Глава третья. Монах Бодягин проснулся в своей келье и задумался не на шутку

Монах Бодягин проснулся в своей келье и задумался не на шутку. Как жить дальше? Десять лет он провел в монастыре. Видеть монастырские безобразия у него не было больше сил. Верхи ссорятся из‑за кресел. Церковь раскалывается по национальным интересам. Большинство прихожан искренне верят в Бога, только когда выпрашивают у него что‑нибудь во время молитвы. Архиепископ — бывший кагэбэшник. Секретарь епархии отпускает с черного хода грехи за валюту депутатам и рэкетирам. В келье топят только летом. Почти никто не соблюдает поста. Компьютер заржавел, потому что бабка Настя моет его по вечерам вместе с посудой. Сам монастырь обветшал. Непогода скребла его веками. На деньги от пожертвований на ремонт настоятель выстроил на своем участке баню с бойницами. Когда‑то монастырь был оплотом и гордостью державы. Об его стены не раз разбивались неприятельские набеги. А теперь? Перед колокольней — вечная лужа от протекающего позапрошловекового, екатерининского водопровода. За трапезной с тех же времен — свалка. Стены исписаны туристами. Даже на главном колоколе кто‑то нацарапал: «Здесь были отец Иннокентий и будущая мать Анна». Но главное разочарование — это люди! Неужели они везде одинаковы? Даже тут, вдали от мирского, они ранены суетой, подстрелены дьяволом. У главного входа монахи прямо из‑под полы своих ряс торгуют фальшивыми мощами Ильи Муромца. Молодежь травит анекдоты в трапезной, словно это — палуба корабля, который не приставал к берегу с женщинами лет семьдесят. Когда дьякон поет по утрам, перегар перешибает запах ладана. Привратник разрезал пополам свечки и каждую половинку продает за полную стоимость. Сосед по келье во время Великого поста ночью, тайком, звеня на всю келью фольгой, ест под одеялом шоколадки с орехами, при этом гулко чавкает под сводами. По утрам под окном старый ворон начинает ворчать еще до петухов, накаркивая всем бездарное будущее. От его карканья просыпаются мухи в келье, поэтому вставать приходится еще до петухов, с первыми мухами... Бодягин предложил настоятелю выпускать стенгазету «Монастырская правда», чтобы высмеивать, критиковать, клеймить... Но настоятель сказал, что бумага нынче — дефицит и такая газета дорого обойдется монастырю, потому что у него слишком длинные стены. Опустилась от безнадежности голова Бодягина, пригнулась к земле, как дерево на прибрежной дюне от постоянного морского злого ветра. Злоба одолела Бодягина. Куда бы ни упал его взгляд, всюду видел он безобразия и серую бездарность. Выход оставался один. И Бодягин взмолился: «Господи! Возьми к себе мою душу! Нет ей, безгрешной, места на грешной Земле. Одному Тебе верит она, одному Тебе хочет служить верой и правдой!»

Поиск по сайту: