужасно забавная мордаха, когда он глядел на него снизу, набив рот. Эти жалобные коричневые глазки из под бежевой челки и растянутые щечки.

Он зря так много выпил: оргазм подходил все ближе и ближе, потом отступал, потом снова, вот-вот... Котенок устал ему сосать и теперь просто закрыл глаза и сидел, вцепившись ему бедра, с безвольно раскрытым ротиком, и давился. Из-за стены доносились звонкие голоса детей.

Чеззе натянул второй презерватив, положил паренька на бок, немножко поласкал ему яйца, возбуждая, но тот не особо отреагировал, только робко улыбнулся. Ну, да ладно, уже много довольно времени прошло, все у пацана там успокоилось наверняка. Чеззе снова зашел в растраханную дырочку, кончить хотелось неимоверно, и именно внутрь этого котика, осколка его прежней жизни. Тот терпеливо принимал его, тяжело дыша, мошонка его лежала на бедре, как сморщенная тряпочка, Чеззе бездумно теребил ее, а котик ему заискивающе заглядывал в глаза, удерживая на губах жалкое подобие улыбки. И его так разозлила это притворство, опять страх, и вообще - весь этот театр абсурда, что от злости он наконец-то кончил.

На душе стало как-то пусто и гадко, захотелось немедленно убраться отсюда и забыть, выкинуть этот глупый трах из головы. Он быстро оделся, не глядя на свернувшегося комком парня, достал несколько завалявшихся с прошлой жизни клубных жетонов. Бросил их на тумбочку и молча вышел. Но, закрывая дверь, он увидел, что котик, лежа на разворошенной постели, трет один глаз кулаком, а второй, темный и огромный на бледном лице, неподвижно смотрит ему вслед. Чеззе на мгновение застыл, а потом отвернулся, не зная еще, что эта именно картина станет одним из самых постыдных его воспоминаний. Одним из многих, впрочем.

Как ни удивительно, Гра-хи все еще ждал его, слушая музыку и что-то изучая в планшетке.

- Поехали в бар, - сказал Чеззе, садясь в кар. - Я хочу напиться.

***Щи-цу

Когда Чеззе ушел, Щи-цу расплакался от облегчения. Все прошло хорошо, его не избили, не нанесли повреждений. Значит Чеззе ни о чем не знает. Можно жить дальше.

Через пару минут ему удалось успокоиться. Он навел порядок. Отнес белье в стирку, принял душ. Рот немного болел, челюсть ныла, но больше ничего не напоминало о том, что произошло. Щи-цу долго таращился на свою бледную и несчастную копию из зеркала.

- Ну что ты, - сказал он, - все же хорошо. Теперь знаешь, какой Чеззе в постели. Ласковый... Можно больше не гадать...

На глаза опять навернулись слезы, но Щи-цу упрямо их сморгнул, обругав себя за слабоволие.

Он пошел на кухню, так и есть, тройняшки снова крутили у плиты.

- Что вы опять творите, бесенята? - спросил он, отгоняя мысли и воспоминания.

- Кофе из желудей! - гордо ответил Ки-джи, самый бойкий из троих. - Пробовать будешь?

- А куда я денусь? - приторно тяжело вздохнул Щи-цу, - давайте ваш супчик из лебеды, потом второе, а там, если я выживу после супчика, можно и кофе из желудей.

- Супчик из крапивки и щавеля, - хихикнул второй братик, самый умненький и хитрый, Мал-Дхи. - Жалко, что кто-то жмется мяса на наши эксперименты, но и так вкусно получилось, мы туда бульон из пакетика развели. Правда вкусно, ешь, не бойся.

Щи-цу присел на стул и поморщился, член-то у Чеззе оказался не в пример больше чем у Гра-хи, хорошо, что он не стал делать намеренно больно. Вообще Чеззе оказался таким аккуратным, не попытался сломать его или унизить, просто взял то, что ему предлагали.

- Эй, не спи! - Мал-дхи уселся рядом, - кушай, ты же устал, небось, на работе. Но завтра же дома?

Другие браться сели напротив, хвосты подняты вверх, ушки на макушке, а в глазах предвкушение.

- Да, завтра я дома, - заверил их Щи-цу, - и послезавтра, моя смена только через день. Поэтому сходим в больницу, сдадим анализы и сделаем вам уколы.

- УУУ!!! - тройняшки принялись бурно выражать недовольство, но он, как старший брат, лишь сурово нахмурил брови, показывая, что его решения обсуждению не подлежат.

- А потом сходим в музей? - Ки-жди заискивающе ему улыбнулся.

- В зоологический, - мечтательно добавил Ан-дзи, - туда привезли коллекцию препарированных уродцев.

Щи-цу усмехнулся, тяга к науке это у них семейное. Отец, пока был жив, был так же повернут на знаниях и исследованиях.

- Ну если кто-то не доставит мне неприятностей завтра в больнице, то почему бы не сходить в музей.

Дружное ура раздалось на кухне. Щи-цу улыбнулся, видеть радостные лица своих братьев - это ли не лучшая награда за все, что ему приходится переносить?

Много позже, когда он проверил у них уроки, уложил спать и послал в школу предупреждающее письмо, что завтра ведет их на обследование, он уселся в папином кабинете и принялся разбирать счета. Их было не слишком много. Детям героя, погибшего на территории змей, были положены большие скидки на все государственные услуги, а главное - бесплатные операции для тройняшек. Прошлось стоять в очереди, но оставалось не больше десяти месяцев. Потом... потом можно будет дать отпор Гра-хи и не чувствовать себя беспомощной и жалкой тряпкой, о которую каждый имеет право вытереть ноги. Щи-цу прикрыл глаза и снова вспомнил Чеззе, как нежно красный кот касался его, совсем не больно, он и не знал, что так бывает, что огромный сильный мужчина может быть аккуратным и почти не делать больно.

Когда-то давно, когда он только начал работать в институте и понял, что влюбился в Чеззе, он мечтал, что тот позовет его в свой прайд, что возьмет его на ложе и их ночи будут наполнены страстью и негой.Что Чеззе возьмет его девственность, не причиняя боли. Реальность оказалась отвратительной. С невинностью он расстался в туалете большого королевского суда, через несколько минут после оглашения приговора Чеззе. И вместо слов ободрения или хотя бы утешения услышал "подотрись, шлюшка". Гра-хи стал его персональным кошмаром на эти два года. Но Щи-цу не роптал, расценивая происходящее с ним как плату за то, что он натворил. Хорошо, что для Чеззе все уже осталось позади. Теперь груз вины на плечах Щи-цу стал немного легче.

Самой значительной статьей расходов было лечение тройняшек от хронического змейса, на него уходила большая часть выплат, которые делало королевство в связи с потерей кормильца. Мама почти сразу после смерти отца вернулась в свой родной клан, сказав, что её терзает невыносимая тоска, справится с которой она может только с поддержкой старших прайда. Щи-цу и близняшки не видели её с тех самых пор, вот уже почти пять лет. Только на Новый год и их дни рождения приходили сухие, официальные поздравления. Теперь даже и малышня перестала надеяться на то, что она когда-нибудь вернется.

Щи-цу не осуждал её, их брак с отцом был вызовом, который мать бросила своему высокому клану, но она переоценила собственные силы и не справлялась с жизнью простой среднестатистической неки. А тем более потом - одинокой неки с четырьмя детьми и все. Практически без клана и прайда. Если ей лучше там, то значит так тому и быть...

Щи-цу закончил со счетами и, проведав братьев и подоткнув им одеяла, пошел к себе. Войти в спальню было нелегко, но он смог пересилить себя. Даже как-то не верилось, что Чеззе, герой его мечтаний был здесь еще несколько часов назад, на этой самой кровати, трогал его, был в нем. Его вкус, запах, шершавые мозолистые ладони - это все запечатлелось в памяти. Обидно, что он посчитал Щи-цу за шлюху, но глупо было оправдываться и объяснять свое положение. И все же, драгоценные крохи приятных воспоминаний, первый оргазм, испытанный с другим котом, а не наедине с правой рукой, Щи-цу запомнит навсегда. Жаль, нельзя было поблагодарить за это Чеззе, выглядело бы нелепо.

Утром он встал рано, растолкал тройняшек, они позавтракали, потом пошли до станции аэробуса, а оттуда с тремя пересадками доехали до первой муниципальной больницы. Заполнив необходимые формы и переведя требуемую сумму на счет заведения, Щи-цу наконец-то выдохнул и пошел попить чая с мятой в больничном кафетерии.

Комм завибрировал.

"Только бы не Гра-хи", - мысленно взмолился Щи-цу. К счастью, это оказался сигнал от начальника лаборатории. Сменщик Щи-цу заболел, и теперь от него требовалось появится на работе.

- Сегодня я не могу, - стараясь отвечать достойно, сказал Щи-цу, - у меня тройняшки на обследовании по змейсу. Завтра я выйду, потом готов взять все смены, до тех пор пока Киичи не выздоровеет.

Начальник, собиравшийся было на него наорать, притих, змейс - это серьезный аргумент.

- Ладно, - буркнул он недовольно, - но чтобы завтра был, как штык. И купи себе уже нормальный комм, с визором, а то как с пустотой разговариваю...

- До завтра, - Щи-цу совсем не вежливо отключился первым.

Легко сказать - купи, тройняшком нужно лечение, они должны хорошо питаться, растут, опять же, прямо на глазах, учеба, дополнительные занятия, да и в доме то труба прохудится, то крыша. Нужно просто потерпеть, переждать год, а потом...

- Господин Лакх? - лечащий врач его братьев присел за столик. - Знал, что найду вас здесь.

- Что-то не так? - всполошился Щи-цу.

- Нет-нет, все в порядке, я просто хотел сообщить, что операцию вашим братьям передвинули на месяц раньше, у нас открылось еще одно отделение в области, и часть больных перенаправляется теперь туда.

- Отличная новость, - улыбнулся Щи-цу.

- Да, - врач эффектно взмахнул хвостом, - всего доброго.

- Спасибо.

После больницы они пошли в музей, а оттуда в парк развлечений, где Щи-цу, забыв обо всех своих бедах, наравне с братьями катался на аттракционах. Домой они ввалились уставшие, но довольные. Щи-цу неимоверно радовало, что братья столь легко переносят ежемесячные инъекции, вспоминая себя на их месте, он думал о том, что неделю не мог встать с постели. А эти... часок поспали и снова в бой.

Завтра нужно на работу, он лег пораньше. В голове опять крутились воспоминания о Чеззе, руки, губы, зубы, прихватывающие кожу на загривке. Жаль, что он его так и не поцеловал. Хотя бы один единственный разочек. Ну да ладно, он и так получил больше, чем мог мечтать, больше, чем заслуживал. Надо было спать, завтра новый день и новые испытания. Но он все выдержит, воспоминания о Чеззе станут хорошим подспорьем. Чеззе... такой нежный...

Поиск по сайту: