В то же время я хотела поскорее увидеть детей, мне их так не хватало. Я уезжала, обещая вернуться с ними

Работники больницы пожелали мне счастливого пути, и я горячо поцеловала женщину из службы социальной помощи, благодаря за то, что она позволила мне почувствовать себя счастливой. Моего сына положили в нагрудный рюкзачок, и машина «скорой помощи» отвезла меня в аэропорт. Вот это сервис!

Полет прошел нормально, экипаж был приветлив, но сразу после посадки я почувствовала себя зажатой в тиски. Алжирский климат мгновенно стер французское благополучие. Я узнавала суровые, изможденные лица жителей своей страны. Неохотно надела вуаль.

Какое-то время я думала, что это последствия родов, но потом поняла — я опять отказывалась от себя как от личности.

Меня встречал муж. Увидев меня с ребенком, он побежал навстречу и с гордым видом взял сына на руки.

— Привет, Захария! Ты самый лучший!

Меня же он просто чмокнул в лоб. За время, пока мы не виделись, мы успели стать друг другу немного чужими.

По дороге я рассматривала красочные пейзажи моей земли. Алжир можно было бы назвать красивой страной, если бы не его обитатели, которые делали тамошнюю жизнь невыносимо сложной. Что особенно хорошо у них получалось, так это сеять в сердцах страх и ненависть. У кого была возможность уехать, давно это сделали. Тот, кто этого не смог, просто пытался выжить всеми возможными способами.

Я торопилась к детям, так хотела рассказать дочерям о Франции и о тех замечательных людях, которых я там встретила.

Мелисса увидела меня первой и с криком: «Мама приехала!» — бросилась ко мне в объятия.

— Мама, мы так по тебе соскучились! Я не хочу, чтобы ты еще уезжала. Мы так долго тебя ждали!

— Обещаю, что больше не уеду. Как вы?

— Хорошо, только этот проклятый телефон постоянно звонил. А так все в порядке.

Она прыгала на одной ноге вокруг себя, и я, счастливая, прижала ее к груди. Ничто в мире не могло сравниться со счастьем увидеть детей. Моя семья была и до сегодняшнего дня остается моим самым главным богатством.

Радость оказаться дома заставила меня забыть на какое-то время о горестях. В тот же вечер с Хусейном и Норой мы серьезно обсудили перспективы переезда во Францию. Хусейн уже был в курсе нашей предыдущей неудачной попытки, поэтому обещал сделать все возможное, чтобы мы уехали. Самое большое препятствие заключалось в том, что Мелиссе было только двенадцать лет, и для того чтобы пересечь границу, ей по-прежнему требовалось разрешение биологического отца. В Алжире совершеннолетняя девушка, то есть если ей исполнилось восемнадцать и она не замужем, может ехать из страны без разрешения. Нора уже могла ехать, но Мелисса…

Выхода не было, и мы в который раз отложили осуществление нашего плана, с головой окунувшись в повседневные заботы.

Вскоре Нора сообщила, что при помощи соседки нашла работу в гостинице класса люкс на окраине столицы. Новость меня обрадовала и обеспокоила одновременно, ведь теперь ей придется работать время от времени и по вечерам. Даже то, что ее будут привозить домой служебным транспортом, не гарантировало безопасности в пути. Но и держать дочь возле себя я больше не могла. Нора помогала мне по дому и с малышами, но она должна была жить собственной жизнью. Я подбодрила ее, зная, что расплачиваться буду собственными нервами. Я боялась засад: террористы одевались в военную форму, останавливали машины, убивали пассажиров и похищали молоденьких девушек. Каждый вечер со страхом я ждала возвращения старшей дочери. Увидев ее живой и здоровой, я благодарила Господа и получала удовольствие от ее рассказа о прошедшем рабочем дне и радовалась оттого, что у нее проснулся интерес к жизни вне семейного кокона.

Однажды, когда я допоздна не ложилась, ожидая Нору, пришел Хусейн, от которого пахло женскими духами. Присмотревшись к мужу, я увидела, что воротник его рубашки испачкан губной помадой. Я страшно разозлилась. Теперь мне стали понятны его поздние возвращения со службы.

Поиск по сайту: