Объем воинских железнодорожных перевозок 4 страница

Коммунистическая партия заботливо направляла усилия наших военачальников на то, чтобы они овладели искусством активной обороны. Уже Смоленское сражение показало возросший уровень руководства войсками. Наши войска стали ожесточеннее бороться за стратегическую инициативу, стремились сбить наступательный пыл врага, заставить самого его обороняться. Постепенно улучшилась и подготовка оборонительных позиций, занимаемых нашими частями и соединениями. Стали более умело проводить и инженерное оборудование, организацию противотанковой и противовоздушной обороны, эффективнее использовать танки и артиллерию для контратак.

По плечу командующим фронтами и армиями оказалось проведение высшей формы активной обороны — контрударов. В первый период войны их было организовано свыше тридцати. В ходе контрударов противник нес существенные потери, утрачивал ритм в наступательных действиях. Контрудары, осуществленные 1-й ударной и 20-й армиями севернее Москвы, а также действия усиленного кавалерийского корпуса в районе Каширы позволили советским войскам перейти в контрнаступление под Москвой. В активной обороне ярко проявилось полководческое дарование Г. К. Жукова. Успешно руководил войсками командующий Калининским фронтом И. С. Конев. С самой лучшей стороны проявили себя многие командующие армиями.

Сталинградская битва, закончившаяся нашей блистательной победой, продемонстрировала зрелость и силу оперативно-стратегического руководства советскими войсками. Стратегической инициативе противника был нанесен смертельный удар. Настало долгожданное время наступления советских войск. Командующие фронтами и армиями взялись за овладение искусством наступательных операций. Пришлось перестраиваться как в образе мышления, так и в стиле руководства войсками. Нужно было научиться работать более оперативно, привыкнуть к подвижному характеру боевых действий, улучшить работу штабов, служб и особенно тыла. Не всем это удавалось. Помню, как трудно осваивал наступательные действия командующий Северо-Кавказским фронтом И. Е. Петров. Он умело руководил оборонительными действиями Приморской армии под Севастополем, показал знание оперативного искусства и личное мужество. Но, встав во главе наступающего фронта, он подрастерялся, и мы почувствовали перебои в действиях войск, и кое-кто уже внес предложение об его освобождении. Но Верховный Главнокомандующий ответил:

— Петрова нужно не освобождать от работы, а научить вести наступление. Учтите, что он ни разу в жизни не наступал.

Прошло какое-то время, и И. Е. Петров стал неплохо проводить наступательные операции.

Готовить и проводить наступательные операции было отрадно. У командующих фронтами и армиями появилось больше смекалки, инициативы. Каждая из проведенных ими операций отличалась не только оригинальностью замысла, но и методом ее осуществления. Наши командующие умели определить направление главного удара, могли хорошо осуществлять массирование сил и средств на решающих направлениях, организовывать взаимодействие войск, проводить скрытно, в тайне от противника, подготовку операций. Они научились мастерски ставить задачи войскам и проводить необходимое оперативное их построение.

Советские войска хорошо освоили и самую решительную форму наступления — окружение с целью уничтожения крупных группировок противника. Такие операции, как Сталинградская, Курская, Белорусская, Корсунь-Шевченковская, Ясско-Кишиневская, Будапештская, Берлинская, Пражская, и другие вошли золотой страницей в летопись советского военного искусства.

Победа Советского Союза в Великой Отечественной войне показала, что военная организация социалистического государства, как и весь социалистический строй, оказалась совершеннее, могущественнее военной организации фашистского государства. Победа над гитлеровской армией знаменовала собой превосходство советской военной науки, военного искусства над буржуазной военной наукой и военным искусством. Советская стратегия была реалистической, основывалась на глубоком и правильном понимании политической обстановки и общих условий ведения вооруженной борьбы.

Характерна в этом отношении оценка советского военного руководства, которую дал Франц Гальдер, бывший с сентября 1938 по сентябрь 1942 года начальником генерального штаба германских сухопутных войск и считавшийся одним из крупнейших немецких специалистов: «Исторически небезынтересно исследовать, как русское военное руководство, потерпевшее крушение со своим принципом жесткой обороны в 1941 году, развивалось до гибкого оперативного руководства и провело под командованием своих маршалов ряд операций, которые по немецким масштабам заслуживают высокой оценки, в то время как немецкое командование под влиянием полководца Гитлера отказалось от оперативного искусства и закончило его бедной по идее жесткой обороной, в конечном итоге приведшей к полному поражению. Это постепенное изменение немецкой стратегии, в ходе которого отдельные способные военачальники в 1943 году и далее в 1944 году успешно провели ряд частных наступательных операций, не может быть рассмотрено детально. Над этим периодом в качестве приговора стоит слово, высказанное русской стороной в процессе резкой критики действий немецкого командования: порочная стратегия. Это нельзя опровергнуть».

Опыт оперативно-стратегического руководства войсками в годы войны во многом стал достоянием истории. Вооруженные Силы сейчас развиваются в условиях мощного научно-технического прогресса. Но это, полагаю, все же не должно служить поводом для принижения роли полководцев в руководстве военными действиями, в подготовке и проведении операций, о чем иногда прямо или косвенно приходится слышать. Научно-техническая революция внесла много нового в военное дело, в формы и методы руководства войсками. Но говорить, что полководца на поле сражений вытеснил инженер с вычислительной машиной, на мой взгляд, неправомерно. Понятие «полководец» является не просто красивым званием для военачальника или данью прошлому. Оно отражает специфику ведения вооруженной борьбы, показывает, что в ее ходе и исходе играют большую роль одаренные и волевые военачальники.

Значение электронной техники и в военном деле огромно. Сейчас военачальник как никогда подготовлен в научном отношении и умеет пользоваться ею в своей работе. Но вряд ли можно ставить вопрос о полном моделировании боевых действий. Вооруженная борьба — это такая форма отношений, где участвуют две враждебные стороны и где характер усилий противника может быть постоянно меняющейся величиной со многими неизвестными. При этом что ни военачальник — особые данные знаний, опыта, характера. И в ходе военных действий они могут также изменяться. Этим, конечно, я не отрицаю ни возможности вычислительной техники, ни ее роли в вооруженной борьбе.

Завершая свою книгу, я хочу отдать должное главному герою Великой Отечественной войны — советскому рядовому бойцу и партизану, младшему, среднему и старшему командному и политическому составу наших славных Вооруженных Сил. Это они, воспитанные и взращенные нашей мудрой Коммунистической партией, ведомые ею, сумели отстоять честь и свободу Родины, изгнать с ее земли фашистских захватчиков, помогли освободиться от них народам Европы. Я восхищаюсь стойкостью и мужеством советских воинов, отвагой и героизмом, проявленными ими на полях сражений, их дисциплинированностью, умением переносить любые трудности, их неисчерпаемой верой в победу.

Своей исторической победой советские люди обязаны Коммунистической партии. Она мудро вела народ и его армию сквозь все испытания и трудности войны к полному разгрому фашистской Германии и милитаристской Японии. Она сумела подчинить все материальные и духовные силы страны интересам вооруженной борьбы, обеспечить единство политической и военной стратегии, единство политического и военного руководства в войне. Партия выковала несокрушимую монолитность и величайшую моральную стойкость народа, создавшего невиданный экономический и военный потенциалы страны, что позволило нам с таким блеском решить все задачи войны, с честью отстоять завоевания Великого Октября, свою социалистическую Отчизну. Руководство Коммунистической партии — один из решающих источников нашей победы в Великой Отечественной войне.

Я счастлив, что являюсь свидетелем нового гигантского скачка в развитии военного дела, наших Вооруженных Сил. Да, выросли они, во многом стали выше, заметен прогресс и в подходе к вопросу управления.

Коммунистическая партия делает все необходимое, чтобы наши Вооруженные Силы всегда и непременно были на уровне задач защиты социалистической Родины.

Хотелось бы от всей души пожелать личному составу наших героических Вооруженных Сил, с которыми так тесно было связано дело всей моей жизни, весь мой труд, всегда быть верными фронтовым традициям героев Великой Отечественной войны, настойчиво совершенствовать боевую выучку, повышать политическую сознательность, как зеницу ока беречь самое дорогое, что у нас есть, — нашу славную социалистическую Родину.

Из переписки с читателями

В 1973 году в Издательстве политической литературы вышла моя книга воспоминаний «Дело всей жизни». С тех пор в мой адрес поступило множество писем читателей, в которых они высказывают свое мнение, пожелания, просят разъяснить те или иные положения. К великому сожалению, я не имею возможности написать лично каждому и ответить на интересующий его вопрос, для этого у меня нет ни времени, ни сил. Поэтому я решил дать ответ читателям через «Военно-исторический журнал»¹, редакция которого столь любезно предложила его страницы.

## ¹ См.: Военно-исторический журнал. 1978. № 2.

Вопросы читателей, наиболее существенные, на мой взгляд, можно объединить в четыре группы.

Первая. Меня, например, как старого работника Генерального штаба, принимавшего прямое и непосредственное участие в разработке оперативно-стратегического плана войны с фашистской Германией, спрашивают: рассматривался ли в предвоенные годы высшим партийным, государственным и военным руководством вопрос о том, как будет осуществляться руководство вооруженной борьбой в будущей войне?

На это я могу ответить следующее. Высшее военное командование, наделенное большими полномочиями, было создано в каждой воюющей стране. Оно непосредственно руководило вооруженной борьбой.

В нашей стране высшим военным органом для руководства военными действиями Советских Вооруженных Сил, созданным Коммунистической партией в ходе войны, являлась Ставка Верховного Главнокомандования. Это был весьма эффективный орган стратегического руководства Вооруженными Силами, получивший достойное историческое признание. Она несла полную ответственность перед Центральным Комитетом партии и Государственным Комитетом Обороны за ход вооруженной борьбы на фронтах, за боеспособность войск, за деятельность всех руководящих военных кадров и проделала за время войны под руководством партии огромную работу.

По своему составу Ставка была небольшой, причем все ее члены одновременно выполняли свои основные служебные обязанности. Практическое руководство вооруженной борьбой она осуществляла на протяжении всей войны через Генеральный штаб, тыл Вооруженных Сил, главные и центральные управления Наркоматов обороны и ВМФ, через командование соответствующих фронтов и флотов. Главным ее рабочим органом являлся Генеральный штаб.

К сожалению, подобная структура Верховного Главнокомандования сложилась у нас не в первые дни войны. Она родилась в ходе оборонительных сражений, которые показали, что для руководства боевыми действиями нужен компетентный, наделенный большими полномочиями орган.

Рассматривался ли вопрос о военном стратегическом руководстве вооруженной борьбой в предвоенные годы? Да, рассматривался. В мае 1940 года по указанию начальника Генерального штаба Б. М. Шапошникова нами, руководящими сотрудниками Генштаба, был подготовлен для доклада в Политбюро ЦК ВКП(б) проект решения о создании Главного Командования на период войны. Однако в Политбюро этот проект окончательно принят не был, в силе осталось существовавшее положение, что боевыми действиями в случае большой войны будет руководить Главный Военный Совет во главе с народным комиссаром обороны. С такой структурой стратегического руководства мы и встретили войну с Германией. Правда, просуществовала она только несколько дней. Уже на второй день войны принимается решение о создании более эффективного высшего органа руководства ведения вооруженной борьбы, проект которого был разработан Генштабом еще до войны.

Для нас, ответственных работников Генштаба, было ясно, что принятое решение о стратегическом руководстве вооруженной борьбой не являлось окончательным, что процесс формирования Ставки будет продолжаться. Он завершился в августе 1941 года. Сначала, 23 июня 1941 года, была создана Ставка Главного Командования, затем, 10 июля, она преобразуется в Ставку Верховного Командования, а 8 августа — в Ставку Верховного Главнокомандования. Это не являлось простой сменой вывески, а было обусловлено созданием главнокомандования Северо-Западного, Западного и Юго-Западного направлений. Дальнейшим шагом стало назначение И. В. Сталина народным комиссаром обороны, а затем и Верховным Главнокомандующим. Тем самым был закончен процесс централизации стратегического руководства в интересах более успешного ведения вооруженной борьбы.

Можно ли было до войны в полном объеме решить вопрос структуры стратегического военного руководства вооруженной борьбой на случай серьезной против нас агрессии? Естественно, можно и нужно. С первого же дня войны это руководство без лишних поисков приступило бы к работе и вело бы ее, по-видимому, более успешно. Незавершенность организационной структуры высшего командования, безусловно, влияла на руководство вооруженной борьбой. Но не следует забывать о том, что в то время этот вопрос являлся не таким уж простым делом, каким он может показаться с первого взгляда. Главным здесь являлось то, как развернется и пойдет война, какие она поставит задачи перед высшим военным руководством, в какой мере потребуется осуществлять централизацию военной власти и слияние ее с политическим руководством.

В предвоенные годы ЦК партии и Советское правительство, рассматривая этот вопрос, обращались прежде всего к опыту гражданской войны. Учитывалось, что В. И. Ленин являлся фактическим организатором и руководителем борьбы по отпору врагам революции, защите социалистической Отчизны. Однако он не брал на себя функции Главнокомандующего. Видимо, поэтому и в предвоенные годы не было принято решение об образовании Ставки Главного Командования во главе с И. В. Сталиным. Опыт гражданской, да и первой мировой войн при оценке будущей войны занимал в руководстве страной более значительное место, чем это следовало.

В Великой Отечественной войне сразу почувствовалась необходимость, чтобы военное ведомство возглавил самый авторитетный и общепризнанный руководитель страны. Назначения И. В. Сталина на пост Верховного Главнокомандующего требовали интересы победоносного ведения войны. Он являлся Генеральным секретарем ЦК ВКП(б), Председателем Совета Народных Комиссаров, Председателем Государственного Комитета Обороны и имел все возможности смело решать вопросы по защите Родины.

Ставка Верховного Главнокомандования под руководством Сталина осуществляла квалифицированную разработку вопросов военной стратегии, определяла замыслы планов кампаний и крупных операций, способы ведения военных действий. В ее компетенцию входили все основные вопросы вооруженной борьбы, а именно руководство военными действиями, координация действий фронтов и флотов в операциях, взаимодействие видов Вооруженных Сил, подготовка и распределение стратегических резервов, контроль за деятельностью командования фронтов.

Главное в деятельности Ставки по стратегическому руководству военными действиями заключалось в том, чтобы превзойти противника по всем показателям военного искусства. Она представляла собой сосредоточение военной мысли, военного опыта, военной мудрости, инициативы. Она, как справедливо отмечал Г. К. Жуков, видела дальше и лучше, ее сила — в глубоком и более серьезном научном прогнозе развития событий на фронтах.

Политбюро Центрального Комитета партии, Государственный Комитет Обороны работали напряженно и уверенно вели страну к победе. Партия была сплочена, боеспособна, народ ей полностью доверял и поддерживал ее.

Пишут мне и о том, что, дескать, всем известно, что Коммунистическая партия и Советское правительство в предвоенные годы прилагали максимум усилий к тому, чтобы поднять боеготовность страны и ее Вооруженных Сил до такой степени, чтобы фашистская Германия не могла застать нас врасплох. Тогда почему же нападение летом 1941 года оказалось для страны столь неожиданным? Почему вооруженные силы фашистов в первый год войны оказались более мощными, чем советские? Отвечаю: в силу того, что Германия оказалась поначалу в более выгодных условиях. Она уже два года воевала и перевела на военные рельсы все производство. Кроме того, в ее распоряжении оказались военно-экономические ресурсы почти всей Западной Европы. Оккупировав Францию и прекратив почти полностью воздушные налеты на Англию, гитлеровская Германия, по существу, уже не вела военных действий на западе. Это дало ей возможность бросить против СССР почти все сухопутные и воздушные силы.

Серьезной причиной наших неудач явились просчеты в оценке возможного времени нападения на нашу страну фашистской Германии и упущения в подготовке к отражению первых ударов. Возглавлявший руководство партией и страной И. В. Сталин стремился оттянуть военное столкновение с Германией, чтобы использовать время для подготовки армии и страны к войне. Он не давал согласия на приведение войск приграничных округов в полную боевую готовность, считая, что этот шаг может быть использован фашистскими правителями третьего рейха как предлог для войны. Войска, находившиеся в приграничных районах, оказались недостаточно подготовленными к отражению агрессии. Мощный удар гитлеровской военной машины обрушился на них внезапно. На направлении своих главных ударов враг имел тройное и даже пятикратное превосходство в силах. Наши приграничные войска вынуждены были вступить в борьбу разрозненно, без необходимого воздушного прикрытия и артиллерийской поддержки. Поэтому они не смогли задержать фашистов на оборонительных рубежах и тем самым дать возможность более организованно вступить в сражение войскам, которые подходили из глубины страны.

В ходе подготовки к войне были допущены и другие просчеты. Мы неверно определили направление главного удара немецко-фашистских войск и, как следствие, неправильно распределили силы и средства своих войск. В нашем оперативном плане обороны главным направлением считалось Юго-Западное, а гитлеровская Германия сосредоточила максимум сил и средств на Западном с целью захвата Москвы. Она оказалась в более выгодном стратегическом положении.

Какой можно сделать вывод из всего этого? Советские Вооруженные Силы, обладая солидной боевой мощью, по ряду причин и главным образом из-за просчетов в определении сроков развязывания гитлеровской Германией войны оказались в первые месяцы в невыгодных условиях, они не могли вести борьбу с врагом на равных.

Для этого требовалось заранее привести войска приграничной зоны в полную боевую готовность, организовать глубокоэшелонированную, хорошо оборудованную в инженерном отношении оборону, подтянуть резервы, чтобы их можно было быстро использовать в случае прорыва противника на том или ином направлении. Хотя мы и просчитались в определении главного направления гитлеровского удара, тем не менее в сложившихся условиях войска, направляемые по плану на Юго-Западное направление, следовало бы повернуть оттуда для действий во фланг главной немецко-фашистской группе армий «Центр» и тогда положение на фронте могло быть во многом другим.

Несколько слов о том, почему советское командование запоздало с приведением войск приграничной зоны в полную боевую готовность. Здесь почти все зависело от позиции Сталина. Должен отметить, что он правильно считал, что в вопросе с приведением Вооруженных Сил в боевую готовность нужна была тогда максимальная осторожность, выдержка и хладнокровие, так как затрагивалась внешняя политика Советского Союза, его международные позиции. Не соглашаясь на приведение войск приграничной зоны в боевую готовность, Сталин не хотел давать ни малейшего повода для провокаций гитлеровской Германии, для обвинения СССР в агрессивности.

Вместе с тем, принимая во внимание тот факт, что для большой войны наша страна была еще недостаточно готова, он стремился выиграть время, чтобы лучше укрепить обороноспособность государства. Нам были крайне нужны год-два мирного развития, чтобы решить задачи военного плана. К ним относились: форсирование выпуска оружия и боевой техники новейших образцов, призыв в армию новых контингентов, обучение их, оперативно-тактическая и техническая подготовка командных кадров в свете требований современной войны, приведение в состояние полной готовности всей страны и другое.

Как видно, причин для того, чтобы добиваться оттягивания сроков вступления СССР в войну, имелось достаточно и жесткая линия Сталина не допускать того, что могла бы использовать Германия как повод для развязывания войны, оправдана историческими интересами социалистической Родины. Но вина его состоит в том, что он не увидел, не уловил того предела, дальше которого такая политика становилась не только ненужной, но и опасной. Такой предел следовало смело перейти, максимально быстро привести Вооруженные Силы в полную боевую готовность, осуществить мобилизацию, превратить страну в военный лагерь. Следовало, видимо, тянуть время где-то максимум до июня, но работу, какую можно вести скрытно, выполнить еще раньше. Доказательств того, что Германия изготовилась для военного нападения на нашу страну, имелось достаточно — в наш век их скрыть трудно. Опасения, что на Западе поднимается шум по поводу якобы агрессивных устремлений СССР, нужно было отбросить. Мы подошли волей обстоятельств, не зависящих от нас, к Рубикону войны, и нужно было твердо сделать шаг вперед. Этого требовали интересы нашей Родины.

Полагаю, что Сталин не один несет ответственность перед Родиной за крайне неудачное развитие войны в первые ее месяцы. Эта ответственность лежит и на других. Пусть в меньшей мере, но ее несут нарком обороны и руководящие лица Генерального штаба того времени. Они в силу своего высокого положения и ответственности за состояние Вооруженных Сил не должны были во всем соглашаться со Сталиным и более твердо отстаивать свое мнение.

Вторая группа вопросов. Меня спрашивают, имелось ли у Верховного Главнокомандующего достаточно мотивов в конце июля 1942 года для издания такого сурового приказа войскам, каким явился приказ наркома обороны № 227?

Думаю, что вопрос ставится несколько упрощенно, но он не лишен смысла. Войска действительно хорошо дрались, за плечами у них была Московская битва. То, что они упорно противостояли врагу, свидетельствует позорный провал пресловутого гитлеровского блицкрига и неожиданная для врага затяжка войны. Героизм советских воинов был высок. И все же неправильно делать вывод, что уже не существовало необходимости для издания вышеназванного приказа. Войска получили его в один из наиболее критических моментов развития военных действий: над страной действительно нависла серьезная угроза. Шутка ли сказать, враг рвался к Волге, фашистское командование планировало захват Баку и его нефтеносных районов, оккупацию Грузии, освоение богатств Кавказа, поход на Индию.

Страна верила Советской Армии. Советский народ стремился снабдить ее всем необходимым. Но его все же беспокоило и тревожило то, что наши войска все отступают и отступают в глубь страны, и было неясно, когда же кончится этот отход. Приказ наркома № 227 как раз и выразил тревогу народа, веление Родины — «ни шагу назад».

Этот приказ занял видное место в истории Великой Отечественной войны. В нем в сжатой, понятной каждому воину форме излагались задачи борьбы с врагом. Нарком обороны обратился к личному составу частей, соединений, объединений со словами, наполненными глубокого патриотического смысла, предельной правдивости и простоты. Он писал, что враг, не считаясь с потерями, идет вперед, захватывает новые районы, насилует, грабит и убивает советских людей, что пора покончить с разговорами, будто мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, земли, населения, хлеба. Такие разговоры, писал нарком, являются насквозь лживыми, фальшивыми, выгодными лишь нашим врагам.

Каждый командир, политработник и красноармеец, говорилось в приказе, должен понять, что наши средства не безграничны... Территория Советского государства — это не пустыня, а ее люди — рабочие, крестьяне, интеллигенция — наши отцы, матери, жены, братья, дети... Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. «Пора кончать с отступлением. Ни шагу назад!» Далее в приказе подчеркивалось, что надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности... Но для этого мы должны установить в армии строжайший порядок и железную дисциплину.

Этот приказ тщательно изучался в соединениях, частях и подразделениях. Наряду с другими мероприятиями партии, Ставки ВГК, командования фронтов он сыграл важную роль в повышении боеспособности войск. Каждый командир и политработник как никогда почувствовал, сколь высока его ответственность за выполнение боевой задачи, за поведение воинов в бою, за удержание занимаемых ими рубежей. Требование «ни шагу назад», имевшее нравственное значение, теперь дополнилось правовым содержанием.

Совершенно очевидно, что и суровость мер за отход с позиций без приказа, предусмотренных приказом № 227, не противоречила факту высокого морально-патриотического подъема в войсках. Она была направлена против конкретных случаев нарушения воинской дисциплины, невыполнения боевой задачи. Приказ этот вместе с другими мерами партии, Ставки ВГК, командования фронтов повысил личную ответственность каждого воина за ход и исход каждого боя, каждого сражения. Он не унизил чести советского патриота — защитника Родины.

Третья группа вопросов. Меня спрашивают, могла ли наша армия, опираясь на высокий патриотический подъем ее личного состава, в более короткий срок решить задачу окончательного разгрома врага, быстрее пройти путь от Сталинграда до Берлина?

Вопрос этот, видимо, нужно рассматривать более конкретно, а именно — достаточно ли у нас имелось людских и материальных сил для ускорения темпов продвижения, ибо опытом проведения наступательных операций наши командные кадры в своем подавляющем большинстве овладели довольно скоро. Нужно также брать во внимание и степень напряженности моральных и физических сил советских воинов. Достаточно ли их было для более быстрого наступления, учитывая, что немецко-фашистские войска ожесточенно сопротивлялись?

Так вот, если взвесить все обстоятельства «за» и «против», то ответ, по моему мнению, нужно дать отрицательный. Советская Армия, громя противника, шла вперед высокими темпами. Если бы Советское Верховное Главнокомандование решило ускорить темпы наступательных действий своих войск, сразу же встал бы вопрос о подготовке дополнительных резервов, так как неизбежно возросли бы наши потери. Ставка и Генштаб не могли идти на это. Задача как можно больше сберечь жизней советских людей являлась для них одной из самых важных.

Наша промышленность давала фронту максимум материальных средств, и всякое ускорение темпов работы военного производства отрицательно отразилось бы на всем народном хозяйстве.

Непременно следует иметь в виду и состояние войск. Личный состав частей и соединений не может беспрерывно вести наступление. Он должен иметь время для отдыха, проведения санитарных и других мероприятий. У войск фронтов идет жизнь как и во всяком другом огромном общественном коллективе, потому и в период наступательных действий она не должна нарушаться.

Не могла наша армия быстрее закончить войну, о чем иногда приходится слышать и читать. Ставка строго и точно учитывала обстановку, морально-психологическое и физическое состояние войск. Приходилось все подвозить, в том числе средства для восстановления железных и автомобильных дорог, вести другие восстановительные работы. На все это требовалось дополнительное время.

Должен к тому же заметить, что ведение наступательной операции — это сложное искусство, требующее решения большого комплекса вопросов материального и организационного характера, а следовательно, много сил, знаний, опыта и внимания от всех командных кадров, политработников, офицеров войсковых служб. Опыт руководства наступательными операциями приобретался в ходе войны. При подготовке и проведении операции от командующих фронтами и армиями требовались точная оценка обстановки, умение без просчета определить замысел операции и нестандартно разработать ее план на базе имеющихся сил и средств, наилучшим образом использовать авиацию, артиллерию, танки, обеспечить взаимодействие войск фронта, армии с соседями, сосредоточить необходимые силы на направлении главного удара, эффективно использовать резервы в интересах осуществления намеченной цели и т. д.

Было бы неправильно думать, что все командующие фронтами и армиями сразу же овладели опытом руководства крупными наступательными операциями. Но одно верно, что они старались как можно скорее сделать это. Отрадно также отметить и то, что каждый командующий творчески решал поставленные перед ним задачи. У любого из них имелось что-то свое в стиле руководства войсками, в полководческом искусстве.

Поиск по сайту: