Перенос наименований

Переход названий (перенос) может осуществляться на основе выявления у реалий различных сходств: 1) сходства материальной характеристики (цвета, формы, запаха и т.п.): золотая осень, небесный взгляд, нем. die Schlange ('змея' и 'очередь'), англ. the back ('cпина', 'спинка' и 'корешок книги') и др.; 2) сходства функций: перо (как орудие письма); 3) смежности в пространстве и во времени: остановка (транспорта) и на остановке (стоять); нем. der Mittag ('полдень' и еда в полдень, т.е.'обед'); англ. harvest ('осень' и 'урожай') и др.

Перенос наименования (названия) с одной реалии на другую, основанный на сходстве первого типа, т.е. на сходстве вещей по цвету, форме, внешнему виду, характеру движений и т.п., называется м е т а ф о-

р и ч е с к и м п е р е н о с о м: шелковые кудри, говор волн и др.

Метафора основывается на ассоциативной связи. При метафорическом переносе денотат слова меняется, но какой-то признак понятия (сигнификата) сохраняется. Так, предметы, называемые словом гнездо, различны:

ГНЕЗДО - 1) жилище птицы;

2) человеческое сообщество (Дворянское гнездо);

3) отверстие, в которое вставляется мачта;

углубление, куда вставляется ось;

4) подбор слов одного корня.

Во всех ЛСВ лексемы ГНЕЗДО сохраняется общий признак ‘вместилище, охватывающее и объединяющее множественность’.

Полисемант на основе метафорического переноса образуется по принципу «параллельного включения», т.е. каждое переносное значение восходит к тому же самому прямому:

ПВ

ПС-1 ПС-2 ПС-3 … ПС-n

Метафорические переносы часто вызывают появление образного значения слова, например, схватить (заруку) и схватывать (мысль); англ. to grasp - 'понимать' и 'хватать'.

Сейчас никем не оспаривается существование двух типов метафор - поэтической и языковой; первая является объектом поэтики и одной из ее основных эстетических категорий, вторая исследуется в лингвистике и понимается как комплексная проблема, имеющая отношение к разным специальностям: семасиологии, теории номинации, психолингвистике, лингвистической стилистике.

Различия между языковой и художественной метафорами могут быть сведены к следующему.

1. Языковая метафора отражает очевидный признак (кисель - липкая грязь) или выражает “ходячие коннотации” (осел - упрямый человек). В художественной метафоре происходит сближение самых отдаленных сущностей, устанавливается нетривиальное подобие (так как из бесчисленных связей между элементами реальной действительности избираются самые неявные), что придает такой метафоре алогичный характер и создает впечатление семантической аномалии: Глупая вобла воображения (В.Маяковский); Приливы и отливы рук (Мандельштам).

2. Языковая метафора воспроизводима, в то время как художественная представляет собой единичный акт наименования.

3. Языковая метафора выполняет коммуникативную функцию, а художественная - эстетическую;

4. В языковой метафоре выбор источника метафоризации ограничен и связан достаточно устойчивыми нормами и закономерностями коллективного языкового сознания. Образование художественной метафоры свободно, не связано никакими канонами и совершается произвольно (см. об этом: Скляревская, 1987).

Второй тип переноса основан не на сходстве именуемых реалий, а на их смежности (соприкосновении) в пространстве или во времени, например: вечер (культурное мероприятие). Этот вид переноса носит название м е т о н и м и и. В случае метонимического переноса меняется не только денотат, но и сигнификат. При метонимии лишь соседние звенья переноса поддаются объяснению. Связь между звеньями последовательная:

ПВ

ПС-1 ПС-2 ПС-3 … ПС-n

Например, слово бюро (фр. bureau) имеет такую историю:

БЮРО - 1) ткань из верблюжьей шерсти;

2) стол, который покрывался тканью;

3) комната с такими столами (конторское бюро);

4) отдел учреждения (машинописное бюро);

5) люди, работающие в бюро;

6) заседание людей, работающих в бюро.

Разновидностью метонимического переноса является с и н е к-

д о х а (гр. synekdoche - ‘соподразумеваемое’), например, замена названия целого названием какой-либо ее части (pars pro toto - сто штыков).

Примерами метонимического переноса типа синекдохи являются следующие;

1) часть вместо целого: сто голов скота;

2) общее вместо отдельного: начальство (=начальник);

3) род вместо вида: машина (= автомобиль);

При сравнении метонимии с метафорой обнаруживается «нелогичность» метафоры. Ш.Балли считал, что метафорические сближения основываются «на смутных аналогиях», порой совершенно нелогичных (Балли, 1961). Н.Д.Арутюнова также характеризует метафору как "постоянный рассадник алогичного в языке" (Арутюнова, 1979). Что касается метонимии, то ее регулярность такова, что дает основания безошибочно предугадать, предвидеть развитие семантики в определенном направлении. Так, регулярный метонимический перенос «помещение - люди, находящиеся в этом помещении» (Вся школа вышла на субботник; Зал встает и т.п.) можно моделировать применительно практически к любому слову, обозначающему некое вместилище, в котором могут (или могли бы) находиться люди: вагон, магазин, салон (самолета) и т.п., - настолько очевидна и постоянна близость («смежность») реалий, объединенных в метонимическую пару.

Метафора имеет другую природу. Врожденное чувство аналогии заставляет человека отыскивать сходство между самыми отдаленными сущностями. При этом нам не удается обнаружить закономерности в процессе образования каждой конкретной метафоры. В самом деле, почему русское коллективное языковое сознание избирает для обозначения и характеризации высокого худого человека такую реалию, как жердь (ср. в польск. dyl «половица», исп. fideo «вермишель»). И почему такие общеизвестные свойства лошади, как физическое совершенство и способность к стремительному бегу, не трансформировались в коннотацию, формирующую переносное значение, а, наоборот, коллективным языковым сознанием были объективированы совсем другие признаки: “неповоротливый”, “неуклюжий”?

Со словом ишак ассоциируется представление о готовности безропотно работать: работать как ишак; я вам не ишак; ишачить и др. А со словом осел, имеющим денотативную общность со словом ишак, ассоциируется представление об упрямстве, тупости: глупый, как осел.

У существительного собака есть коннотации: 'тяжелая жизнь' (ср.: собачья жизнь); 'преданность' (ср.: смотреть собачьими глазами); 'что-то плохое' (ср.: собачья должность). У денотативного синонима слова собака, у слова пес, есть коннотации: 'холопская преданность' (ср.: сторожевой пес царизма); 'что-то плохое' (ср.: песий сын). Названные коннотативные признаки не входят непосредственно в семантику слова, но на их основе слово метафоризируется, включается в сравнения, участвует в словообразовании, семантической деривации и других языковых процессах. Признак, выступающий в лексическом значении одного варианта слова как прагматический, выступает в качестве семантического в значении другого варианта слова. Так, признак 'безропотно работать' является прагматическим в прямом значении слова ишак и семантическим в переносном значении этого слова: Он работает, как ишак.

Очевидно, что источник метафоризации часто непредсказуем, а мир ассоциаций, формирующих семантическое переосмысление, практически беспределен, поэтому неудивительно, что совокупность языковых метафор на первый взгляд представляется беспорядочным хаосом, не поддающимся систематизации.

Тем не менее языковая метафора широко представлена в толковых словарях, следовательно, надо признать, что она уже описана, систематизирована. Объектом описания словаря является “готовая” метафора, а не процесс метафорического переосмысления: клубок мыслей, обрывки воспоминаний, канва событий, тормоз в работе, искра любви, крушение планов, прекратить базар, карусель событий, изнанка жизни, шпильки в разговоре и др.

Поиск по сайту: