Социальный контекст Реформации

Североевропейская Реформация базировались, в основном, в городах. В Германии население более пятидесяти из шестидесяти пяти "имперских городов" положительно отнеслось к Реформации, причем население лишь пяти городов предпочло полностью игнорировать ее идеи. В Швейцарии Реформация возникла в город-

[29]

ской среде (Цюрих) и распространилась посредством публичных дебатов в такие конфедерационные города, как Берн и Базель, и другие центры— такие, как Женева и Галлен, связанные с этими городами договорными обязательствами. Французская Реформация также началась, в основном, как городское движение с корнями в таких крупных городах, как Лион, Орлеан, Париж, Пуатье и Руан.

Становится все более ясным, что успех или неудача Реформации в этих городах частично зависели от политических и социальных факторов. К концу пятнадцатого— началу шестнадцатого веков городские советы имперских городов добились существенной автономии. В итоге каждый город, похоже, рассматривал себя как миниатюрное государство, в котором городской совет исполнял роль правительства, а остальное население было подданными.

Увеличение размеров и значимости городов Германии является одним из наиболее значительных событий истории конца четырнадцатого и пятнадцатого веков. Длительный продовольственный кризис, связанный с опустошениями, принесенными Черной Смертью, привел к аграрному кризису. В период с 1450 по 1520 цены на зерно катастрофически упали, что привело к запустению сельских районов и переселению сельскохозяйственных рабочих в города Закрытие новому городскому пролетариату доступа в торговые гильдии и городские советы привело к его растущему недовольству.

Таким образом, начало шестнадцатого века стало свидетелем растущего социального волнения во многих городах, вызванного требованиями более представительного правительства. Во многих случаях Реформация стала связываться с этими требованиями социальных перемен, так что идеи о необходимости религиозных и социальных перемен шли рука об руку. Не следует думать, что религиозные заботы поглощали все другие мысли— они лишь являлись их сосредоточением. Экономические, социальные и политические факторы помогают объяснить, почему Реформация завершилась успехом, например, в Нюрнберге и Страсбурге, однако потерпела неудачу в Эрфурте.

Был выдвинут ряд теорий для объяснения привлекательности Реформации для этих городов. Берндт Мюллер утверждал, что городское чувство сообщества было нарушено в пятнадцатом веке растущей социальной напряженностью в городах и усиливающейся тенденцией опираться на внешние политические органы, такие как

[30]

имперское правительство или папская курия. По его мнению, приняв Лютеранскую Реформацию, такие города смогли восстановить чувство общинного единства, включая понятие о единой религиозной общине, связывающей обитателей совместной религиозной жизнью. Мюллер обратил внимание на социальное приложение доктрины Лютера о священстве всех верующих (см.стр.249-252), которая разрушила некоторые традиционные разграничения в городском обществе и способствовала возрождению чувства общинного единства.

Другое объяснение было предложено Томасом Брейди. Оно большей частью основано на его анализе истории города Страсбурга. Брейди утверждает, что решение Страсбурга принять протестантизм явилось результатом классовой борьбы. Коалиция патрициев и купцов пришла к выводу, то их социальное господство можно было сохранить присоединением к Реформации. Городская олигархия ввела Реформацию как тонкое средство сохранения своих экономических интересов, которым угрожало растущее народное движение. Брейди предполагает, что аналогичная ситуация сложилась и во многих других городах.

Третье объяснение сосредотачивается на доктрине оправдания верой (эта идея будет подробно рассмотрена в гл.5). В исследовании, опубликованном в 1975г., Стивен Озмент утверждал, что народное влечение к протестантизму объясняется его доктриной оправдания верой, которая предлагала избавление от психологического давления позднесредневековой искупительной системы и связанной с ней "полупелагианской" доктрины оправдания. Поскольку психологическое бремя было наиболее тяжелым и очевидным в городских сообществах, то именно в них Протестантизм нашел широкую поддержку. Озмент утверждал, что Мюллер преувеличил различия между Лютером и богословами юго-запада. Ранние реформаторы разделяли общую мысль, которую можно было свести к освобождению отдельного верующего от бремени, налагаемой на него позднесредневековой религией. Какими бы ни были их различия, магистерские реформаторы, такие, как Букер, Цвингли и Лютер, разделяли общую озабоченность провозглашением доктрины оправдания верой через благодать, опровергая, таким образом, богословскую необходимость и уменьшая народную популярность индульгенций, чистилища, почитания святых и т.д. Эта теория имеет

[31]

особую важность для настоящей работы, поскольку показывает роль идей в зарождении социального движения за реформы и перемены: требования социальных перемен были, если прав Озмент, следствием, а не причиной возникновения новых религиозных идей.

Каждая из этих теорий имеет свое значение, а вместе они являются важным стимулом к более подробным исследованиям развития городского протестантизма на первом этапе Реформации. В равной степени каждая из них имеет свои слабые стороны, которые можно отыскать в любой амбициозной глобальной теории. В случае с Женевой, например, социальная напряженность, которая впоследствии привела к союзу с протестантским городом Берном и принятию Цвинглианской Реформации, возникла не из классовых различий, а из разделения внутри одного общественного класса по вопросу о поддержке Савойи или Швейцарской Конфедерации. Просавойские Маммелюки и пробернские Игеноты происходили из одной социальной группы, характеризующейся общими экономическими, семейными и социальными интересами. Аналогичным образом предположение Озмента о всеобщем интересе к доктрине оправдания находит мало поддержки в случае с городами Швейцарской Конфедерации или городами, связанными с ней— например, Цюрихе, Галлене и Женеве— и игнорирует явные сомнения в доктрине со стороны многих швейцарских реформаторов.

Тем не менее, из изучения происхождения и развития Реформации в крупных североевропейских городах, таких, как Аугсбург, Базель, Берн, Колмар, Констанция, Эрфурт, франфурт, Женева, Гамбург, Любек, Мемминген, Ульм и Цюрих, можно вывести некоторые общие черты. Поэтому представляется полезным рассмотреть этот вопрос.

Во-первых, Реформация в этих городах представляется реакцией на народные движения за перемены. Нюрнберг является редким примером города, в котором городской совет ввел Реформацию без предшествующих народных протестов и требований. Неудовлетворенность среди городского населения начала шестнадцатого века была не обязательно религиозной по природе; на волнения того времени, несомненно, оказывали влияние социальные, экономические и политические факторы. Городские советы, как правило, реагировали на народное недовольство, часто направляя его в нужное им русло. Это подспудное манипулирование было

[32]

очевидным способом регулирования потенциально опасного народного движения и контроля над ним. Одно из наиболее значительных наблюдений, которые можно сделать относительно городской Реформации, заключается в том, что существующие городские режимы часто оставались относительно неизмененными после введения новых религиозных идей и практик. Это указывает на то, что городские советы были в состоянии реагировать на народное недовольство без радикальных перемен в существующем общественном строе.

Во-вторых, успех Реформации в городе зависел от ряда исторических обстоятельств. Принятие Реформации могло вызвать разрушительные перемены в системе политических союзов, поскольку военные, политические и коммерческие договоры с территориями и городами, которые предпочли остаться католическими, обычно в результате этого разрывались. Торговые связи города, на которых основывалось его экономическое существование, могли быть фатальным образом изменены. Так, успех Реформации в городе Галлене частично обязан тому, что льняное производство города не было существенно затронуто решением принять Реформацию. Точно так же город (например Эрфурт), находящийся вблизи католического города (Майнц) и лютеранской территории (Саксония) мог оказаться втянутым в военное столкновение с одной из заинтересованных сторон, с возможными катастрофическими последствиями для независимости города. Кроме того, решение ввести Реформацию могло вызвать серьезный внутренний раскол и сделать город уязвимым извне. Это была одна из причин решения городского совета Эрфурта о прекращении реформационных мероприятий в 1520^_х годах.

В-третьих, романтическое, идеализированное представление о реформаторе, прибывающем в город проповедовать Евангелие и немедленно склоняющем жителей к принятию Реформации должно быть оставлено как нереалистичное. В течение всего процесса Реформации, от первоначального решения начать процесс реформ до последующих решений о природе и темпе реформирования, последнее слово всегда оставалось именно за городским советом. Цвинглианская Реформация в Цюрихе продвигалась значительно более медленно, чем ему бы хотелось, из-за осторожного подхода городского совета в критические моменты процесса. Свобода

[33]

действий Букера в Страсбурге была точно так же ограничена. Как предстояло обнаружить Кальвину, городские советы вполне могли изгнать реформатора из своих пределов, если он действовал в разрез с их официально объявленной политикой или решениями.

На практике взаимоотношения городского совета и реформатора были, в целом симбиозом. Реформатор, представляя последовательное видение Христианского Евангелия и его применения в религиозных, социальных и политических структурах и практиках города, был в состоянии предотвратить перерастание потенциально революционной ситуации в хаос. Постоянная угроза возврата к католицизму или подрывная деятельность радикальных анабаптистских движений делала необходимость в реформаторе неизбежной. Кто-то должен был осуществлять религиозное управление движением, которое иначе могло переродиться в хаос с серьезными и неприемлемыми последствиями для существующих в городе структур власти и лиц, которые их контролировали. Со своей стороны, реформатор был подневолен, его свобода действий ограничивалась политическими хозяевами, пекущимися о своей власти, а реформационная программа, как правило, выходила за рамки, начертанные реформатором, и включала консолидацию экономического и политического влияния властей. Таким образом, отношения между реформатором и городским советом были тонкими и легко разрывались, причем реальная власть постоянно находилась в руках последних.

В случае Женевы между городскими реформаторами (первоначально Гильомом Фарелем и Кальвином, а затем одним Кальвином) и городским советом сложились очень деликатные отношения. Осознавая и оберегая свою добытую в трудной борьбе власть и свободу, городской совет не был настроен менять тиранию католического епископа на тиранию реформатора. В 1536г. Женева только что добилась независимости от Савойи и отстояла ее, несмотря на попытки Берна колонизировать город. Женева не была намерена принимать чей бы то ни было диктат, не подкрепленный сильным экономическим или военным давлением. В результате этого на действия Кальвина были наложены строгие ограничения. Выдворение Кальвина из Женевы в 1538 году доказывает, что политическая власть твердо оставалась в руках городского совета. Мнение о том, что Кальвин был "диктатором Женевы", полностью лишено

[34]

исторических оснований. Тем не менее, городской совет оказался не в силах в отсутствие Кальвина справиться с ухудшающейся религиозной ситуацией. Замечательным проявлением социального прагматизма и религиозного реализма явилось то, что городской совет вернул своего реформатора и позволил ему продолжить свою деятельность по реформированию Женевы. Женева нуждалась в Кальвине точно так же, как Кальвин нуждался в Женеве.

Здесь следует указать на существенное расхождение между лютеранской и реформатской мыслью. Лютер происходил из небольшого саксонского городка, находящегося под пятой местного князя, в то время как великие Реформатские мыслители Цвингли и Букер происходили из великих свободных городов Цюриха и Страсбурга. Для последних Реформация включала отождествление понятий "гражданин" и "христианин", с большим акцентом на политическом аспекте жизни, которое отсутствует в концепции Лютера. Так, Цвингли особое ударение делает на необходимости реформирования и искупления общины, в то время как Лютер сосредотачивался на необходимости реформирования и искупления отдельного человека. Своей доктриной "двух царств" Лютер разъединил религиозные идеи и светскую жизнь, тогда как Цвингли настаивал на их взаимной интеграции. Поэтому большое значение имеет то, что Реформатская Церковь добилась большого влияния в городах южной Германии и Швейцарии, более развитым социально, культурно и экономически, чем северные города, которым суждено было стать оплотами лютеранства.

Социальный контекст Реформации является сам по себе увлекательным предметом, однако в данной связи он приводится ввиду своего очевидного влияния на, по крайней мере, некоторые религиозные идеи реформаторов. Например, имеются все основания предполагать, что многие идеи Цвингли (особенно его мысли о социальных функциях таинств) были напрямую определены политическими, экономическими и социальными обстоятельствами в Цюрихе. Точно так же идеи Кальвина о структурах Христианской Церкви отражают учреждения, уже существовавшие в Женеве до его прибытия в город. В настоящей работе мы рассмотрим этот вопрос с различным точек зрения.

[35]

Поиск по сайту: