Формирование епископальной церкви

Эмансипация христианства от иудаизма благодаря контакту с эллинизмом сделала его универсальным для всей империи. (Например, в империи и Библия получила вначале распространение на греческом языке.) С завоеваниями Римской империи ускорилось проникновение в нее восточных (гностических) религий, которое во II веке, то есть с распространением христианства, достигло своего апогея. Стержневой мыслью мистических религий, как и христианства, было трансцендентальное ощущение искупления и свободы (то есть на «том свете»). Эти мистические религии обеспечивали идеологические рамки социальным волнениям в провинциях.

Центрами дальнейшего распространения христианства во второй половине I столетия были уже эллинистические общины. Первой древней церковью, состоявшей из греков, была община в Антиохии. А христианско-античную культуру выпестовала являвшаяся последним бастионом восточно-античной философии египетская Александрия, которая одновременно обеспечила завоевательную силу все более латинизировавшегося христианства. То, что христианство перешло из еврейского гетто в эллинско-римский мир, символически отражает тот факт, что после крушения в 70 году Иерусалима почетное первенство перенимает христианская община столицы империи – Рима. Но первым посредником-передатчиком возникшего на Востоке христианства в Италию и западный мир был не Рим, а латинизированная провинция Африки – Карфаген.

Однако наряду с эллинизмом решающую роль для христианства сыграл и Рим. В учении апостола Павла синтетически слились три исторических элемента: иудейская склонность к пророчествам, греческий интеллектуализм, а затем и римская цивилизация, обеспечившая уже в мировом масштабе организационные условия для расцвета христианства. Историческое значение христианства, которое представлял Павел, состояло в том, что и в движении, и в идеологии на передний план выдвинулась мысль, которую апостол Павел сформулировал в Послании к галатам так: «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3:28).

Критика враждебного отношения к богатым и власть имущим в ранних христианских общинах встречается уже у апостола Павла, однако во II веке она стала значительно видоизменяться в связи с тем, что Спасение отодвинулось в далекое будущее. Превращение христианства в массовое движение было связано также с изменением социального состава общин, с присоединением к христианству все большего числа зажиточных и знатных свободных граждан. Стремление к новой религии всеобщности (универсальности) проявляется не только географически, но и социально. Это обстоятельство требовало от христианства всеобщего и одновременного удовлетворения прямо противоположных требований угнетенных и угнетателей. Такую двойственность и удовлетворяла идеология и политика паулинистского течения. Согласно апостолу Павлу, власть исходит от Бога. «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены», – читаем в его Послании к римлянам (Рим. 13:1). Двойственность видна, например, и в том, что по христианскому закону свободный и раб равны перед Богом, но все же раб должен смириться со своей судьбой, потому что таково веление Бога, нельзя противиться власти.

По мере того как блекли инстинктивные революционные и общинные традиции древних общин, из паулинистского направления рождалась церковь и постепенно возникала иерархическая церковная организация. Ее формирование позволило победоносно вышедшему из внутренней борьбы, заключившему компромисс с существующей властью и окончательно порвавшему связь с иудейскими корнями реалистическому паулинизму объединить учение и ритуалы этого направления.

В древней церкви верующие не думали о создании каких-то твердых организационных рамок, потому что ожидали весьма скорого конца света. Когда эти ожидания отпали, общине нужно было настраиваться на долгую перспективу. А это сделало необходимым укрепление организационных рамок, выполнение определенных функций, отделение духовенства от «простых смертных». Создателями связи между распространителями вероучения и церковными приходами стали странствующие проповедники, или апостолы. Священники приходов, жившие при общинах, так называемые пророки, выполняли культовые обряды и постоянно проповедовали. Внутри приходов пресвитеры (старики) на иудейский религиозный манер пользовались уважением прежде всего по возрасту; их мнение было важным, но не решающим. Верующие для ведения дел общины избирали чиновников. Диакон (слуга) вначале действительно был слугой, прислуживал при трапезе (агапе) за столом. Из этой функции и образовалась должность диакона, обязанностью которого было услужение, помощь епископу. Когда требования общности имущества в приходе ослабли, а затем были и совсем отменены, сохранилась общая касса, общая казна, где хранились подарки и пожертвования приходу. Хранителей казны и общего имущества называли епископами (смотрителями). Так что епископ поначалу был явно хозяйственником, казначеем прихода. В это время авторитет у диакона и епископа был только как у выборных чиновников, а вот пресвитеры, пророки и апостолы пользовались и властью, и почетом.

Каждый член ранней христианской общины имел право проповедовать, обучать, быть целителем. В процессе преобразования движения и общин значение апостолов, пророков и целителей уменьшилось или изменилось. В соответствии с новым положением среди них установился свой иерархический порядок; по отношению к этой иерархии остальные были просто верующими (непосвященными), мирянами.

Но это было еще не полное отделение верующих от толкователей учения – ведь именно от духовенства апостол Павел требовал, чтобы они вели добропорядочную семейную жизнь. В первом послании к Тимофею мы можем прочесть строки, относящиеся к выбору епископа: «Но епископ должен быть непорочен, одной жены муж, трезв, целомудрен, благочинен (честен), страннолюбив, учителен» (1 Тим. 3:2). Там же о диаконе сказано: «Диакон должен быть муж одной жены, хорошо управляющий детьми и домом своим» (1 Тим. 3:12). Таким образом, строгое указание Павла было направлено только против многоженства, в нем ничего не говорилось о безбрачии, которое считалось скорее нежелательным для духовенства.

Выборные руководители христианских общин в интересах распространения веры и в целях подготовки соглашения с властями все сильнее «закручивали организационные гайки» и укрепляли дисциплину. Начиная с конца I века демократическую организацию древней церкви шаг за шагом вытесняло несмещаемое правление пресвитеров и епископов, которые учили, что свой авторитет они унаследовали от первых апостолов. С середины II века главным чином христианской общины и абсолютным авторитетом становится уже епископ, которого и дальше избирает формирующийся клир (духовенство) вместе с простыми прихожанами. Епископ становится высшим вероучителем и руководителем общины (хотя раньше он не был ни тем, ни другим). Он получает право судить и верующих, и пресвитеров. Реорганизация общин, разделение их на духовенство и просто верующих делает понятным, почему христианство, руководимое священниками, профессиональными грамотеями и толкователями текстов, стало сначала движением городским и интеллектуальным. (В провинции христианство не могло еще победить; там сохранилась еще старая религия, деревенская (paganus), отсюда и название язычников, в частности в венгерском языке: «поганые».)

С середины II века наступил новый этап централизации. К этому времени отдельные соседние общины вступили в тесный контакт друг с другом. Как правило, епископы городских, более богатых общин становятся предводителями и других окружающих общин. Процесс, очевидно, тесно связан с хозяйственной функцией епископа: экономический руководитель прихода становится и его абсолютным руководителем. Образующиеся в основном в городах епископаты показывают также, что в античном мире христианство было религией в первую очередь городского, промышленного населения. Во второй половине II века христианство по сравнению с предшествующим периодом, когда оно состояло из конкурирующих между собой и независимых друг от друга общин, превратилось в широкую сеть взаимосвязанных церквей. У общин отдельных регионов появились общие руководители в лице находившихся в городах епископов. Подчиненное епископу духовенство (клир) сложилось из пресвитеров и диаконов.

За этим организационным развитием внутри христианства скрывались социальные и идеологические перемены. В социальном составе церкви все большую роль приобретают те самые богатые и знатные, против которых еще век назад провозглашалась беспощадная борьба. С присоединением богачей увеличилась общинная собственность, а также и власть тех, кто ею управлял. Переплетению богатств с духовной властью способствовало, наконец, и то, что во многих случаях епископы изначально и сами были богатыми людьми. Идеологическую основу исторически складывавшейся епископской власти сконструировали уже позднее в организуемой церкви: епископская власть в создаваемых в это время евангелиях восходила через легендарных апостолов к самому Иисусу Христу. Так во второй половине II века закончился первый и наиболее важный период развития христианства: образовался институт епископата, а вместе с ним и церковь.

Процесс централизации внутри христианства протекал не одновременно. Вероятно, епископское направление сложилось раньше не в Риме, а на Востоке, в Малой Азии. Во второй половине II века христианское движение состояло из сети дисциплинированных местных церквей, которыми руководили связанные друг с другом епископы. Эта сеть стремилась быть единой в отношении догматов веры и организационных принципов; тем самым христианство оказалось способным противостоять кризису империи.

Епископальная организация впервые сделала возможным общее соглашение о канонизации христианского вероучения. В молодой церкви было неизбежным возникновение множества лжеучений (ересей) в форме отклонений от традиций или от вновь появлявшихся идейных, теоретических и организационных положений. Вообще рождение ереси показывает, что к началу II века уже было от чего отклоняться, то есть было вероучение, претендующее на общее признание, которое признавалось несколькими церквами, но не было признано другими. (Пока не было единой организованной церкви, каждый приход считал правильным свое учение.) Борьба различных направлений, взаимно обвинявших друг друга в лжеучении и расколе (схизме), за единую церковь была выражением политических устремлений к единой империи.

В молодой церкви было, конечно, много теологических и организационных вопросов, подлежавших решению. Единство в церкви и общую борьбу с лжеучениями обеспечивали регулярно созывавшиеся со II века соборы. Они активно функционировали главным образом в восточных церквах. На этих соборах в спорах о Боге появлялись и значительные теологи – отцы церкви. На них съезжались обычно епископы нескольких провинций, чтобы обсудить спорные вопросы и найти единый способ их решения (собор провинций). В этом еще отражалось отсутствие понятия единой церкви и единого (вселенского) собора, иначе говоря, в форме собора продолжало жить коллегиальное (демократическое) управление церковью через равноправных епископов.

В III веке власть и авторитет епископов достаточно укрепились. К направляющей литургической роли, а также к функции обучения вере добавился и круг обязанностей по официальному сохранению вероучения и объяснению единоверия. Официальным теологом института епископов стал Урений, а правоведом его – Тертуллиан (160–230). Истоки института епископов как коллегиального органа восходят к апостолам, которые по канонам вероучения получили свою власть от Иисуса Христа. Но в этой конструкции еще не было речи о примате римского или какого-то другого епископа, о его верховенстве над остальными.

Поиск по сайту: