Другие системные понятия

Огромное разнообразие системных исследований находит

одно из выражений в соответствующем разнообразии

употребляемых в них специфических понятий. Дать

характеристику всем этим понятиям — задача крайне

трудоемкая. Поэтому мы ограничимся кратким анализом

лишь некоторых системных понятий, которые представляются

нам имеющими общеметодологическое значение

и так или иначе находят применение во всех системных

исследованиях.

Весь массив системных понятий целесообразно раз-

бить на несколько групп, каждая из которых специфична

для определенного круга проблем, возникающих в

системном исследовании.

Первую такую группу образуют понятия, относящиеся

к описанию внутреннего строения системных объектов.

Сюда входят понятия «связь», «отношение», «элемент

», «среда», «целостность», «структура», «организация

» и некоторые другие. Учитывая сказанное о функциях

понятия «система», надо подчеркнуть, что именно эти

понятия наполняют конкретным смыслом решение системных

задач, связанных с изучением строения сложных

объектов.

Вторая группа системных понятий связана с описанием

функционирования системных объектов и включает

в себя понятия «функция», «устойчивость», «равновесие»

(в разных его формах), «регулирование», «обратная

связь», «гомеостазис», «управление», «самоорганизация»

и т. д.

Еще одну особую группу составляют понятия, описывающие

процессы развития системных объектов: «генезис

», «эволюция», «становление» и т. п. Отсутствие

четкой грани между процессами функционирования и

развития приводит к тому, что целый ряд понятий равно

может использоваться как для характеристики функционирования,

так и для характеристики развития. Это, в

частности, относится к понятиям изменения (его подвижность

в рассматриваемом нами смысле была предметом

нашего анализа в § 3 гл. IV), роста, воспроизводства.

Развитие системного проектирования в области техники

также породило группу специфических понятий, характеризующих

процесс конструирования искусственных

систем (таких, как «анализ систем», «синтез систем»

и т. п.).

Наконец, значительное число понятий обслуживает

сферу классификации системных объектов, о чем у нас

уже шла речь при обсуждении методологических аспектов

классификации систем в предыдущем параграфе.

Нетрудно убедиться, что «методологический вес» разных

системных понятий далеко не одинаков, как не одинаковы

их история и распространенность. Некоторые из

них родились в последние десятилетия и даже годы, тогда

как другие существуют в языке многие сотни лет.

Одни из системных понятий имеют весьма специфический

смысл и употребляются в относительно узком круге

работ (как, например, понятие эквифинальности); в

то же время другие понятия находят применение не

только в системных исследованиях, но и далеко за их

пределами. В такой ситуации можно, пожалуй, сказать,

что назрело время для составления системного словаря,

но едва ли наступил час подготовки системной энциклопедии.

Иначе говоря, не представляет большого труда

тщательно выписать и поместить в надлежащем порядке

различные понятия, употребляемые в системных исследованиях,

дав им краткое толкование, но зато крайне

трудно вычленить специфически системные понятия и

указать, в чем именно состоит их системная специфика.

Поэтому, если иметь в виду всю совокупность системных

понятий, то здесь в настоящее время первоочередной

представляется предварительная работа по инвентаризации.

Что же касается выявления специфически системных

характеристик системных понятий, то принципиальные

подходы к такого рода задаче мы попытаемся охарактеризовать

на примере трех понятий — элемента, целостности

и связи.

Элемент. Понятие элемента обычно представляется

интуитивно ясным — под ним имеется в виду минимальный

компонент системы или же максимальный предел ее

расчленения. Однако надо учитывать, что в системном

исследовании такая общая характеристика оказывается

недостаточной. Дело в том, что исследуемая система может

расчленяться существенно различными способами,

а потому для каждой данной системы понятие элемента

не является однозначно определенным: говорить об эле-'

менте можно лишь применительно к вполне четко фиксированному

из этих способов; иное же расчленение данной

системы может быть связано (и чаще всего именно

так и бывает) с выделением другого образования в качестве

исходного элемента. На этом примере хорошо

видно первостепенное значение гносеологических соображений

при анализе системных понятий — чисто онтологический

подход к понятию элемента просто лишен

смысла.'Этот момент очень удачно оттенен в упоминавшемся

нами определении понятия «система», предложенном

Л. А. Блюменфельдом [153, стр. 37]: Л. А. Блюмен-

фельд подчеркивает, что элемент представляет собой да-

лее не делимый компонент системы при данном способе

расчленения.

Поскольку элемент выступает как своеобразный предел

возможного в данной задаче членения объекта, собственное

его строение (или состав) обычно не принимается

во внимание в характеристике системы: составляющие

элемента уже не рассматриваются как компоненты

данной системы. Можно утверждать, что в общем случае

элемент не может быть описан вне его функциональных

характеристик, — с точки зрения системы важно в первую

очередь не то, каков субстрат элемента, а то, что

делает, чему служит элемент в рамках целого, В системе,

представляющей собой органичное целое, элемент и определяется

прежде всего по его функции: как минимальная

единица, способная к относительно самостоятельному

осуществлению определенной функции.

С такой функциональной характеристикой связано

представление об активности элемента в системе, причем

этой активности нередко придается решающее значение

(как это делается, например, в работе [78]). Нельзя,

однако, не заметить, что это порождает парадоксальную

ситуацию, поскольку объяснение активности вообще-то

предполагает поиск какого-то ее источника внутри элемента,

а это значит, что мы должны отказаться от представления

об элементарности элемента. В практике исследований

это обычно не создает принципиальных трудностей

в силу конвенциональное™ понятия элемента. Но

фактически здесь, конечно, налицо серьезная гносеологическая

и методологическая проблема, которая, видимо,

должна решаться путем образования последовательного

ряда системных представлений об одном и том же объекте

с фиксированными способами перехода от одного

представления к другому, т. е. за счет построения особого

конфигуратора (особого в смысле иерархической связи

образующих его системных представлений).

Целостность. В отличие от понятия элемента понятие

целостности (целого) гораздо менее ясно по своему содержанию.

Такая неясность существует вопреки тому,

что сложный, целостный характер биологических и социальных

объектов, психологических явлений, а также

продуктов духовного производства известен издавна.

В теоретической форме проблема целостности была выдвинута

уже античной философией. С тех пор она в той

или иной форме затрагивается каждым мало-мальски

значительным философским направлением. Однако сама

по себе констатация целостного характера определенного

объекта выступает лишь как идея и еще не открывает

путей исследования специфики этих объектов. Несмотря

на многовековую историю понятия целостности, в настоящее

время вряд ли можно говорить о наличии развернутой

системы средств, позволяющих содержательно

выразить целостность как существенную характеристику

определенного класса объектов и сделать понятие целостности

операциональным. И хотя в очень многих системных

исследованиях речь так или иначе идет о целостном

представлении объекта, фактически понятие целостности

относится при этом не столько к самой системе,

сколько к способу ее исследования. В этом смысле оно

выражает требование особого описания системы в целом,

отличного от описания ее элементов (неаддитивность

системы и суммы се элементов), а также интенцию

на особую противопоставленность системы ее окружению

(среде), противопоставленность, в основе которой

лежит внутренняя активность системы.

В самое последнее время анализ различных значений

и функций понятия целостности выполнен в работах

[28], [202], где, в частности, подчеркнуто, что это понятие

выполняет в научном познании прежде всего роль

фактора, ориентирующего исследователя в постановке

проблемы и в выработке стратегии исследования, а в

плане раскрытия содержания понятия целостности проведено

важное, на наш взгляд, различение принципов

супераддитивности и субаддитивности.

Связь. Как мы уже отмечали, на понятие связи независимо

от способа его конкретной трактовки приходится,

пожалуй, наибольшая смысловая нагрузка. Более или

менее определенно это понятие употребляется фактически

во всех работах, пытающихся реализовать системный

подход. Это и понятно: системность объекта реально

раскрывается прежде всего через его связи и их типологию.

К тому же если понятия системы или целостности,

например, выполняют по преимуществу стратегиче-

ски-ориентирующую роль в системном исследовании, то

понятие связи выступает обычно и в качестве средства

исследования как такового.

Вместе с тем следует признать, что столь широкое

употребление понятия связи не сделало его ясным, четко

очерченным по своему содержанию. Напротив, как это

ни странно, имеющиеся в литературе попытки логико-методологического

анализа этой проблемы пока немногочисленны.

Вероятно, это следует объяснить чрезвычайной

широтой значения понятия «связь», употребляемого в

самых разнообразных контекстах. Поэтому исследователи

обычно предпочитают оперировать понятием отношения,

хорошо разработанным в современной формальной

логике. Для системных исследований, однако, такой способ

решения проблемы далеко не во всех случаях приемлем,

поскольку понятие отношения оказывается здесь

слишком узким и потому недостаточным. В силу этого

полностью сохраняется необходимость логико-методологического

анализа этого понятия.

Общие методологические соображения относительно

роли понятия «связь» в научном исследовании высказаны

в работе Г. П. Щедровйцкого [191]. Здесь развивается

точка зрения, согласно которой связь рассматривается

как абстрактная теоретическая схема, необходимость

в которой появляется лишь на высших ступенях синтеза

знаний, и интересно толкуется содержательно-логическое

строение знаний о связях. Как нам представляется,

однако, в этой работе сформулированы лишь некоторые

исходные тезисы для обсуждения логико-методологических

аспектов понятия связи, не получившие, к сожалению,

пока дальнейшего развития.

Предметом строгого формально-логического анализа

понятие связи стало в ряде работ Л. А. Зиновьева [56—

59], который, собственно, и явился пионером разработки

этой проблемы. В этих работах получены интересные результаты

относительно логических свойств высказываний

о связях и, несомненно, заложен фундамент для дальнейших

формально-логических исследований проблемы.

Однако, не обсуждая чисто логического аспекта указанных

работ А. А. Зиновьева, нельзя все же не отметить,

что его анализ охватывает далеко не все виды связей и

по сути дела строится лишь па одной их разновидности —

па связях функциональной зависимости (заметим, кстати,

что А. А. Зиновьев весьма четко отделяет их от отношений;

вообще именно ему принадлежит четко сформулированное

логико-методологическое различение связей и

отношений). Между тем такого рода связи далеко не

специфичны для системных исследований, а потому требует

специального анализа вопрос о применимости полученных

А. А. Зиновьевым выводов к системообразующим

связям.

Анализ литературы, посвященной проблеме связи, показывает,

что в настоящее время продолжают существовать

значительные трудности в разработке этой проблемы

как на формальном (построение исчисления связей), так

и на содержательном уровне. Отмеченное нами огромное

многообразие типов связей и его важная роль в системных

исследованиях склоняют к предположению, что один

из конструктивных путей разработки понятия связи может

заключаться в построении их классификации. Из

попыток, предпринятых до настоящего времени в этом

направлении, следует отметить работы А. А. Малиновского

[96, 97], классифицировавшего связи по их силе

на жесткие, корпускулярные и звездные. Однако эта

классификация, сама по себе очень интересная, не может

считаться исчерпывающей. Она, собственно, и строилась

преимущественно по отношению к объектам биологии и

даже, более конкретно, применительно к биологическим

структурам.

Очевидно, построение достаточно полной типологии

связей представляет весьма широкую задачу, которая

должна составить предмет специального исследования.

Поэтому, никоим образом не претендуя на полноту, мы

попытаемся не столько решить проблему классификации,

сколько наметить пути конструктивного подхода к ее решению.

Предлагаемая нами типология связей строится

таким образом, чтобы при всей ее предварительности

она по возможности отражала специфически системные

характеристики связей, т. е. была бы ориентирована по

преимуществу на системообразующие связи. Поскольку

это фактически единственное принимаемое нами теоретическое

основание, представляется целесообразным пойти

по пути определения (первоначально чисто эмпирического)

набора тех основных значений, в которых употребляется

понятие связи в научной литературе, т. е. составления

сугубо приблизительной эмпирической классификации

связей. В качестве варианта подобной классификации

можно предложить следующую схему.

1. Связи взаимодействия, среди которых можно различить

связи свойств (такие связи фиксируются, напри-

мер, в физических формулах типа pv = const) и связи

объектов (например, гуморальные связи, связи типа

«хищник — жертва» в биологии, связи между отдельными

нейронами в тех или иных нервно-психических процессах).

Особый вид связей взаимодействия составляют связи

между отдельными людьми, а также между человеческими

коллективами или социальными системами; специфика

этих связей состоит в том, что они опосредуются

целями, которые преследует каждая из сторон взаимодействия.

Сообразно этому в рамках этого типа связей можно

различить кооперативные и конфликтные связи.

2. Связи порождения, или генетические, когда один

объект выступает как основание, вызывающее к жизни

другой (например, связь типа «А отец В»).

3. Связи преобразования, среди которых можно различить:

а) связи преобразования, реализуемые через

определенный объект, обеспечивающий или резко интенсифицирующий

это преобразование (такова функция химических

катализаторов), и б) связи преобразования,

реализуемые путем непосредственного взаимодействия

двух или более объектов, в процессе которого и благодаря

которому эти объекты, порознь или совместно, переходят

из одного состояния в другое (таково, например,

взаимодействие организма и среды в процессе видообразования).

4. Связи строения (в литературе их нередко называют

структурными). Природа этих связей с достаточной

ясностью раскрывается па примере химических связей.

5. Связи функционирования, обеспечивающие реальную

жизнедеятельность объекта или его работу, если

речь идет о технической системе. Очевидное многообразие

функций в объектах различного рода определяет и

многообразие видов связей функционирования. Общим

для всех этих видов является то, что объекты, объединяемые

связью функционирования, совместно осуществляют

определенную функцию, причем эта функция может характеризовать

либо один из этих объектов (в таком случае

другой является функционально производным от

первого, как это имеет место в функциональных системах

живого организма), либо более широкое целое, по отношению

к которому и имеет смысл функциональная связь

данных объектов (таковы связи между нейронами при

осуществлении тех или иных функций центральной нервной

системы). В самом общем виде связи функционирования

можно подразделить на связи состояний (когда

следующее по времени состояние является функцией от

предыдущего) и связи типа энергетических, трофических,

нейронных и т. п. (когда объекты связаны единством

реализуемой функции).

6. Связи развития, которые под определенным углом

зрения можно рассматривать как модификацию функциональных

связей состояний с той, однако, разницей,

что процесс развития существенно отличен от простой

смены состояний. В процессах функционирования более

или менее строго определенная последовательность состояний

по существу выражает основную схему содержания

всего процесса. Развитие также описывается обычно

как смена состояний развивающегося объекта, однако

основное содержание процесса составляют при этом достаточно

существенные изменения в строении объекта

и формах его жизни. С чисто функциональной точки зрения

функционирование есть движение в состояниях одного

и того же уровня, связанное лишь с перераспределением

элементов, функций и связей в объекте; при этом

каждое последующее состояние либо непосредственно

определено предыдущим, либо так или иначе «реформировано

» всем строением объекта и в принципе не выходит

за рамки его истории. Развитие же есть не просто

самораскрытие объекта, актуализация уже заложенных

в нем потенций, а такая смена состояний, в основе которой

лежит невозможность по тем или иным причинам сохранения

существующих форм функционирования. Здесь

объект как бы оказывается вынужденным выйти на иной

уровень функционирования, прежде недоступный и невозможный

для него, а условием такого выхода является

изменение организации объекта. Весьма существенно,

что в точках перехода от одного состояния к другому

развивающийся объект обычно располагает относительно

большим числом «степеней свободы» и ставится в условия

необходимости выбора из некоторого количества

возможностей, относящихся к изменению конкретных

форм его организации. Все это определяет не только

множественность путей и направлений развития, но и то

важное обстоятельство, что развивающийся объект как

бы сам творит свою историю.

7. Связи управления, которые в зависимости от их

конкретного вида могут образовывать разновидность

либо функциональных связей, либо связей развития.

В настоящее время представляется практически невозможным

дать развернутую характеристику связей управления,

поскольку само понятие «управление» не имеет

достаточно определенного значения. Вместе с тем эти

связи принадлежат, по-видимому, к числу самых важных

в системном исследовании и поэтому заслуживают особого

обсуждения, хотя бы только с точки зрения этой

их роли.

Дело в том, что приведенная нами эмпирическая

классификация связей показывает чрезвычайную многозначность

понятия «связь» Эта многозначность приводит

нередко к тому, что оказывается стертой граница

между связью и элементом. Например, биологи часто

рассматривают в качестве связей цепи переноса вещества,

энергии и информации; вероятно, под этим есть

определенные основания, однако непонятно, почему эти

цепи не могут рассматриваться как элементы системы.

Если учесть, что весь пафос системных исследований

направлен на поиски системообразующих факторов,

а не просто совокупности характеристик системного

объекта, то естественно было бы среди всего многообразия

связей попытаться выделить те, которые можно назвать

системообразующими связями, т. е. связи, специ

фические для органичных целых. Наиболее характерным

примером таких связей являются, с пашей точки зрения,

как раз связи управления. И не случайно И. Винер, создавая

кибернетику как пауку о системах, определил ее

как науку о процессах управления.

Пользуясь языком кибернетики, связи управления

можно охарактеризовать как связи, которые строятся

на основе определенной программы и представляют собой

способ ее реализации. Это означает, что над функционирующей

или развивающейся системой всегда есть

нечто, заключающее в себе в том или ином виде общую

схему соответствующего процесса, хотя в процессах развития

эта схема, как уже говорилось, носит весьма ограниченный

характер, если только не иметь в виду процесса

социального развития. Если бы не было такой схемы,

то нельзя было бы говорить и о законах функционирования

или развития. Это «нечто» и есть в собственном

смысле система управления, а связи управления — это те

средства, при помощи которых она реализует схему.

Отсюда, в частности, становится понятным, что экви-

финальность, о которой говорил Л. Берталанфи, представляет

собой действительно существенную характеристику

систем. Отсюда же вытекает условность «богатства

» связей, о котором нередко говорят как о специфической

характеристике систем: действительное значение

имеет не богатство или множество связей, а их разнотипность,

разнокачественность, которая и обеспечивает

многообразие форм управления.

Даже чисто эмпирическое, интуитивное понимание

связей управления позволяет указать и еще одну важную

характеристику систем: внутренняя иерархия системы

такова, что обычно подсистемы любого уровня могут

быть представлены в виде блоков, которые детерминированы

(управляемы) извне, поскольку они «обязаны» дать

вполне определенный результат, значимый для вышестоящей

системы, но достигают этого результата обычно разными

путями, за счет достаточно большого числа степеней

свободы. Таким образом, надежность работы системы

достигается, как правило, стохастическим путем, за счет

статистической (недетерминистской) организации подсистем.

Все это и делает связи управления специфическими

для систем и, следовательно, системообразующими. По-

видимому, и среди других типов связей, по крайней мере

некоторых из них, можно выделить такие их группы, которые

специфичны для систем. Можно предположить, что

сопоставление системообразующих связей различного

типа позволит получить достаточно развернутую и детализированную

характеристику всего класса связей в

целом.

§ 6. Некоторые принципы методологического анализа

Поиск по сайту: