Глава 2. Вампир. Темпест вытерла рот тыльной стороной дрожащей ладони и медленно села

Вампир. Темпест вытерла рот тыльной стороной дрожащей ладони и медленно села. Она затерялась посреди моря подушек под шерстяным одеялом. На кушетке, прижавшись к ней, спали два леопарда. Сквозь темные занавеси, закрывавшие окна трейлера «Темных трубадуров», безуспешно пытался просочиться солнечный свет. Судя по всему, было далеко за полдень, поскольку солнце висело низко. Темпест чувствовала себя вялой, утомленной. Во рту пересохло, губы запеклись. Ей хотелось попить чего-нибудь, без разницы что.

Она, слегка пошатнувшись, сумела встать ровно. Темпест помнила каждую ужасающую деталь прошлой ночи, хотя Дариус и приказал ей все забыть. Она не сомневалась, что он способен заставить большинство людей выполнять его приказы, но почему-то ему не удалось проделать это с ней. Темпест всегда немножко отличалась от других, хорошо ладила с животными и могла обмениваться с ними мыслями. Должно быть, эта особенность и дала ей частичный иммунитет от телепатического воздействия Дариуса, хотя он, наверняка, считал, что смог успешно уничтожить ее воспоминания о том, кто он и на что он способен. Она провела рукой по горлу, ища след от раны, и поняла, что против его неприкрытой сексуальной привлекательности у нее иммунитета нет. Темпест ни разу в жизни не испытывала подобного влечения. Между ними, шипя и потрескивая, проскакивали электрические разряды. И как бы ни было унизительно это признавать, как бы ни нравилось ей так думать, нельзя было целиком винить его. Она также не владела собой в его присутствии. Что потрясало ее. И ужасало.

Ну, ладно, этот мужчина, бесспорно, был вампиром. Кричать и терять голову она будет позже. Самое важное сейчас — выбраться отсюда. Сбежать. Спрятаться. Уйти от этого маньяка как можно дальше до наступления сумерек, когда, как говорят, поднимутся вампиры. Прямо сейчас Дариус должен где-то спать. Господи помоги ей, если он отдыхает в гробу где-то в трейлере. Она не собиралась пронзать колом чье-либо сердце. Этого не будет.

— Отправляйся к копам, — тихо приказала она самой себе. — Кто-то должен об этом узнать.

Темпест, пошатываясь, направилась к передней части трейлера. Она взглянула в зеркало, чтобы проверить, что по-прежнему в нем отражается, и поморщилась от своего вида. Должно быть, вампир с трудом пересилил себя, чтобы домогаться того, кто выглядел, как она — словно невеста Франкенштейна.

— О да, Темпест, — ответила она своему отражению, — ты все расскажешь полиции. Офицер, меня укусили в шею. Мою кровь пил защитник, эээ, телохранитель известной певицы и группы. Он вампир. Пожалуйста, арестуйте его, — она сморщила нос и продолжила более низким голосом: — Конечно, мисс. Я вам верю. А вы, собственно, кто? Бездомная беглянка без гроша в кармане, удиравшая из каждой приемной семьи, куда вас помещали. Давайте совершим милую поездку в дурдом. В конце концов, вы много времени проводите в разговорах с животными. — Она презрительно скривила губы. — Вот и все дела!

Расти нашла ванную, оказавшуюся на удивление роскошной, но вместо того, чтобы восхищаться окружающей обстановкой, она быстро привела себя в порядок, приняв душ и вдоволь напившись. Она достала из маленького рюкзачка, который всегда был при ней, выцветшие, голубые джинсы и свежую хлопковую кофточку и переоделась.

Однако стоило ей направиться к выходу, кошки настороженно подняли головы и издали звук протеста. Темпест послала им свои сожаления и ускользнула прежде, чем пантеры успели заблокировать дверь своими телами. Она уловила их намерения, поняла, что Дариус поручил им удержать ее здесь, если она проснется. Обе кошки зарычали и негодующе взревели, когда Расти удалось успешно сбежать. Она, не колеблясь, захлопнула за собой дверь и пустилась наутек от трейлера.

Темпест потратила несколько минут на поиски инструментов, которые всегда носила с собой, но ничего не нашла. Тихо выругавшись, она направилась к шоссе, перейдя на бег. Как только ее и это существо разделят несколько миль, она почувствует себя счастливой. Разве можно было предположить, что она наткнется на вампира? Вероятно, единственного в своем роде.

Ей стало интересно, почему она не упала в обморок от испуга. Не каждый день встретишь вампира. А она не могла никому даже рассказать. Никогда. Она сойдет в могилу единственным из живущих людей, кто знал, что вампиры на самом деле существуют. Расти застонала. Почему она всегда попадает в переделки? Как это похоже на нее, пройти простое собеседование и умудриться встретить вампира.

Темпест пробежала три мили, радуясь, что ей нравится бегать, потому что мимо не проехал ни один автомобиль. Замедлив темп, она потянулась, чтобы убрать с шеи намокшие от пота волосы и снова собрать их в хвост. Который час? И почему у нее нет часов? Почему она не посмотрела время до того, как уйти?

Наконец после часа или около того бега и ходьбы она остановила автомобиль и договорилась, чтобы ее немного подвезли. Темпест страшно устала и испытывала ужасную жажду. Подобравшая ее парочка буквально лучилась доброжелательностью, но они так ее утомили, что Расти была почти рада сказать им до свидания и возобновить бег и ходьбу.

Однако на сей раз она прошла не так много из-за сильной усталости. Ее тело словно налилось свинцом, с каждым шагом ей все больше казалось, что она пробирается сквозь зыбучие пески. Расти резко осела на обочине дороги. Ее голова начала раскалываться с пугающей силой. Темпест потерла виски и затылок, надеясь уменьшить боль.

Рядом с ней затормозил маленький голубой пикап. Она так ослабла, что ей еле хватило сил, чтобы подняться на ноги и подойти к окну водителя.

Мужчина лет сорока, сбитый и мускулистый. Он улыбнулся ей, в глазах мелькнул намек на беспокойство.

— Что-то не так, мисс?

Расти покачала головой.

— Подвезёте меня сколько сможете?

— Конечно, залезайте, — он скинул с сиденья на пол груду вещей. — В грузовике беспорядок, но чего уж там.

— Спасибо. Похоже, погода вот-вот ухудшится. — И это произошло: небо неожиданно затянули темные тучи.

Мужчина бросил взгляд через лобовое стекло.

— Сумасшествие. В сводках говорилось про ясную и солнечную погоду. Может, эти тучи просто проплывут мимо. Я — Гарри. — Он протянул руку.

— Темпест, — ответила она кратким пожатием, но едва ее рука коснулась его руки, как в животе у Расти все сжалось, а кожа покрылась мурашками.

Его палец всего лишь задел тыльную сторону ее ладони, вызвав озноб в спине. Однако Гарри сразу же отпустил ее руку, завел грузовик и перевел взгляд на дорогу. Расти отодвинулась от него как можно дальше, сражаясь с поднимающейся тошнотой и диким воображением. Но как только она откинулась на подголовник сиденья, навалилась усталость и глаза закрылись сами собой.

Гарри взглянул на нее явно озабоченный.

— Вы больны? Я могу отвезти вас к ближайшему доктору. Как мне кажется, через несколько миль вверх по этой дороге будет городишко.

Расти попыталась сосредоточиться, встряхнув больной головой. Она знала, что на лице проступила бледность, а на лбу — бисеринки пота.

— Я пробежала несколько миль. Думаю, просто перестаралась. — Но она знала, что не это является ее проблемой. По какой-то причине каждая клеточка ее тела протестовала против увеличивающегося между ней и Дариусом расстояния. Она знала это. Чувствовала.

— Тогда поспите. Я привык ездить в одиночестве, — посоветовал Гарри. — Обычно включаю радио, но если вас это потревожит, то могу обойтись и без него.

— Оно меня не побеспокоит, — ответила Расти.

Глаза закрывались, как бы сильно она не пыталась бодрствовать. Она была изнурена. Не подхватила ли она какой-нибудь вирус?

Вдруг Темпест выпрямилась. Могут ли вампиры страдать бешенством? Ведь они превращаются в летучих мышей? Не могли ли летучие мыши переносить бешенство? Она относилась нормально к летучим мышам, но это не значит, что ей нравились вампиры. Что если Дариус ее чем-то заразил?

Она осознала, что Гарри смотрит на нее. Он, вероятно, подумал, что подобрал ненормальную. Она умышленно откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Может ли человек стать вампиром после одного укуса? Одного маленького укуса? Расти вздрогнула, вспомнив темный чувственный жар, опаливший ее тело. Ну, ладно. Возможно, глубокий укус. Воспоминание, ощущение его рта на ее шее заставляло ее трепетать и пылать, заново охватывая все тело пламенем. Она поймала себя на том, что ее рука неосознанно поднимается к горлу и прикрывает то место, удерживая эротическое воспоминание под ладонью.

Темпест чуть не застонала вслух. Дариус ее определенно чем-то заразил, но это было не бешенство. Ее телом по-прежнему овладевала усталость, сковывая конечности, поэтому Расти перестала бороться и закрыла глаза.

Гарри ехал в течение пятнадцати минут, украдкой бросая взгляды на свою попутчицу. Его сердце громко билось в груди. Женщина была маленькой и соблазнительной и сама плыла к нему в руки, а дареному коню в зубы не смотрят. Взглянув на часы, он остался доволен, увидев, что опережает график. У него была в запасе пара часов до встречи с боссом — достаточно, чтобы воплотить свои фантазии с рыженькой.

Зловещие тучи сгущались и темнели, временами сверкая прожилками молний и грохоча раскатами грома. Но все еще был ранний вечер, где-то около шести тридцати, и Гарри рыскал глазами по роще в поисках уединенного места, где он мог бы съехать с дороги и остаться незамеченным для любой проезжающей машины. Расти, дернувшись, проснулась от руки, неуклюже шарившей по ее груди. Ее глаза распахнулись. Над ней навис Гарри, срывая ее одежду. Расти ударила его так сильно, как только смогла в маленькой кабине грузовика. Но он был большим мужчиной, и его кулак пришелся чуть позади ее уха, а потом врезался в левый глаз. Мгновение Темпест видела звезды, затем все потемнело, и она соскользнула по сиденью еще ниже.

Рот Гарри, мокрый и скользкий, накрыл ее. И вновь она принялась дико бороться, царапая ногтями его лицо.

— Перестаньте! Прекратите это!

Он снова и снова бил ее, другой рукой сжимая ее грудь, сильно, причиняя боль.

— Ты — проститутка. А иначе, почему бы ты оказалась здесь со мной? Ты этого хотела. Ты знала, что делала. Это хорошо, сладкая, я люблю грубо. Сопротивляйся мне. Это здорово. Именно этого я и хочу.

Его колено плотно прижимало ее бедра, удерживая ее внизу таким образом, чтобы он мог разорвать пояс ее джинсов. Расти нащупала ручку дверцы, открыла ее и, изогнувшись, выбралась на землю. Поднявшись на четвереньки, она попыталась отползти.

Небо над головой неожиданно разверзлось, и темные тучи излились на них словно водопад. Гарри поймал ее за лодыжку и потащил по гравию обратно к себе. Схватив ее за другую лодыжку, он с такой силой перевернул Расти, что вышиб воздух из ее легких.

Сверкнула и зашипела молния, дугой пронесясь от тучи к туче. Темпест ясно видела это, поскольку смотрела на небо. Дождь пролился серебристой стеной, промочив ее насквозь. Она сомкнула глаза, когда Гарри начал методично избивать ее кулаком.

— Отличные ощущения, на самом деле отличные ощущения, ведь так? — прохрипел он.

Его омерзительные жестокие глаза впились в нее с ненавистью и триумфом.

Темпест сражалась с ним каждой толикой силы, которая у нее оставалась: пинала ногами, когда смогла приподнять их, и избивала руками, пока те не покрылись синяками и не заболели. Но казалось, уже ничто не поможет. Дождь лил на обоих, и, сотрясая землю, гремел гром.

Это произошло без какого-либо предупреждения. В одно мгновение Гарри прижимал ее весом своего тела, а в следующее его словно невидимой рукой отдернули назад. Расти услышала глухой звук, когда злоумышленник тяжело приземлился возле своего грузовика. Она попыталась перевернуться, ее тошнило. Болел каждый мускул. Ей удалось встать на колени, прежде чем ее сильно вырвало, не один раз. Ее глаз опухал, а из-за дождя, ветра и резко опустившейся темноты было сложно увидеть, что происходит.

Темпест услышала зловещий треск, звук ломающихся костей. Она почти вслепую поползла в направлении дерева и, неуверенно подтянувшись, встала, обхватив ствол. А затем ее обняли, прижав к твердой груди. Расти тут же начала сопротивляться, дико борясь, крича и вслепую размахивая руками.

— Ты сейчас в безопасности, — тихо напевал Дариус, сражаясь со зверем, бушующим в его теле. — Никто не собирается тебя обижать. Успокойся, Темпест. Ты в безопасности со мной.

В этот момент ей стало все равно, кем был Дариус, он спас ее. Она вцепилась в его пиджак и уткнулась в его грудь, пытаясь отгородиться от страшной жестокости и укрыться в приюте его тела.

Темпест трясло так сильно, что Дариус боялся, что она рассыплется. Он поднял ее на руки, прижимая как можно ближе к себе.

— Проследи за смертным, — рявкнул он через плечо Даяну, второму после себя человеку в команде.

Дариус отнес маленькое избитое тело Темпест в относительное укрытие деревьев. Она скверно выглядела, ее лицо опухло и покрылось синяками, по щекам текли слезы. Она скрючилась, раскачиваясь взад и вперед, и своим видом, слишком напоминавшим Синдил после нападения Савона, внушала Дариусу тревогу. Он просто держал ее в объятьях, позволяя выплакаться, предоставляя силу и утешение своих рук.

Он получил предупреждение кошек о том, что Темпест сбежала, раньше, чем поднялся. Дариус замедлил ее настолько, насколько смог, заставив чувствовать себя крайне усталой. Затем послал тучи затемнить небо, чтобы он смог подняться раньше и чтобы солнце не причиняло вред его чувствительным карпатским глазам и не обжигало его чувствительную карпатскую кожу. Он поднялся в небо, как только это стало возможным, приказав Даяну следовать за ним. Вместе они сквозь ночь помчались по направлению к Темпест. Бэрак следовал за ними на спортивном автомобиле команды Дариуса.

Сейчас каждая слеза, пролитая Расти, терзала его, разрывала ему душу, как ничто до этого.

— Тебе нужно успокоиться, детка, — тихо прошептал он в ее волосы. — Ты сама себе причиняешь боль. Теперь все в порядке. Он ушел. Он никогда не коснется тебя снова, — или кто-то еще. Даян уничтожит все свидетельства того, что Темпест когда-либо была в том голубом пикапе. Будет казаться, что напавший на нее врезался в дерево и сломал шею чуть дальше вниз по дороге.

Гладя ее по волосам, Дариус обнаружил, что его рука дрожит. Он потерся подбородком о шелковистую копну просто потому, что иначе не мог.

— Что заставило тебя убежать? Мы предложили тебе хорошую работу. И я бы позаботился о тебе.

— Везет же мне, — устало сказала Расти. — Мне нужно немного аспирина.

— Тебе нужен сон и время для исцеления, — нежно поправил он. — Возвращайся домой с нами, Темпест. Там ты будешь в безопасности.

Расти схватилась за голову, все без исключения места, куда наносил удары Гарри, пульсировали и болели, каждое сильнее, чем предыдущие. Ей было ненавистно, что кто угодно мог увидеть ее в таком состоянии, и, конечно, она не собиралась отправляться куда-либо с Дариусом, особенно если его сестра и оставшаяся часть труппы станут свидетелями ее унижения.

Она безуспешно толкнула твердую стену его груди, поморщившись, когда ладони заныли. Дариус поймал ее руки и внимательно их осмотрел, а затем поднес каждую к своему рту. Его язык прошелся по ее пальцам в шероховатой ласке, которая вызвала дрожь по всему телу, но, как ни странно, успокоила боль.

— Я не могу туда вернуться, только не такой.

Он слышал в ее голосе муку, унижение и позор, которые она испытывала. До него дошло, что она даже не взглянула на него.

— Это не твоя вина, — отрезал Дариус. — И ты это знаешь, Темпест. Этот мужчина попытался изнасиловать тебя, потому что развращен, а не потому, что ты сделала что-либо, чтобы подтолкнуть его.

— Я путешествовала автостопом, — призналась она тихим голосом. — Я не должна была садиться в его грузовик.

— Темпест, если бы он не подобрал тебя, то подобрал бы другую девочку, за которой, возможно, вообще некому присмотреть. А сейчас позволь мне посмотреть на твое лицо. Как думаешь, ты могла бы оторваться от моей рубашки достаточно надолго, чтобы я смог оценить, какой ущерб он тебе нанес? — Дариус постарался сделать свой тон более легким, чтобы помочь ей успокоиться.

Расти не могла поверить, насколько нежным он был. Она чувствовала его огромную силу, колоссальную власть, однако его голос был нежен. Это вызвало новые слезы на ее глазах. Она убежала от него, считая монстром, но именно он спас ее от настоящего чудовища.

— Я просто не могу еще никого видеть, — голос Темпест звучал приглушенно, но Дариус слышал ее решимость. Она собиралась предпринять следующую попытку к свободе.

Тогда Дариус развернулся, держа ее на руках, и зашагал обратно в сторону дороги. Дождь лил не переставая, но он, казалось, не замечал этого. Он отнес Темпест подальше, чтобы она не увидела те ужасы, что он проделал с напавшим на нее мужчиной.

— Мне нужно сесть, — наконец запротестовала она, — на твердую землю. — Вдруг она поняла, что ее рубашка превратилась в лохмотья и видна ее обнаженная кожа. Она ахнула вслух, мгновенно привлекая его внимание, взгляд его черных глаз задумчиво прошелся по ней.

После чего Дариус тихонько рассмеялся, успокаивая ее тревогу.

— У меня есть сестра, сладенькая. Я и раньше видел женское тело, — но он уже опустил ее ноги на землю. Сняв с плеч пиджак, Дариус очень нежно закутал в него Расти и, пользуясь случаем, рассмотрел ее более внимательно. Темные синяки уже портили совершенство ее светлой кожи, а из угла ее губ сочилась слабая струйка крови. Дариус отвел взгляд от этого искушения, мельком увидев еще большее количество синяков на сливочном холмике ее груди, вдоль узкой грудной клетки и на ее гладком животе.

Его охватила ярость, бурная и незнакомая. Ему хотелось снова и снова убивать этого мужчину, ощущать хруст его шейных позвонков под своими руками. Дариусу хотелось рвать и терзать подобно леопардам, с коими он провел столько времени, изучая их и учась у них. Он подавил убийственную ярость, пока она не стала медленно кипеть и бурлить где-то глубоко внутри, где Темпест не могла ее заметить.

Его естественным инстинктом было излечить ее с помощью лечебного вещества, содержащегося в слюне, но он отказался, не желая тревожить ее еще больше. Будет достаточно времени, когда он доставит ее домой и погрузит в сон.

Темпест знала, что Дариус может видеть ее, даже в темноте. Любопытно, но она больше не боялась его. Она посмотрела на носки своих грязных кроссовок, не зная, что делать. Ее тошнило, у нее кружилась голова и болело все тело, ей хотелось свернуться калачиком и заплакать. У нее нет денег и идти ей некуда.

Дариус потянулся, игнорируя то, как она уклонилась от его руки, и властно обхватил ее затылок длинными пальцами.

— Я собираюсь забрать тебя домой. Ты сможешь понежиться в ванне, а я приготовлю тебе что-нибудь поесть, и тебя никто не увидит, кроме меня. А поскольку я уже видел тебя, то все будет в порядке,— хотя по его интонации казалось, что он спрашивал согласия, Расти слышала в его голосе командные нотки.

— Нам нужно позвонить в полицию, — тихо проговорила она. — Я не могу позволить ему уйти так просто.

— Он больше не совершит подобного зверства, Темпест, — чуть слышно пробормотал Дариус. Он услышал звук быстро приближающейся к ним машины, определив ее как свою собственную.

— Моя сестра представляла тебя кому-нибудь из группы? — спросил он, сознательно отвлекая ее, чтобы она не стала задавать никаких вопросов.

Темпест села прямо там, где стояла, на обочину дороги под проливным дождем. Разозленный на самого себя за то, что уступил ее требованию встать на ноги, когда знал, что она слишком слаба, Дариус проигнорировал протест и снова взял ее на руки, словно она была ребенком. На этот раз она не возражала и ничего не сказала. Расти повернула лицо к его груди, уткнувшись в непосредственной близости от устойчивого и успокаивающего биения его сердца, и пассивно устроилась в безопасности его рук, содрогаясь от шока и холодного дождя.

Бэрак приехал в рекордно короткие сроки. Он любил скорость современных машин и пользовался любой возможностью отточить свои гоночные навыки. Он остановился точно перед Дариусом, его лицо через лобовое стекло казалось маской тьмы. Самый молодой из мужчин, он сохранил остатки от добродушного мальчишки, какими они все были до нападения на Синдил, после которого они перестали кому-либо доверять, даже самим себе.

Дариус распахнул дверцу машины и проскользнул внутрь, не выпуская Темпест из рук. Ее глаза были закрыты, она не огляделась и не показала, что знает, что находится в автомобиле. И это беспокоило Дариуса.

«Она в шоке, Бэрак. Большое спасибо, что добрался так быстро. Я знал, что могу рассчитывать на тебя. А теперь с той же скоростью доставь нас домой», — обратился к своему другу Дариус, используя их телепатический способ общения вместо того, чтобы произнести это вслух.

«Мне следует дождаться Даяна?» — спросил Бэрак, используя тот же способ общения, который был знаком всем им пятерым.

Дариус покачал головой. Даян прекрасно доберется и сам, несмотря на шторм. Как сделал бы и он, если бы желал напугать Темпест до смерти, быстро унеся ее по воздуху. Но он не собирался так поступать. На самом деле Дариус знал, что именно эти непривычные ему эмоции подкармливают силу шторма, им же и созданного.

Темпест ни слова не промолвила за все время долгого возвращения в лагерь, но Дариус знал, что она не спала. Ни разу даже не вздремнула. Ее самообладание по-прежнему было шатким, и это в лучшем случае, поэтому он молчал, чтобы не сказать или не сделать непоправимого, чего-нибудь, что могло бы подвигнуть ее на очередной побег. Он не мог позволить ей уйти. Нападение лишь доказало Дариусу, насколько Темпест в нем нуждалась, и последнее, чего он хотел, — это создать ситуацию, в которой она боялась бы его или бросала вызов его власти.

Когда они подъехали, Джулиан Сэвэдж стоял, лениво прислонившись к дому на колесах. Он выпрямился с нарочитой силой, поигрывая мускулами, показывая власть, когда Дариус выскользнул из автомобиля с маленькой рыжеволосой женщиной на руках, прижимая ее к себе в ярко выраженном защитном жесте.

— Я немного разбираюсь в целительском искусстве, — тихо предложил Джулиан, хотя сильно подозревал, что Дариус откажется от его помощи.

В том, как мужчина держал эту женщину, сквозило сильное чувство собственничества; Дариус никогда бы не передал ее другому мужчине.

Он бросил на Джулиана горящий злобой взгляд.

— Нет, спасибо, — коротко ответил Дариус. — Я сам позабочусь о ее потребностях. Попроси Дезари принести рюкзак Темпест в трейлер.

Джулиан был осторожен, не позволив вспышке юмора отразиться в его глазах. У Дариуса наконец-то появилась слабость. И у нее были рыжие волосы. Кто бы мог подумать? Он не мог дождаться, когда расскажет об этом своей Спутнице жизни. Изящно отсалютовав, Джулиан не спеша отправился прочь.

Дариус рывком открыл дверь в трейлер, вошел и осторожно положил Темпест на кушетку. Она свернулась клубочком и откатилась подальше от него. Он прикоснулся к ее волосам, его рука задержалась, пытаясь передать утешение. Затем он негромко включил магнитофон, чтобы записанный голос Дезари смог заполнить молчание исцелением, мерцанием красоты. Потом Дариус наполнил ванную горячей, ароматизированной водой и зажег специальные свечи, чей аромат также был предназначен для содействия исцелению.

Дариус не стал включать верхний свет, поскольку Темпест не захотела бы этого, а он отлично видел и так.

— Давай, детка, в ванную, — сказал он, подняв ее нежно, но быстро, и не дав ей ни единой возможности запротестовать. — Травы в воде будут сперва жечь, но потом ты почувствуешь себя лучше. — Он усадил ее на край огромной ванны. — Тебе нужно помочь раздеться? — Дариус сохранял свой голос строго нейтральным.

Расти быстро покачала головой, но тут же пожалела об этом, когда в голове застучало, а глаза сильно запульсировали.

— Я могу сама о себе позаботиться.

— Не думаю, что мы будем проверять это прямо сейчас. Ты не на тренировочном матче, — небольшое поддразнивание в голосе удивило его больше, чем ее. — Забирайся в ванную, сладенькая. Я вернусь с твоей одеждой и халатом. Когда закончишь, сможешь поесть, — он нагнулся, чтобы зажечь еще две ароматические свечи, позволяя отражению их пламени мерцать и танцевать на воде и стенах.

Расти медленно, неохотно разделась. Двигаться было больно. Все внутри нее одеревенело, она была слишком измучена и расстроена, чтобы волноваться о том, кем является Дариус или чего он от нее хочет. Она знала, что он верит, будто успешно стер ей память о том, что сделал с ней прошлой ночью. Даже сейчас, после ужаса этой ночи, Расти все еще ощущала жар его рта на своей шее. Девушка скользнула в покрытую паром ванную, задохнувшись, когда вода окутала ее израненное тело.

И почему с ней всегда происходят странные вещи? Она же была осторожна, ведь так? Темпест скользнула под воду, от жжения, возникшего у нее в глазах и во рту, у нее перехватило дыхание. Когда она всплыла, то легла на бортик ванной, прикрыв глаза и отдыхая. У нее в голове царила милосердная пустота. Она не могла думать о Гарри или о своих возможных действиях, которые спровоцировали его жестокое нападение. Он хотел причинить ей боль, и у него получилось.

— Темпест, ты засыпаешь. — Дариус не упомянул, что она тихо стонала от боли.

Расти быстро села, руками прикрывая грудь и выплескивая воду из ванной. Один ее глаз, ярко-зеленый, с тревогой пристально уставился на него, в то время как другой опух и стал фиолетовым. Ее лицо и тело представляло весьма интересный спектр цветов, доказывавший уязвимость Расти, но все же у нее получилось выглядеть вызывающе.

— Убирайся, — потребовала она.

Дариус улыбнулся, сверкнув белыми зубами. Это напомнило ей о безмолвном вызове хищника. Он вытянул обе руки, ладонями вверх.

— Я всего лишь пытался помочь тебе не утонуть. Ужин готов. Вот халат.

— Чье это? — спросила она подозрительно.

— Мое, — это была правда, но не вся. Он создал халат с легкостью, мгновенно, из натуральных волокон — фокус, которому он научился за столетия. — Я закрою глаза, если это сделает тебя счастливой. Выходи оттуда, — Дариус растянул перед ней огромное полотенце.

— Ты не закрыл глаза, — обвинила его Расти, шагнув к нему.

Он рассматривал особенно отвратительный синяк на ее ребрах. Ее смутило то, что он видел повреждения, нанесенные насильником, и она не переставала думать, почему ее совершенно не смущает то, что он видит ее обнаженной.

Дариус послушно закрыл глаза, но ее образ — маленькой, несчастной, больной и такой одинокой — так и остался с ним. Он почувствовал, как она под его руками обернула свое стройное тело полотенцем, прежде чем позволил себе взглянуть на нее. Она выглядела еще младше, чем когда-либо. В данный момент Дариус и обращался с ней соответственно, вытирая дрожащее тело с безразличием, делая вид, что не замечает ее мягкой, атласной кожи, ее изгибов, маленькую грудь и узкую талию. Он вытер полотенцем рыжевато-золотистые локоны, потемневшие от влаги.

— Меня не перестает трясти, — сообщила Темпест, ее голос был очень тонок.

— Шок, — угрюмо ответил Дариус. Ему хотелось обнять ее и забрать все, что с ней случилось. — Ты в шоке. Это пройдет, — он быстро завернул ее в теплый халат, потому что не мог выносить вида ее кожи, настолько распухшей и покрытой синяками. Он ненавидел то, как Темпест избегала его взгляд, словно она совершила что-то неправильное и постыдное.

— Обхвати мою шею руками, — мягко приказал он, его голос был смесью гипнотической силы и хрипотцы.

Расти неохотно повиновалась, и он поднял ее, вынуждая заглянуть в свои черные, горящие глаза. Она чуть не застонала. Она могла бы затеряться в его глазах. Ни у кого не должно быть таких глаз.

— Я хочу, чтобы в этот раз ты услышала меня, Темпест. Это не твоя ошибка. Ты ни в чем не виновата. Если тебе нужно переложить вину на кого-то, кроме мужчины, напавшего на тебя, то место, где ей надлежит быть — прямо на моих плечах. Ты никогда бы не сбежала, если бы я тебя не напугал.

Расти издала звук протеста, страха. Она убеждала себя, что причина во внезапно погасших свечах, погрузивших ванную в темноту, но она знала, что дело в нечто большем.

Дариус удерживал ее взгляд, не позволяя ей оторваться от его гипнотической власти.

— Ты знаешь, что это правда. Я привык говорить всем, что им делать. И меня очень влечет к тебе, — он внутренне поморщился от преуменьшения этого последнего комментария. — Я должен был быть нежнее с тобой.

Дариус внес ее в кухню и устроил на стуле за столом. Ее уже дожидалась тарелка с дымящимся супом.

— Поешь это, сладенькая. Я для тебя трудился над ним, как раб.

Темпест поймала себя на том, что пытается улыбнуться. Это вызвало пощипывание на губах, но потом она почувствовала, как внутри поднимается тепло. Никто, сколько она себя помнила, никогда не относился к ней с такой заботой. Никто даже не готовил ей тарелку супа.

— Спасибо, что пришел за мной, — поблагодарила она, помешивая бульон, стараясь незаметно рассмотреть, из чего он состоит.

Дариус сел напротив нее, с легким вздохом забрал у нее ложку, погрузил ее в суп и подул.

— Ты будешь это есть, а не играться, — выговаривал он, поднося ложку к ее рту.

Темпест неохотно уступила. Удивительно, но это было вкусно. Кто бы мог подумать, что вампир умеет готовить?

— Это овощной суп, — удовлетворенно заявила она, — и он очень вкусный.

— У меня есть свои таланты, — пробормотал Дариус, вспоминая все те бульоны, которые варил для маленьких девочек, пытаясь сохранить им жизнь. Карпатцы не ели мясо, и он стал экспериментировать с корнями, ягодами и листьями, сначала всегда пробуя сам и травясь при этом не один раз.

— Поговори со мной, — взмолилась Темпест. — Я не хочу снова дрожать, но чувствую, что вот-вот начну.

Дариус поднес к ее рту еще одну полную ложку супа.

— Дезари много рассказала тебе о нас?

Расти покачала головой, сосредоточившись на тепле, распространяющимся по телу от супа.

— Как тебе известно, мы много путешествуем, давая концерты. Даян и Дезари — наши певцы. На кассете ты слышала голос Дезари. Она невероятна, правда? — в его голосе слышалась гордость.

Темпест нравилась его этакая старосветская манера говорить, старомодная манера, которую она находила странно сексуальной.

— У нее красивый голос.

— Дезари моя младшая сестра. Недавно она нашла своего… — тут он прервался, искушая ее очередной ложкой супа, прежде чем продолжить: — Она нашла своего мужчину, которого сильно любит. Его зовут Джулиан Сэвэдж. Я не очень хорошо его знаю, и у нас с ним иногда возникают трения, хотя мы и стараемся ужиться вместе. Подозреваю, проблема в том, что мы слишком похожи.

— Властные, — понимающе вставила Темпест.

Черные глаза ревниво остановились на ее лице.

— Что это было?

На этот раз она слегка улыбнулась. Было больно, но она не смогла удержаться. Расти подозревала, что никто и никогда не спорил с этим мужчиной и не дразнил его.

— Ты слышал меня.

Глаза Дариуса вдруг вспыхнули сильным, темным и опасным голодом, от которого у нее перехватило дыхание и который навел ее на мысли о леопардах, содержащихся в качестве его компаньонов. Она отвела взгляд.

— Продолжай говорить. Расскажи мне обо всех.

Дариус скользнул рукой по ее влажным волосам к затылку. Его пальцы обхватили стройную шею, находя удовольствие в том, как та соответствовала его ладони. На него обрушилось желание, сильное и неожиданное, даже вопреки тому, что он намеренно пытался видеть в Темпест только ребенка, нуждающегося в защите. Он прикоснулся к ней с единственной целью — чтобы утешить, но отпустить уже не смог. Дариус проклинал себя за отсутствие самоконтроля. Он нуждался в контакте с ней, ему было необходимо чувствовать ее, знать, что она настоящая, во плоти, а не плод его воображения.

— Бэрак и Даян тоже играют в группе. Оба — талантливые музыканты. Даян играет на гитаре, и ему нет равных. К тому же он пишет многие из наших песен. Синдил… — тут он слегка заколебался, неуверенный в том, что сказать про Синдил. — Она играет на органе, фортепьяно и вообще любом инструменте. Недавно она перенесла травму и на некоторое время покинула сцену.

Пристальный взгляд Темпест вернулся к нему. Она почувствовала его боль за мгновение до того, как он успел ее спрятать.

— С ней случилось что-то похожее на то, что произошло со мной.

Пальцы Дариуса сильнее обхватили ее шею.

— Но я не смог вовремя появиться, чтобы помешать этому… и об этом я буду сожалеть вечно.

Расти моргнула и быстро отвела от него взгляд. Он сказал «вечно». Не «до самой смерти» или что-то подобное этому выражению, которое использовал бы человек. О, боже. Ей не хотелось, чтобы Дариус догадался, что ее воспоминания о том, что он с ней сделал, не стерты, как он того желал. А что если он попытается проделать это еще раз, и на сей раз это сработает?

Стук в дверь заставил Темпест вздрогнуть, а ее сердце быстро забиться. Дариус грациозно поднялся, зная, что снаружи трейлера будет Синдил. Он с плавной изящностью направился к двери.

Темпест не могла оторвать от него глаз. Он был невероятно грациозным и гибким, его ярко выраженные мускулы слегка сокращались под шелковой рубашкой. Он шел молча, подобно одному из своих больших котов.

— Дариус. — Синдил отказывалась смотреть ему в глаза. Она пристально рассматривала свои туфли. — Я услышала о случившемся и подумала, что возможно смогу немного помочь. — Она протянула ему набор инструментов Темпест и рюкзак. — Может быть, ты позволишь мне увидеться с ней на минутку?

— Конечно, Синдил. Спасибо за заботу. Я признателен за любую помощь, которую ты можешь оказать. — Дариус сделал шаг назад, пропуская ее. Он не позволил надежде на ее выздоровление вспыхнуть, даже на секунду, в своих глазах. Он прошел за девушкой, которую считал еще одной своей младшей сестрой, к столу.

— Темпест, это Синдил. Она хотела бы поговорить с тобой, если ты в состоянии. Я приберусь на кухне. А вам двоим будет удобнее в спальне.

Темпест удалось выдавить небольшую улыбку.

— Это его способ выпроводить нас отсюда. Все зовут меня Расти, — представилась она Синдил, как ни странно не испытывая стыда перед другой потерпевшей.

Когда она проходила мимо Дариуса, тот поймал ее за волосы и слегка дернул.

— Не все, сладкая.

Она бросила на него через плечо успокаивающий взгляд, на мгновение забыв об опухшем глазе и разбитом рте.

— Все остальные, — исправилась она.

Дариус позволил ее локонам проскользнуть через его пальцы, наслаждаясь контактом с ней, даже таким мимолетным.

Расти двигалась осторожно, стараясь не потревожить избитые ребра. Синдил указала на кушетку, и Темпест устроилась на мягких подушках. Синдил осмотрела ее лицо.

— Ты позволила Дариусу подлечить тебя? — спросила она.

Ее голос был красивым, мягким как атлас, запоминающимся, таинственным. Темпест мгновенно поняла, что Синдил была такой же, как и Дариус. Это чувствовалось в ее глазах и голосе. Но как бы она ни старалась, все равно не смогла обнаружить в Синдил ни малейшего намека на зло, только тихую печаль.

— Разве Дариус врач? — спросила она.

— Не совсем, но он очень талантлив в исцелении других. — Синдил посмотрела на свои руки. — Я не позволила ему помочь мне, и это ранило нас обоих больше, чем я могу выразить. Будь сильнее меня. Позволь ему помочь тебе.

— Дариус появился прежде, чем меня изнасиловали, — прямо заявила Темпест.

Красивые глаза Синдил наполнились слезами.

— Я так рада. Когда Дезари сказала мне, что на тебя напали, я подумала… — она покачала головой. — Я так рада. — Синдил прикоснулась кончиком пальца к раздувшемуся синяку. — Но этот мужчина причинил тебе боль. Он ударил тебя.

— Внутри гораздо больнее, — сказала Темпест, обкладывая себя подушками, словно воздвигая из них стену для своей безопасности.

Глава 3

Синдил долгое мгновение не сводила глаз с Темпест. Затем ее дыхание вырвалось долгим тихим шипением. Она села и наклонилась ближе пытаясь прочитать выражение лица Темпест.

— С тобой подобное уже случалось. Не в этот раз, когда-то в прошлом. Ты знаешь, каково это. Страх. Отвращение.

Ее глаза сверкали как темный лед, как драгоценная крошка.

— Я отмывалась три с половиной часа, и даже месяц спустя я все равно не чувствовала чистой.

Она потирала плечи ладонями, мучение отражалось в ее огромных глазах.

Темпест взглянула в сторону кухни убедиться, что Дарий не мог услышать их.

— Тебе необходима психологическая помощь. Есть общества, люди, которые могут помочь снова вернуться к нормальной жизни.

— Это то, что ты сделала?

Темпест тяжело сглотнула, чувствуя знакомую тошноту, которая возникала каждый раз, когда эта особая дверь начинала приоткрываться. Она встряхнула головой, прижимая руку в животу.

— Я не помощь искала. Я просто пыталась выжить.

Она снова бросила взгляд в сторону кухни, а потом еще больше понизила голос.

— Я, собственно, никогда не знала ни одного из моих родителей. Самые ранние мои воспоминания - это грязная комната, где я ела с пола и наблюдала, как взрослые втыкают иголки в свои руки и ноги - в каждую вену, которую они могли найти. Я не знала, кто из них был моей матерью или моим отцом. Время от времени власти могли забрать меня и поселить в приемную семью, но в основном я жила на улице. Я научилась отбиваться от наркоторговцев и сутенеров и вообще каждого случайного мужика. Так я жила все эти годы.

— Это тогда с тобой приключилась беда? - спросила Синдил, ее глаза были так полны боли, что Темпест захотелось обнять ее. В то же время ей хотелось сбежать, хотелось чтобы больше никогда не надо было переживать то особое время в ее жизни снова. Она не могла перенести этого, не сразу после нападения Гарри.

— Нет, было бы намного легче, если бы это был какой-то убогий пьянчуга или наркоман или даже один из сутенеров, но это был тот, кому я доверяла,- призналась Темпест глухим голосом, связь, установившаяся между ней и Синдил, подтолкнула ее говорить, хотя и через силу, связь, построенная на основе ужасной травмы, которую обе они пережили.

— Меня тоже обидел тот, кого я любила и кому доверяла,"- призналась тихо Синдил.

— В результате, я не знаю, как кому-нибудь доверять. Такое чувство, что он убил эту часть меня. Я не могу выступать с группой. Мне нравилось играть, внутри меня всегда была музыка, а теперь я не могу ее слышать. Без нее я чувствую себя мертвой. Не могу вынести даже мысли о том, чтобы остаться наедине с любым из мужчин, с которыми выросла, которых всегда любила как родных. Я понимаю, они беспокоятся обо мне, но я не могу изменить того, что случилось.

Темпест накрутила золотисто-рыжий локон на палец.

— Ты должна жить, Синдил, а не просто существовать. Ты не можешь позволить ему отнять у тебя твою собственную жизнь, твои чувства.

— Но он сделал. Именно это он уже сделал. Я любила его как брата. Я бы все для него сделала. кроме того он был таким жестоким, и его глаза были такими злыми, когда он мучил меня, как будто он ненавидел меня. Синдил отвернулась.

— Случившееся изменило всех нас. Мужчины смотрят друг на друга недоверчиво, с подозрением. Если подобное изменение случилось с Сейвоном, наверное, это может случиться и с любым из них. Дарий тяжело перенес произошедшее, поскольку как наш лидер чувствует ответственность. Я пыталась сказать ему, что он не должен, но он всегда заботился о нас, оберегал нас. Я знаю, если бы я смогла забыть об этом ужасе, это бы облегчило его страдания, но я не могу. Она уставилась на руки.

— Остальные относятся ко мне не так как раньше. Особенно Барак, похоже, он не доверяет мне. Они постоянно следят за мной, как будто это была моя ошибка.

— По-моему, они за тобой присматривают, но не потому, что подозревают, а для защиты. Однако ты не отвечаешь за то, что чувствует кто-то еще, Синдил. Ты сможешь это преодолеть, так же как и другие, в свое время и своим способом. Ты не забудешь - возможно, это событие будет часто возникать в твоей жизни и твоих отношениях - но ты сможешь снова быть счастлива,- заверила ее Темпест.

— Я никогда не говорила об этом ни с кем, даже с Дезари. Извини. Я пришла помочь тебе, а говорила только о себе. мне хочется заползти в нору и кричать и рыдать. с тобой легко говорить.

Темпест покачала головой.

— Ты должна найти способ жить.

— Пожалуйста, расскажи мне, что с тобой произошло и как ты с этим справилась.

В кухне пошевелился Дарий, не желая причинять Темпест еще больше боли. Но он хотел знать, он должен знать, и он осознавал, для обеих женщин было важно иметь возможность обсудить травмирующие события, которые обе пережили.

— Я встретила чудесную женщину, работавшую в одном из приютов для бездомных, где оказалась и я. Мне было семнадцать. Она позволила мне жить в своем доме. Раньше я угоняла машины и ради развлечения увеличивала мощность двигателей. Эллен заставила меня понять, что я могу найти лучшее применение моим навыкам механика и хорошо зарабатывать. Она помогла мне получить аттестат об окончании средней школы, а потом нашла мне хорошую работу в гараже у своего друга. Все было здорово некоторое время.

— Но что-то произошло,- предположила Синдил.

Темпест прагматично пожала плечами.

— Эллен умерла, и мне снова негде было жить. А поскольку я была без защиты, мой босс показал свое истинное лицо. Он застиг меня врасплох. Я доверяла ему; он был другом Эллен. От него я действительно ничего плохого не ожидала.

Она прикрыла глаза от того, что нахлынули яркие воспоминания как он вмял ее в стену, вышибая весь воздух из груди, оставляя ее ошеломленной и абсолютно беспомощной перед его нападением.

— Он ранил тебя?

— Он был груб, если это - то, что ты имеешь в виду, и я... никогда ни с кем не была. Я решила, что это было не тем, что я желала бы испытать еще раз.

Она пожала плечами, стараясь не вздрогнуть, когда боль пронзила её грудь.

—В отличие от тебя, у меня никогда не было семьи. Мне приходилось учиться на своих ошибках и решать все проблемы самой. Я должна была всему учиться на горьком опыте. В этом наше отличие. У тебя была жизнь, семья. Ты знаешь, что такое любовь.

—Я не могу даже представить себя с мужчиной, когда-либо снова,- сказала печально Синдил.

— Ты должна попытаться, Синдил. Ты не можешь просто отгородится от мира, от семьи. Кто-то из них должен знать о твоих чувствах. Эллен всегда говорила мне играть теми картами, что есть на руках, а не желать другие. Ты не можешь изменить того что случилось с тобой, но ты можешь проследить, чтобы твоя жизнь не была испорчена этим.

Подслушивая в кухне, Дарий поклялся себе, что в очень скором времени группа будет играть в городе, где живет тот хозяин гаража, и он нанесет ему визит. Тем не менее, впервые он слышал как Синдил обсуждает с кем-то произошедшее с ней, и почувствовал огромное облегчение.

Он мог чувствовать усталость, пульсирующую в его маленькой рыжеволоске. Ее тело было изранено, потрясение опустошило ее. Он знал, что она пробежала трусцой большую часть расстояния, что пыталась установить между ними, и у нее не было денег на еду или жилье. Он не хотел прерывать женщин, но Темпест явно соскальзывала вниз с подушек дивана, когда он выглянул из дверного проема.

Синдил сразу это заметила.

— Мы поговорим, когда ты отдохнешь, Расти. Спасибо, что поделилась со мной, фактически незнакомкой, пережитым. По-моему, тебе удалось помочь мне больше, чем я помогла тебе. Она махнула рукой Дарию, покидая трейлер.

Дарий буквально проскользил к Темпест своей бесшумной, такой пугающей походкой.

— А теперь ты должна поспать, милая. И не вздумай противоречить мне.

Темпест уже лежала.

— Кто-нибудь еще кроме меня хотел в тебя чем-нибудь кинуть?

Ее голос звучал сонно, не воинственно.

Дарий присел на корточки возле нее, так что оказался с ней на одном уровне глаз.

— Не думаю. А даже если и хотели, то не осмелились признаться в этом.

— Ну, думаю швырять что-то в тебя - это единственно возможный вариант,- сказала Темпест ему. Ее глаза уже закрывались, и голос был утомленный и унылый, несмотря на жесткие слова.

Дарий убрал золотисто-рыжие локоны с ее лица, его пальцы успокаивающе поглаживали кожу головы.

— Правда? Может завтра у тебя будет шанс попробовать.

— У меня теперь есть цель, предупредила она его.

— Тебе же будет легче, если ты просто перестанешь мной командовать.

— Но это погубит мою репутацию,- возразил он.

Улыбка изогнула уголки ее рта, подчеркивая тонкий красный порез на ее губе.

Дарий подавил импульс лечь с ней рядом и дотронуться до этого маленького пореза языком.

— Засыпай, детка. Я собираюсь приложить все усилия, чтобы облегчить часть твоей боли. Прежде чем заснешь на мне, я сделаю травяной отвар, который поможет тебе хорошо отдохнуть.

— Почему у меня такое чувство, что ты берешь руководство моей жизнью на себя?

— Не волнуйся, Темпест. Я очень хорошо руковожу жизнями.

Она могла слышать смех в его голосе, и ответная улыбка расцвела на ее губах.

— Уходи, Дарий. Я слишком устала, чтобы спорить с тобой." Она глубже зарылась в подушки.

— Предполагается, что ты не споришь со мной.

Он сфокусировался на стакане, стоящем на кухонной стойке. И тот легко скользнул в его руку.

— Садись, милая. Ты должна выпить это, не важно - хочешь или нет.

Он подсунул ей под спину руку и приподнял так, что смог прижать к ее губам стакан.

— Ну и как на вкус? - спросила она подозрительно.

— Выпей это, малышка,- приказал он.

Она слегка вздохнула.

— Что здесь?

— Напиток, Темпест, и перестань дерзить,- словно отрезал он, опрокидывая содержимое в её горло.

Она кашляла и чихала, но всё же смогла проглотить большую часть травяной смеси.

— Я надеюсь, что это не наркотик.

— Нет, здесь всё натуральное. Это поможет тебе спокойно спать. Закрывай глаза.” И он аккуратно разместил её среди подушек.

— Дарий?

Она вяло, словно сквозь сон, с нежностью произнесла его имя, и оно проникло в его душу и сжало тело, словно от сильной боли.

Он дотянулся до полки над ее головой, где стояли свечи, сделанные его семьей из ингредиентов, найденных в лесах и на болотах, чтобы они издавали необходимые им ароматы.

— Что, милая?"

— Спасибо, что спас меня. Я не знаю, смогла бы я пройти через это снова.

Она была такой уставшей, что с губ срывались слова, раскрывающие намного больше, чем ей хотелось бы.

—Всегда пожалуйста, Темпест," поблагодарил он серьезно. Дарий взял несколько свечей и выключил все освещение, погружая дом на колесах в темноту.

Из горла Расти вырвался тихий звук тревоги.

— Включи свет. Я не хочу быть в темноте.

— Я зажигаю для тебя свечи, и ты не сама, милая. Здесь тебя никто не сможет обидеть. Просто расслабься и дай отвару подействовать. Ты заснешь, и я сделаю все, что смогу, чтобы убедиться, что ты проснешься без такой сильной боли. Если хочешь, я могу привести тебе кошек для компании.

Он продолжил движение, его сознание неожиданно всколыхнула картины ночного кошмара. Высокий, грузный мужчина с огромными руками и замысловатой татуировкой королевской кобры на его выпирающем бицепсе. Когда мышца двигалась, ядовитые клыки змеи открывались шире. Медленно мужчина повернул голову, его усмешка похабная и полная триумфа. Хозяин гаража, который напал на Темпест.

Дарий решительно проник в сознание Темпест. Она излучала картинки даже во сне. Ее расстройство сейчас было столь осязаемым, вещание образов настолько сильным, что кошки позади него тоже его уловили это. Он услышал их знакомый ужасающий рев и послал им быструю команду успокоиться и следовать за ним прямо в лагерь.

Чтобы держать разум Темпест, соединенный с его, потребовалась все его внимание, но века, в течение которых он доводил свои способности до совершенства, не были потрачены даром

Дезари уже открыла дверь трейлера и стояла в стороне, когда огромный леопард легко запрыгнул внутрь, меняя форму. Он твердо приземлился на две ноги и широкими шагами двинулся к кушетке.

— Ей страшно, плохой сон,- сообщил он тихо, присаживаясь возле небольшой фигурки, едва бросая взгляд на сестру.

— Оставь нас.

Он знал, что Дезари смотрела на него долгое мгновение, ощущал ее озабоченность. Когда дело касалось Темпест, он был совсем не похож сам на себя, очевидно, что он к ней что-то чувствовал. Каждое его действие кричало о собственнических инстинктах и защите.

— Брат, она - человек,- спокойно сказала Дезари.

Дарий издал низкий грохочущий предостерегающий рык, звук вибрировал в его горле. Дезари приложила руку в защитном жесте к своему горлу и широко распахнутыми глазами посмотрела на Джулиана, который материализовался рядом с дверью, как только Дарий испустил предупреждение. Дезари торопливо отступила. Между ее братом и Джулианом оставалось высокое напряжение. В любом случае их трудно было назвать друзьями. Они оба защищали ее, но оба были сильными, могущественными мужчинами, идущими каждый своей дорогой, устанавливающими свои собственные правила. В результате их взаимоотношения оставляли желать лучшего. Уперев ладошку в грудь Джулиана, Дезари оттолкнула своего Спутника Жизни от трейлера. В ответ он обвил рукой ее талию и прижал к своему сильному телу, его рот, одновременно голодный и нежный, нашел ее уста.

Дарий проигнорировал весь эпизод, его внимание полностью сконцентрировалось на Темпест. Ее волосы водопадом разлились вокруг подушки и его руки, сами собой переместились, заполняя плотной массой его ладонь. Его тело напряглось и сжалось от неослабевающего желания. Она казалась такой юной и ранимой во сне. Темпест пыталась казаться несгибаемой, но Дарий знал, что она нуждалась в ком-то, кто защитит ее и разделит с ней ее жизнь. Она была так одинока. Это было в ее сознании. Разделяя ее мыли и воспоминания, как он все время поступал, он обнаружил болезненное одиночество, похожее на то, что жило в глубине его души.

Однако она отличалась от него тем, что была сосредоточием сострадания и доброты, всем, чем он не был. Несмотря на всю боль, что ей причинили, у нее не возникло ни единой мысли о мести, ни жгучей ненависти, одно лишь мирное осознание. У нее было твердое решение держаться на расстоянии от всяких сложностей и вести ничем ни примечательное, уединенное существование.

У нее был интересный образ мышления. Она предпочитала компанию животных. Она легко могла понять их, язык их тела, их мысли. Она могла общаться с ними без слов.

Дарий вдохнул ее аромат, вобрал его в свои легкие, свое тело, и задержал его там. Среди людей она была уникальной, то как она могла понимать животных вокруг нее. Ее это не расстраивало – она любила животных – но реакция людей на ее дар всегда был негативной. Дарий прилег, чтобы положить голову рядом с ее, загоняя назад рвущегося на свободу внутри него монстра. Его инстинкты требовали заявить на нее право окончательно и навечно. Его тело отчаянно в ней нуждалось. Дикое желание вкусить ее мучительно изводило его.

Но ей нужен был отдых и забота. Она заслужила своего рода ухаживание. Именно ее уязвимость удерживала зверя внутри него на привязи. Дарий хорошо себя знал, свои сильные и слабые стороны. Он был суров и беспощаден, как земля, где он вырос. Он был диким и безжалостным, как леопарды, с которыми он бегал. Он убивал без эмоций, но и без злого умысла, он убивал, когда считал это необходимым и никогда не вспоминал об этом.

Темпест принадлежала ему. Каким-то образом, и он не понимал, как это произошло, человек был его второй половинкой. Ее душа слилась с его, две половинки целого идеально подошли друг другу. Он знал, что ее тело было создано для него, что найдет в ней тот же самый огонь, который тлел внутри него.

— Спи сладко, милая, без дурных снов. Я присмотрю за тобой.

Он тихо нашептывал в ее разуме, наполняя ее сны приятными мечтами, воспоминаниями из своего детства. Красота саванны, таинство сезона дождей, изобилие цветов, животных. Он вызвал в воображении волшебство своей первой охоты с леопардами. Он пытался спуститься с ветки дерева как, он видел, делали старшие животные, но приземлился прямо перед намеченной им жертвой, чем конечно ее вспугнул. Он понял, что улыбается воспоминанию, так же, как во сне улыбается она.

Его рука накрыла ее руку. Водопады, великолепие игристой пенящейся воды, льющейся каскадом с высоты сотен футов. Крокодилы, антилопы. Прайд львов. Вместе с деталями пришли запахи и ощущения и убаюкивающий зной Африки. Все это он разделил с ней, заменяя ужасные события дня, события ее прошлого, ее кошмары чем-то прекрасным

Он затих. Не двинул ни единым мускулом. Даже дышать перестал. Он изучил ее лицо. Она говорила с ним телепатически. Это был не тот канал, что использовала его семья. Другой, более личный канал. Но голос был ее, без сомнения. Каким-то образом, в своем вынужденном-и-целебно-действующем сне она осознавала его присутствии в ее разуме. Невероятно, что человек мог иметь такие способности.

—Ты поразительный мужчина, Дарий.

Он исследовал ее разум снова. Ничем не похожий на человеческие разумы, к которым он привык. Он был заинтригован ее разумом, его слоями и ячейками, как если бы вся информация была аккуратно разложена в определенном порядке и заперта. Возможно, он недооценил ее.

—Ты можешь слышать меня? спросил он в ее разуме.

—А разве ты не хотел, чтобы я тебя слышала? Зачем тогда ты рассказывал мне об этих прекрасных местах и волнующих воспоминаниях, если не хотел, чтобы я тебя слышала?

Он снова заметил бархатистую хрипотцу в ее голосе, в нем чувствовалось дремлющее желание ласки, словно их тела, небрежно извиваясь, сплелись в любовном экстазе. Всегда ли ее голос так звучал? А другие слышали эти сексуальные эротические нотки в ее голосе?

— Этот способ общения не пугает тебя? Спросил он.

— Я мечтаю. Я желаю видеть тебя во сне. Ты разделяешь мой ум; я разделяю твой. Я знаю, ты желаешь только одного, чтобы сон мой был без кошмаров.

Было ли это явью? Или, быть может, это были только её мечты? Дарий поднёс её руку к своим тёплым губам. Он улыбался, когда целовал ее ладони. Её рука была вся в синяках после недавних событий. Без задней мысли он прошёлся своим языком по темно-фиолетовой и синей от ушибов руке.

— Спи, малышка. Глубоким сном, и ни о чем не беспокойся.Позволь твоему телу исцелиться.

— Доброй ночи, Дарий. И не волнуйся так обо мне. Я как кошка: Я всегда приземляюсь на ноги.

Поиск по сайту: