Эпизод 4. «Признание»

Порой очень трудно кому-то довериться настолько, чтобы впоследствии не переживать и не дергаться, не корить себя за простодушие и слабость. Ведь всегда есть опасность быть преданным, высмеянным и обманутым. И чтобы уберечь себя от стресса и унижений, легче закрыться ото всех, запереться, а ключ надежно спрятать. Не ждать, пока на тебя набросятся, а напасть самому.

Действенный способ, однако, облегчения он не приносит. Наоборот, лишь еще глубже загоняет в ловушку собственных страхов. Билл сделал всего один глоток алкоголя, но не выпустил бокал из рук, боясь, что потеряет связь с реальностью. Он больше не мог говорить: его душили слезы. Настоящая буря внутри - и всего одна сбежавшая пленница-слеза снаружи, одиноко застывшая на впалой щеке. Как же ему хотелось верить, что на этот раз он поступил правильно.

- Еще раз, как? Ме…

- Медортофобия.

Том забрал у него стакан и выпил все содержимое залпом.

- Значит, ты боишься своего... А как насчет чужого?

- Да как-то, знаешь, не приходилось проверять, - пожал плечами Билл и задумался: а действительно.

- И что, даже не интересно?

- Чревато. Как ты себе это представляешь? Если даже я не испугаюсь, то один его вид начнет меня возбуждать, и тогда все равно ничего не выйдет. Конечно есть вариант, что боюсь я не его самого, а того состояния, когда все это начинается. То есть, по идее, на других распространяться не должно, но рисковать пока не хочется. Вот прикинь, если я и чужого испугаюсь и своего одновременно… Да у меня сердце не выдержит... Тебе смешно?

Плотно сжав губы, пианист изо всех сил старался сдержать смех и сохранить максимально серьезное выражение лица, в то время как Билл прожигал его хмурым взглядом исподлобья.

- Прости, но ты так все это описал… Воображение разыгралось.

- Ничего, я привык, - надулся парень и демонстративно отвернулся.

- Да ладно тебе! Давай пофантазируем. Допустим, ты встречаешься с парнем, который не знает о твоей особенности..,и вот он решает сделать тебе сюрприз. Пока ты, ничего не подозревая, возишься в ванной, он полностью раздевается, ждет тебя. Тут заходишь ты и видишь его в полной боевой готовности. Пауза, он говорит тебе что-то типа: «Иди ко мне, детка!». Бац! - и твое бездыханное тело на полу. Занавес. Только представь, как поднимется его самооценка…

- Придурок, - беззлобно бросил Билл, наблюдая, как Том уже похрюкивает в кулак.

Парню не было смешно, но, несмотря на это, он вяло улыбнулся, радуясь, что музыкант не убежал от него, сверкая пятками, после признания и не тыкал пальцем, отпуская в его адрес пошлые шуточки. Уже только за это он был ему безмерно благодарен.

- А если серьезно, родители в курсе? – успокоившись, спросил пианист, и мягко сжал пальцами ладонь Билла: он понимал, как тому сейчас непросто.

- Нет, конечно. К матери ни за что не пойду с этим, а с отцом у нас отношения напряженные, да и дома его никогда не бывает. Живет на работе. Один футбол в голове.

- Друзья?

- Есть один, но для начала мне ему нужно признаться в другом. Ну, ты понимаешь, - Билл неопределенно передернул плечами. - А потом уже все остальное.

- Подожди, - Том нахмурился, - а к врачам-то ты ходил?

- К мозгоправам? Нет уж. Чтобы они надо мной потом ржали, а я им за это еще и платил?

- Думаешь, ты у них такой первый? Они за свою многолетнюю практику столько повидали, что и глазом не моргнут, поверь мне.

- Без них обойдусь.

- Билл…

- Не надо, Том. Не начинай, ладно? Я рассказал тебе не для того, чтобы ты меня пожалел или советы раздавал. Ты ничего не знаешь об этом. Я справлюсь. Сам.

- Я всего лишь хочу, чтобы ты осознал, что фобия - не синяк, сама не пройдет…

- Спасибо, не дурак.

- Не злись, я не враг тебе. Как думаешь, вследствие чего появился твой страх? Этому предшествовало какое-то событие, случай? Что-то, что потрясло тебя, оставив отпечаток на всю дальнейшую жизнь.

- Если и было что-то такое, то я об этом ничего не помню. Родители никогда не разговаривали со мной на взрослые темы, типа, откуда берутся дети, чем отличаются мальчики от девочек и все такое. Не то, чтобы я совсем ничего об этом не знал, но без подробностей. Да и не сказать, что сильно интересовался, не было тяги и все тут. Никаких журналов или компрометирующих дисков я не находил, наверное, потому что и не искал. Когда мне исполнилось четырнадцать, отец вдруг опомнился и решил поговорить со мной «по-мужски», но к тому времени я уже знал достаточно. Скорее всего, это не причина, но к чему еще можно было бы привязать, понятия не имею. Да и какая теперь разница.

Дергаными движениями Билл ежесекундно зачесывал непослушную челку назад, но та все равно спадала на глаза, занавешивая его лицо от невероятно теплого, успокаивающего, но вместе с тем волнующего взгляда музыканта. Том смотрел на напряженного парня и не находил подходящих слов для поддержки, да и не уверен был, что это именно то, что сейчас нужно.

- Эй, - пианист легонько подул на лицо парня, заставив того забавно поморщиться. Губы Билла тронула едва уловимая улыбка, когда он ощутил тепло ладони на своей шее, пальцы музыканта ненавязчиво перебирали черные пряди волос, делая голове своеобразный массаж. Было настолько приятно, что захотелось неприлично застонать. - Все будет хорошо.

Поерзав, Билл пододвинулся плотнее к пианисту и пристроил голову у него на плече, решив, что сейчас он может себе позволить эту маленькую слабость.

- Не проходит и дня, чтобы я не думал об этом. А как иначе? Все же это часть меня, проблема, которая напоминает о себе постоянно. Иногда мне кажется, что я схожу с ума: хочется сделать что-нибудь безрассудное - и будь что будет. После того как я в двенадцать лет проснулся среди ночи и впервые почувствовал это, несколько месяцев боялся заснуть, до рассвета читая книги с фонариком под одеялом, или просто нахлебавшись кофе пялился в потолок, пока организм не ослабевал окончательно и я не вырубался. С тех пор мне приходится пить таблетки, подавляющие эрекцию, но это очень вредно. Насколько, даже знать не хочу. Пока иного выхода нет, я не могу от них отказаться. Знаешь, а я ведь многим нравлюсь, и на свидания хожу, и целоваться прилично научился. А толку? Все равно дальше поцелуев дело никогда не заходило. Я не позволял. Порой возникают мазохистские порывы проверить, может все прошло и я хоть на немного смогу заставить себя продвинуться дальше, потерпеть, если нужно, но все бесполезно. Стоит только им вовремя не услышать мое «хватит» и не отпустить, и я начинаю орать, как ненормальный, вырываться, царапаться, пинаться. Шутка ли - от меня часто уходили с синяками. Даже в обморок падал пару раз, так сильно перевозбудился. Кто-то даже не спрашивает в чем дело, разочарованно вздыхает, уходит и больше не звонит, кто-то интересуется, а когда рассказываю, крутит у виска. Другие шарахаются как от прокаженного, наверное, думают, что это заразно. Но всех их объединяет одно…

- Им плевать на тебя.

- Да.

Приподняв совсем сникшего Билла за плечи, пианист решительно посмотрел ему в глаза и порывисто обнял, поцеловав за ухом, тем самым немало озадачив парня. Впрочем, удивление Билла еще больше возросло, когда он услышал последовавшую фразу:

- У меня есть идея. Могу поспорить, в этом доме есть инструмент с клавишами.

- Ээ…

- Пианино, Билл. Я говорю о пианино.

- А, это… Есть, да. А как ты догадался? Герти ведь на флейте играет.

- Друг мой, каждый уважающий себя музыкант, если он действительно хочет чему-то научиться и стать профессионалом, неважно, какой инструмент у него профилирующий, в первую очередь должен освоить именно игру на пианино - это основа и залог успеха.

- Оно в большом зале на втором этаже, - с сомнением в голосе сообщил Билл, в то время как пианист уже вовсю тянул его за руку, силясь поднять с дивана.

- Так чего же мы сидим?

- Но зачем…

- Идем!

Поиск по сайту: