ТОМ ВТОРОЙ 5 страница

К ду­шев­ным му­кам здесь на­чи­на­ет при­сое­ди­нять­ся и те­лес­ная: спо­соб­ность плен­ни­ков к дви­же­нию край­не ог­ра­ни­че­на, как и их спо­соб­ность к са­мо­за­щи­те, ибо ря­дом с ни­ми здесь оби­та­ют об­ла­чён­ные в тём­но­эфир­ные те­ла ду­ши мел­ких че­ло­ве­ко­по­доб­ных де­мо­нов: здесь они име­ют вид че­ло­ве­ко-чер­вей, а раз­ме­ра­ми на­по­ми­на­ют кош­ку. За­жи­во, мед­лен­но, по­нем­но­гу по­жи­ра­ют они в Бу­ст­ви­че тех, кто ко­гда-то бы­ли людь­ми в на­шем ми­ре…

За Бу­ст­ви­чем сле­ду­ет чис­ти­ли­ще, но­ся­щее имя Ра­фаг – му­ка не­пре­рыв­но­го са­мо­ис­то­ще­ния…

Над тре­мя по­след­ни­ми, ниж­ни­ми чис­ти­ли­ща­ми, гос­под­ству­ют ан­ге­лы мра­ка.

Пер­вый из этих сло­ев - Шим-биг - яв­ля­ет со­бой мед­лен­ный по­ток, дви­жу­щий­ся по не­вы­ра­зи­мо мрач­но­му ми­ру, за­клю­чён­но­му под вы­со­кий свод. Труд­но по­нять, от­ку­да ис­хо­дит по­лу­свет, мерт­вен­ный и бес­цвет­ный. Мель­чай­ший дождь се­ет­ся на по­ток, вски­пая на его по­верх­но­сти ма­лень­ки­ми пу­зы­ря­ми. И уже не оде­ж­да му­чаю­щих­ся здесь душ, но са­ми ду­ши в их де­гра­ди­ро­вав­ших эфир­ных те­лах по­хо­жи на дым­но-бу­рые кло­чья. Они ме­чут­ся взад и впе­ред, це­п­ля­ясь за что по­па­ло, лишь бы не пасть в по­ток. Их то­мит не толь­ко ужас: ещё боль­шее му­че­ние за­клю­ча­ет­ся в чув­ст­ве сты­да, ни­где не дос­ти­гаю­щем та­кой си­лы, как в Шим-би­ге, и жгу­чая тос­ка по на­стоя­ще­му те­лу, по мяг­ко­му тё­п­ло­му ми­ру – вос­по­ми­на­ния о ра­до­стях жиз­ни на зем­ле.

А устье по­то­ка ви­дит­ся со­всем вбли­зи. И сам по­ток, и весь этот тун­не­ле­об­раз­ный мир об­ры­ва­ют­ся там по­доб­но то­му, как об­ры­ва­ет­ся тун­нель мет­ро при вы­хо­де на эс­та­ка­ду. Но во­ды не впа­да­ют ни во что: и они, и бе­ре­га, и свод - всё рас­тво­ря­ет­ся в се­рой бес­пред­мет­ной пус­тын­но­сти. Там не мо­жет быть ни­ка­ко­го те­ла, там и на­мё­ка нет на ка­кую-ли­бо поч­ву или сре­ду. Толь­ко од­но не гас­нет там: ис­кра са­мо­соз­на­ния. Это чис­ти­ли­ще на­зы­ва­ет­ся Дромн: ил­лю­зия страш­но­го не­бы­тия.

Плен­ни­ку Дром­на ка­жет­ся, что ни­где нет ни­че­го, нет и его са­мо­го – имен­но так, как это ему ри­со­ва­лось при жиз­ни. И он с ве­ли­чай­шим уси­ли­ем, очень не ско­ро мо­жет спра­вить­ся с по­ра­жаю­щим фак­том - не­уга­са­ни­ем са­мо­соз­наю­ще­го Я да­же здесь, в аб­со­лют­ной пус­то­те, во­пре­ки рас­суд­ку и здра­во­му смыс­лу. При этом он на­чи­на­ет смут­но по­ни­мать, что всё мог­ло бы быть ина­че, ес­ли бы это не­бы­тие - или по­лу­не­бы­тие – он не вы­брал сам.

Му­ка со­сто­ит, кро­ме жгу­че­го те­лес­но­го стра­да­ния, имен­но в ужа­се опус­ка­ния в веч­ные пыт­ки - опус­ка­ния, ко­то­рое пред­став­ля­ет­ся не­воз­врат­ным…»

Я ду­маю, уве­рен, что по­доб­ных «ра­кур­сов» раз­лич­ных ин­фра­фи­зи­че­ских из­ме­ре­ний субъ­ек­тив­но бес­ко­неч­ное мно­же­ст­во, что ни­как не ума­ля­ет их, как об­щую, так и от­дель­ную, са­мо­стоя­тель­ную энер­ге­ти­че­скую ре­аль­ность. И мно­гие из этих «пла­стов» ино­бы­тия ожи­да­ют нас «по­тен­ци­аль­но»…

В са­мом де­ле, ду­ши (бо­ди) по­дав­ляю­ще­го боль­шин­ст­ва лю­дей за всю свою жизнь в раз­ной сте­пе­ни за­тем­ня­ют­ся и «отя­го­ща­ют­ся», что по­сле смер­ти не­из­беж­но под­па­да­ет под дей­ст­вие всё од­но­го и то­го же «же­лез­но­го» за­ко­на ду­хов­ной «гра­ви­та­ции» - бо­ди «про­ва­ли­ва­ет­ся», «па­да­ет» «вниз» и за­дер­жи­ва­ет­ся в той или иной ин­фер­наль­ной стра­те, плот­ность ко­то­рой, как пра­ви­ло, пре­вы­ша­ет плот­ность энер­ге­ти­че­ско­го те­ла умер­ше­го (здесь, при па­де­нии, дей­ст­ву­ет ещё и си­ла «энер­ции»). А даль­ше – не­вы­но­си­мые, бес­ко­неч­ные му­ки…

Вто­рое Те­ло пол­но­стью ли­ше­но это­го страш­но­го зна­ния! Оно - при­над­леж­ность не хищ­ной зем­ной ут­ро­бы, но Не­ба!..

«…Фу­ка­бирн - по­след­ний в сис­те­ме чис­ти­лищ. Те­перь на­чи­на­ет­ся по­ло­са транс­фи­зи­че­ских магм: эти ло­каль­ные ми­ры со­су­ще­ст­ву­ют в трёх­мер­ном про­стран­ст­ве, но в дру­гих по­то­ках вре­ме­ни, с поя­са­ми рас­ка­лён­но­го ве­ще­ст­ва в обо­лоч­ке пла­не­ты. По­вто­ряю, под­чер­ки­ваю: во всех ме­та­куль­ту­рах, кро­ме Ин­дий­ской, стра­да­ния этих ми­ров не име­ли кон­ца, по­ка Ии­сус Хри­стос не со­вер­шил то­го ос­во­бо­ди­тель­но­го спус­ка в них, ко­то­рый в цер­ков­ном пре­да­нии на­зы­ва­ет­ся схо­ж­де­ни­ем Спа­си­те­ля в Ад. С это­го мгно­ве­ния для сил Све­та ста­но­вит­ся воз­мож­ным, хо­тя и тре­бую­щим ог­ром­ных уси­лий, из­вле­че­ние стра­даль­цев из этих пу­чин по­сле из­вест­но­го сро­ка, не­об­хо­ди­мо­го для раз­вя­зы­ва­ния уз­лов лич­ной кар­мы.

Пер­вая из магм - это Ок­рус, вяз­кое дно Фу­ка­бир­на.

За что же му­ки Фу­ка­бир­на и Ок­ру­са, за что? О, этих стра­даль­цев уже не так мно­го. В Скрив­ну­се и Лад­ре­фе то­ми­лись мил­лио­ны, здесь – толь­ко ты­ся­чи. Осу­ж­де­ние не­вин­ных, тер­за­ние без­за­щит­ных, му­чи­тель­ст­во де­тей - всё это ис­ку­па­ет­ся стра­да­ния­ми здесь, в Ок­ру­се и Фу­ка­бир­не.

Здесь му­чаю­щий­ся вспо­ми­на­ет от­чёт­ли­во и о ре­ли­ги­оз­ных уче­ни­ях, слы­шан­ных на зем­ле, и о том, что он был пре­ду­пре­ж­дён. Те­лес­ные му­ки субъ­ек­тив­но ощу­ща­ют­ся здесь, как воз­дая­ние, но уже на­чи­на­ет осоз­на­вать­ся двой­ст­вен­ная при­ро­да За­ко­на и от­вет­ст­вен­ность за его жес­то­кость не Бо­га, а де­мо­ни­че­ских сил. Соз­на­ние яс­не­ет: в этом - про­яв­ле­ние Про­ви­ден­ци­аль­ной сто­ро­ны За­ко­на, той его древ­ней ос­но­вы, ко­то­рая бы­ла соз­да­на де­ми­ур­га­ми ещё до втор­же­ния Дья­во­ла. Про­яс­не­ние соз­на­ния, про­яс­не­ние со­вес­ти, воз­рас­та­ние ду­хов­ной жа­ж­ды – это та сто­ро­на За­ко­на воз­мез­дия, ко­то­рую свет­лые си­лы от­стоя­ли от тём­ных и бла­го­да­ря ко­то­рой За­кон всё-та­ки не сде­лал­ся аб­со­лют­ным злом.

Ин­фра­фи­зи­че­ская суб­стан­ция магм очень по­хо­жа на их фи­зи­че­скую суб­стан­цию. Их плен­ни­ки сна­ча­ла со­хра­ня­ют сво­бо­ду дви­же­ния, но в дей­ст­ви­ях для под­дер­жа­ния су­ще­ст­во­ва­ния здесь по­ка нет ну­ж­ды: си­лы впи­ты­ва­ют­ся из ок­ру­жаю­щей сре­ды ме­ха­ни­че­ски. Всё это от­но­сит­ся и ко вто­ро­му из поя­сов магм - Гвэг­ру, пред­став­ляю­ще­му со­бой рас­ка­лён­ную до­крас­на, не­под­виж­ную сре­ду…

…Те­лес­ные му­ки, на­чав­шие­ся в Фу­ка­бир­не и воз­рос­шие в Ок­ру­се и Гвэг­ре, апо­гея дос­ти­га­ют в сле­дую­щем слое, на­зы­вае­мом Укар­вайр: это маг­ма бу­шую­щая. Там ис­ку­па­ют се­бя из­вра­ти­те­ли вы­со­ких и свет­лых идей, не­су­щие от­вет­ст­вен­ность за ка­ле­че­ние транс­фи­зи­че­ских пу­тей ты­сяч и мил­лио­нов. Там же и те, кто по­ви­нен в гнус­ных дея­ни­ях, на­зы­вае­мых на на­шем су­хом, мёрт­вом язы­ке осоз­нан­ным са­диз­мом, - то есть та­ких по­ступ­ков, при ко­то­рых стра­да­ния дру­гих не толь­ко вы­зы­ва­ли чув­ст­во на­сла­ж­де­ния, но и не­долж­ность это­го на­сла­ж­де­ния бы­ла со­вер­шен­но яс­но осоз­на­на пре­ступ­ни­ком то­гда же. Осоз­на­на - но не по­ме­ша­ла на­сла­ж­де­нию, не вос­пре­пят­ст­во­ва­ла ис­пы­ты­вать его опять и опять…

Да­лее идет Про­пулк - маг­ма твёр­дая: мир ис­ку­пи­тель­ных стра­да­ний…

Те­ло как бы за­му­ро­ва­но в твёр­дый со­став, сдав­ле­но со всех сто­рон. Но да­же страш­ней­шую те­лес­ную му­ку здесь пе­ре­рас­та­ет стра­да­ние ду­ши. Это та­кое жгу­чее рас­кая­ние и та­кая тос­ка о Бо­ге, ка­кие не­воз­мож­ны ни в од­ном из выс­ших сло­ёв…

Сис­те­ма магм за­вер­ша­ет­ся сло­ем, но­ся­щим на­зва­ние Ырл: это маг­ма сверх­тя­жё­лая. Здесь те­лес­ные стра­да­ния со­вер­шен­но мерк­нут пе­ред ду­хов­ною му­кой. Ырл соз­дан для воз­мез­дия тем, ко­го на на­шем юри­ди­че­ском язы­ке мы на­зва­ли бы ре­ци­ди­ви­ста­ми: тем, кто, уже раз ис­пы­тав па­де­ние в маг­мы и воз­вра­тив­шись в наш мир, вновь отяг­чил се­бя ве­ли­ки­ми зло­дея­ния­ми.

Маг­мы кон­чи­лись.

Ни­же на­чи­на­ют­ся ми­ры, со­от­но­си­мые с фи­зи­че­ским ядром пла­не­ты, об­щим для всех ме­та­куль­тур.

Пер­вым идёт Биаск, ин­фра­крас­ные пе­ще­ры, худ­шая из алых пре­ис­под­них, ес­ли так оп­ре­де­лить всю ле­ст­ни­цу сло­ёв от Фу­ка­бир­на до Биа­ска. Фор­ма здесь ме­ня­ет­ся, по­яв­ля­ет­ся по­до­бие го­ло­вы и че­ты­рёх ног. Но за­то дар ре­чи ут­ра­чен, так как раз­го­ва­ри­вать не с кем: ка­ж­дый из уз­ни­ков изо­ли­ро­ван от ос­таль­но­го ми­ра и ви­дит толь­ко сво­их му­чи­те­лей - имен­но тех, ко­то­рые по­хо­жи, как это ни стран­но, на пре­сло­ву­тых чер­тей. Си­дя здесь, в на­шем ми­ре, в от­но­си­тель­ной безо­пас­но­сти, мож­но сколь­ко угод­но по­смеи­вать­ся над ве­рой в су­ще­ст­во­ва­ние этих ро­га­тых без­образ­ни­ков, но не сто­ит же­лать да­же смер­тель­но­му вра­гу бо­лее близ­ко­го с ни­ми зна­ком­ст­ва. А так как жертв, пав­ших в Биаск, на­счи­ты­ва­ет­ся не так мно­го, чер­тей же, ну­ж­даю­щих­ся в их гав­ва­хе (энер­ге­ти­че­ской пи­щи), - мно­гое мно­же­ст­во, то они вы­ко­ла­чи­ва­ют гав­вах из сво­их жертв все­ми спо­со­ба­ми, ка­кие в со­стоя­нии из­мыс­лить. Жерт­вы Биа­ска - это те, кто был рас­тли­те­ля­ми ду­ха. Та­кие пре­сту­п­ле­ния рас­це­ни­ва­ют­ся столь су­ро­во по­то­му, что они при­но­сят боль­ше кар­ми­че­ско­го вре­да для ты­сяч че­ло­ве­че­ских душ. Да­же па­лач, от ру­ки ко­то­ро­го по­гиб­ли фи­зи­че­ски сот­ни лю­дей, не при­нёс та­ко­го ущер­ба, как те, про ко­го ска­за­но в Еван­ге­лии: “Кто со­блаз­нит од­но­го из ма­лых сих, ве­рую­щих в Ме­ня, то­му луч­ше бы­ло бы, ес­ли бы по­ве­си­ли ему мель­нич­ный жер­нов на шею и по­то­пи­ли его во глу­би­не мор­ской” (Матф. 18, 6)…

Яс­но, ко­неч­но, что о стра­да­ни­ях, пе­ре­жи­вае­мых в сло­ях яд­ра, мы не мо­жем се­бе со­ста­вить да­же от­да­лён­но­го пред­став­ле­ния.

И вот опи­са­ние по­до­шло к по­след­не­му из сло­ёв - клад­би­щу Зем­ли.

Но шельт ос­та­ёт­ся – жи­вой, это са­мо­соз­наю­щее, хо­тя и низ­шее “я”; в Су­фэт­хе он ед­ва ше­ве­лит­ся, по­сте­пен­но вы­ды­хая ос­тат­ки жиз­нен­ных сил. Это и есть та смерть вто­рая, о ко­то­рой го­во­рит­ся в Свя­щен­ном пи­са­нии. Ис­кра соз­на­ния те­п­лит­ся до кон­ца, и ме­ра её мук пре­вы­ша­ет во­об­ра­же­ние са­мих де­мо­нов. Сю­да до сих пор не мо­жет до­сяг­нуть ни­кто из Све­та, да­же Пла­не­тар­ный Ло­гос. Брать­ям Су­фэтх мо­жет быть ви­ден ино­гда, но не из­нут­ри, а из со­сед­них сло­ев. То­гда они раз­ли­ча­ют пус­ты­ню, над ко­то­рой сто­ит туск­ло-ли­ло­вым солн­цем – ан­ти­кос­мос Гаг­тун­гра…»

Пре­дос­та­точ­но. Это бы­ли ви­де­ния не­по­сред­ст­вен­но об уст­рой­ст­ве энер­ге­ти­че­ских сло­ёв под­зе­ме­лья, в ко­то­рых ока­зав­шее­ся там энер­ге­ти­че­ское те­ло умер­ше­го че­ло­ве­ка му­чи­тель­но рас­па­да­ет­ся, раз­ла­га­ет­ся бес­ко­неч­но дол­го. Воз­вра­ща­ем­ся к ос­нов­ной те­ме.

И вот пе­ред на­ми ви­де­ния уже о по­смерт­ной уча­сти кон­крет­ных лю­дей. В пер­вом слу­чае это па­де­ние в Ад…

« Не­ко­то­рый игу­мен имел в управ­ле­нии сво­ём де­сять мо­на­хов. Один из этих мо­на­хов был очень не­ра­див; он нис­коль­ко не за­бо­тил­ся о сво­ём спа­се­нии: ел без­вре­мен­но, пил без воз­дер­жа­ния, язы­ка от­нюдь не обуз­ды­вал, мо­лил­ся пло­хо. Ста­рец час­то уве­ще­вал по­слуш­ни­ка, но бес­по­лез­но. В та­кой сво­ей жиз­ни это­го мо­на­ха и за­ста­ла смерть. Под­виг­ну­тый скор­бию об уча­сти бра­та, игу­мен на­чал мо­лить­ся о нём Бо­гу, го­во­ря: “Гос­по­ди Ии­су­се Хри­сте, от­крой мне о ду­ше бра­та!” Так мо­лил­ся он дол­го. Од­на­ж­ды, стоя на мо­лит­ве, при­шёл он в ис­сту­п­ле­ние и уви­дел ог­нен­ную ре­ку, а в ней мно­же­ст­во лю­дей, опа­ляе­мых ог­нём и ис­пус­каю­щих сто­ны, а по­сре­ди их и сво­его не­ра­ди­во­го мо­на­ха, ко­то­рый сто­ял в пла­ме­ни по шею и во­пил…»

Во вто­ром слу­чае, на­про­тив, – «взлёт», «воз­не­се­ние»…

Ста­рец Ио­а­саф (Мои­се­ев) (1889-1976 гг.) «по­лу­чил по­слу­ша­ние сто­ять с пат­ри­ар­шим кре­стом при гро­бе по­чив­ше­го пат­ри­ар­ха Ти­хо­на в Дон­ском мо­на­сты­ре. Во вре­мя не­се­ния по­слу­ша­ния у гро­ба Пат­ри­ар­ха ему бы­ло ви­де­ние: вдруг от­верз­лось не­бо, и он уви­дел вос­хо­дя­ще­го на не­бе­са свя­тей­ше­го Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на и уби­ён­ную Цар­скую Се­мью. Это ви­де­ние он за­пом­нил на всю жизнь».

Уме­ст­на и по­весть о Так­сио­те Вои­не (пер­вые ве­ка, но принцип её один - на века!)…

«ВКар­фа­ге­не жил один муж, по име­ни Так­си­от, во­ин, про­во­див­ший жизнь свою в ве­ли­ких гре­хах. Од­на­ж­ды го­род Кар­фа­ген по­стиг­ла за­раз­ная бо­лезнь, от ко­то­рой уми­ра­ло мно­го лю­дей; Так­си­от при­шёл в страх, об­ра­тил­ся к Бо­гу и по­ка­ял­ся в гре­хах сво­их. Ос­та­вив го­род, он с же­ною сво­ею уда­лил­ся в од­но се­ле­ние, где и пре­бы­вал, про­во­дя вре­мя в бо­го­мыс­лии.

Спус­тя не­ко­то­рое вре­мя, по дей­ст­ву диа­во­ла, он впал в грех пре­лю­бо­дея­ния с же­ной зем­ле­дель­ца, жив­ше­го с ним в со­сед­ст­ве; но по про­ше­ст­вии не­сколь­ких дней, по со­вер­ше­нии гре­ха то­го, он был ужа­лен зме­ёю и умер.

На рас­стоя­нии од­но­го по­при­ща (ки­ло­мет­ра) от то­го мес­та сто­ял мо­на­стырь; же­на Так­сио­та от­пра­ви­лась в этот мо­на­стырь и уп­ро­си­ла мо­на­хов прий­ти взять те­ло умер­ше­го и по­хо­ро­нить в церк­ви: и по­хо­ро­ни­ли его в тре­тий час дня. Ко­гда же на­сту­пил де­вя­тый час, из мо­ги­лы по­слы­шал­ся гром­кий крик: “По­ми­луй­те, по­ми­луй­те ме­ня!” По­дой­дя к мо­ги­ле и слы­ша крик по­гре­бён­но­го, мо­на­хи тот­час раз­ры­ли её и на­шли Так­сио­та жи­вым; в ужа­се они удив­ля­лись и спра­ши­ва­ли его, же­лая уз­нать, что с ним слу­чи­лось и как он ожил? Но тот от силь­но­го пла­ча и ры­да­ния не мог ни­че­го рас­ска­зать им и толь­ко про­сил от­вес­ти его к епи­ско­пу Та­ра­сию; и он был от­ве­дён к не­му.

Епи­скоп три дня уп­ра­ши­вал его рас­ска­зать ему, что он ви­дел там, но толь­ко на чет­вёр­тый день по­гре­бен­ный стал раз­го­ва­ри­вать.

С ве­ли­ки­ми сле­за­ми он рас­ска­зал сле­дую­щее:

- Ко­гда я уми­рал, уви­дел не­ко­то­рых злых эфио­пов, стоя­щих пред мною; вид их был очень стра­шен, и ду­ша моя сму­ти­лась. По­том уви­дел я двух юно­шей очень кра­си­вых; ду­ша моя уст­ре­ми­лась к ним, и тот­час, как бы воз­ле­тая от зем­ли, мы ста­ли под­ни­мать­ся к не­бу, встре­чая на пу­ти мы­тар­ст­ва, удер­жи­ваю­щие ду­шу вся­ко­го че­ло­ве­ка и ка­ж­дое ис­тя­зую­щее её об осо­бом гре­хе: од­но обо лжи, дру­гое о за­вис­ти, третье о гор­до­сти; так ка­ж­дый грех в воз­ду­хе име­ет сво­их ис­пы­та­те­лей. И вот уви­дел я в ков­че­ге, дер­жи­мом ан­ге­ла­ми, все мои до­б­рые де­ла, ко­то­рые ан­ге­лы срав­ни­ли с мои­ми злы­ми де­ла­ми. Так мы ми­но­ва­ли эти мы­тар­ст­ва. Ко­гда же мы, при­бли­жа­ясь к вра­тах не­бес­ным, при­шли на мы­тар­ст­во блу­да, стра­хи за­дер­жа­ли ме­ня там и на­ча­ли по­ка­зы­вать все мои блуд­ные плот­ские де­ла, со­вер­шен­ные мною с дет­ст­ва мое­го до смер­ти, и ан­ге­лы, ве­ду­щие ме­ня, ска­за­ли мне: “Все те­лес­ные гре­хи, ко­то­рые со­де­ял ты, на­хо­дясь в го­ро­де, про­стил те­бе Бог, так как ты по­ка­ял­ся в них”. Но про­тив­ные ду­хи ска­за­ли мне: “Но ко­гда ты ушёл из го­ро­да, ты на по­ле со­блу­дил с же­ной зем­ле­дель­ца твое­го”. Ус­лы­хав это, ан­ге­лы не на­шли доб­ро­го де­ла, ко­то­рое мож­но бы­ло бы про­ти­во­пос­та­вить гре­ху то­му и, ос­та­вив ме­ня, уш­ли. То­гда злые ду­хи, взяв ме­ня, на­ча­ли бить и све­ли за­тем вниз; зем­ля рас­сту­пи­лась, и я, бу­ду­чи ве­дён уз­ки­ми вхо­да­ми чрез тес­ные и смрад­ные сква­жи­ны, со­шёл до са­мой глу­би­ны тем­ниц адо­вых, где во тьме веч­ной за­клю­че­ны ду­ши греш­ни­ков, где нет жиз­ни лю­дям, а од­на веч­ная му­ка, не­утеш­ный плач и не­ска­зан­ный скре­жет зу­бов. Там все­гда раз­да­ёт­ся от­ча­ян­ный крик: “Го­ре, го­ре нам! Увы, увы!” И не­воз­мож­но пе­ре­дать всех та­мош­них стра­да­ний, нель­зя пе­ре­ска­зать всех мук и бо­лез­ней, ко­то­рые я ви­дел. Сто­нут из глу­би­ны ду­ши, и ни­кто о них не ми­ло­серд­ст­ву­ет; пла­чут, и нет уте­шаю­ще­го; мо­лят, и нет вни­маю­ще­го им и из­бав­ляю­ще­го их. И я был за­клю­чён в тех мрач­ных, пол­ных ужас­ной скор­би мес­тах, и пла­кал я и горь­ко ры­дал от третье­го ча­са до де­вя­то­го. По­том уви­дел я ма­лый свет и при­шед­ших ту­да двух ан­ге­лов; я при­леж­но стал умо­лять их о том, что­бы они из­ве­ли ме­ня из то­го бед­ст­вен­но­го мес­та для рас­кая­ния пред Бо­гом.

То­гда они вы­ве­ли ме­ня от­ту­да на зем­лю и при­ве­ли к гро­бу, где ле­жа­ло те­ло моё и ска­за­ли мне:

- Вой­ди в то, с чем ты раз­лу­чил­ся.

И вот я уви­дел, что ду­ша моя све­тит­ся как би­сер, а мёрт­вое те­ло как грязь чер­но и из­да­ёт зло­во­ние, и по­то­му я не хо­тел вой­ти в не­го. Ан­ге­лы ска­за­ли мне:

- Не­воз­мож­но те­бе по­ка­ять­ся без те­ла, ко­то­рым со­вер­шал гре­хи.

Но я умо­лял их о том, что­бы мне не вхо­дить в те­ло.

- Вой­ди, - ска­за­ли ан­ге­лы, - а ина­че мы опять от­ве­дём ту­да, от­ку­да взя­ли.

То­гда я во­шёл, ожил и на­чал кри­чать: “По­ми­луй­те ме­ня!”

Свя­ти­тель Та­ра­сий ска­зал ему то­гда:

- Вку­си пи­щи.

Он же не хо­тел вку­шать, но хо­дя от церк­ви до церк­ви, па­дал ниц и со сле­за­ми и глу­бо­ким воз­ды­ха­ни­ем исповедовал гре­хи свои и го­во­рил всем:

- Го­ре греш­ни­кам: их ожи­да­ет веч­ная му­ка; го­ре не при­но­ся­щим по­кая­ния, по­ка име­ют вре­мя; го­ре ос­к­вер­ни­те­лям те­ла сво­его!

По вос­кре­ше­нии сво­ём Так­си­от про­жил со­рок дней и очи­стил се­бя по­кая­ни­ем; за три дня он про­ви­дел свою кон­чи­ну и ото­шёл к Бо­гу».

Ещё од­но ви­де­ние о по­смер­тии, на этот раз «смы­сло­вое»…

«Один ми­ло­сти­вый че­ло­век скон­чал­ся, а дру­го­му бы­ло от­кро­ве­ние о его за­гроб­ной судь­бе. При­ве­дён был умер­ший к ре­ке ог­нен­ной, а на дру­гой сто­ро­не ре­ки Рай - чуд­ное ме­сто, свет­лое и злач­ное, пре­крас­ный сад. Но не мо­жет ни­как пе­рей­ти ду­ша че­ло­ве­ка че­рез страш­ную ре­ку. И вот при­хо­дят мно­же­ст­во ни­щих, по­лу­чив­ших его ми­ло­сты­ню; они ло­жат­ся мос­том че­рез ре­ку и ми­ло­сти­вый че­ло­век пе­ре­хо­дит по мос­ту в Рай. Так Гос­подь от­крыл судь­бу пра­вед­ной ду­ши в та­ком ви­де для на­ше­го вра­зум­ле­ния».

Об Аде в раз­ных фор­мах не­пре­рыв­но со­об­ща­ет­ся и са­мым обыч­ным лю­дям, и ду­хов­ным ис­ка­те­лям (в ос­нов­ном, в сно­ви­де­нии) – ме­ня­ет­ся пси­хо­ло­гия, мен­та­ли­тет, соз­на­ние че­ло­ве­ка, но ин­фер­наль­ное под­зе­ме­лье с те­че­ни­ем мил­лио­нов лет своё ка­че­ст­во не ме­ня­ет! При­ве­ду один от­ры­вок из пись­ма од­ной мо­ей чи­та­тель­ни­цы (от 2011 г.):

«При­сни­лось мне, что я вы­со­ко в го­рах, во­круг яр­ко-зе­лё­ные хол­мы и бе­ло­снеж­ные пи­ки гор. Сле­ва от ме­ня идёт мой со­бе­сед­ник, мы о чём-то ожив­лён­но бе­се­ду­ем, я за­даю ку­чу во­про­сов, пе­ре­би­вая са­му се­бя, а он на всё с улыб­кой от­ве­ча­ет... И хо­ро­шо с ним, и ра­дость чув­ст­вую. Кра­ем гла­за ви­жу его си­лу­эт, по­во­ра­чи­ва­юсь, что­бы раз­гля­деть ли­цо и ни­че­го не ви­жу – так как он на­чи­на­ет ос­ле­пи­тель­но све­тит­ся. Он го­во­рит, пой­дём, я те­бе кое-что по­ка­жу, и ве­дёт ме­ня к рас­ще­ли­не сре­ди скал, ко­то­рая плав­но пе­ре­хо­дит в спуск в пе­ще­ру. Кру­гом тьма, но мне не страш­но. А где-то в са­мом ни­зу об­ры­ва и до са­мо­го го­ри­зон­та этой пе­ще­ры всё за­ли­то при­глу­шён­ным крас­ным све­том - свет ис­хо­дит от бес­ко­неч­но­го ко­ли­че­ст­ва то­чек, ко­то­рые я при­ня­ла за лю­дей. От них шло чув­ст­во та­ко­го го­ря и чув­ст­во­ва­лась та­кая без­на­дёж­ность, что я от жа­ло­сти к ним за­ры­да­ла. Это бы­ло та­кое ощу­ще­ние - я да­же не знаю, с чем срав­нить его... Все­об­щая скорбь и плач по че­му-то уте­рян­но­му... Так, на­вер­ное, толь­ко ма­те­ри оп­ла­ки­ва­ют сво­их сы­но­вей. Не пом­ню, как ока­за­лись мы сно­ва сна­ру­жи в го­рах, где яр­ко и ра­до­ст­но све­ти­ло солн­це…»

Я не по­тру­дил­ся бо­лее в спе­ци­аль­ном по­ис­ке со­вре­мен­ных (опыт­ных!) пред­став­ле­ний Ада, а все они, как в по­след­ней кар­ти­не, вос­при­ни­ма­ют­ся «око­ло», «из­да­ле­ка», «при­бли­зи­тель­но», «со сто­ро­ны», «вбли­зи». Но смысл опо­зна­ёт­ся сра­зу. По­че­му же «из­да­ле­ка»?

По­то­му что для по­пав­ших ту­да уже нет ни­ка­ко­го воз­вра­та: «вход» есть, «вы­хо­да» - нет, и они рас­ска­зать об «этом» впо­след­ст­вии ни­че­го не мо­гут!

«Спа­стись» по­сле био­ло­ги­че­ской смер­ти в эзо­те­ри­че­ском Пра­во­сла­вии - оз­на­ча­ет вы­пол­не­ние сра­зу трёх не­об­хо­ди­мых, взаи­мо­свя­зан­ных, но не од­них и тех же ус­ло­вий:

- пол­но­стью, в пол­но­цен­ном ви­де, со­хра­нить своё соб­ст­вен­ное осоз­на­ние;

- из­бе­жать всех ин­фра­фи­зи­че­ских, под­зем­ных про­странств;

- дос­тичь Не­бес­но­го Эде­ма!

§ 5. «ТОН­КИЕ» СНЫ

На фо­не ви­де­ний или же вне их сле­ду­ет от­дель­но вы­де­лить то, что в на­ро­де име­ну­ют «ве­щи­ми», а в пра­во­слав­ной ли­те­ра­ту­ре - «тон­ки­ми» сна­ми (здесь по­ня­тия сно­ви­де­ния и ви­де­ния «пе­ре­пле­та­ют­ся»). В ав­тор­ской об­щей тео­рии сно­ви­де­ний это «ска­ни­рую­щие» сно­ви­де­ния, и са­мые зна­чи­тель­ные из них при­зы­ва­ют к ис­пол­не­нию осо­бой мис­сии и, в ко­неч­ном счё­те, оп­ре­де­ля­ют всю судь­бу (бу­ду­ще­го) свя­то­го.

Из жиз­ни пре­по­доб­но­го Си­ме­о­на Столп­ни­ка…

«Од­на­ж­ды, ещё в мо­ло­до­сти, при­дя в храм, он ус­лы­шал пе­ние за­по­ве­дей Бла­женств, и в нём за­ро­ди­лась жа­ж­да пра­вед­ной жиз­ни. Си­ме­он на­чал усерд­но мо­лить­ся Бо­гу и про­сить ука­зать ему, как дос­тичь под­лин­ной пра­вед­но­сти. Вско­ре ему при­сни­лось, что он ко­па­ет зем­лю как бы для фун­да­мен­та под зда­ние. Го­лос ему ска­зал: “Ко­пай глуб­же”. Си­ме­он стал усерд­нее ко­пать. Счи­тая вы­ры­тую яму дос­та­точ­ной глу­би­ны, он ос­та­но­вил­ся, но тот же го­лос по­ве­лел ему ко­пать ещё глуб­же. То же по­ве­ле­ние по­вто­ри­лось не­сколь­ко раз. То­гда Си­ме­он стал ко­пать без­ос­та­но­воч­но, по­ка та­ин­ст­вен­ный го­лос не ос­та­но­вил его сло­ва­ми: “До­воль­но! А те­перь ес­ли хо­чешь стро­ить, строй, тру­дясь при­леж­но, по­то­му что без тру­да ни в чём не дос­тиг­нешь ус­пе­ха».

Вот так на са­мом де­ле, ис­ход­но – Свы­ше, ещё «толь­ко» во сне, в ли­це прп. Си­ме­о­на был и пре­до­пре­де­лён, и яв­лен но­вый вид под­виж­ни­че­ст­ва: «Столп­ни­че­ст­во».

«Ска­ни­рую­щий» сон прп. Паф­ну­тия Бо­ров­ско­го (XV век) о дру­гом че­ло­ве­ке, сво­ём уче­ни­ке…

«Один брат, по­слан­ный по мо­на­стыр­ским ну­ж­дам в се­ло, впал там в плот­ской грех. В ночь его па­де­ния свя­той Паф­ну­тий, по со­вер­ше­нии обыч­но­го пра­ви­ла, скло­нил­ся, что­бы ус­нуть не­мно­го, и уви­дел сле­дую­щий сон. Пре­по­доб­но­му снил­ся чуд­ный сад с пре­крас­ны­ми пло­до­вы­ми де­ревь­я­ми. Ра­до­ст­ным и изум­лён­ным взо­ром смот­рел он на них и осо­бен­но вос­хи­щал­ся од­ним де­ре­вом, от­ли­чав­шим­ся по­ра­зи­тель­ною кра­со­тою. Вдруг на его гла­зах де­ре­во это бы­ло вы­рва­но и упа­ло на зем­лю. Пре­по­доб­ный, за­быв о кра­со­те ос­таль­ных де­ревь­ев, очень опе­ча­лил­ся вне­зап­ным па­де­ни­ем пре­крас­но­го де­ре­ва. По­до­шёл к не­му, под­нял и по­са­дил на преж­нем мес­те. Что­бы де­ре­во не за­со­хло, он об­кла­ды­вал его на­во­зом, утап­ты­вал во­круг не­го зем­лю. Дол­гих тру­дов стои­ло свя­то­му ут­вер­дить вы­рван­ное де­ре­во.

Про­снув­шись, он по­нял смысл ви­де­ния и очень опе­ча­лил­ся. Пре­крас­ный сад оз­на­чал его оби­тель. Кра­си­вые пло­до­вые де­ре­вья - его бра­тии. Вы­рван­ное же и па­дав­шее де­ре­во зна­ме­но­ва­ло пад­ше­го бра­та, тре­бую­ще­го от от­ца-на­стоя­те­ля осо­бен­но­го тру­да для по­став­ле­ния и ут­вер­жде­ния на сво­ём мес­те. Ко­гда со­гре­шив­ший, окон­чив де­ло сво­его по­слу­ша­ния, воз­вра­тил­ся в оби­тель и пред­стал пред сво­им игу­ме­ном, то, рас­каи­ва­ясь в гре­хе сво­ём ему, сму­тил­ся и ли­цо его по­кры­лось гус­тою крас­кою сты­да. Пре­по­доб­ный спро­сил бра­та, не слу­чи­лось ли с ним че­го-ли­бо при­скорб­но­го на пу­ти. Пад­ший за­сты­дил­ся ещё бо­лее, не ре­шил­ся ис­по­ве­дать пред игу­ме­ном свой грех; да­же не мог смот­реть ему в гла­за. Ви­дя та­кое сму­ще­ние уче­ни­ка, свя­той рас­ска­зал ему свой сон, и, как хо­ро­ший ду­хов­ный врач, на­стаи­вал, что­бы он от­крыл ему внут­рен­нюю яз­ву ду­ши сво­ей. По­сле дол­гих убе­ж­де­ний игу­ме­на со­гре­шив­ший инок по­ка­ял­ся. Пре­по­доб­ный дол­гое вре­мя да­вал ему ду­хов­ное вра­че­ст­во, уте­шал его, склон­но­го к от­чая­нию, на­де­ж­дой на ми­ло­сер­дие Бо­жие и в кон­це кон­цов при­вёл греш­ни­ка к со­вер­шен­но­му ис­прав­ле­нию».

За­слу­жи­ва­ет вни­ма­ния и судь­бо­нос­ный сон Кон­стан­ти­на (бу­ду­ще­го св. Ки­рил­ла, на­ря­ду со св. Ме­фо­ди­ем, учи­те­ля сла­вян­ско­го, IX век):

«Бу­ду­чи се­ми лет Кон­стан­тин ви­дел сон, ко­то­рый и рас­ска­зал сво­им ро­ди­те­лям.

“Сни­лось мне, - го­во­рил Кон­стан­тин, - что вое­во­да со­брал всех де­виц го­ро­да и ска­зал мне: вы­бе­ри се­бе од­ну из них в не­вес­ты. Я ос­мот­рел и из­брал кра­си­вей­шую из них со свет­лым ли­цом и ук­ра­шен­ную мно­ги­ми зо­ло­ты­ми ве­ща­ми и до­ро­ги­ми ка­мень­я­ми по име­ни Со­фия (с греч. – зна­ние, муд­рость)”.

По­ня­ли ро­ди­те­ли, что Гос­подь да­ёт от­ро­ку де­ви­цу Со­фию, т. е. пре­муд­рость Бо­жию, воз­ра­до­ва­лись ду­хом и со ста­ра­ни­ем ста­ли учить Кон­стан­ти­на не толь­ко книж­но­му чте­нию, но и бо­го­угод­но­му доб­ро­нра­вию - пре­муд­ро­сти ду­хов­ной».

Так сон оп­ре­де­лил яв­ле­ние пер­во­го соз­да­те­ля сла­вян­ской пись­мен­но­сти и про­по­вед­ни­ка хри­сти­ан­ст­ва в Древ­ней Ру­си – свя­то­го Ки­рил­ла (827-869).

А вот сно­ви­де­ние св. но­во­го пре­по­доб­но­му­че­ни­ка Ев­фи­мия (по­лу­чив­ше­го бла­жен­ную кон­чи­ну че­рез от­се­че­ние го­ло­вы ме­чом 1814 го­да 22 мар­та), при­звав­ше­го его к ду­хов­но­му под­ви­гу и фак­ти­че­ски то­же оп­ре­де­лив­ше­го его судь­бу и ис­ход… Вто­ро­му Те­лу «го­ло­ву от­ру­бить» не­воз­мож­но!..

«В од­но вре­мя, - го­во­рил Ев­фи­мий, - ви­дел я во сне вы­со­кий и пре­крас­ный трон, на нём с ве­ли­кой сла­вой и бла­го­ле­пи­ем си­де­ла Пре­свя­тая Бо­го­ро­ди­ца; во­круг тро­на стоя­ло без­чис­лен­ное мно­же­ст­во вои­нов и слуг, из ко­то­рых ка­ж­дый со­вер­шал Бо­го­ма­те­ри по­кло­не­ние и по­том уда­лял­ся. То­гда по­доб­но дру­гим и я с ве­ли­ким стра­хом и соз­на­ни­ем сво­его не­дос­то­ин­ст­ва при­бли­зил­ся к Ней и по­кло­нил­ся. Бо­го­ро­ди­ца по­ло­жи­ла мне на го­ло­ву Свою ру­ку и не­сколь­ко ми­нут дер­жа­ла её; я ощу­тил бла­го­дат­ный ток… В это вре­мя я про­снул­ся и по­чув­ст­во­вал в серд­це сво­ём не­изъ­яс­ни­мую ра­дость, а вско­ре затем из глаз мо­их не­воль­но по­тек­ли слад­кие, как про­зрач­ный мёд, сле­зы и осо­бен­но ус­ла­ди­ли мою ду­шу (что ста­ло на­пол­не­ни­ем Бо­же­ст­вен­ным Све­том! – от Т. С.)».

Дав­но про­шло вре­мя свя­тых му­че­ни­ков, но в пра­во­слав­ном по­то­ке соз­на­ния сно­ви­де­ния чу­дес­ным об­ра­зом ак­ти­ви­ру­ют­ся и у на­ших со­вре­мен­ных мо­лит­вен­ни­ков, и уже в на­ча­ле пу­ти. При­во­дим осоз­нан­ное сно­ви­де­ние од­но­го со­вре­мен­но­го ду­хов­но­го ис­ка­те­ля «В», все­го толь­ко пол­го­да экс­пе­ри­мен­ти­рую­ще­го с пра­во­слав­ной ду­хов­ной «тех­но­ло­ги­ей», но оп­ре­де­лив­ше­го всё его по­сле­дую­щее эзо­те­ри­че­ское по­зна­ние и «ли­нию жиз­ни»…

«Мо­ло­дой че­ло­век (сно­ви­дец) во сне за­шёл в од­ну не­боль­шую ком­на­ту и на­чал мо­лить­ся стоя. При­чём в про­цес­се мо­лит­вен­но­го уст­рем­ле­ния уро­вень осоз­на­ния стал по­сте­пен­но по­вы­шать­ся, по­ка не вы­рос до та­кой сте­пе­ни, что мо­ля­щийся ощу­щал се­бя как бы на­яву – раз­ни­цы ме­ж­ду сном и бодр­ст­во­ва­ни­ем – не бы­ло! Бо­лее то­го, ост­ро­та вос­при­ятия ока­за­лась столь не­обык­но­вен­ной, что пре­вос­хо­ди­ла все его про­шлые “днев­ные” со­стоя­ния! А да­лее мо­лит­вен­ник вы­шел из ком­на­ты, всё ещё мыс­лен­но про­из­но­ся мо­лит­вен­ные сло­ва, и дви­гал­ся по свет­ло­му, чис­то­му ко­ри­до­ру боль­шо­го зда­ния, в ко­то­ром по сво­им де­лам в раз­лич­ных на­прав­ле­ни­ях пе­ре­ме­ща­лись раз­ные лю­ди. И тут во всём сво­ём те­ле – в са­мо­соз­на­нии те­ло бы­ло ре­аль­но! - сно­ви­дец вдруг ощу­тил ка­кое-то очень при­ят­ное на­пол­не­ние и да­лее пе­ре­пол­не­ние – не­пе­ре­да­вае­мо сла­до­ст­ное ощу­ще­ние! Вско­ре сло­ва мо­лит­вы ста­ли “ма­те­риа­ли­зо­вы­вать­ся” в жи­во­те во что-то плот­ное и внут­рен­не ося­зае­мое, и “это” под­ни­ма­лось вверх к гру­ди и гор­лу. На­ко­нец “не­что” по­сы­па­лось изо рта мо­лит­вен­ни­ка на­ру­жу, как из ро­га изо­би­лия, – это бы­ли дра­го­цен­ные кам­ни! Яр­ко-крас­ные ру­би­ны, си­ние аме­ти­сты, зе­лё­ные изум­ру­ды… Мно­го до­ро­гих, пышущих све­том, кам­ней! Они всё сы­па­лись и сы­па­лись из сно­вид­ца, что очень силь­но изум­ля­ло про­хо­жих; но в силь­ном, вос­хи­щён­ном удив­ле­нии пре­бы­вал и сам сно­ви­дец…»

Че­рез две не­де­ли по­сле это­го сна мо­ло­дой че­ло­век во вре­мя мо­лит­вы (уже на­яву) впал в «ма­лое» ис­сту­п­ле­ние и ему от­кры­лась глав­ная тай­на ду­хов­но­го Све­та…

§ 6. БЫ­СТ­РАЯ ОБУ­ЧАЕ­МОСТЬ И МУД­РОСТЬ

Иным лю­бо­пыт­ным фе­но­ме­ном пер­вой ка­те­го­рии «чу­да» яв­ля­ет­ся бы­ст­рая книж­ная обу­чае­мость («бу­ду­щих») пре­по­доб­ных и осо­бая муд­рость всех («на­стоя­щих») пра­во­слав­ных свя­тых…

А де­ло в том, что не­ко­то­рые лю­ди, по сво­ей ли при­ро­де или же по ка­ким-то дру­гим при­чи­нам, не рас­по­ло­же­ны к обу­че­нию тем или иным ви­дам на­ук, на­при­мер: ма­те­ма­ти­ке, язы­кам, ри­то­ри­ке (пуб­лич­но­му вы­сту­п­ле­нию), и др. Из­вест­ны в ду­хов­ной ис­то­рии и та­кие лю­ди сре­ди (бу­ду­щих) пре­по­доб­ных – с юно­сти они ис­пы­ты­ва­ли боль­шие про­бле­мы в свя­зи с по­зна­ни­ем то­го или ино­го пред­ме­та и от это­го силь­но стра­да­ли, пе­ре­жи­ва­ли и их ро­ди­те­ли…

В са­мом де­ле, оп­ре­де­лён­ные труд­но­сти при обу­че­нии име­ют мно­гие, а соб­ст­вен­ную не­спо­соб­ность к учё­бе в кон­це кон­цов мож­но пре­одо­леть си­лой во­ли, кро­пот­ли­вым тру­дом, усид­чи­во­стью, ка­ким-ли­бо силь­ным сти­му­лом или за­да­чей, по­став­лен­ной пе­ред со­бой, и т. д. Но не об этом здесь идёт речь.

Поиск по сайту: