Принцип легитимизма

Не было таких вопросов на Венском конгрессе, которые не вызывали бы споров среди его участников. Что делать с грани­цами государств, неоднократно менявшимися в течение минув­ших лет? Некоторые участники конгресса выступали за то, чтобы вернуться к границам 1792 года. Но против этого возра­жали крупнейшие государства, участники антифранцузской ко­алиции, в том числе Россия, Пруссия, Австрия, которые рас­считывали на территориальное вознаграждение за свой вклад в победу над наполеоновской Францией. Великобритания, захва­тившая во время войны с Наполеоном Бонапартом часть коло­ний Франции и союзных ей государств, отнюдь не спешила вернуть их прежним владельцам.

Головную боль вызывал у участников конгресса и герман­ский вопрос. Веками устоявшийся порядок в Европе предпола­гал существование Священной Римской империи германского народа, в составе которой отдельные государства пользовались широкими правами. Их самостоятельность являлась своего рода гарантией от чрезмерного усиления как монархии Габс­бургов, так и Франции. Стоило ли ради поддержания европей­ского равновесия восстановить Священную Римскую империю, упраздненную Наполеоном в 1806 году?

Вопрос о политическом устройстве Европы был тесно свя­зан с общим вопросом о наследии Французской революции и наполеоновской империи. Как поступить с преобразованиями, которые были осуществлены французами на аннексированных территориях и в зависимых от них странах? Многие монархи, в особенности австрийский император, прусский и испанский короли, демонстрировали откровенное неприятие этого насле­дия. Они считали, что лучше всего было бы вернуть Европу к общественным отношениям, существовавшим до 1789 года.

Чтобы найти взаимоприемлемый компромисс, участники Венского конгресса нуждались в некоем общем подходе к ре­шению этих разнообразных проблем. Им весьма пригодилась теория легитимизма, или законности (лат. 1ех — закон), выдви­нутая рядом европейских мыслителей консервативного толка еще в годы Французской революции и наполеоновских войн. Значительный вклад в ее разработку внесли британский поли­тический деятель и публицист Эдмунд Берк, французские ре­лигиозные писатели и философы Жозеф де Местр и де Бо-нальд, а также немецкий публицист Фридрих Гентц, являвшийся советником Меттерниха. Все они отрицательно относились к ре­волюционным и наполеоновским преобразованиям, ставя им в вину разрушение устойчивого, освященного временем и тради­цией общественного порядка. Отсюда, считали они, все несчас­тья, которые принесла революция народам Европы, — граждан­ские смуты, внешние войны, порча нравов и пр. Консервативные мыслители призывали людей вернуться к проверенным временем ценностям — религии и церкви, монархическому устройству го­сударств, сословному строю. Вместе с тем они признавали необ­ходимость тех или иных уступок «духу времени».

В ходе дискуссий среди участников конгресса наметилось двоякое истолкование принципа легитимизма — историческое и юридическое. Причем, одни и те же государственные деятели в зависимости от обсуждавшегося вопроса и собственных инте­ресов прибегали то к одному, то к другому его истолкованию.

С точки зрения исторического истолкования легитимизма, главным критерием истинности, законности тех или иных об­щественных установлений, границ и пр., является их древ­ность. Поэтому, например, считалось, что династия Бурбонов во Франции обладает большими правами на трон, чем динас­тия Бонапартов, потому что она древнее. Границы, существо­вавшие в 1789 г., имели большую законную силу, чем те, кото­рые возникли в результате революционных и наполеоновских аннексий и завоеваний. Соответственно, более справедливыми, правильными объявлялись и законы, по которым издревле жили народы, а всякие нововведения — ошибочными и даже преступными.

При этом большинство европейских правительств понима­ло, что полный возврат к учреждениям, существовавшим до 1789 г., был бы невыполнимой задачей. Ведь в Европе выросло целое поколение людей, которое не знало и не желало возврата к «старому порядку», как стали называть общество предрево­люционной эпохи. Действующие законы и существующие гра­ницы воспринимались им как привычные, нормальные усло­вия жизни. Но главное — на их основе сложились имуществен­ные, династические, политические отношения, пренебрегать которыми было бы просто опасно: это задело бы интересы мо­гущественных сил и вызвало бы их противодействие.

Более того, полный возврат к порядкам до 1789 г. отнюдь не входил в намерения самих монархов. Некоторые из них не только вышли из наполеоновских войн без ощутимых потерь, но даже сумели кое-что приобрести, и теперь не желали рас­ставаться с этими приобретениями. Например, короли Бавар­ский, Саксонский и Вюртембергский хотели сохранить свои титулы, дарованные им Наполеоном. Кроме того, победители наполеоновской Франции твердо рассчитывали на вознаграж­дение за свой вклад в победу. Поэтому, объявляя себя сторон­никами легитимизма, многие монархи давали этому понятию совершенно иное, юридическое истолкование. Они называли так законный порядок, основанный прежде всего на общепри­знанных международных договорах.

Представление о том, что договор между государствами, яв­ляется своего рода законом международной жизни, отнюдь не было новшеством. Еще Вестфальский мир 1648 г. дал пример того, что подобные договоры, признанные большинством госу­дарств Европы, могут служить основой международного поряд­ка в течение длительного времени. Однако Вестфальская систе­ма международных отношений держалась не столько на дого­ворах между государствами, не столько на соблюдении ими норм права, сколько на стихийно сложившемся в середине XVII в. балансе сил.

Династические войны второй половины XVII — первой по­ловины XVIII в. свидетельствовали о том, насколько несовер­шенным еще было правосознание людей того времени. В меж­дународных отношениях по-прежнему царил культ силы. Едва договоры вступали в противоречие с династическими или иными насущными интересами государств, как правительства без всяких угрызений совести их нарушали как ничего не зна­чивший «клочок бумаги»¹. Именно так в 1700 г. поступил французский король Людовик XIV в случае с оставшимся без

¹ Это выражение стало знаменитым позднее, в XX в. См. с. 218. 94

хозяина испанским наследством. Также поступил и прусский король Фридрих II, развязавший в 1740 г. войну за австрийское наследство.

Венский конгресс предпринял попытку поднять престиж и значение международных договоров, которые должны были лечь в основу нового европейского порядка. Этот порядок был призван исключить возможность повторения войн между круп­нейшими государствами Европы, грозящих неприятностями и всем остальным странам. К созданию такого порядка стреми­лись прежде всего крупнейшие государства Европы, в особен­ности, союзные державы, вынесшие на своих плечах основное бремя войн с революционной и наполеоновской Францией. Не отрицая наличия у каждого государства собственных интересов и целей, они хотели, чтобы защита этих интересов и целей об­лекалась в приемлемую для всех форму переговоров, взаимного учета интересов и заключения общепризнанных договоров. Против нарушителей такого порядка они готовы были приме­нить силу.

Заинтересованность европейских государств в создании прочного международного порядка, исключающего серьезные потрясения и войны, объяснялась просто. Они не хотели новой войны и боялись ее, потому что опыт недавней истории их убе­дил: войны являются питательной средой для революций. Страх перед всякого рода общественными потрясениями побе­дил воинственность европейских монархов, на длительное время отбил у них охоту к военной славе, заставил их прово­дить миролюбивую внешнюю политику.

В целом, теория легитимизма в любом ее истолковании обосновывала стремление монархов и государственных деяте­лей, собравшихся в Вене, к созданию устойчивого международ­ного порядка, основанного на четких правилах и принципах взаимоотношения государств между собой. Принцип легити­мизма лег в основу созданного по окончании Наполеоновских войн международного порядка, обычно называемого Венским.

Поиск по сайту: