Глава 5: Расследование

***Чеззе

Техник, которому он должен был ассистировать, оказался смешным некой кислотно-сиреневой расцветки. Уши, брови и губы его украшал пирсинг. Чеззе мигом представил себе, где у него еще может быть проколото, и тут же возбудился.

- Ле-тан, - пижон пожал ему ладонь нарочито твердо, а Чеззе неизвестно зачем изобразил аристократически "вялую лапу".

Они пошли знакомится с техническим парком, и вот там-то Чеззе проникся. Честно говоря, он к мелиорации относился с легким презрением, как и ко всему, не связанному с армией и машинками. Но здесь были такие машинки! С большой буквы М.

- А эта... тварь, - он восхищенно уставился на жуткую лапастую конструкцию экспериментального болотохода, - быстро бегает?

- Еще как! - вдохновенно откликнулся техник. - Носится, как водяная блоха.

Чеззе заржал: точно, гигантская блоха. И потерялся.

Нашелся он, весь масле, с инструментами в лапах, только когда у Ле-тана зазвенел комм.

- Обед... - рассеянно заметил сиреневый кот.

- Да, надо сходить... - сосредоточенно отозвался Чеззе, критически оглядывая механическое сочленение.

- Ты иди, я закончу и присоединюсь...

- Нет, идем жрать! - Чеззе нахально дернул кота за ногу, выкатывая его тележку из-под брюха машины.

- Отстань, мамочка! - задрыгался тот, но потом смирился и встал, отряхиваясь: - Да, и правда, поесть стоит.

- Я прихвачу родича, - фыркнул Чеззе, ему на нос попала капля масла.

- Да-да, там увидимся...

Выходя из ангара, Чеззе заметил, что Ле-тан снова завис над болотоходом. Ладно, фиг с ним. Хотелось увидеть Щи-цу, может, удастся зажать мелкого в подсобке какой.

Он шел в сторону департамента акклиматизации, в котором служил его котик, засунув руки в карманы рабочего комбинезона и размышляя. Судмедеэкспертизу делали в департаменте внутренних расследований, у них в институте были свои лаборатории. Но, наверняка, Щи-цу знал коллег по цеху, надо будет порасспрашивать его об устройстве и порядках местных медицинских отделов.

Начиналась знакомая территория, тут он мог встретиться с бывшими сослуживцами. По телу распространилось приятное волнение в предчувствии возможной драки. Только нельзя первому начинать, а то еще уволят... надо спровоцировать. Увы, сослуживцев он опять не увидел, зато узрел Щи-цу, выходящего из - Чеззе сверился по комму с планом - лаборантской. Он остановился, наблюдая за младшим. Тот проверил, заперта ли дверь, зашугано посторонился от группы котов в белых халатах... Один из них нарочно задел его плечом, и Щи-цу съежился, еще сильнее вжимаясь в стенку.

Чеззе вышел навстречу, рассекая толпу, и, в свою очередь, задел нахального белохалатника плечом, сбивая с ног. А потом, нагло улыбаясь, наступил ему будто случайно на кисть - чуть надавить и сломаются под каблуком пальцы. "Какое хамство", неуверенно сказал кто-то рядом. Чеззе схватил поверженного мужчину одной рукой за грудки и резко вздернул на ноги, демонстрируя во второй руке здоровенный разводной ключ.

- Пожалуйста, сэр, - вежливо сказал он, - не надо обижать моего младшего. Я от этого впадаю в редкое уныние. А ведь уныние - это грех, не так ли, сэр?

Коты рядом раздались в стороны, поминая Маркшир и убийц, взгляд белохалатника нервно забегал, на лбу выступила испарина. Чеззе покрутил ключ солнышком и встряхнул сомлевшего негодяя:

- Не так ли, сэр?

- Так, так! Отпустите, я... больше не буду.

- Смотрите, сэр... не хотелось бы брать еще один грех на душу, - он отпустил жертву и подошел к молча таращившемуся на них Щи-цу. - Тебя никто больше не обижает, малыш? Ты только скажи...

Коридор за его спиной мгновенно опустел. Ну, да, мягкотелая интеллигенция, их на драку развести нереально даже с огромным численным преимуществом - скорее обоссутся. Мелкий уткнулся лицом ему в грудь, щекоча подбородок кисточками на ушах.

- Зачем ты так, Чеззе... Он же ничего плохого... - Щи-цу прервался, тяжело задышав: Чеззе укусил его за ухо и стиснул маленькую круглую попу.

- Пойдем на обед... - Чеззе толкнул котика к лаборантской. - Отсосешь мне по-быстрому?

- А обед? - пискнул Щи-цу.

- Пожалуйста... А то яйца лопнут... весь день о тебе мечтал...

Они ввалились в заставленную всяким хламом комнату, Чеззе прислонился спиной к двери, а Щи-цу опустился перед ним на колени. Сосал мелкий очень усердно, стараясь применить все то, что делал для него старший. Чеззе довольно улыбнулся: его усилия не проходят даром, скоро из неловкого котика получится прекрасный любовник.

...В столовке стоял веселый мяв, отдельные столики прятались следи зеленой поросли, как в южном ресторанчике.

- Эй, Чез! - помахал ему рукой здоровенный полосатый кот из техобслуги. - Иди к нам.

Чеззе всунул в лапку Щи-цу банкноту и подтолкнул в сторону раздачи:

- Принеси мне побольше мяса. И себе тоже, будем тебя откармливать, мелочь.

Щи-цу убежал, распушив хвост, а Чеззе прошел в закуток с коллегами.

- Дружок твой? - с любопытством спросил полосатый.

- Мой младший.

- Круто, из яйцеголовых, - второй полосатый коллега, размером поменьше, оторвался от бараньего шашлыка, чтобы подмигнуть. - Они, говорят, нежненькие такие.

- Да, Щи-цу очень славный, - обронил Чеззе и рассказал похабный анекдот о политиках.

Сидеть вот так просто и болтать, это было словно изысканное удовольствие. Даже с обычными работягами. Точнее - тем более с ними... В тюрьме нельзя было разговаривать за едой. И вообще нигде нельзя, только на занятиях - отвечать преподавателям. Даже в командные игры было запрещено играть, кроме волейбола, - чтоб не прикасаться и не общаться.

Пришел Щи-цу, балансируя полным подносом, расставил мисочки и стаканчики. И пристроился под боком, а Чеззе сплел их хвосты. Беседа внезапно зашла про спецназ: всем тут было известно, оказывается, его прошлое.

- А ты нек убивал? - возбужденно спрашивал один из полосатых и сверкал глазами. - Ну, по службе, а не... тогда.

- Да каждый день на завтрак, - снисходительно хмыкал Чеззе.

- Да я ж серьезно!

- Да и я серьезно!

Все смеялись.

- А ты правда - убивал? - вдруг тихо спросил Щи-цу, когда Чеззе провожал его обратно в лаборантскую (в надежде там еще разок присунуть да и поласкать котика в ответ).

- Тринадцать.

- Что... тринадцать? - с ужасом прошептал Щи-цу.

- Тринадцать нек и восемьдесят две змеи. А пленных, - он остановился, пристально вглядываясь в лицо маленького кота, - никогда не убивал. С ними особисты разбираются, у них свои методы, мы этим не пачкались... Меня подставили, Щи-цу.

- И та запись... тоже поддельная была?

- Запись, - раздраженно прошипел Чеззе, - настоящая. И террористов этих якобы - по-настоящему замучили. Там же регулярная армия, зеленые мальчишки. Дорвались до вседозволенности и дешевого кокоса.

Он нервно дернул хвостом и зашагал вперед, таща за собой мелкого. Там были не только озверевшие мальчишки из регулярной. Засветился ведь кусками формы спецназовец. Один из своих...

Его разозлили воспоминания о неизвестном подонке, опорочившем честь мундира и сломавшем ему такую успешную и правильную жизнь. Поэтому и секс в лаборантской вышел у них жесткий, на грани грубости. Щи-цу только охал и пищал, когда Чеззе крутил и гонял его по всякому. Но, кончив, бывший спецназовец смягчился и малыша до разрядки довел нежно и ласково, шепча: "прости" и "сладкий" и еще кучу глупостей.

***Щи-цу

Перед уходом Чеззе дважды спросил у него, все ли в порядке. И Щи-цу слабым голосом заверил, что он быстро придет в себя, но, едва дверь за старшим захлопнулась, как он сполз по стеночке и прикрыл глаза. Он чувствовал себя... затраханным. Что, собственно, истинно отражало сложившуюся ситуацию, за два неполных дня Чеззе заездил его так, как Гра-хи не удалось за два года. Они выделывали такие акробатические номера, что все мышцы у Щи-цу ныли, и не сказать, что сладко.

Наконец, голова перестала кружиться, и он встал, аптечка нашлась здесь же рядом. Сначала он проверил давление и температуру, но все было в норме, значит это простое переутомление. Инъекция из витаминного коктейля и общеукрепляющего средства пришлась как никогда кстати, он почти сразу почувствовал себя бодрее. Потом аккуратно залечил самые болезненные синяки, засосы и царапины. С попкой пришлось особо повозиться, анус припух и стал очень чувствителен, Щи-цу не удержался и просунул в себя пальчик, поласкав внутри, невзирая на боль. Тело отреагировало возбуждением, пришлось доводить себя до разрядки. Воистину, он становится похотливым, как лучшие из альф. Наконец, лечение было закончено, внутри и снаружи он был как новенький, а благодаря уколу чувствовал себя готовым горы свернуть.

До конца дня Щи-цу усиленно работал, проведя несколько исследований полученных образцов, а так же написав главу в свою книгу о действии змеиных ядов. Одно но, даже работая, он не мог перестать думать о Чеззе. Подстрекаемая томительными воспоминаниями рука так и тянулась сама приласкать между ног. А хвост, как будто зажившей собственной жизнью, оплел ножку стула.

Выйдя из лаборантской и закрыв электрозамок, Щи-цу столкнулся с начальником лаборатории. На душе всколыхнулась обида за украденные из диплома идеи.

- А, это вы, - кот презрительно осмотрел его, потом вдруг что-то вспомнил и подобрел в лице, - давно хотел вас спросить, вы больше не разрабатываете ту тему, по которой защищали диплом? Как внезапно выяснилось, некоторые ваши выводы были, хоть и излишне революционными, но достаточно близкими к истине.

Ушки сами прижались к голове. Хотелось соврать, но он же не умеет...

- Работаю...

- Какой вы молодец, я хотел бы первым, понимаете, первым ознакомится с результатами вашего труда, поправить если что. Вам же не помешает дружеская помощь более взрослого, опытного коллеги.

Он подошел поближе и положил Щи-цу руку на плечо, многозначительно улыбаясь. А того вдруг пробило на смех: этот наглый плагиатчик решил его, такого бедного, юродивого, облагодетельствовать, дескать трахнет мальчишку, тот разомлеет и сам все отдаст.

- Простите, доктор Кан-кра, но я должен посоветоваться со старшим.

- Старшим? - серые глаза изумленно расширились.

- Да, старшим, - раздалось из-за спины, - и руки не распускайте, а то как бы не оторвало!

Чеззе опять появился вовремя и спас Щи-цу.

- Старший, - Щи-цу подошел к Чеззе и обвил хвостом его ногу, - домой?

Тот бросил злой взгляд в сторону доктора и, взяв Щи-цу за руку, повел на выход.

Щи-цу очень опасался еще одной порки в каре, но Чеззе лишь строго посмотрел на него и предупредил:

- Если этот или еще кто к тебе полезет, сразу зови меня.

- Хорошо, - Щи-цу застриг ушками и улыбнулся.

- Спал с ним?

- Нет, - он смутился и покраснел, - я ни с кем, только... Гра-хи и ты...

- А с ним зачем, что-то я особой любви между вами не заметил. - Чеззе внимательно смотрел Щи-цу в глаза.

Кар сам по себе лавировал среди потока таких же спешащих домой...

Щи-цу задрожал, ушки прижались к голове, он же не мог сказать Чеззе правду, что Гра-хи его принуждал, шантажировал.

- Ну, мне надо было... гормоны, весна... всякое... а я никому не нужен...

- Сам так решил, или он тебя в этом убедил? - продолжил допытываться Чеззе.

- Ну, я, то есть он... ну...

- Ладно, и так видно, что ты не слишком по нему скучаешь, но если я только увижу!

Он не стал продолжать, а в голове у Щи-цу завертелись тысячи возможных вариантов событий...

- Проехали, - Чеззе перевел взгляд на дорогу, - расскажи мне, как у вас в институте все устроено. Кто делает анализы, например?

Щи-цу вздрогнул, именно сейчас ему предстояло выкопать себе могилу. Собственноручно. Ну и пусть! Он положил хвостик Чеззе на бедро, и тот с видимым удовольствием стал с ним играть.

- По разному, обычно лаборанты или практиканты, а если что-то важное, то доктора или даже профессора. Если анализы простые, так с ними любой справится, загрузить образцы в анализатор, выставить программу и сиди, чай пей, пока машина сама все сделает.

- А если машина даст сбой? Можно её как-то повредить? - Чеззе сжал хвостик чуть сильнее, а потом поднес его к лицу и потерся о шерстку.

- Повредить можно, но если машина неисправна, сработает внутренний стопор, и работать она не станет, то же самое в случае заражения вирусом...

- То есть, только нековый фактор? - Чеззе задумчиво провел кончиком хвоста по губам, они уже подъезжали к дому.

- Да, - Щи-цу с самоубийственной откровенностью рассказывал ему все как на духу, - если получены неправильные анализы, то виноват тот, кто их делал, ошибка может быть как специальной, так и, в большинстве случаев, по невнимательности и беспечности.

- Спасибо, малыш, - Чеззе, наконец, выпустил его хвост, и они вышли из кара и пошли в дом, где их уже поджидали близнецы.

После ужина Щи-цу проверял у братьев домашние задания, а Чеззе, страдая от безделья, организовал котиков на большую уборку. Они складывали ненужный хлам в большие мешки и выносили на улицу. Там велась сортировка, старые, но годные вещи потом нужно было передать в фонд помощи неимущим, а сломанное или испорченное выбрасывалось в утилизатор.

После этого комнаты стали казаться полупустыми. Щи-цу сиротливо ходил по дому, ему было неуютно. Зато братья были в восторге, Чеззе успел пообещать им новую мебель в их комнаты. Все вещи родителей были заботливо перенесены на чердак, и там укрыты специальной пеной от разрушений.

Вечером, когда младшие легли спать, а Чеззе агрессивно трахал Щи-цу на полу, потому что кровать безбожно скрипела, он, наконец, высказал то, что столько лет копилось внутри:

- Я люблю тебя, Чеззе! Люблю!

- Да мой сахарный, давай вот так попкой, хороший мой...

***Чеззе

Всю свою жизнь он стригся по уставу, 2 см ровно, спортивный полубокс. Даже маленькие красные вихры на ушах обстригались. Хвост, от природы выдавшийся у него пушистым и тоже вихрастым, следовало стричь по всей длине на те же 2 см. А бордовый пушок над членом - ровным квадратиком, 0.5 см высотой. Слава богу, нигде больше никакой растительности у нек не водилось. И слава богу, его родичам не пришла в голову гениальная идея купировать уши, он читал, что в древности это была обычная практика в боевых кланах.

В тюрьме разрешено было отпускать маленькую челку, и Чеззе, раз уж он был больше не Ренсар, позволил себе это. И шерсть на хвосте отрастил себе на целых четыре сантиметра, его было так приятно обнимать по ночам. Тюремный парикмахер не выстригал ему уши, и там отросли во все стороны прядки, завиваясь кольцами.

Рано утром Чеззе зашел в ванную, до полусмерти напугав гадящего там Щи-цу, и принялся чистить зубы, разглядывая свое лохматое отражение. Ему нравилось быть лохматым, но... Не так дешево обскубанным.

- Как ты думаешь, - с сомнением сказал он, поворачиваясь к Щи-цу, - наверно, пора навестить стилиста?

- Чеззе, ты... - пропищал малыш, отчаянно краснея и прикрываясь хвостом, - не мог бы... я занят...

Чеззе недоуменно вылупился на него, а потом заухмылялся:

- Ты что, стесняешься, мелкий? Меня? Ну, ты даешь.

Щи-цу стыдливо поджал ножки на толчке и опустил голову, а Чеззе снова принялся шевелить ушами перед зеркалом. В конце-концов, стилист - это не обязательно военная стрижка Ренсаров... можно попросить что-нибудь другое. Да и мелочь следовало бы поаккуратнее причесать, а то совсем обросшее нечто, даже глаз не видно. Довольный принятым решением, он ущипнул эту самую мелочь за почти голенький, с крошечным клочком пуха, лобок и, хохоча над его мявами ("Отстань!Ты мне сосредоточиться не даешь!"), вышел.

Так что обеденный секс и бездумный треп с коллегами за едой - обломились. Они пришли вместо этого в любимый салон Чеззе, где он велел, махнув рукой на Щи-цу, "сделать из него что-нибудь красивое".

- Как обычно? - склонился перед ним его постоянный стилист и кровожадно пощелкал ножницами.

- Нет, - Чеззе улыбнулся, - сделай и из меня что-нибудь красивое.

Глаза стилиста вспыхнули маньячным желтым светом.

- А подкрасить можно? - сладко пропел он.

- Можно. Что хочешь, - решительно ответил Чеззе, пускаясь во все тяжкие.

Щи-цу из лохматого заучки вылупился в прелестного хрупкого котика. Точно такого, каким его раньше видел только Чеззе, когда тот блаженно мяукал под его ласками. Они пошли поесть в соседнюю кафешку, и вновь сидели за столом рядом, сплетая хвосты.

- Ты такой милый, - Чеззе гладил кремовую гривку в ожидании заказа и мечтал о минете в машине.

Мелкий ткнулся мордочкой в его ладонь и прошептал:

- Люблю тебя...

- Конечно, - довольно заметил Чеззе. И, подумав, добавил: - И я тебя, малыш.

Любовь - это важно. Как там говорил его бывший отец? "Преданность интересам прайда и клана, послушание альфе, любовь ко всем членам прайда - вот основы морали и успеха".

"А кого должен слушаться альфа?" - коварно спрашивал его маленький Чеззе. И тот слегка неуверенно отвечал:

"Бога и главу клана". Отец был бетой - блестящий и исполнительный майор авиации. Очень исполнительный. Чеззе в детстве мечтал стать альфой в своем прайде, чтоб отец слушался только его, любого слова, это было бы так классно! Но для этого надо было сместить дядю, здоровенного капитана в отставке, а ныне - директора одного из родовых военных заводов...

Чеззе усмехнулся своим детским несбывшимся планам и вспомнил, что говорил дядя: "Альфа должен заботится, решать и нести бесконечную ответственность за свои решения. Причем тут послушание, Чеззе".

"Даже бога не надо слушаться?" - спрашивал маленький Чеззе, которого взяли на охоту со взрослыми в награду за победу в школьных соревнованиях. И они крались по зимним хрустким предгорьям вдвоем с дядей и разговаривали, совсем как взрослые.

"С богом..." - тихо отвечал альфа, поднимая ружье и целясь, - "с богом ты всегда один."

...На парковке института они встретили О-шу. Чеззе как раз с удовольствием поймал свое отражение в зеркальном стекле. Его темно-красная шерсть была не ровного оттенка, а имела более светлые полоски. И вот эти-то полоски сейчас были выкрашены золотом, короткая прическа напоминала пламя, а на левом ухе ему вытравили маленького золотого дьявола. Крутизна неземная!

- Чеззе, - сказал черный кот без улыбки. - Ты сильно изменился... за два года.

- О-шу. Рад, что тебе не пришлось наблюдать эти изменения, - холодно ответил Чеззе, видеть друга, так легко поверившего в его вину, было до сих пор больно.

- Мне хватило одного... изменения, - О-шу отвернулся, еле заметно мучительно морщась. - Но тебе идет. Совсем не узнать.

- Тебя тоже. Давно не узнать. До свиданья, О-шу.

- До свидания, Чеззе, - сказал О-шу им уже в спину, красный кот широко шагал, таща за собой притихшего Щи-цу и гневно хлеща себя хвостом.

Все его хорошее настроение пропало.

Поиск по сайту: