Ученики и наставники

Статья из газеты РПЧ, 2004 год

Сегодня я хочу пролить свет на отношения учеников и наставников. В последнее время стало очень модным высказывать претензии наставникам, указывать на их недостатки, говорить «А вы сами». Это неправильно. Вернее, не совсем правильно. Конечно, хорошо, что вы замечаете и помогаете нам исправляться. Но некоторые ученики и пупсы делают это не для того чтобы помочь, а чтобы пожаловаться на несправедливость мира и плохих наставников, которые наказывают только детей, а сами делают что хотят. Это неправда, потому что наставники тоже меняются. И еще (аксиома №1) наставники тоже люди, а все люди совершают ошибки! И вашей задачей должно быть не указать человеку на его недостатки, а помочь ему их убрать. И потому заявления типа «А вы тоже беситесь на уроках» не являются оправданием для вас. А мы тоже стараемся исправляться! И еще, наставники - это наставники. Неужели вы думаете, что они ничем не отличаются от учеников? Неужели Дима Морозов стал бы выделять недостойных людей? Тогда почему вы все сейчас не наставники? Туча вопросов, над которыми нужно задуматься. И, независимо от того, как вы на них ответите, не забывайте: есть уровень, и есть границы, которые не надо нарушать.

Аксиома №2: наставники имеют право делать ученикам и пупсам замечания, а ученики наставникам - не всегда. И не нужно думать, что если мы с вами в дружеских отношениях, можно посылать наш титул наставника (стажера, хранителя). Может быть, кто-нибудь начнет возмущаться и скажет, что это несправедливо. Аксиома №3: мир несправедлив! И пока вы сами это не поймете и не начнете работать над собой, а не над другими, этот мир будет вас наказывать. Собственно, он будет продолжать и дальше, просто потом вам будет легче это переносить. (Кстати, обет наставника: но упав, я поднимусь, проиграв, начну сначала). А теперь желаю вам хорошего осознания.

Target! (Валя Канухина, 16 лет)

Случай из жизни

Святослав впервые встал на коньки в возрасте шести с половиной лет. До этого я ставил его на лыжи. Он падал, но шел за мной по заснеженному лесу. Время от времени на его лице появлялось некое сомнении - не захныкать ли, не попроситься ли домой? Действительно, трудно предположить, что падение после каждого третьего шага может кому-то доставлять удовольствие. Но мне надо было, чтобы он прошел через начальную трудность. Поэтому я доставлял ему удовольствие постоянным поощрением: молодец, вставай, ты скоро научишься, нет такого дела, которому не мог бы научиться мальчишка. Потом я показывал ему елочки, усыпанные снегом (программа, заложенная моей мамой), потом мы вернулись домой и пили горячий чай с медом, наслаждались обществом друг другом и истинно мужским разговором о будущих подвигах (программа, заложенная папой). Так что в следующий раз он снова пошел на лыжах, и тогда уже было меньше падений и больше удовольствия. А вот на коньках через две недели после этого он пошел с мамой. Я не знаю, что происходил там. Я хорошо помню, как долго и мучительно сам осваивал катание на коньках и, честно говоря, не очень завидовал Святославу. Представляете, какое облегчение я испытал, когда они вернулись через сорок минут, и Святослав подчеркнуто рассудительно сказал: «Не очень успешная попытка, но ведь нет такого дела, которому нельзя научить ребенка, ой, то есть меня». Он даже о себе в этой ситуации думал в третьем лице, с моей позиции.

Грустное дополнение. В моих старших приемных мальчиков даже простые программы входят со скрипом и всегда через внутреннее сопротивление. Разумеется, я научил их хотя бы не демонстрировать это. Но интуитивно я очень четко ощущаю это внутреннее сопротивление. Значит, прослойка недоверия остается. А выражаться недоверие у моих ребят может даже в преданном выражении лица или готовности убрать всю комнату. Я не устаю объяснить им, что основа доверия - умение сформулировать и вежливо выразить претензии и ожидания. Надо поощрять в растущих личностях это качество. Наградой для них будет ваша готовность выслушать и хоть иногда сделать так, как они хотят. Но дети, в свою очередь, должны понять, что их обязанность по договору - выполнить то, что хотите вы, приняв ваши убеждения без обиды. Легко это не давалось никому.

Так в ребенка входит «Культура», которая, по сути, является системой договоров, заключенных между людьми по поводу того, что считать приемлемым, а что нет. Взрослые, как правило, очень хорошо знают эту систему. Невидимые границы, которые нельзя переступать, опробованы на личном опыте и надежно вписаны болью в память каждого из нас. Но дети усваивают договора в значительной степени стихийно, наблюдая за взрослыми и делая свои выводы. Иногда им просто кажется, что вы заключили с ними тот или иной договор. Например, если после получасового нытья ребенок все-таки добился разрешения поиграть на компьютере, то не надейтесь, что на следующий день он не захочет использовать ту же схему. Самый лучший путь для родителей - это приучить ребенка осознанно заключать договора, по крайней мере, обсуждать их с вами.

Первобытного охотника отвлекала от самопознания реальность жизни. Нельзя было пропустить момент появления хищника. На цивилизованном этапе на первое место вышли общественные связи, где опасность несет не вовремя сказанное слово, ошибка в компьютерной программе и т.д. Все внимание развивающейся личности оказывается направленным вовне. Некогда накопить внутренний опыт, понимание самого себя.

Но Социализация требует действий - вот они и действуют во всю дурь!

Посмотрите, как ведут себя молодые люди. Сталкиваясь в процессе роста с серьезными проблемами, они не столько решают их, сколько удовлетворяют главную потребность - доказать самим себе и окружающим свою опытность и самостоятельность. Там, где надо спросить совета, они из всех сил демонстрируют независимость. Так проявляет себя генетически унаследованная привычка, которую отметили еще даосы древнего Китая -скрывать свою слабость и незнание за привычными, но не выстроенными действиями. Советов взрослых они не слышат, так как «собственную глупость еще некому разглядеть не удавалось».

Ваша сын или дочь решили, что они уже все понимают в этом мире и могут взять управление в свои руки. Теперь они строят свой мир. По сути это означает, что, вступая в юность, они сдают экзамен на Бога-творца. В их собственной семье места Богов уже заняты Вами, дорогие родители. Они должны создать свой мир, где будут хозяевами и властелинами.

Но ведь это вы сами своим поведением дали новорожденному ребенку почувствовать, что видите в нем маленького бога. Вы его обожали и защищали и правильно делали. Потом вы ему сообщили об обмане. Вы начали включать его в человеческое общество. В Великобритании для ускорения и эффективности этого процесса использовались розги. В России еще Иван Грозный настоятельно советовал «учащать телесные раны ребенка». Да и сейчас у нас сохранилась поговорка «На войне рано взрослеют». Общим положением здесь является то, что согласия ребенка нигде не спрашивают.

В школе учителя, заключив тайный договор с родителями, обучают ребенка не наукам, а тому как, получать хорошие отметки, манипулировать окружающими, прорываться к авторитету и силе сквозь плотности мира-общества.

Предвижу ваши возражения: в некоторых школах учителя не пытаются вообще ничему научить, а лишь обеспечить себе спокойную жизнь за счет управляемости детей. Это тоже давление социума, тоже вызов или тренинг, который заставляет детей активизировать свой разум и внутренние ресурсы. Конечно, для слабого организма такая школа очень опасна. Но для подростков, уже почувствовавших свою силу, и уже начавших осваивать науку выживания, такая «плохая школа» (впрочем, кавычки здесь лишние) является дополнительным вызовом, то есть стимулом развития.

Выжить в таких усложнившихся условиях может только подросток, знающий договора и то, как их нарушать.

Во время полового созревания в детских телах накапливается и ищет выхода неуправляемая животная сила. Как обуздать ее? Ребенок сам не способен справиться с этой новой трудностью и новым могуществом. Когда приходит эта боль закипающей в крови страсти, человек на какое-то время словно окукливается, закрываясь от внешнего мира слоем переживаний и самонаблюдений. Именно в этот момент он противится стороннему вмешательству, называя это «наездом». Но это сопротивление легко преодолимо для любящего взрослого. Все дети в это время ловятся на приманку неподдельного интереса к их внутреннему миру. Иными словами, если вы будете способны рассказать ребенку что-то новое о нем самом, он допустит вас в свое сознание. Ведь там, внутри этого огромного, только что увиденного мира, царят законы, в которых ему трудно разобраться без вашей поддержки.

Надо помочь растущей личности заглянуть в себя, отследить причины и следствия своих реакций, начать распознавать и называть чувства, обсуждать их разумность. Это поможет ребенку самостоятельно сделать следующий шаг - соотнести поступки и эмоции сначала внутри себя, а потом и во внешней среде. Когда он научится отслеживать невидимые нити закономерностей, связывающие его с окружающими людьми, он сможет более осознанно строить отношения, проследить лини взаимозависимостей, ранее невидимые для него в Мире Обществе.

Только при таком подходе он получает возможность управлять собственной жизнью.

Хоть право на обиду и является во многих случаях свидетельством уверенности ребенка в любви окружающих, оно же становится и тормозом на пути накопления личного опыта. Слишком часто растущая личность использует обиду в качестве щита против родительских усилий повлиять на его развитие. Обида - очень хороший повод ничего не делать, отказаться от внутренних усилий, оправдать себя, защищаясь тем самым от страха неудачи. Во многих патологических случаях чувство обиды становится извращенным способом получения удовлетворения, поводом пожалеть себя, перенеся вину за неудачи на весь окружающий мир.

Все наши дети, пришедшие из детских домов, прошли через длительную стадию, когда они использовали право обидеться, как инструмент воздействия на окружающих. Эта стадия никогда не бывает первой, часто она следует за стадией недоверия и проверок. Обычно она свидетельствует о том, что наш подопечный почувствовал себя в безопасности и от глухой обороны перешел в нападение, то есть начал с попытки перестроить поведение окружающих в соответствии с собственным желанием.

Мы, взрослые, знаем, что обида - далеко не лучший способ воздействовать на окружающих. Состояние обиды съедает внутреннюю энергию, отвлекает силы от борьбы, а если человек уже не стремится получить удовольствие побеждая, значит он и не будет стремиться побеждать.

Ваня

В моей семье жило в общей сложности семь приемных детей. Попадали они ко мне обычно тогда, когда с ними не могли справиться в других семьях, то есть в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет. Но Ваня оказался под моим кровом в двенадцать. Он учил уроки, помогал по дому, был вежлив и даже до, определенной степени, честен и открыт. Но в пятнадцать выяснилось, что, живя с нами под одной крышей, он далеко не так полно перенял образы нашего мира, как нам бы хотелось. Он часто рассуждал с нами о будущем, делился мнением об окружающих, помогал, ему нравились многие книги, из тех, что нравились и мне. И вдруг, ну с кем не бывает…не выучил урок, получил «двойку», обиделся, в сердцах сказал мне, что его вообще никто не любит и не понимает. Такое тоже бывает со многими детьми, особенно в пятнадцать лет.

Но потом дошло до смешного. Иван с другими ребятами катался на коньках, а молодая учительница, оказавшаяся там же с группой учеников младших классов, попросила его сбегать передать детям, чтобы они шли домой. Иван отказался, сославшись на усталость. Учительница пыталась настоять, но Ваня все равно не пошел, да еще и обиделся, что его «используют».

Его вызвали на педсовет, где он от души высказал взрослым свои обиды. Самым удивительным для нас было то, что Ваня сохранил какую-то глубинную детскость суждений. «Раз она мне поставила «двойку», значит, не любит», «взрослые нас эксплуатируют и не уважают».

За всем за этим слышалось: «Я тонкая и ранимая личность, я вправе ждать от вас понимания и терпения». Слово за слово выяснилось, что он никогда никому и не верил и вообще не понимает, для чего мы построили Китеж. А мечтает он о том времени, когда станет богатым и независимым. «Тогда все увидят…».

Только теперь я, приемный отец понял, что улыбка хорошего мальчика на Ванином лице - просто привычная маска, личина. Как только мы начали разбираться с его внутренним миром, помогли ему в первых попытках рефлексии, оказалось, что за улыбкой скрывается и страх, и недоверие, и готовность обмануть. Взросление и попытка заглянуть в себя увеличили остроту боли. Пытаясь компенсировать это, Ваня стал выдвигать все больше претензий к окружающим. Разумеется, окружающие от этого не менялись, но каждое столкновение, пусть даже тайное, происшедшее только в мозгу Вани, множило количество обид. Можно сказать, что взросление принесло много новых ожиданий, которым окружающий мир не соответствовал. Ваня страдал, впадал в депрессию или, наоборот, начинал рьяно требовать уважения к своей личности.

Нельзя сказать, что мы не замечали его обид раньше. За год до кризиса на педсовете я даже записал в психологический дневник одну из наших бесед, которая тогда помогла Ивану гармонизировать свои отношения с внешним миром.

- У меня все в детстве было плохим (с улыбкой), а особенного ничего не было. В детском саду в пять лет мы все были разделены на две группы. В нашей группе был парень - Рома, он постоянно нарывался, и был еще один - самый здоровый, Андрей Костырев. И он однажды ко мне пришел и сказал: теперь я буду за тебя. А его группа была круче. Ну, думаю, хорошо, сел, думаю, все теперь наладится. А он ко мне на другой день подошел и как даст мне в лобешник. Посмеялся.

А потом человек пять, которые меня не любили, притащили меня в беседку, там и Рома был и Андрей тот, поиздеваться хотели. Но за меня девчонки заступились. Девчонки были старше и всех пацанов отлупили.

Я на самом деле это все забыл. Только теперь в Китеже вспомнил.

Мы там все время дрались, мы били друг друга игрушками, благо пластмассовые; посуду я мыть не хотел, из- за этого тоже дрались.

Еще у меня друг был в семь лет, тот вместе со мной украл у соседей мяч, а потом прорезал его сам же ножом, чтоб никто другой не смог им пользоваться. Я на него бросился, а он больше был и скинул меня, как блоху… Так я его и не избил. Но недавно я видел его в Туле. Ему семнадцать лет, он учится в седьмом классе, в общем, полный дурак.

Тогда же я видел, как один мужик другому пропорол живот ножом. Не поладили…Кровь на асфальте.

Еще одна тетка-бизнесмен, сожгла доллары и выбросилась с балкона. Разбилась, а обгоревшие доллары летали…

- Что ты тогда думал про мир?

- Я думал, что я самый крутой. Я самого себя так успокаивал. Я знал, что если не смогу украсть деньги или выпросить, то мне хана, умру голодным. С друзьями надо жить в мире, иначе они не помогут. Красть хорошо и вовремя удрать от пьяного деда тоже хорошо (интересно, что это общее место во всех интервью с нашими воспитанниками).

Взрослея, обретая способность управлять самим собой и отслеживать себя, подросток, тем не менее, впадает в прежние состояния сознания. Он вынужден прорабатывать прошлые проблемы на более высоком уровне. Например, Ваня раньше и не пытался строить отношения ни с другими детьми, из-за них он испытал слишком много обид, ни со взрослыми -опыт научил не доверять и бояться.

Похоже, что любое продвижение вглубь личности просто открывает новый слой боли, проблем, которые наслаивались друг на друга в процессе взросления. По аналогии с физикой процесс, происходящий с нашими детьми, можно назвать фрактальным. Каждый новый слой сознания, каждый новый сектор, скрывающийся в глубине актуализируясь, несет в себе свойство всей системы, повторяет на новом, более тонком уровне, боль.

Незаметно для себя Ваня вырос и увидел, что другие сверстники уже гуляют с девушками, свободно общаются, и даже строят отношения со взрослыми ходят на чай, ведут душевные беседы о жизни, о будущем, поднимают таким образом свой авторитет.

Страшно, но приходится выходить из кокона и включаться. Но именно в этой сфере у умного и любознательного Вани нет опыта. Он практически бессознательно пытается расширить границы своего общественного тела, но поскольку привык полагаться только на личный опыт, то ставит эксперименты на окружающих: «Если я вот так поступлю, что ты со мной сделаешь, а если я вот это скажу, тебе будет больно?» А как же без таких проб растущая личность получит достоверную информацию о нюансах человеческих отношений.

Но в каждом эксперименте есть необходимость дойти до края, до момента, когда сознание личности упирается в невидимые запреты, в чье-то личное пространство.

Взрослые умеют видеть это пространство, а подростки - нет. Поэтому там, где можно просто дотронуться, Ваня ударяет, словно вновь пробуя, где горячее, а где холодное. Собственно, у него, при сохранившемся недоверии к тем, кто старше и опытнее, и нет другого способа познать мир отношений. Десятилетний ребенок с готовностью выполняет любые просьбы учителя, пятнадцатилетний Иван в ответ на просьбу учительницы начинает размышлять, не умаляет ли эта просьба его мужское достоинство. Так случилось, что в условиях гуманной китежской школы, мы не договорились с учениками о том, как надо реагировать на просьбы учителя. Поэтому в его сознании не оказалось образа «беспрекословного подчинения». Попади Иван после школы в армию или попытайся устроиться на фирму, отсутствие такого образа могло бы серьезно осложнить его жизнь. Он же совершенно искренне считает, что не обязан подчиняться, «да и вообще, никому ничего не должен».

А потому мы собрали учеников старших классов и довольно подробно объяснили принятые в большом мире отношения в системе учитель- ученик или сержант-солдат. Не скажу, что дети сразу приняли этот новый образ. Ведь личного опыта у них не было. Несколько дней подряд в Китеже продолжались дискуссии на эту тему. Дети помалкивали, но это не значит, что верили нам. При всей свободе и откровенности Китежа только двое старших ребят отважились сформулировать тезис: взрослые должны нас учить, кормить, продолжать заботиться просто потому, что они взрослые, а мы дети. Дети взрослым ничего не должны.

«А, собственно, что мы вам можем дать?» - совершенно искренне спросил меня ученик 10 класса.

Из психологии мы знаем, что маленькие дети еще не задумываются, почему их любят и не пытаются заслужить любовь своим собственным внимательным и бескорыстным отношением. До истины о том, что надо испытывать благодарность к тем, кто о тебе заботится, надо еще дорасти. Но, в конце концов, совместными усилиями всех взрослых, нам удалось внести это принципиальное изменение в «коллективное сознательное» наших детей. Старшим ученикам для этого пришлось объяснять достаточно очевидные истины, о которых они просто не задумывались - откуда берутся деньги, что такое работа учителя, какое будущее ждет каждого из них, если взрослые вдруг исчезнут, нужна ли будет поддержка выпускнику Китежа после школы. По-моему, нам удалось их убедить. В одной из бесед новую парадигму дети сами сформулировали так: «Когда взрослые о чем- то просят нас, мы должны с радостью использовать эту возможность для того, чтобы доказать им нашу любовь и благодарность, потому что наша жизнь и благополучие зависят от них».

Поиск по сайту: