ЭСКАДРОН

В этом желтом песке,

миллионом разгневанных солнц

прожигающем наши

покрытые солью хэбэ,

я увидел мираж:

нам навстречу идет эскадрон,

и безусый трубач

прикипает губами к трубе.

Исхудавшие кони

ступают по ржавым пескам,

почерневшие всадники

падают в гривы коней,

и на вздернутых к небу

тяжелых трехгранных штыках

догорают навечно

багровые пятна огней.

Нас подбадривал ротный,

сухими губами шепча,

что мы скоро напьемся

в колодце воды ключевой.

На меня надвигалась

пробитая грудь трубача

и поникший на гривы

его эскадрон неживой.

И когда миллионы

разгневанных колющих солнц

так сдавили мне горло,

что не было силы вдохнуть,

я увидел, что мимо,

не глядя,

идет эскадрон,

и трубач не трубит

и трубу опускает на грудь.

Я добрел, как во сне,

до колодца, где холод кипит,

и, упав на песок,

не удерживал тягостный стон:

я один на Земле

знал, что мертвый трубач

не трубит

и уходит в пустыню,

не глядя на нас,

эскадрон.

У СОЛДАТА КАЖДОГО

Сколько верст протопали –

хватит на экватор,

схожие, как роботы,

в белых маскхалатах.

Сколько раз, шинелями

укрываясь ночью,

спали мы под елями,

как под крышей прочной.

Сколько раз, отчаявшись,

жгли на спичках письма,

сколько раз случайности

сохраняли жизнь нам!

Мне порою кажется,

хоть безверен днесь, —

у солдата каждого

личный ангел есть.

Он не предусмотрен

в уставной статье,

не послужит плоти

в мирном житие,

но когда, невидимый,

он пойдет с тобой,

то взрыватель вывернет

в мине под ногой.

Мне безверье ближе,

грешному вконец,

но ведь как-то выжил

на войне отец.

ПРОВОДЫ

Сейчас меня за плечи тронет

нетерпеливый замкомвзвод,

и на заснеженном перроне

девчонка горестно замрет.

Без приглашенья провожала,

по расписанью, наугад.

Рукой озябшею держалась

за зачехленный автомат.

Я понимал — нельзя стыдиться

перед ребятами, нельзя.

Она и я. И есть граница,

за нею служба и друзья,

за нею шуточки и споры.

А здесь другое, здесь сложней,

хотя девчонка эта скоро

забудет напрочь обо мне,

и я, наверное, забуду,

как звать ее и где живет.

...Скорей бы совершилось чудо

и появился замкомвзвод.

ИЗ ЛАГЕРЕЙ

Горит во лбу звезда,

отставлен автомат.

Во фляге не вода —

дешевенький мускат.

До встречи, лагеря!

Автобус прыг да скок.

Я в лужах сентября

до всех костей промок.

Ладони тяжелы,

грубы от черенка.

И скулы как углы —

в них вписана щека.

Весь год меня тереть,

и то бы не сошло:

лицо и руки — медь,

все прочее — бело.

Распределяет взвод,

не от вина хмельной,

по полглотка на рот

из фляги жестяной.

Деревни, города —

лишь призраки окна.

Горит во лбу звезда.

Ревнивая. Одна.

Поиск по сайту: