Глава 7. Женщина была медоволосая, среднего роста и вполне хорошенькая

Женщина была медоволосая, среднего роста и вполне хорошенькая. Хуже было то, что ее фигура была очень пышной с выдающимися формами. Она говорила по-французски, словно воспитывалась во Франции, но одета была в английском стиле. Ее платье и нижние одеяния были темно-красного цвета. Она носила золотые серьги, золотое колье и кольца с камнями, которые, как полагала Клэр, были полудрагоценные. Одним словом, она была дворянкой с некоторыми средствами, и явно увлеченная Малкольмом.

Мрачное выражение лица Малкольма не смягчилось.

— Гленна, тебе следует поприветствовать леди Камден в Данроке. Клэр, это моя кузина, леди Гленна НикФарлан из Касл Сина.

Клэр оставалась неподвижной. Он не женат, но имеет любовницу. У нее не было ни единого сомнения. Она нервно улыбнулась. Она ненавидела эту женщину.

— Говори по-английски ради нашей гостьи, — сказал Малкольм своей любовнице, с удивлением уставившейся на Клэр. Затем он взглянул на Клэр:

— Гленна покажет тебе твою комнату. Надеюсь, она тебе понравится.

Она не имела понятия, сердился ли он на нее за те слова. Кое-как она смогла натянуто улыбнуться:

— Спасибо.

— Пожалуйста, пойдемте со мной, леди Камден.

Когда Малкольм отвернулся, Клэр посмотрела на женщину. Это было глупо, но она почти пожалела, что явилась в Данрок.

— Малкольм желает, чтобы вы поднялись наверх.

Гленна махнула рукой в направлении коридора по ту сторону зала.

Клэр обратила внимание на блондинку, пока они поднимались вверх по лестнице. Она терпеть не могла быть мелочной и придирчивой, но действительно не могла понять, что Малкольм нашел в Гленне. По средневековым меркам, женщина не была юной. Вероятно, она была возраста Клэр, но ее светлая кожа, не знавшая, что такое современный увлажняющий крем, шелушилась и была покрыта пигментными пятнами. Вокруг глаз у нее были гусиные лапки, между бровями небольшие морщинки. Вполне хорошенькая для обычной девушки, она в то же время казалась увядшей и утомленной. Рядом с Малкольмом Клэр представляла себе ослепительную красотку, такую как Кэтрин Зета-Джонс или Анджелину Джоли. Но, конечно, она сама к ним не относилась.

— Итак, — сказала Клэр, когда они оказались на самом верхнем этаже. — Как давно вы знаете Малкольма?

Открывая дверь, Гленна посмотрела на нее:

— Большую часть жизни.

Отлично, подумала Клэр. Гленна и Малкольм знают друг друга целую вечность, а она всего лишь три дня. Наверно, они были лучшими друзьями, а не только любовниками. Он, вероятно, без ума от нее, это чертова классика. Это к лучшему, что она сейчас все выяснила, лучше раньше, чем позже.

— А вы с равнин[12]? – спросила Гленна. В ее голосе звучало не совсем понятное любопытство.

— Я провела за границей большую часть своей жизни, — решительно ответила Клэр, уходя от ответа на вопрос.

Гленна помедлила, держа рукой дверь:

— Как вы познакомились с Малкольмом?

Клэр запнулась.

— Мы тоже дальние родственники. Очень дальние, — добавила она.

Гленна округлила глаза.

— Но я никогда не слышала о вашем семействе.

Клэр отступила. Она была очень расстроена, хотя должна признать, это только доказывало, что такой неприятный поворот событий обернулся благом. Все, что она сейчас хотела — остаться одной, и постараться покончить со своей очень короткой привязанностью к средневековому мачо. Она прошла мимо Гленны — и влюбилась.

Из окна верхнего этажа был виден сверкающий серый Атлантический океан, простиравшийся вдаль за горизонт. Но, взглянув немного западнее, она увидела поросшие глухим лесом берега Аргайлла и темные горы вдали, окутанные туманом. Она попыталась представить себе этот пейзаж в солнечный день, и тотчас же догадалась, что вода была бы цвета сапфира, а леса — цвета изумруда.

— Камден странная фамилия. Никогда не слышала о ней. Она английская? — спросила Гленна. — Вы родственница Малкольму по его матери?

Мысли Клэр лихорадочно закрутились. Была ли мать Малкольма англичанкой? Большинство известных семейств равнинной Шотландии были ими. О каких семейных связях ей бы заявить?

— Мой муж, да покоится он в мире, был его кузеном.

Гленна побледнела.

— Но вы, конечно, снова вышли замуж.

Клэр поняла, куда она клонит.

— Вообще-то нет, не вышла. Я не замужем.

Она понимала, что это действительно низко, чувствовать сейчас радость победы, но знала, что не она посмеется последней.

— Малкольм привез вас сюда мне на замену, не так ли? — задрожала Гленна, и слезы наполнили ее глаза. — Он надумал жениться на вас?

Клэр напряглась. Черт побери, ей было жаль Гленну.

— Мы не собираемся жениться. Мы даже не знаем друг друга, — сказала медленно Клэр. Затем она осознала, как нелепо ее утверждение в XV веке, когда браки устраивались ради выгоды, а не по любви.

Гленна задохнулась от волнения.

— Я выхожу за него замуж. Мы помолвлены.

Клэр застыла.

— О, я не знала.

— Я не позволю вам украсть его у меня, — предупредила Гленна. — Я провела здесь шесть месяцев. Все знают, что мы поженимся.

— Это официально?

— Что?

— Какого числа?

— Скоро, — выкрикнула она. — Мы скоро назначим дату.

Странно, что дата еще не назначена, но она почувствовала облегчение, хотя и знала, что не должна так думать. Вероятно, Малкольм женится на своей кузине. И если он не женится на Гленне, то будет кто-нибудь еще. Таков образ жизни в его мире.

Гленна принадлежала этому миру. А она, Клэр, нет. Ей нужно покончить с этим и с Малкольмом. Нет смысла ненавидеть Гленну, они не соперницы. Добрая натура Клэр взяла вверх.

— Эй, тебе нечего беспокоиться из-за меня. Я не зависну здесь надолго.

Гленна с трудом сдержала слезы:

— Кто собирается вешать тебя? Что ты сделала?[13]

— Я не выхожу замуж за Малкольма, — сказала она серьезно.

Она помедлила. То, что они с Малкольмом сделали, было неправильно, хотя он, вероятно, не согласится с этим.

— Вскоре я собираюсь домой. Тебе не о чем беспокоиться. По крайней мере, тебе не нужно беспокоиться насчет меня.

— Где твой дом? — потребовала ответа Гленна, утирая слезы. — И когда ты возвращаешься?

— Я англичанка, — ответила Клэр. — Я возвращаюсь в Англию. А вот когда, я точно не знаю.

Обе женщины пристально посмотрели друг на друга. Наконец, Гленна спросила:

— А если он придет к тебе сегодня ночью? Не отрицай это. Я знаю, он придет. Я очень хорошо его знаю.

Сердце Клэр заколотилось.

— Я запру дверь на засов, — ответила она. И она намеревалась так поступить.

Клэр устроила себе экскурсию по крепости, тщательно избегая крепостных валов и стен. Затем она искупалась и стала размышлять. К тому времени, когда в дверях комнаты появился Броган с широкой улыбкой, не скрывающей отсутствие молочного зуба, и заявил на высокопарном английском, что Малкольм ожидает ее внизу, Клэр уже пришла в себя. Сейчас она была одета как женщина Нагорья: длинное лейне и нижние юбки. Спускаясь в зал, она напомнила себе, что покончила с Малкольмом. Более того, она счастлива за него с Гленной, вот как. Она успокоилась. Он средневековый мачо, и нет совсем никакого смысла в каких-либо отношениях с ним. Так будет лучше. Теперь она может сосредоточиться на изучении всего, что удастся узнать о храме, книгах и тайном обществе Повелителей. Она может подумать, как избегать Сибиллу и «ее семейство». Она с нетерпением ждала завтрашнее утро и их поездку на Иону. Фактически, ей едва хватало терпения.

Она уверенно улыбалась, разглаживая удивительно мягкое льняное платье, удостоверяясь, что ткань не собирается над поясом, так как нее была очень узкая талия. Она отрегулировала лямки лифчика, поправила грудь, и пошла вниз по узким каменным ступенькам. Приближаясь к залу, она услышала захлебывавшийся от рыданий голос Гленны.

Клэр оступилась и заколебалась. Затем, вместо того, чтобы войти в зал, она метнулась к стене возле входа в зал и заглянула внутрь.

— Как ты можешь так поступать со мной? — плакала Гленна. — И все из-за твоей новой любовницы?

— Мое решение остается неизменным, — ответил спокойно Малкольм.

— Я ненавижу тебя! — закричала Гленна.

— Если ты успокоишься, то будешь более мила за ужином. Я не потерплю слез за моим столом, — угрожающая нотка прозвучала в его голосе.

Клэр не верила своим ушам. Что это Малкольм сделал? Фактически казалось, что он порвал с Гленной, и она, несомненно, знала почему. Мгновенно возмутившись, она шагнула ближе к входу, но внутрь не зашла. Теперь она видела Гленну, которая жалобно, почти театрально рыдала, и совершенно безразличного Малкольма, хотя выглядел он очень раздраженным.

— Боже милостивый! — наконец выпалил Малкольм. — Ты ведешь себя как жена, которую отсылают в монастырь во Францию. О браке уже договорились, Гленна. Прекрати плакать. Пора тебе ехать домой и выходить замуж за Роба МакЛеода.

Гленна покачала головой, рыдая слишком сильно, чтобы что-либо ответить. Затем она подняла свои юбки и выбежала из зала.

Это невероятно! Неужели он бы так обращался с ней, если бы у них был роман? Он бы отвергнул ее как средневековый деспот? Использовал ее и отшвырнул, передав другому мужчине? Бедная Гленна! Что за болван!

Малкольм начал было ей улыбаться, но потом насторожился.

— Почему ты так обвиняюще смотришь на меня?

— Ты выдаешь ее замуж за другого? — задыхалась от негодования Клэр.

Он застыл.

— Да, для Гленны это будет прекрасный брачный союз.

Клэр шагнула вперед.

— Но она твоя нареченная. И ты так просто прогоняешь ее и отсылаешь другому мужчине?

Его глаза удивленно расширились, но затем стали безжалостными и мрачными.

Клэр напряглась. Зачем она нападает на него? Это средневековый образ жизни, и совсем не ее дело. Ей Гленна даже не нравилась.

— Не то, чтобы я должен объяснять тебе, но я потратил три месяца на переговоры о подходящей партии для Гленны. Я уделил много внимания ее будущему, — сказал он сурово. — И она не сможет добиться лучшего.

— Она сказала, что выходит замуж за тебя, — ответила ему Клэр. Но если Малкольм целых три месяца договаривался о браке для Гленны, то она солгала Клэр.

— Я никогда не собирался жениться на Гленне, — теперь он был зол на нее. — Мне не нравится, когда меня осуждают, Клэр.

Она только что сделала огромную ошибку.

— Я извиняюсь.

— Как тебе и следует. Она думала, что несколько ночей в ее постели заставят меня передумать. Я никогда не женюсь. Я так ей и говорил. Я никогда не изменю свое решение, ни для кого. — Его лицо оставалось равнодушным.

Клэр почувствовала страх.

— Что, именно, это значит?

Он отвернулся, жестом указывая ей подойти к столу, уставленному блюдами с едой, от которых исходил пар.

Клэр не сдвинулась с места. Малкольм не собирался жениться? С чем это могло быть связано? Все дворяне женятся.

Малкольм медленно повернулся к ней лицом.

— Девушка, не думай тоже, что я передумаю.

— Прошу прошения?

— Даже ты не заманишь меня к алтарю, — сказал он. — И неважно, как сильно я наслаждаюсь в твоей постели.

Клэр задохнулась от возмущения.

— Ты слишком самонадеян!

«Болван», почти выкрикнула она.

Его глаза сузились, он подошел и стал прямо перед нею.

— Ты не хотела бы выйти за меня замуж? — спросил он очень мягко.

Клэр знала, что ей следует солгать и успокоить его. В Нагорье XV века он был выгодной партией. Его глаза заблестели.

— Нет, не хотела бы. Я планирую выйти замуж за кого-нибудь из моего времени, за кого-то умного и успешного, с искренними, интеллигентными намерениями!

Он уставился на нее, и надолго задумался, как догадывалась Клэр, оценивая ее ответ.

— Ты назвала меня слабым и глупым, Клэр?

Клэр втянула в себя воздух, услышав его интонацию. Почему она вспылила?

— Нет, конечно, нет, — выкрикнула она, намереваясь исправить тот урон, который нанесла его гордости. — Ты сильный, умный и богатый, это любому видно.

— Ты лжешь, — сказал он.

— Не смей читать мои мысли, — закричала она.

— Ты считаешь меня высокомерным болваном, — добавил он тихо.

Она была почти уверена, что он не знает значения слова «болван».

— На самом деле нет, — ответила она нервно.

— Я не самый высокомерный в этом зале, — сказал он. — Ты стоишь здесь и постоянно меня осуждаешь. Думаешь, я не знаю? Думаешь, я не слышу, как ты называешь меня средневековым мачо? Я не знаю, что такое «мачо», и мне не нужно знать. Это ты высокомерная, Клэр, если считаешь себя умнее меня, смотря на всех нас сверху вниз.

Она едва могла дышать.

— Я не думаю, что умнее, — удалось ей сказать. — На самом деле нет. В моем времени женщины образованы и независимы от мужчин. В моем времени некоторые женщины действительно умнее и богаче мужчин. Мы сами думаем о себе, и сами себя защищаем. Мы не перед кем не отвечаем.

— Да, ты это говорила достаточно часто. В твоем времени женщины королевы без королей. Тебе нужен король!

Внезапно он резко зашагал из зала прямо на улицу, в ночь, тяжелая дверь захлопнулась за ним, как раскат грома.

Клэр начало трясти. Как могла произойти такая ужасная ссора? И он был прав. Она снисходительно относилась к нему с первого момента их встречи. Возможно, только возможно, она и думала, что умнее его. Но она также уважала и восхищалась им, потому что его мужество и благородство были изумительны. Она не хотела этой стычки, которая только что у них произошла.

Иди и скажи ему!

Клэр заколебалась. Конечно, ей нужно пойти за ним и извиниться. Ей нужно признать, что она отчасти была неправа. Может быть, она была совершенно неправа. По средневековым меркам Гленна была староватой, и Клэр была уверена, что она владеет землями, на это указывало богатство ее одеяния. В XV веке женщине нужен муж и повелитель, но добиться этого было нелегко.

Будь проклят Малкольм за то, что все время использует свой коварный дар. Но она, очевидно, ранила его чувства, так что ей надо лучше следить за своими мыслями.

Клэр вышла на улицу. Были сумерки, и она заколебалась, отчетливо вспомнив нападение Сибиллы. Она не хотела быть одной, не на улице после наступления темноты. Она стояла в нескольких шагах от двери в зал и оглядывалась кругом. Малкольм стоял над ней, на крепостном валу, возле ближайшей сторожевой башни. Она увидела, как напряжена его спина.

Она поспешно поднялась по каменным ступенькам и остановилась позади него. Он мельком взглянул на нее.

— Я горжусь тем, что я МакЛин, — сказал он тихо. — И если это делает меня высокомерным, то что ж, пусть будет так.

— Тебе следует гордиться этим, — ответила Клэр мягко, подразумевая это. Ее сердце лихорадочно билось, словно она действительно беспокоилась об этом мужчине. Она коснулась его обнаженной руки, и почувствовала напряженные мышцы.

— Ты самый смелый мужчина, какого я когда-либо встречала, ты — Повелитель. Я многого не знаю об этом мире, но обеты, данные тобой, более чем достойны восхищения. Таких мужчин, как ты, в моем мире не существует, — добавила она. — И иногда я теряюсь, не зная, что мне делать.

Их взгляды встретились.

— Тебе нужно доверять мне, — сказал он решительно.

Клэр продолжила:

— Что касается моей жизни, я доверяю тебе.

Он улыбнулся ей.

— Тогда, это станет для нас началом.

Что это значит?

— Ты высокомерна, девушка. Но я не очень возражаю против этого, — добавил он более тихо.

Клэр закусила губу, ее пульс бешено колотился. Она не высокомерная, и нет никакого «начала» или «нас». Но она не собиралась опять спорить.

— Гленна дважды овдовела, — сказал он, а Клэр была поражена, что он собирается ей все объяснить. — У нее есть земли, Клэр, и ей необходим муж для их защиты. МакЛеод тоже вдовец, у него двое детей. Он нуждается в ее богатстве, и в матери для своих детей.

Клэр раскаивалась.

— Прости. Я сделала слишком поспешный и ошибочный вывод.

Он кивнул, выражение его лица все еще было серьезным.

— Ты сначала говоришь, а потом думаешь, Клэр. Когда-нибудь это может сильно тебе навредить.

У нее была склонность действовать опрометчиво, без предусмотрительности.

— Мне также очень жаль, что я обозвала тебя. Я не имела это в виду, просто иногда ты меня бесишь.

— Нет, ты имела в виду именно это. И не из-за гнева. Я пугаю тебя, — сказал он напрямик.

Клэр ошеломленно посмотрела ему в глаза. Он был прав. Она именно это имела в виду, когда назвала его болваном, но он, очевидно, достаточно самоуверенный, чтобы не беспокоиться об этом. И да, он пугал ее, очень. Он пугал ее, потому что был таким сексуальным и таким могучим, что она не знала, что делать с собой и со своим сердцем, когда она рядом с ним.

Он улыбнулся ей. Улыбка была теплой, а не хитрой или обещающей. Соблазнительной она тоже не была. Но это не важно, было слишком поздно. Новый вид близости возник меж ними, и она не хотела этого. Они вместе участвовали в сражении, вместе делили постель, не нужно им никакой эмоциональной связи. Это опасно. Да и невозможно. Восхищаться им можно. Любить нельзя.

— Ты слишком много думаешь.

Он сжал ее руку, разворачивая к себе лицом. Клэр затаила дыхание.

— Да, это т-так, — запнулась она, желание растопило ее как мед. Ее влечение к нему — проблема, и она не собирается усложнять ее никакими чувствами, даже дружбой.

— Я лучше пойду, — начала она нервно. Вот только уйти от него, последнее, что она действительно хотела сейчас сделать.

— Я никогда не встречал такой женщины, как ты, Клэр, — сказал он тихо.

Она помолчала в напряженной тишине.

— Не надо! — она с трудом улыбнулась. — Не усложняй ничего. Ненавижу слова! — она вспыхнула, ведь слова были ее жизнью. — Если хочешь соблазнить меня, не надо признаваться в чувствах. Мы оба знаем, к чему может привести простой обольстительный взгляд. — Она заколебалась. — Заниматься лю... я имею в виду, одно дело — делить постель, дружба — другое. Думаю, нам не следует объединять их, никогда.

— Но ты была другом для мужчин, которых любила, — сказал скептически Малкольм.

— Черт возьми, — закричала она. — Не лезь в мои личные дела!

— Я хочу понять тебя, девушка. И мы оба знаем, что станем любовниками, это всего лишь вопрос времени.

Она резко втянула воздух.

— Это нечестно. Помни, я собираюсь домой, надеюсь, раньше, чем позже. Ты поклялся в этом.

Он улыбнулся.

— При чем тут твое возращение домой, к тому, чтобы мы стали любовниками. Ты хочешь меня, и не отрицай этого. Я хочу тебя. Сейчас возникли некоторые осложнения, но я надеюсь, они скоро исчезнут. И, возможно, ты не будешь так стремиться домой, когда проведешь целую ночь в моей постели.

Он самоуверенно улыбнулся.

— Я сказала тебе, — отвечала она, совсем разгорячившись. — Я не могу отдать тебе свое тело без моей любви.

Он опустил ресницы, а затем медленно взглянул на нее.

— Ты даже не попытаешься?

— Нет! — выпалила она, вся дрожа.

— А если я скажу, что не против твоей любви?

Ее глаза расширились. Как она могла хоть на минуту забыть, что он высокомерный, средневековый болван?

— Я не позволю отшвырнуть себя как Гленну из-за твоей деспотической прихоти!

— Разве я сказал, что я отшвырну тебя?

Она замерла.

Он зорко наблюдал за ней.

— Я дал тебе слово, что отправлю домой, когда будет безопасно. И я сдержу его.

Клэр с трудом могла дышать.

— Но?

Его глаза вспыхнули, но он не отвел взгляд. Он прошептал:

— Но тебе не нужно будет возвращаться, если ты не захочешь этого.

— Что это значит? Это приглашение? Или ты полагаешь, что я буду так сражена наповал твоим мастерством в постели, или так влюблюсь в человека, которого никогда не пойму, что решу остаться в пятнадцатом веке? Ни за что, Малкольм! Ни в коем чертовом случае!

Его лицо оставалось суровым, взгляд полон ужасной решимости.

— Тебе нравится здесь, — сказал он мягко. — И я тебе нравлюсь. Я не отрицаю, ты мне тоже нравишься. Ты надеешься бороться со мной, девушка, но я не буду бороться с тобой.

Клэр в смятении покачала головой.

— Я всего лишь пришла сюда извиниться. Это была плохая мысль. Зачем ты так делаешь?

— Потому что когда настанет время, может быть, ты не захочешь покинуть Данрок или меня.

За обедом они оба хранили молчание. Малкольм жадно ел, явно не обеспокоенный их беседой, в то время как Клэр, не глядя ему в глаза, заставляла себя подкрепиться. Она была потрясена, но и рада тоже, что этот разговор состоялся. Она ошибалась, хоть на миг полагая, что между ними могло быть какое-либо понимание или плотская связь, и менее всего эмоциональная связь. Его высокомерие ошеломляло. Конечно, она собирается домой! Она покинет его в тот момент, когда будет безопасно это сделать. А пока, больше не будет ни секса, ни даже поцелуев, черт побери, ничего! И она не собирается вести интимные беседы с этим мужчиной. Дружба тоже плохая идея, как и что-либо еще, но она и не думала, что это вообще возможно. Нет, не тогда, когда он так уверен, что вскружил ей голову, и она до смерти хочет большего. Не тогда, когда он так уверен в том, что она захочет остаться с ним в этом унылом времени.

Наконец Малкольм отодвинул свою тарелку, и снова наполнил свой и ее бокал. Он весь вечер наполнял ее бокал. Ее это не волновало, ведь она знала, как надо пить вино, и отказывалась взглянуть на него и поблагодарить. Она не доверяла самой себе и боялась смотреть ему в глаза, он наверняка заворожит ее в тот момент, как она глянет.

Внезапно, после двадцати минут молчания, он заговорил:

— Я знаю, что ты устала и уже поздно. Но у нас есть что обсудить.

У нее не было выбора, и Клэр с опаской взглянула на него. О, да, она знала, чего он хотел.

— Прошлая ночь была ошибкой, — даже говоря это, она чувствовала, как горят ее щеки и трепещет плоть. Вот оно. Тот момент, о котором она так беспокоилась и ждала. Момент, когда он посмотрит на нее, очарует и возьмет в свою постель.

Но его реакция была неожиданной. Он выглядел удивленным.

— Я не хочу говорить о прошлой ночи.

Она смутилась.

— Не хочешь?

Он властно скрестил руки на груди.

— После вчерашней ночи, я доверяю себе меньше, чем когда-либо, — сказал он твердо.

Клэр заметила, что слегка замедленно соображает. Все-таки, она была немного навеселе.

Его серые глаза расплавились в серебро.

— Не смотри на меня с таким желанием, девушка. Я бы доставил тебе удовольствие, — добавил он мягко, — если бы сейчас был день. Но сейчас ярко светит луна, и я захочу войти в тебя. Я захочу гораздо большего, чем твое тело.

Клэр чуть не сомлела от желания, жаром горевшего под лейне и юбками. Упасть в обморок, или кончить.

— Черт побери, — тихо сказала она.

Вся ее сила воли исчезла.

— Девушка, тебя так легко завести, — улыбнулся он, его глаза поблескивали. — Я займусь тобой снова, как будет подходящее время.

Клэр настолько было трудно мыслить, что она сжала руками свои горящие щеки. Она помнила, что решила всячески не замечать его сексуальность, но, кажется, ни один способ не действовал. Что сейчас было важно, так это ее мучительное желание, влага, выступившая между бедер и настойчивый трепет ее возбужденной плоти. Ей нужен был Малкольм.

— Знаешь что, — сказала она хрипло, — я передумала. Как женщина, имею право.

Он помрачнел, поскольку прочитал ее мысли.

— Не пытайся соблазнить меня, девушка. Я не сделаю этого.

— Ты вправду не хочешь подняться наверх? — она была в шоке.

— Ты выпила слишком много вина. — Он посмотрел на нее в упор.

Наконец, до нее дошло. Он все еще боялся, что она умрет в его объятиях.

— Я такая же сильная, как и ты, — сказала она хрипло, — и не собираюсь умирать в твоей постели.

Он широко раскрыл глаза.

— Ты думаешь, я решил, что убил ту девушку своим членом?

Она покраснела.

— Я думаю, она умерла от сердечного приступа, и считаю, что ты веришь в свою довольно необычайную одаренность.

Он вдруг рассмеялся, его смех был теплым, глубоким и прекрасным.

— Это, несомненно, убедительно, но девушка умерла по другой причине, — его улыбка угасла.

Клэр не понравилось его серьезное выражение лица.

— Я бы отдала целое состояние за кофеварку, — сказала она мрачно.

— Я не понимаю.

— Нет, ты не поймешь. Почему ты так на меня смотришь, словно за мной стоит расстрельная команда?

Он потянулся к ней, и Клэр удивилась, когда он взял ее за руку.

— Разве ты не хочешь узнать правду?

Клэр попыталась освободить свою руку.

— Знаешь что? Я выпила слишком много вина, и чертовски устала. Я собираюсь пойти наверх спать. Одна... наверное.

Она попыталась встать, но он ее не отпускал, и она вновь оказалась сидящей на скамье.

— Сердцем, — сказал он тихо, — ты уже знаешь правду.

— Черта с два, — она дернула руку изо всех сил, и он отпустил ее, — все, что ты хочешь мне сказать, может подождать.

Она запаниковала, и это мешало ей здраво мыслить.

— Девушка, нет никакого безопасного укрытия, а уж неведение точно не спасет.

Волна страха накрыла ее.

— Иди к черту.

— Ты хочешь послать меня в ад? — спросил он недоверчиво.

Она вздохнула:

— Нет.

— Ты не хочешь понять законы этого мира, — сказал он мягко, снова положив свою огромную ладонь на ее руку. — Я знаю, потому что все время слышу твои мысли, ты предпочитаешь те мысли, что тебе нравятся. Клэр, тебе нужно взглянуть правде в глаза относительно Сибиллы и ее семейства.

У нее перехватило дыхание. Она знала, что не хочет слышать его следующие слова:

— Сибилла невероятно сильна, вот и все.

Его хватка усилилась:

— Она лизала твою кожу. Твое горло.

Клэр вскрикнула, вскакивая на ноги.

— Она извращенка!

— Преступления-удовольствия — древняя история, Клэр, — мрачно сказал Малкольм, поднимаясь. Он никогда не позволит ей уйти. — Начало этому положили Димхааны.

Клэр задрожала. Нет! Малкольм ничего не знал о преступлениях-удовольствиях, он просто читал ее мысли! Смерть от удовольствия была результатом упадка современного общества. К тому же, это не относилось к средневековью.

— Димхааны убивали Невинных ради удовольствия на протяжении нескольких тысяч лет, задолго до Христа, — сказал он.

Она знала, как переводится гаэльское слово «Димхааны» — без необходимости не упоминать.

— Я не верю в дьявола, и не верю в демонов, — отчаянно выкрикнула она.

— Но твои мать и кузина были убиты Димхаанами... ради их удовольствия.

— Прекрати! Пожалуйста! Они были убиты сумасшедшими, сумасшедшими людьми!

— Истинный Димхаан может забрать жизнь у кого угодно. Они высасывают жизнь из человека до тех пор, пока у него не останется сил, чтобы жить. Но прелюбодеяние усиливает их удовольствие. — Его ноздри раздулись. — Экстаз они называют Le Puissance — могущество.

— Перестань!

Наконец он отпустил ее руку.

— Ты боишься ночи, и правильно делаешь, ибо зло открыто разгуливает по ночам и скрывается днем. Тебе нужно посмотреть правде в глаза, Клэр. Ты не найдешь безопасное место, чтобы спрятаться, никогда.

Она ударила его наотмашь по лицу.

Он дернулся, но остался непреклонен.

— Твой мир не отличается от этого. Димхааны везде: в любом времени, в любом месте. И они хотят твоей смерти... и моей.

Клэр не могла говорить. Она плохо себя чувствовала. Пол поплыл под ногами, в голове все закружилось. Этого не могло быть. Мир не мог быть таким, каким его описал Малкольм.

Тон его голоса стал участливым, когда он успокаивал ее.

— Сибилла человек, как и ты. Но ее силы не человеческие. Морей обладает ею. Поэтому она такая сильная, такая злая.

Клэр покачала головой. Из глаз закапали слезы.

— Итак, значит Сибилла — человек, но она одержима злом? А сейчас ты скажешь мне, что Морей дьявол?

— Давным-давно, — сказал он тихо, — на Альбу пришла великая богиня-воительница и возлегла с королем. Одним из ее сыновей был Морей. Он был великим Повелителем..., пока сатана не украл его душу.

Клэр встретилась с ним взглядом. Взор его был затуманен.

— Ты веришь, — выдохнула она, — но я нет... ни за что!

— Морей — властелин тьмы на Альбе, Клэр. Димхааны — его отродье.

Клэр отступила назад и ударила по столу. Дьявол. Демоны, ведущие свой род от древних богов. Одержимые люди. Преступления-удовольствия с начала времен... в некотором понимании это имело безусловный смысл.

Морей, демон, когда-то бывший Повелителем....

И Малкольм, Повелитель, убивший девушку...

Клэр почувствовала, как комната плывет перед глазами. Она оказалась в кошмарном сне. И в первый раз в своей жизни она почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Она покачнулась, но Малкольм поймал ее. Она прошептала:

— Тогда что это значит для тебя?

Малкольм поднял ее на руки как раз в тот момент, когда свет перед ее глазами померк.

Клэр пришла в себя, задыхаясь от скверного запаха. Она лежала в кровати, в комнате, которую ей предоставили. Малкольм сидел около нее с мрачным лицом. И в этот ужасный момент кошмар вернулся, и все началось снова.

Ее голова раскалывалась от боли. Малкольм неправ. Он, должно быть, ошибается, даже если Сибилла сильна, как десять мужчин.

Он заколебался:

— Прости, девушка.

— Уйди, — выдохнула она.

Она могла допустить, что некоторые люди могут быть наследственно предрасположены к злу, и это зло древнее, как Библия. И она могла бы допустить, что преступления-удовольствия существовали в Средневековье, так же как и способ, каким они совершались. Чего она не могла принять ни на миг, так это то, что эти преступления совершались существами со сверхъестественной силой, существами, даже не бывшими в действительности людьми.

Малкольм ушел.

Клэр откинулась на подушки, в душе чувствуя себя очень усталой. Зло было свойственно человеку. Это средневековый миф. Дьявол не существует, и она собирается повторять эту мантру, пока не вернется домой. Морей, вероятно, безжалостный, честолюбивый и умный человек, распространяющий миф, что он является повелителем зла. Это было примитивное время, и люди, подобные Малкольму обращались к религии и суевериям, для пояснения того, что не могли понять!

Клэр почувствовала, как слезы катятся по лицу.

Но преступники, совершившие те злодеяния, так и не были пойманы. Их способность совращать свои жертвы не поддавалась объяснению. Все жертвы умерли от остановки сердца. И это было похоже на эпидемию...

Ставень на окне внезапно распахнулся. Клэр соскочила с кровати, дрожа от страха, но никто не появился, ни Сибилла, ни один из предполагаемых демонов. Она напомнила себе, что через открывшееся окно не пролезет даже ребенок, слишком оно мало, а Сибилле не нужно окно, чтобы попасть внутрь.

Клэр в испуге выругалась. Она подбежала к окну и захлопнула ставень. Делая это, она заметила черные тени, скользящие по крепостным стенам над ее головой.

Клэр напомнила себе, что это ночная стража. Полено упало в огонь, зашипев. Сердце Клэр бешено забилось, и она выбежала из комнаты, интуитивно направляясь в конец коридора. Дверь была широко открыта, и она мельком увидела внутри Малкольма. Она схватилась за дверь, тяжело дыша.

Малкольм повернулся. Он снял с себя всю одежду, все его тело бугрилось мускулами, перекатывающимися под кожей. Он был весьма хорошо оснащен. Его глаза расширились, но она осталась стоять там.

Она не могла дышать, но не желание было тому причиной. Слезы наворачивались на глаза. Клэр резко смахнула их, одновременно подумав о крови и демонах, о Повелителях и Малкольме. Девушка умерла, получая от меня удовольствие.

Клэр подавила рвотный позыв. Нет. Малкольм человек, и он хороший. Он не совершал преступления-удовольствия. Та женщина умерла от слишком бурного секса. В представлении Малкольма, то были человекоподобные демоны со сверхъестественными силами, которые высасывали жизнь из своих жертв.

— Девушка.

Она медленно подняла на него взгляд, понимая, что ее нервы на пределе.

— Ставень открылся, — прошептала она.

— Это ветер. Здесь нет зла. Стены были помазаны святой водой перед нашим ужином.

Он обернул плед вокруг своей талии, как полотенце, но все равно было видно его эрекцию.

Клэр задрожала.

— Димхаанам нет входа в освященные места, девушка, — добавил он мягко, но не обнял ее. А ей хотелось находиться в его широких, сильных и весьма надежных объятиях.

Она обхватила себя руками.

— Как ты можешь быть возбужденным в такое время? — прошептала она.

— Ты всегда возбуждаешь меня, — пробормотал он. — Иди сюда.

И притянул ее в свои объятия.

Клэр обнаружила, что прижимается лицом к изгибу между его теплой шеей и плечом, ее руки легли ему на широкую грудь, поверх сильно бьющегося сердца. Она не обращала внимания на мощный орган, пульсирующий между ними.

— Я не верю в это, — отчаянно твердила она, — ни во что из этого. Но что я знаю, так это то, что ты хороший.

Он крепче сжал ее в объятиях, ласково поглаживая по волосам, струящимся по спине.

— Твоя комната в безопасности, Клэр. Но я знаю, ты не любишь спать одна. Ложись в кровать. Я буду охранять тебя ночью.

Клэр истерически рассмеялась. Услышать такое от средневекового мачо?

— Спасибо.

— Почему бы тебе не поспать сейчас? — Он улыбнулся. — Я сяду возле огня.

— Я не могу спать! — заплакала она, поднимая на него глаза. И возненавидела выражение беспокойства в его глазах, смешанное с жалостью. Она ударила кулаком по его твердой мускулистой груди.

— Морей — не сын сатаны. Он не может им быть.

Он сжал руки, притягивая ее ближе к себе. Клэр задумалась, чувствуя, как его губы касаются ее волос.

— Мы все обсудим завтра.

— Демонов не бывает, Малкольм, — прошептала она ему в грудь, всерьез так думая. — Есть зло..., но оно свойственно человеку.

Он снова погладил ее по волосам, продолжая молчать.

Тогда Клэр действительно заплакала. Она так старалась логически обосновать ужасную волну преступлений-удовольствий, как поступил бы любой разумный человек. Все знали, что городская жизнь опасна, но вполне объяснима. Преступность — следствие бедности, распавшихся семей, наркотиков и пропаганды насилия, а в это время какие-то сумасшедшие разгуливают на свободе, убивая и нанося увечья, наслаждаясь любым насильственным сексуальным актом, и выбирая жертвы наобум.

Психи были меньшей частью неблагополучного, нездорового и суматошного социума. Но все же это были люди. И всегда оставалась надежда.

А теперь Клэр не знала, что и думать.

Поиск по сайту: