И изучение объекта как системы

До определенного периода (приблизительно до середины

XIX в) па пути научного познания сложнооргани-

зованных обьемов стояли механистические концепции

однозначного детерминизма и редукционизма, а также

различного рода идеалистические трактовки явлений биологического

и социального мира. Пройдя через горнило

теоретических битв, в ходе которых были преодолены

эти ошибочные концепции, наука, казалось бы, подгото-

вила плацдарм для овладения механизмами жизни объектов

со сложной организацией.

И вот здесь-то обнаружился парадоксальный факт.

Оказалось, что накопление огромной массы нового и добротного

эмпирического материала не только не облег-

чает, но, напротив, усложняет и делает все более далеким

решение сформулированной выше задачи: сложный объект

все время как бы ускользал из рук исследователя.

И дело здесь вовсе не в «ползучем» эмпиризме: новые теоретические

концепции появлялись во множестве, однако

они решали хотя и очень важные/, но частичные задачи.

Но даже решая более широкие задачи (генетика, эволюционная

теория), они не давали охвата объекта в целом.

Более того — стремление дать новое теоретическое

истолкование эмпирическому материалу приводило к

появлению все новых научных направлений, к углубляющейся

дифференциации и тем самым к дальнейшему раздроблению

и обособлению знаний об изучаемом объекте.

Что же касается интеграции знаний, которая, по мнению

некоторых философов, «неизбежно» сопровождает

процесс дифференциации, то в большинстве случаев дело

не пошло дальше разговоров о ее необходимости и призывов

к ее осуществлению. Это и понятно — если дифференциация

науки происходит на основе приращения и

переосмысления самого эмпирического знания, то интеграция,

чтобы стать научно плодотворной, предполагает

осознанную методологическую позицию и ее последовательное

проведение.

Следует заметить, что это требование методологической

рефлексии на современной стадии развития знания

имеет силу для всех наук независимо от того, являются

ли предметом их изучения сложноорганизованные объекты.

Однако в случае изучения таких объектов дело обстоит

особым образом. Здесь методологическая рефлексия

выступает уже не просто как средство систематизации

и объединения полученных знаний, а прежде всего

как средство получения этих знаний. Эта особенность

связана с природой сложных объектов, представляющих

собой системы

Дело в том, что системный объект обычно не дается

исследователю прямо, непосредственно в качестве системы.

Его системность схватывается поначалу лишь интуитивно,

лишь как результат сопоставления сложных, про-

тиворечивых и вместе с тем взаимосвязанных свойств и

характеристик объекта. Эксплицитное выражение системности

в качестве обязательного условия предполагает

переход от феноменалистской фиксации свойств объекта

к специальному теоретическому конструированию моделей,

наиболее адекватно выявляющих системное строение

я сущность объекта. Поэтому анализ систем, проводимый

лишь в плоскости объектов, их «системных» признаков и

свойств (т. е. только в онтологической плоскости), оказывается

недостаточным и даже бесперспективным. Такой

анализ непременно должен быть дополнен специальной

методологической работой, позволяющей получить

средства для теоретического воспроизведения объекта

как системы. Иначе говоря, системный подход в его развитой

форме требует преодоления чистого феноменализма,

непосредственного включения в исследование гносеологически-

методологических моментов.

В этой связи принципиально важно различать исследование

системного (сложного) объекта и системное исследование

такого объекта. В разных задачах и на различных

уровнях анализа один и тот же объект может

быть исследован как системный или как несистемный.

Скажем, задача выявления морфологии, строения живого

организма не требует привлечения системных представлений

— для ее решения вполне достаточно традиционных

средств биологического анализа. Иное дело, если,

речь идет об описании целостного функционирования

того же организма,— здесь необходимо выявление динамики

многообразных внутренних и внешних взаимосвязей,

а это требует привлечения соответствующих

понятийных средств, обеспечивающих представление организма

как множества взаимосвязанных элементов и подсистем,

т. е. представление его как системы. Аналогичным

образом описание последовательности некоторого

исторического процесса глубоко отличается от выявления

структуры того же процесса: хотя в обоих случаях

мы имеем дело с одним и тем же объектом, но только во

втором случае исследователь оперирует с ним как с

системой, отыскивая те его характеристики и компоненты,

которые обеспечивают устойчивость, сохранение объекта

и вместе с тем определяют тип и направление его

изменений. Следовательно, объект как таковой, безотносительно

к задачам его исследования и используемым

при этом познавательным средствам, не может получать

абсолютную характеристику системного или соответственно

несистемного.

Эта возможность несистемного исследования сложного

объекта помогает понять, почему лишь в наше время

началось широкое внедрение в науку системных методов.

Исторически происходило так, что поначалу (и достаточно

долго) при изучении сложных объектов применялись

несистемные средства анализа, и до какого-то

времени наука и практическая дгятельность этим удовлетворялись.

(Во многих областях знания такое положение

дел сохранилось и поныне.) Исследование сводилось

преимущественно к «разложению» изучаемого объекта

на его части и к качественному описанию этих частей;

при этом предполагалось, что можно создать единственную,

исчерпывающую теоретическую модель объекта, не

зависящую от решаемой задачи и используемых методологических

средств.

Системный же подход исходит из того, что специфика

сложного объекта (системы) не исчерпывается особенностями

составляющих его элементов, а коренится прежде

всего в характере связей и отношений между определенными

элементами. К тому же сложный объект обычно

представляет собой иерархическое, полиструктурное,

многоуровневое образование, изучаемое с разных сторон

различными науками, и характер структуры, связей и

отношений, выделяемых в нем той или иной наукой и являющихся

предметом ее изучения, существенным образом

зависит от степени ее развития и применяемых ею

исследовательских средств. Например, в биологических

объектах имеется несколько разных типов межэлементных

связей — связи пространственные, временные, функциональные

(физиологические, биохимические, а при

другом расчленении — трофические, гуморальные, сенсорные

и т. д.), каждому из которых соответствует особый

тип системной организации. Отсюда следует, в частности,

что попытка дать исчерпывающее описание биологического

объекта как целостной системы на основе одного

из этих типов связи заведомо обречена на неудачу.

Решение проблемы состоит в полном и непротиворечивом

синтетическом охвате всех этих типов связи, а это и

требует проведения системного исследования.

Задача системного исследования системного объекта

определяет, таким образом, принципиально новую познавательную

ситуацию, характерную для современной науки.

Если в досистемных исследованиях речь шла, как

правило, об описании сложного объекта (само познание

было направлено на изучение и использование отдельных

свойств объекта), то системные исследования имеют

своей целью выявление механизма «жизни», т. е. функционирования

и развития объекта в его внутренних и

внешних (касающихся его взаимоотношений со средой)

характеристиках. А условия выработки такого нового

подхода к объекту таковы, что методологический анализ

выступает уже не просто как некое (зачастую неосознаваемое)

дополнение к конкретным исследованиям, а как

первое и необходимое условие самого исследования

сложного объекта, условие, без которого невозможен

синтез знаний об этом объекте и, следовательно, невозможно

его воссоздание в целостной теоретической модели.

§ 3. Процессы анализа и синтеза

Поиск по сайту: