Эпизод 3. «Любопытство – не порок»

Перемерив четыре наряда, Герти все-таки выбрала один, после чего получила свои обещанные фотографии, на которых красовалась в обнимку со своим кумиром. Билл не помнил, чтобы когда-либо видел сестру такой счастливой. Казалось, сбылась ее самая заветная мечта, и теперь больше ничего не осталось, кроме как тихо и мирно прожить остаток жизни в своих воздушных воспоминаниях. По крайней мере, он пришел именно к таким выводам, глядя на блаженное лицо девочки.

Та, к слову, развлекала гостя своей болтовней, не сводя с него восхищенного взгляда, что было очень кстати для Билла, поскольку сам он пребывал в затяжной прострации и мог выполнять исключительно механические действия, чем и занимался, накрывая на стол. Герти заказала брату горячий шоколад, а Том решил согреться чем-нибудь покрепче, поэтому пришлось залезть в родительский бар и провести там ревизию. Сам же парень решил выпить кофе, чтобы взбодриться и вернуться в нормальное состояние.

Билл исподтишка наблюдал за пианистом, и когда их взгляды встречались, его тут же бросало в жар, словно какую-то сопливую пятиклассницу. Губы предательски расползались в смущенную улыбку, руки ни черта не держали, ноги подкашивались, дыхание и вовсе замирало – ну, просто полный набор. Уму непостижимо.

- Ты застрял, что ли? Садись. Нам тебя не хватает, - поторопила его сестра.

- Между вами такая идиллия, мне кажется, что я буду лишним, - усмехнувшись, Билл поставил вазочку с печеньями, и, отодвинув стул, приземлился напротив музыканта.

- Герти как раз рассказывала, как вы дожидались меня у консерватории, - якобы между прочим поделился Том.

- Да, долго стояли, замёрзли, и…

- Как ты разозлился и назвал меня пафосным придурком.

- Не было такого! – возмутился парень, чувствуя, как начинают отчаянно пылать щеки. Сестра хихикала в сторонке, но наткнувшись на недобрый взгляд брата, притихла. Ее вдруг страшно заинтересовал потолок.

- Может не слово в слово, но суть, как я понял, передана верно. Ай-ай, Билл, людям нужно доверять, - Том сделал глоток, с нескрываемым удовольствием наблюдая за парнем. Тот, в свою очередь, конкретно напрягся, но заметив лукавую улыбку пианиста, вздохнул с облегчением. Значит, он не в обиде, а просто решил поставить его в неловкое положение, чтобы посмотреть на реакцию. Как подло.

- А хоть бы и так, - наконец нашелся он, сразу становясь в оборонительную позицию. - Не было никаких гарантий, что ты придешь или хотя бы вспомнишь о нас после такого головокружительного успеха. Вокруг тебя толпилось столько народу… У меня бы точно память отшибло.

- С непривычки - конечно. Но знаешь, сколько подобных концертов я уже отыграл? Со счета сбился. Везде одно и то же, - пожал плечами Том. - И мне это нравится. Каждый раз, когда ты выходишь к людям, тебя накрывает сводящим с ума адреналином, но со временем я научился сохранять голову холодной и контролировать свои эмоции и чувства. Раньше я думал, что если не распишусь всем, то меня проклянут или что-то в этом роде, а сейчас я отвечаю так: «Я устал, хочу спать, пишите письма, а в ответ я вам приснюсь». Жестко, но эффективно.

- Насыщенная у тебя жизнь, - сухо прокомментировал Билл.

- Наша жизнь такая, какой мы хотим ее видеть. Ни больше, ни меньше, - философски изрек музыкант, на губах которого снова обозначилась фирменная таинственная улыбка.

- Да уж, - хмыкнул парень, подперев рукой голову.

- Значит, не так сильно хочешь, - покачал головой пианист. - Все остальное – отговорки, способы привлечь внимание, чтобы тебя пожалели.

- А какие подарки тебя дарят после концертов? – вклинилась Герти, заскучав от не слишком понятного ей разговора.

- В основном мягкие игрушки разных цветов, размеров и половой принадлежности. Иногда такое попадается, что я их даже идентифицировать не могу: «кто это, что это?», – Том смешно пожал плечами, при этом изображая на лице крайнее недоумение, чем рассмешил девочку. Даже Билл, уязвленный последним замечанием, не смог сдержать короткую улыбку. - Дома в Японии у меня есть своя кунсткамера, где стоят несколько таких эксклюзивных экземпляров. Приходят друзья, я им показываю.

- И что же, ничего оригинального никогда не дарили? – удивленно подняла брови девочка.

- Если бы. Хреново обстоят у современных людей дела с фантазией.

- Например? Что бы тебя удивило? – наконец подал голос Билл, проявив вялый интерес к разговору.

- Например... - пианист застучал пальцами по столу, задумавшись. - Раз уж начал, буду продолжать знакомить тебя с биографией Моцарта. Один его близкий приятель был знатным шутником. Решив разыграть Моцарта, он послал ему огромный сверток, в котором не было ничего, кроме оберточной бумаги и маленькой записки: «Дорогой Вольфганг! Я жив и здоров!».

- Сомнительный юмор, - показательно скривился парень.

- Для кого как. У творческих людей чувство юмора вообще крайне специфическое. Но это еще не все. Через несколько дней шутник получил в ответ огромный тяжелый ящик. Открыв его, он обнаружил большой камень, на котором было написано: «Дорогой друг! Когда я получил твою записку, этот камень свалился у меня с сердца!».

- Приятель его, безусловно, оказался находчивым, но неужели ты был бы рад получить в подарок неподъемный булыжник или завернутую в бумажку порцию воздуха? – скептически уточнил Билл.

- Я за любое проявление креатива. Пусть это будет глупо, для кого-то смешно и нелепо, но такое точно не забудется и не оставит равнодушным. Подарки должны быть со смыслом и от души.

- Понятно. Хочешь выделиться и произвести впечатление на Томаса Лангэ – подари ему что-нибудь как можно более абсурдное, - сделал заключение Билл и демонстративно закатил глаза.

- Типа того, - с улыбкой кивнул пианист. - Вот видишь, с твоим чувством юмора, оказывается, тоже еще не все потеряно.

- Ха-ха.

- Том, а девушка у тебя есть? – задала очередной вопрос Герти и сложила руки на столе с видом послушной ученицы.

- Это не наше дело, - моментально одернул ее брат. - Том не обязан перед нами отчитываться в своей личной жизни. Неприлично такое спрашивать у незнакомого человека.

- У незнакомого? Ты не перестаешь меня поражать, - музыкант от души рассмеялся, а затем закусил губу и одарил сконфуженного парня таким хищным взглядом, что тот испытал стойкое желание провалиться сквозь землю прямо здесь и сейчас.

Больше всего Билл боялся того, что может подумать его сестра. Но та, к счастью, все так же неотрывно глазела на своего кумира и ничего кроме него не видела и не слышала. Конечно, ему до чесотки хотелось знать ответ на вопрос, и Том, судя по всему, об этом догадывался, если не сказать, что знал наверняка.

- У меня одна любовь – музыка. И ее я никогда и ни на что не променяю.

- Хочешь сказать, у тебя никогда не было отношений? – как бы невзначай спросил Билл, ложечкой помешивая содержимое чашки одной рукой, а второй накручивая прядь волос на палец.

- Ну почему же. Я вообще очень любвеобильный и не скрываю этого. Легко увлекаюсь, быстро остываю, - непринужденно отозвался пианист.

- Вот значит как, - ложка со звоном отлетела на стол, разбрызгав капли кофе на белоснежную скатерть. Парень откинулся на спинку стула и, скрестив руки на груди, принялся буравить пианиста пронзительным взглядом.

- Но бывают исключения, - тем самым низким, будоражащим воображение тембром парировал Том и наоборот наклонился вперед, компенсируя расстояние между ними. Биллу стало паршиво.

- А у Билла никогда не было девушки, - в очередной раз вклинилась Герти, в этот раз приведя своей ремаркой брата в бешенство.

- Герти, иди спать! – рявкнул тот.

- Почему? Что я такого сказала? У тебя ведь и правда…

- Поздно уже!

Том, поднявшись с места, прошептал что-то на ушко сникшей девочке, после чего та бодро закивала и с гордо поднятой головой последовала за пианистом в гостиную.

- Эй, вы куда? – обескураженный Билл, наблюдавший за этой немой сценой, отказывался что-либо понимать.

- Секрет! – раздался радостный голос сестры из соседней комнаты.

Пианист вернулся быстро, но уже один. Взял свой стул, поставил его напротив растерянного парня, и без лишних слов атаковал его рот поцелуем. Притянул за шею и большим пальцем надавил на подбородок, тем самым разжимая челюсть, сразу же пуская в ход язык. Билл чуть не задохнулся. Но не столько от удовольствия, сколько от праведного возмущения. Рискуя улететь со стула и свернуть себе шею, он начал колотить музыканта по спине, пока тот, наконец, не застонал от боли и не отпрянул.

- Сдурел?! – восстанавливая сбившееся дыхание, то ли спросил, то ли уверил парень.

- Хочу спросить тебя о том же. Ты смотри, на вид немощный, а кулаки стальные, - лицо Тома перекосило мученической гримасой. Он гнулся из стороны в сторону, прикидывая масштабы нанесенного ущерба.

- Быстро свалил от меня на другой край стола! А если Герти зайдет, об этом ты не подумал? – сокрушался парень, закатывая рукава свитера.

- Не зайдет. Она отправилась спать, как ты и хотел, - лаконично возразил музыкант. - И не смотри на меня так.

- Как тебе это удалось? Моя сестра без скандала не укладывается.

- У меня свой подход к детям, - пожал плечами Том, а Биллу стало подозрительно нехорошо.

- Что ты ей такого сказал?

- Правду. И что если она прямо сейчас пойдет в кроватку, то сделает мне большое одолжение, потому что я очень хочу побыть с тобой наедине.

- Скажи, что ты пошутил, - ошеломленно выдохнул парень.

- Могу, конечно, только это будет ложью.

Билл стремительно вскочил с места и, метая глазами молнии, вперился убийственным взглядом в пианиста.

- Ты хоть понимаешь, что она могла подумать обо мне? О тебе? О нас?!

- Я как раз уверен, что Герти поняла все именно так, как надо. Девочка ведь не глупая, соображает быстро, - спокойно ответил Том. - Кстати, если тебе станет легче, она догадывалась.

- Догадывалась? – Билл в сердцах схватился за голову, запустив пальцы в волосы. – Ни хрена она ни о чем не догадывалась, пока ты, гений фигов, очень «тонко» ей не намекнул.

- А вот это обидно. Я вообще не понимаю, чего ты так убиваешься. Ее это ничуть не смутило, - пожал плечами музыкант, с долей настороженности наблюдая за парнем.

- Да как у тебя вообще совести хватило? Какое ты имеешь право приходить в чужой дом и распоряжаться чужими секретами? Как я утром сестре в глаза смотреть буду? А если она вопросы начнет задавать? А она обязательно начнет. Что мне ей ответить? Ей всего двенадцать! У нее куклы на полках до сих пор стоят! – продолжал бушевать Билл.

- Современные дети весьма продвинуты в этом плане, зря беспокоишься, - пианист абсолютно не ожидал такой агрессивной реакции, и понятия не имел, как себя вести. Билл был крайне зол, если не взбешен. Не найдя ничего лучшего, Том неторопливо сделал шаг вперед и осторожно потрепал парня по плечу, на что тот отреагировал долгим тяжелым взглядом в сторону его руки, после чего и вовсе замер.

- Убирайся, - Билл небрежно скинул руку музыканта и резким жестом указал в сторону двери.

- Билл, ты ведешь себя как маленький ребёнок, - попытался остудить его музыкант, но тщетно.

- Пошел вон отсюда!

- Ты серьёзно? Гонишь меня? – вскинув брови, тихо, но серьезно переспросил Том, но на вопросы Билл больше не намерен был отвечать. Он буквально вытолкнул пианиста из кухни в коридор и повернул ключ в замке.

- Я знаю, на что ты надеялся. Хотел меня в постель затащить, - казалось, он пребывал в совершенно невменяемом состоянии, буквально выплевывая эти слова. – Так вот спешу тебя разочаровать, между нами в любом случае ничего быть не могло, так что зря старался. Извини, что испортил вечер. Но ничего, уверен, ты быстро найдешь мне замену и еще успеешь потрахаться до восхода солнца, а если повезет, то и не раз. Спасибо за качественное запудривание мозгов. Как говорится, талантливый человек талантлив во всем. А теперь проваливай!

- Эй, эй, потише, не в театре, - вскинув ладони в защитном жесте, остановил его словесный поток Томас. - Давай-ка разберемся, кто тут кого и куда хотел затащить.

Музыкант, прислонившись к двери, выдержал небольшую паузу и начал загибать пальцы:
- Начнем с самого начала. Это ты валился в мой класс без стука и начал вилять своей задницей у меня перед носом, открыто давая понять, что я тебе интересен. Это раз, - загибая первый палец, - едем дальше. Герти пригласила меня в ваш дом, ты согласился. И не надо заливать, что исключительно по доброте душевной, чтобы только порадовать сестричку. Ты и сам этого хотел, я видел это в твоих глазах. Это два, - загибая второй палец. - А что потом? Да, я предпринял попытку к сближению, но ты ясно дал мне понять, что не настроен, а я не стал выяснять причины, мужественно приняв твой выбор. Что сделал ты? Набросился на меня как оголодавший зверь на жертву, причем с такой неуемной страстью, будто бы я сопротивлялся. Это три. И теперь ты обвиняешь меня, что якобы это я, весь такой искушенный и коварный соблазнитель, покушался на твою честь. Браво!

- Ты не понимаешь, - еле слышно прошептал Билл, тут же сдавшись под такой лавиной аргументов. Глупо было отпираться, да и противопоставить нечего.

- Внимательно тебя слушаю, - скрестил руки на груди Том. Билл шумно вздохнул.

- Мне нечего сказать. Я не собираюсь оправдываться и что-то объяснять. Все так, как есть, и по-другому не будет.

- Слушай, если думаешь, что такие ночные походы в чужие дома для меня в порядке вещей, то ты ошибаешься. Ты мне понравился, и я не стал анализировать свои чувства, а просто поддался им, как делаю всегда. И поверь, еще ни разу не пожалел. Говоришь, надеялся затащить в постель? А хоть бы и так. Ты себя в зеркало видел? Пусть меня осудят за мои желания. Но ведь я не заставлял и не давил на тебя, – пианист хотел взять парня за руку, но тот одернул ее, спрятав за спину, что сразу озадачило Тома, заставив его нахмуриться. – Ты очень странно себя ведешь. В чем дело? Я могу помочь?

- Да, ты можешь мне помочь. Уйди, прошу тебя, - совершенно убитым бесцветным голосом отозвался Билл, отступив назад и обняв себя за плечи. Смотреть Тому в глаза сейчас было просто невыносимо. Всё как тогда: та же неловкость и смущение, та же боль и желание стать невидимкой, только теперь в десятки раз сильнее.

- Уверен? – осторожно уточнил пианист, пытаясь заглянуть в глаза напротив.

Не говоря ни слова, Билл кивнул и, резко развернувшись, исчез из виду. Уже позднее, меряя шагами гостиную, он вздрогнул, услышав, как хлопнула входная дверь.

- Так тебе и надо, идиот, - беседовал сам с собою по душам Билл. Схватив первую попавшуюся бутылку, он налил себе светло-янтарной жидкости и залпом осушил стакан. - Чего ты хотел? Он такой же как все. Пора бы привыкнуть и перестать надеяться на чудо. Ты всегда будешь один. Всегда. Уймись уже.

Он рухнул на диван и зажал голову двумя подушками, надеясь хорошенько пожаловаться покрывалу на никчемность своей жизни, однако долго пролежать не удалось: вскоре стало катастрофически не хватать кислорода. Дотерпев до последнего, Билл вырвался на волю и, схватившись за горло, постарался отдышаться, но тут же чуть не заорал, заметив краем глаза высокий силуэт у стены. Том стоял в проходе, привалившись к косяку, и с едва заметной улыбкой наблюдал, как стремительно меняется цвет лица напуганного до смерти парня.

- Дверь запирать нужно. А то шляются тут всякие.

- Ты не ушел? – Билл одновременно пытался расправить задравшийся воротник свитера, пригладить стоящие дыбом волосы и стереть мокрые следы под глазами.

- Потому что на самом деле ты не этого хотел, - тихо, но уверенно пояснил пианист.

- А чего тогда?

Парень все еще никак не мог поверить, что музыкант здесь, в его доме. Не обиделся, не испугался, не разозлился - ничего из того, что делали все остальные. Билл быстро моргал, не сводя с него широко распахнутых глаз и медленно оседая обратно на диван. Он не понимал, как теперь себя с ним вести.
Том лениво оттолкнулся от косяка и сел рядом с Биллом, подогнув под себя одну ногу. Утянув с журнального столика бутылку, налил напиток в стакан и протянул его парализованному парню.

- А теперь рассказывай.

Поиск по сайту: