О главном направлении отступления советских войск и направлении настоящей обороны

То, как велось отступление, свидетельствует, что советское командование, несмотря на большие потери, все же управляло ходом войны с первых ее дней. Немецкие войска легко и быстро наступали и оккупировали Белоруссию, Прибалтику и часть Украины, а на восточную, южную и центральную Украину гитлеровцев легко не пропустили. Фашисты вынуждены были здесь даже отступать. И это в первые дни войны, когда якобы была такая беспомощность в советском руководстве.

В направлении, предусматривавшем захват немцами Украины уже 24 июня восьмой механизированный корпус Д. Рябышева, как пишет в своих воспоминаниях Г. Жуков, перешел в наступление на Берестечко. Этот корпус был обучен и укомплектован новейшей тогда техникой. На Радехов наступал пятнадцатый механизированный корпус, который вместе с восьмым разгромил пятьдесят седьмую пехотную немецкую дивизию и создал для наступающего противника тяжелые препятствия.

Пьяному от легких побед в Европе Гитлеру и его армии Кремль выделил и определил направление наступления на Москву - на Минск, Смоленск, по Полесью, с его болотами и бездорожьем, в стороне от индустриальных районов. Здесь гитлеровцам просто подставляли, давали в жертву, невооруженных солдат. На этом направлении было меньше силы красных войск, они были совершенно неподготовленными, у них была устаревшая и неэффективная военная техника, острая нехватка оружия, продовольствия и много другого необходимого для успешного ведения боевых действий. Дивизии и другие подразделения были неполными. Эти войска не были предупреждены заблаговременно о начале войны, они не были приведены в боевую готовность.

На этом направлении военные аэродромы не имели зенитного прикрытия, и потому огромное количество советских самолетов было уничтожено в первые часы гитлеровской атаки. Сталин жертвовал частью своей авиации, как и частью своей армии, в главных целях. Такая жертва могла быть и имела место при условии значительного преимущества в количестве советских самолетов над немецкими. Ведь, несмотря на огромные потери, значительное преимущество все равно сохранялось.

Генерал К.Сорокин - начальник политотдела 16-й армии (здесь и дальше по книге «Трудные дни сорок первого») пишет, что вместо его армии воевала на Смоленском направлении всего лишь одна 152-я стрелковая дивизия, бойцам которой не хватало даже стрелкового оружия. Генерал считает, что если бы его 16-я армия была в полном составе, то она могла бы противостоять тем силам немцев, которые вели наступление на их направления фронта. Но основные силы армии остались далеко в тылу.

Показания Сорокина свидетельствуют также о том, что статистические данные о потерях в первые дни воны были ошибочны, или намеренно, с целью обмана противника, сфальсифицированы, поскольку считалось, что воевала и была разгромлена армия, а фактически на ее месте была только одна дивизия. Такую тактику, скорее всего, применяли и в других воинских формированиях.

Заместитель командующего Западным фронтом И.Болдин в своей книге «Страницы жизни» пишет, что командованию фронтом было запрещено открывать артиллерийский огонь по уже наступающему врагу. Маршал Тимошенко по телефону передавал

Болдину приказ Сталина не открывать огонь. Болдину казалось, что Сталин и Тимошенко сошли с ума. Он кричал в телефонную трубку, что уже горят города, гибнут люди, но его никто не слушал. Здесь, где тайно предусматривалось отступление, и где все было приготовлено в жертву, не давали приказа открывать огонь даже тогда, когда враг начал жечь города и убивать людей, тогда, когда на других фронтах давно была дана команда к отражению атаки врага.

И когда Сталин позже дал команду расстрелять командование фронтом, то не от свидетелей ли своего тайного и жестокого для советского народа плана он избавлялся?

В стороне от этого наступления, на Украине, стояла значительно сильнее и лучше вооруженная советская армия.

Передовые, ближайшие к врагу, части этой армии тоже были брошены на растерзание гитлеровцам в первые дни войны. Эти части тоже не были уведомлены о дне нападения, им не дали команды на приведение в боевую готовность, их тоже не вывели из-под бомбежки и артиллерийского обстрела нападающего противника.

Но войска второго эшелона этого направления были уже хорошо вооруженными и приготовленными к бою с противником. Эти войска, упорно обороняясь, нанося большие потери врагу, вместе с тем, якобы пропускали мимо себя фашистских солдат, наступавших на Смоленск, пропускали в страшную яму, в страшное горнило войны. Туда, через Минск и Смоленск, на Москву, на Сталинград, туда, где было определено Сталиным место для настоящего боя.

Зайдя далеко в сторону Москвы, подойдя к Смоленску, гитлеровцы спохватились, увидели угрозу со стороны сильных советских войск, которые были расположены на Украине и вынуждены были повернуть свои силы в сторону угрозы. Время от таких действий затягивалось, зима неумолимо надвигалась, Москва, как ближайшая цель Гитлера становилась все более далекой.

Чтобы затмить мозг фашистским генералам, Сталин пожертвовал не только миллионами неподготовленных солдат, но и огромными материальными запасами, большим количеством оружия, в основном устаревшим. Эти запасы, это оружие были завезены на западные границы перед самой войной и часто просто были свалены на землю, без размещения на складах и базах. Сначала такие действия служили провокацией для нападения на СССР, сначала они якобы говорили о подготовке к советскому нападению на Германию, а затем, после того как война началась, стали служить головокружению Гитлера от успехов в войне. Ничто так не могло бы заверить фашистских стратегов, как эти огромные советские потери. Ничто не вводило бы так в заблуждение, не располагало бы немцев на быструю и легкую победу, на желание наступления без оглядки, по определенному и подсунутому Гитлеру направлению наступления, легкому направлению, как должно было казаться. Направлению, ведущему в ад.

Некоторые историки считают, что изменение направления главных немецких сил и поворота их в сторону Украины и Юго-Западного фронта была ошибкой Гитлера. И, что из-за этой ошибки гитлеровцы не захватили Москву.

А что дал бы захват Москвы? Какой целью для завершения 1941 года была бы Москва для Гитлера? Что давало достижение такой цели? Неужели эти историки никогда не знакомились с результатами наполеоновской кампании в России? Неужели не знают, что фельдмаршал Кутузов нашел способ «ящерицы», которая жертвует при опасности своим хвостом ради всего тела и жизни? Неужели не знают, что в России и в Советском Союзе всех школьников учили восхищаться мудрым замыслом Кутузова - сдать Москву, чтобы сохранить Россию?

Гитлер спешил в Москву, как к месту завершения войны. Спешил, словно не зная, что за Москвой бескрайние просторы, будто не знал, что чем глубже и ближе к Москве, тем суровее русская зима, тем дальше расстояние до своих баз.

А Сталин это знал и предвидел в своих планах.

Советское командование и не собиралось сдавать Москву. Главным доказательством этого является то, что ни Сталин, ни его военное окружение не покинули Москву, несмотря на такую ​​опасную близость врага. В Кремле знали, что враг уже выдохся, что количество его оружия и солдат не могут реально угрожать Советскому Союзу, что победа советских войск уже не за горами.

Советские полководцы в своих воспоминаниях с гордостью вспоминают, что гитлеровская авиация, хотя и долетала до Москвы, но существенной опасности городу не представляла. Москва, в отличие от Берлина, почти не претерпела бомбардировок и значительных повреждений во время войны. Советские войска противовоздушной обороны успешно отражали почти все атаки противника.

Показательным примером того, как советское командование управляло процессом войны, является эпизод из воспоминаний К. Мерецкова.

Осенью 1941 года немецко-фашистская армия захватила город Тихвин. Город находился недалеко от блокированного немцами в то время Ленинграда. Тихвин имел железнодорожное сообщение с Новой Ладогой, откуда по Ладожскому озеру поступало обеспечения Ленинграда. Захватив Тихвин, гитлеровцы прервали такое сообщение. Наступила угроза захвата Ленинграда. Кремлевское командование направляет в район Тихвина К. Мерецкова, которому была поставлена ​​задача выбить немцев из Тихвина. Мерецков застал войска под Тихвином в плачевном состоянии. Несмотря на то, что наступили ранние морозы, солдаты были в летней одежде, у них кончились боеприпасы, нечем было стрелять, не было даже гранат, молчали пушки. Их беспощадно расстреливала немецкая авиация, и давили немецкие танки.

К.Мерецков в этих неблагоприятных условиях чудесным образом собирает рассеянные и голодные войска, привлекая их запахом солдатских кухонь, чудесным образом находит необходимую одежду, боеприпасы, пополняет участок фронта у Тихвина резервными войсками, новой техникой и отбивает у немцев Тихвин. Отбивает, несмотря на страшное сопротивление немцев, несмотря на то, что немцы стянули под Тихвин значительные силы. Эта операция имела место в ноябре - декабре 1941 года, еще до сражения под Москвой, то есть тогда, когда Красная Армия терпела ежедневные поражения, когда гитлеровская армия еще не выдохлась и могла воевать в полную силу. Но в планы сталинского руководства не входило сдавать Тихвин. Поэтому стоит считать, что все старания Мерецкова были не чудом, а продуманными и организованными действиями Кремля, у которого были силы для отражения атак врага в том направлении, которое было важным для советского руководства.

Гитлеровское командование понимало значение Тихвина. В Берлине громко кричали, что после захвата этого города Ленинград будет сдан, а ленинградцы вымрут голодной смертью. Но несмотря на хорошо подготовленную защиту немецкой армии, Тихвин был возвращен под контроль Красной Армии и больше никогда не переходил к гитлеровцам. Киев, Одессу, Смоленск, чрезвычайно сильную крепость Брест немецко-фашистские солдаты легко взяли, а Тихвин нет. Ленинград, Сталинград и Москву тоже нет.

Кто после этого руководил войной, кто был истинным хозяином войны? Никак не Гитлер.

Почему в одном месте бегут голые, босые, невооруженные, попадают в окружение, массово сдаются в плен в безвыходном, трудном положении, а в другом не только отчаянно защищаются, но имея передовую технику, идут в наступление?

Потому, что в Прибалтике, Белоруссии и на части Западной Украины Гитлер не мог захватить и не захватывал крупных заводов и фабрик, которых там почти не было. Там не было богатейших запасов хлеба на полях, угля, металла, как это имело место на почти всей территории Украины. Из Украины Сталину нужно было, хотя бы частично, вывести скот, заводское оборудование, собрать хлеб, мобилизовать население и только тогда сдать. То есть лучше всего это можно было сделать через 2-3 месяца с начала войны, к осени, что имело место в действительности.

На Украине для выполнения этого замысла были сосредоточены военные силы, которые отчаянно оборонялись, пока не получили приказа на отступление. Когда урожай был собран, заводы эвакуировали, миллионы мужчин были поставлены в строй, эти силы были ослаблены, а часть войск отсюда была переброшена на другие фронты. Советские войска могли бы еще долго держать оборону на Днепре. Даже, если бы их окружили, то в большом городе Киеве можно было вести бои месяцами, как в осажденном Ленинграде или Сталинграде. И исторических ценностей Киева никто не пожалел бы, поскольку при отступлении советские войска и так взорвали и подожгли центральную часть Киева, включая Крещатик и Успенский собор Киево-Печерской лавры. Просто задача была выполнена. Гитлеровцам нанесено значительные потери. К осени продержались, а дальше по генеральному плану отступление к мышеловке.

Когда наступило время отступления советских войск на Киевском направлении, Сталин и его высшее командование внесли своими приказами дезорганизацию в руководство Юго-западным фронтом. С фронта забрали часть войск, не дали помощи из резервов, после чего Красная Армия сдала немцам Киев, провалила его оборону, которая долго и тщательно готовилась.

С советского Генштаба командованию фронта поступали абсурдные команды. Войскам фронта предстояло и строго приказывалось оборонять Киев и не сдавать его немцам, но в то же время основные военные силы (в том числе всю 5-ю армию) приказано было переместить на восточный берег Днепра. Гитлеровцы же наступали с западного берега, на котором находился тогда почти весь Киев. При таких обстоятельствах защищать Киев не было сил и возможности, а те войска, которые остались в Киеве, фактически оставались в опасности уничтожения противником и вынуждены были отступать с боями и под натиском значительно превосходящего врага.

Если полагать, что отступление из-под Киева было запланировано, если Сталин не мог и не хотел делиться с командованием фронта стратегическими планами о специальном отступлении к западне, учитывая то, что командование фронта позволяло себе самостоятельные решения, то тогда становятся понятными события, которые развернулись на этом фронте (окружение советских войск и гибель всего командования фронта). И даже появляется основание для соответствующей версии гибели командующего фронтом М.Кирпоноса и его штаба при непонятных обстоятельствах. Вполне логично полагать, что Кирпонос и его окружение тоже были принесены в жертву ради свершения кремлевских замыслов.

Согласно воспоминаниям И. Баграмяна (здесь и дальше по книге «Так начиналась война») весь руководящий состав Юго-Западного фронта выходил из окружения колонной, которая насчитывала всего лишь более тысячи человек, из них 800 офицеров. С колонной командования фронтом следовали только 6 бронемашин, 2 противотанковых орудия и 5 пулеметных установок. Колонна не встречала каких-то значительных сил противника и частично дошла до своих. Если бы колонна была лучше защищена, или ей навстречу было бы направлено более-менее серьезные силы, то командование фронта спаслось бы, в крайнем случаи его можно было вывезти самолетами.

Еще проще командование можно было заблаговременно вывести из опасной территории, ведь окружение фронта не было внезапным и неожиданным. Часть войск фронта не была разгромлена и продолжила дальше воевать в составе этого фронта за пределами окружения. Но почему-то этого никто не сделал.

Может командование фронта, как и командование многих других советских воинских подразделений стало приманкой для Гитлера? Для утверждения его самоуверенности, которая побудила лезть вперед, лезть в петлю, о которой он еще не догадывался?

Здесь надо вспомнить, что впервые Кирпонос нарушил планы кремлевских стратегов еще за несколько дней до войны. К. Мерецков пишет, что М.Кирпонос без разрешения Верховного Командования попытался прямо перед началом нападения гитлеровцев разместить свои войска в оборонительных сооружениях, на что Москва немедленно отреагировала и заставила вывести войска, как теперь уже понятно на убой, под фашистский огонь, от которого некуда было спрятаться.

Интересный момент описывает Маршал Василевский. Когда в августе 1941 года командующий Юго-западным фронтом М. Кирпонос просил у советского главнокомандования подкреплений, то Сталин предложил ему самому обеспечить себя. Для этого рекомендовалось приспособить некоторые заводы под производство винтовок и пулеметов, переняв опыт Ленинграда. Если оружие крайне нужно уже сегодня, если враг наступает, то ставить так вопрос является непонятным и абсурдным. Ведь мы знаем, что оружия было в Красной Армии достаточно много.

Когда наступило время отступления из Украины, части войск фронта, которая оборонялась, не только не была предоставлена ​​помощь, но и над их командованием просто смеялись. Резервы были не для них. Они уже выполнили свою задачу, и ими можно было пожертвовать. Они, попав в тупик, просили разрешения на отступление, но им не позволяли до последнего момента, не позволяли, зная их тяжелое положение, не позволяли, потому что они еще оттягивали своим уже обескровленным, немощным присутствием вражеские силы. Результатом стало не только окружение, но и гибель значительной части войска.

После отступления из-под Киева войска Юго-Западного фронта были переформированы. То, как отступали эти войска, ясно говорит о тайных планах Сталина на специальное отступление. Ставка Верховного Главнокомандования приказала Юго-Западному фронту с 17 октября 1941 начать отход на новую линию обороны. Фронт должен был покинуть Харьков, Белгород, Донбасс и отступить на расстояние от 80 км вплоть до 200 км.

Является ли это нормальным, принимать решение об отступлении на 200 километров?

И. Баграмян вспоминает: «Я не мог прийти в себя. Что заставило Ставку принять такое трудное решение? Ведь я не мог забыть, как месяц назад в более безвыходном, как нам казалось, для нашего фронта положении Ставка настаивала, чтобы не допустить отступления войск на такое​​ же примерно расстояние. А теперь, когда командование фронта и не просит о таком, когда положение фронта куда более надежное, чем в середине сентября, отдается приказ отступать".

Однако генеральный план был превыше всего. В том числе допуская новые миллионы жертв, опустошение и осквернение Украины. В ослепленном желании завоевать половину Европы, в желании разжечь мировой пожар, что может стоить простая крестьянская изба, сад, крестьянский скот, исторические ценности, материнские слезы за забранными на фронт и погибшими сыновьями, мужьями, братьями?

Поиск по сайту: