ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ ИССЛЕДОВАНИЯ

Таким образом, наша гипотеза о нарушении чувственной основы слова как причины нарушения номинативной функции речи у больных с амнестической и акустико-мнестической афа­зиями подтвердилась во всех трех частях эксперимента.

Нарушения предметной основы слова проявляются в дефек­тах выделения существенных признаков отдельного предмета, в тенденции к уравниванию признаков отдельного предмета с признаками, характерными для однородной группы предметов. Именно поэтому в опытах по классификации стилизованных объектов (животных) больные не могут справиться с дифферен­цированием объектов, близких по внешнему виду; в серии опы­тов с рисованием по зрительному представлению у больных нет четких рисунков, они прибегают к обобщенному рисунку или к отказу от рисования и др., а в серии опытов, исследующих уже речевой уровень отражения предметного мира, все эти дефекты проявляются в соответствующих затруднениях нахождения точ­ного слова, обозначающего именно данный предмет, а не какой-либо другой, близкий по смыслу.

Еще раз хотим подчеркнуть, что можно думать, что наруше­ние значения слова связано, как мы уже писали выше, с наруше­нием и восприятия, и актуализации существенных признаков предмета, которые и являются, как нам представляется, носи­телями значения слова, а смысл, внутри которого и идет поиск нужного слова, связан с глобальным образом.

В пользу высказанного предположения говорит также ана­лиз парафазии, который показал, что у больных наметилась тенденция поиска нужного слава либо от более обобщенного к более конкретному^ либо путем перебора слов внутри одного семантического поля. Все это позволяет высказать сомнение относительно имевшего место у классиков неврологии представ­ления о нарушении у больных с амнестической афазией «абст­рактной категориальной установки» и о связи дефектов назы­вания с нарушением символической функции. По нашим данным, у исследуемой группы больных скорее затруднен путь от обоб­щенного к конкретному, чем наоборот. Правда, следует указать и на то, что в этих случаях остается сохранным более низкий уровень обобщения и на гностическом, и на речевом уровне. На уровне образа-представления это интегральный образ первого порядка, который не проанализирован еще по своим составляю­щим. Решение о категориальной принадлежности предмета в этом случае принимается не на аналитической, а на синтетиче­ской основе восприятия.

На уровне речи поиск слов идет внутри группы слов, близ­ких по смыслу (а не по конкретному значению)..

Если теперь, в свете наших данных, рассмотреть структуру нарушения процесса называния, то можно предположить еле-

дующее. Выше мы говорили, что процесс называния связан с про­цессом опознания, включающим звено сличения поступающей информации с зафиксированными в памяти следами или обра­зами («эталонами») знакомых объектов. При этом необходима предварительная актуализация этих следов или «эталонов» (опе­режающее возбуждение), которая происходит путем последо­вательного или одновременного оживления различных следов (или систем следов), т. е. путем выдвижения и сверки гипотез. В норме весь этот процесс интериоризован, сокращен, автома­тизирован и протекает вне сознания, на уровне сознания появ­ляется лишь конечный продукт сложного процесса в виде" сло­ва-наименования опознанного объекта.

При амнестической афазии этот процесс становится эксте-рноризованным и развернутым, дезавтоматизированным и осоз­нанным именно в звене оживления следов и сопоставления их с данным объектом. О том, что следы у больного оживляются и происходит выдвижение и сверка гипотез, свидетельствует вся стратегия поиска — метод перебора целого ряда слов, когда выдвигается гипотеза в виде слова и* тут же отвергается, затем — новая гипотеза и появляется следующее слово в последователь­ном ряду и т. д. *

В качестве физиологического механизма здесь можно пред­положить наличие сигналов рассогласования, возникающих при несоответствии поступающих сигналов и нервной модели (Е. Н. Соколов).

Правильный ответ на стимул может возникнуть только при условии совпадения закодированных в памяти отличительных признаков предмета (по И. М. Сеченову, «примет») и сигналь­ных отличительных признаков стимула-предмета. До тех пор пока не произойдет этого совпадения, не может произойти опозна­ние, а следовательно, не появится и нужное слово-наимено­вание—индикатор опознания.

Все это дает основание для предположения о том, что у на­ших больных процесс называния нарушается больше на уровне, обеспечивающем выбор «эталона», соответствующего перцептив­ному образу. Поэтому имеет место развернутый последователь­ный поиск «эталона», но в силу нарушения отличительных при­знаков «эталона» (образа-представления) сличения не проис­ходит, а возникают слова-заменители (парафазии), соответст­вующие общему глобальному образу, отражающему смысл.

Если исходить из существующей в современной литературе гипотезы о том, что зрительное опознание объекта и актуализа­ция соответствующего слова-на им снова ни я могут происходить не только путем последовательной сверки возникающих гипо­тез, но и путем одновременного (симультанного) включения не­скольких обр азов-«эталонов» в ответ на возникшую гипотезу (Р. С. Никерсон, А. Я. Потапова, М. С. Шехтер и др.), то можно предположить, что у наших больных нарушается именно про-

цессуальная сторона опознания. В этом случае можно думать, что нарушенные «эталоны» («размытые», «слабые» следы) не соз­дают необходимых условий для симультанного процесса свер­ки гипотезы с рядом одновременно всплывающих «эталонов». Поэтому в нашем случае симультанный процесс сверки гипо­тез замещается сукцессивным. На уровне речи это нарушение находит свое проявление (свой аналог) в переборе слов-наиме­нований.

Тс случаи, когда поиск идет в семантическом поле, но не в русле категориальных связей, а в русле функциональной зна­чимости предмета (объекта) и больные прибегают к перебору целого ряда слов и словосочетаний, обозначающих или действие самого предмета, или действие с ним, не опровергают наших утверждений. Когда больной вместо слова ручка говорит «ну, это писать, это берешь и пишешь», вместо хлеб — «это едят, это пекут, а потом едят, в магазине продают», вместо слова ча­сы — «тик-так», «они ходят, время показывают» и т. д., то ведь эта же функциональная характеристика в одинаковой мере отно­сится к целому ряду однородных предметов и неизвестно, какой из них имеет в виду больной (ср.: ручка и карандаш, батон и булка, часы и будильник). В, одном случае больные исполь­зуют категориальный тип замены, в другом — функциональный, но в обоих случаях поиск захватывает несколько объектов, близ­ких по смыслу, но не по конкретному значению.

Процесс называния — сложный психический процесс, и свя­зан он с перцептивными процессами, о чем свидетельствуют и данные онтогенеза, и как всякий более высокий уровень психи­ческой деятельности не утрачивает своей связи с более элемен­тарными уровнями. Но, будучи интимно связанной с чувствен­ной основой, речевая деятельность взрослого человека связана с ней не напрямую, а Представляет собой, по Л. С. Выготскому, сложную иерархическую систему.

Подводя итоги, можно сделать заключение о первичном на­рушении при акустико-мнестической и амнестической афазиях предметного перцептивного образа и образа-представления и о дефекте называния как вторичном нарушении. При этом нару­шается лексическое значение слова, отражающее реальную пред­метную действительность. Известно, что в современной психо­логии значение рассматривается «как выработанное человечест­вом и зафиксированное в понятиях обобщенное отражение дей­ствительности»¹. Если подходить к значению с этих позиций, то нельзя сказать, что понятие как категория мышления остает­ся в этом случае сохранным. По всей вероятности, мы сталки­ваемся здесь с первичным нарушением одного из видов мыш­ления — образного мышления, поскольку образы — и продукт

¹ Психологический словарь / Под ред. В. В. Давыдова.— М., 1983. - С. I! 2.

этого вида мышления, и одно из его средств — оказываются при этих формах афазии нарушенными.

Однако сохранность и даже усиление у этой группы больных смысла воспринимаемого или актуализируемого в образах реаль­ного мира компенсирует дефекты понимания значений, так как «смысл есть специфически человеческое функциональное обра­зование, определяющее решение мыслительных и творческих за­дач»¹. Мы думаем, что нарушения вербальных значений — их понимания и употребления — находятся в -сложной, непрямой взаимосвязи с нарушением образов — и образов восприятия, и образов-представлений.

Так как образ — не отдельная единица восприятия или пред­ставления, он формируется из контекста, который предшествует его переживанию, то можно думать, что нарушения образов-представлений при афазии свидетельствуют о более глубоких изменениях в психической сфере этих больных, чем это принято считать.

Все это дает основаниедля вывода о том, что афазия — это не изолированное нарушение речн, а системный дефект когни­тивной деятельности, связанный с нарушением и других психи­ческих процессов, и что афазия ведет к дезинтеграции всей пси­хической сферы, в том числе и мышления.

Психологический словарь / Под ред. В. В. Давыдова.— М., 1983.— С. 1 12.

Глава VIII. НАРУШЕНИЕ ПРЕДМЕТНЫХ ОБРАЗОВ РАЗНОЙ МОДАЛЬНОСТИ У БОЛЬНЫХ С АФАЗИЕЙ

Поиск по сайту: