Часть II. Освобождение

***

За окном было низкое небо неестественно грязно-оранжевого цвета, массивные тучи заслоняли невидимое солнце, а мёртвая земля испускала из себя струи смрада. Временный приют двух странников пах давящей сыростью, а коричневая плесень полностью покрывала стены.

- Постой!

Гор остановился в дверях и развернулся навстречу вопрошающему.

- Сперва расскажи как ты освободился, чтобы я понял с кем имею дело. — Аир взволнованно глядел на высокую фигуру витязя.

- Хорошо, я расскажу. Ты не совсем понимаешь природу того мира, в котором сейчас оказалось твоё сознание. Скажу сразу: ты был здесь всегда и наших встреч было безчисленное множество. Я вытаскивал тебя не единожды, мы воевали, но потом страх побеждал тебя и ты вновь оказывался в плену, где забывал кто ты. Но это был и мой плен, потому что мы связаны. В определённом смысле я — это ты. На тебя я смотрю как на аспект своего я и поиск места твоего заточения для меня есть самоисцеление.

- А эта тварь с щупальцами тогда кто?

- Это тоже я. — Гор, опустив глаза, поискал место на полу и присел, облокотившись на стену.

- Это тот я, которому я позволил появиться в моём мире из-за своего невежества. Мой отец наделил меня невероятными способностями вплоть до возможности создания миров, вот я и насоздавал, ослеплённый гордыней. Поверь, я и сам не очень рад. Мой эгоизм довёл меня и весь этот мир до критического состояния.

- Но ты говоришь, что освободился! Как? В какой момент?

- Когда понял, ЧТО не есть «я». Когда увидел гидру в яви. Когда сражался с ней впервые не на жизнь, а на смерть. Когда победил её и осознал свою природу. Когда принял отца моего. То была Великая Битва.

- И ты мне о ней расскажешь?

- Да.

***

Рука жрицы била его по спине тонким прутиком, но он ничего не чувствовал. Ингор был мёртв, хотя внешне это было заметно далеко не всем. Яр-сила покинула его тысячу лет назад и с тех пор он был ходячим трупом, одержимым палачами его народа, осознавая это и испытывая невыносимые страдания от убийств. По большому счету, это был самый настоящий ад, но сегодня он впервые был готов пройти огненный путь и освободиться. Сегодня был день Великой Битвы, которую Ингор ждал всю жизнь, но битву он проигрывал. Огонь так и не появлялся в его теле и люди, наблюдающие за поркой, были удивлены его безжизненному состоянию. Каждый из 16 человек, проходящих до него этот сеанс экзорцизма, орал и бесновался, кривлялся и горел, выгоняя из чрева бесов, но тут было что-то не так.

- Ты же ничего не чувствуешь, да? — вкрадчиво спросила его жрица, продолжая хлыстать прутом по спине Ингора.

- Нет. Я принял боль как должное и живу с этим.

Ей ничего не оставалось как продолжить действие и бить дальше безжизненное тело, которое непонятно за счет чего разговаривало. Огня в нём не было, была лишь ненависть и боль. Как можно изгнать бесов из беса?

Прут уже не бил, Ингор встал, поблагодарив жрицу. Была уже глубокая ночь и он был, с одной стороны, разочарован, а с другой, рад, что выдержал хотя бы это. Сам факт решения изгнать из себя бесов равно как и осознавание их присутствия в своём сознании уже было победой.

- Это был лучший массаж в моей жизни, Сварг. — Ингор улыбнулся брату, который тоже был явно одержим, дабы подбодрить его и помочь тому решиться лечь под порку, а затем пошел спать к костру. Общение с людьми давно причиняло ему боль, так как те, кто управлял его сознанием, рисовали жуткие образы как они с помощью тела хозяина убивают и расчленяют собеседника любым возможным способом, равно как и собеседник убивает его подлым ударом в спину. Картины убийств, рисуемых в воображении Ингора, были обыденным делом. Мысленно он постоянно убивал всех, кого видел вокруг и его воображение тут же рисовало невыносимую горечь утраты. Мысленно его постоянно убивали все, кто его окружал. Невероятные усилия воли требовались, чтобы сдержаться и не уничтожить весь мир вместе с собой. Невероятно сложно было противостоять тем, кто жаждал мести и ненавидел всех за всё. Они жили в нём. Все. Они были им. Все. И все хотели убивать, убивать, убивать. И они убивали. Его. Ведь им всё равно кого убивать. Ингор направлял их ненависть на себя, иначе просто не мог, поэтому его тело было безжизненным и слабым. Только потом он осознал, что на самом деле был в аду. Но сейчас он шёл спать, чтобы хоть на время забыться и деть куда-то тело. Чтобы провалиться в безвременье и сражаться там — война была его жизнью. Точнее, он воевал за право жить. Постоянно. Вечность.

Утро было тяжелым, как всегда. Глаза открылись с разочарованием, что наступил новый день и придётся опять делать из себя вид обычного человека. Быть как все было самой сложной задачей, но сегодня что-то новое дало ему импульс встать и идти. Движение с Дедом было тем самым новым в его жизни. Ингор впервые сегодня ощутил Движение в своём ядре — тело наконец стало двигаться более плавно и жизненно. В животе были приятные ощущения устанавливающейся гармонии.

Жрица, ладная, красивая, русская девушка, продолжала сеанс экзорцизма и работы с огнём. Её прут опускался на спины людей, смертельно уставших от одержания и решившихся пройти огненное очищение. Люди вновь бесновались, тела их крутились и дёргались и из чрева почти каждого вырывался рык одержателя. Имён при этом никто не выкрикивал, что означало отсутствие изгоняемых одержателей высших ступеней тёмной иерерхии, но, даже несмотря на это, не все доходили до конца — многие просто сбегали из под прута от одного лишь прикосновения к тёмным мирам. Зрелище было не для слабонервных. Люди сидели вокруг костра на поляне в лесу, был полдень и в это время огонь имел максимальную силу. Ингор был с ними. Он, как и все, выписывал и убирал ненависть. Писанка была древнейшим инструментом очищения сознания, но недоступной для обывателей, которых приучили обращаться к психологам и читать умные книги, а затем топить своё одиночество в стакане. Ненависть в таком случае никуда не уходит, она всего лишь прячется и перераспределяется. В итоге сильнейший белый народ оказался в ловушке. Люди, сидящие у костра, были теми, кто очищал своё сознание, выписывая ненависть на бумагу и сжигая её в огне. Ведь ненависть можно только убрать, устранив причину, истоки же которой были в детстве каждого из сидящих у костра. Все мы родом из детства и проблема в том, что мы не помним, когда нас впервые ударили, обидели, толкнули и заставили ходить строем. Мы не помним, за что мы ненавидим этот мир. Все наши нынешние проблемы родом из детства. И люди, сидящие у костра и находившиеся в измененном состоянии сознания, сейчас были в детстве, вспоминая свою боль, нервно черкая шариковыми ручками по страницам толстых тетрадей, которые тут же вырывали и кидали в костёр, давая огню сжечь свою ненависть и наблюдая за поркой Деда.

Деду было на вид лет 60, он тоже лежал и корчился от ударов прутом, который ведунья держала очень умело и из под её сокрушительных ударов бесы лезли прямо в огонь, что пылал в это время над спиной Деда. У него была сложная жизнь атеиста и только спустя 50 лет её он, будучи полной развалиной, встал на путь очищения. Сейчас же он помогал другим людям своим примером. Светлый и Великий Дед — так назвал его позже Ингор, находясь в огне. Но до того момента было невероятное психическое потрясение, которое ему пришлось пережить, ибо он выписывал на бумагу боль своего детства. Останавливаться он не мог и писал, писал, писал, не в силах оторвать ручку от листа в тетради. Он писал с остервенением, будто не было в его жизни ничего, кроме мокрой от слёз тетради, над которой он склонил голову. Жуткие образы наваливались всей мощью на сознание, которое едва держалось на волоске. Сердце вырывалось из груди.

Ингор решился на вторую порку, сказав об этом Деду — Световиду.

- Я бы не хотел тебя пороть. — ответил Дед. — Тебя можно только убить.

- Моё желание в данном случае является определяющим. — ответил Ингор и они оба знали, что это так. Ингор был готов к смерти.

- Хорошо, но сперва выпиши то, что ты хочешь убрать, я тебя отпорю, а потом ещё раз выпиши — сказал ему Дед возможно самые главные слова в жизни.

Ровно час Ингор рыдал и страдал так, как никогда в этой жизни.

Ровно час и ему хватило, чтобы перед глазами пролетела вся его жизнь, наполненная болью и ненавистью, это была его смерть. Он умирал. Но умирал тот он, который тысячу лет убивал и ненавидел. Умирал тот, который устал от крови.

В состоянии сильнейшего психического потрясения Ингор лёг на землю перед Дедом, который, взяв прут, тем самым согласился стать участником Великой Битвы. Её свидетелями были люди у костра, которые, по словам жрицы, впервые за всю практику увидели человека, решившегося на две порки подряд. Человека, который на самом деле человеком был только внешне. Человеком ему ещё только предстояло стать.

Великий Демон лёг на порку.

Чтобы вновь стать Богом.

Поиск по сайту: