ПЕРЕТАСОВКА

История редко стоит на месте. Два новых этноса, перекроивших карту Азии, — маньчжуры и монголы — возникли в XII в. от пассионарного толчка — мутации, изменившей стереотип поведения потомков расселившихся по тайге земледельцев и скотоводов. Предки этих воинственных народов были миролюбивы, и такими же остались их северные соседи в Сибири и на Амуре. Ареал толчка был невелик — от Приморья до берегов Селенги, на меридиане Байкала. Следовательно, если бы этого толчка не было, то восточная полоса окраины тайги и Великой степи была бы этнографическим продолжением Алтая, Сибири и Приамурья. Там были бы храбрые, добрые, честные, но нетворческие и безынициативные люди. Их участие в глобальном этногенезе сводилось бы к отражению пришельцев, обычно неудачному, потому что оборона — худший способ самозащиты.

В отличие от западной окраины Евразийского континента, где четыре суперэтноса были тесно связаны друг с другом и своими культурными традициями, и способом ведения хозяйства, и социальными отношениями, и даже религиями, ибо христиане считали Аллаха арабским названием Первого лица Троицы, а мусульмане почитали Ису и Мариам — Иисуса и Марию — как пророков, предшественников Мухаммеда, на восточной окраине положение было принципиально иным. Китайцы Срединной равнины и кочевники Великой степи столь разнились между собой, что не перенимали культуры друг друга. Кидани были исключением. Это‑то и привело их как этнос к гибели.

Секрет хода событий, влекущих за собой утяжеляющие последствия, заключался, пожалуй, не в сфере экономики или политики, а в феномене этнологии, воздействовавшем на поведение людей. Китайцы и кочевники настолько различались по стереотипу поведения, что не хотели, не могли и не пытались наладить между собой контакт и не искали поводов к нему, считая контакты вообще лишенными смысла. Тут были важны некоторые подробности быта.

Прежде всего китайцы не употребляли молочных продуктов, основной пищи кочевников, и взаимопонимание отсутствовало из‑за презрения к такой пище одних и непонимания и раздражения по поводу такого неприятия у других. Для китайца все жены отца — его матери. Для хунна, например, или тюрка мать только одна, наложницы отца — подружки, а вдова старшего брата становится законной его женой, которую он обязан содержать, причем чувства роли не играют.

Женщина в Китае в те века не работала, она рожала и нянчила детей и никаких прав не имела. В Великой степи женщина выполняла все домашние работы и была владелицей дома; мужу принадлежало только оружие, ибо ему полагалось умереть на войне. В армиях Китая обязательно полагался штат доносчиков, а тюрки, находившиеся на китайской службе, этого не терпели и раскрытых доносчиков убивали. Представители двух великих суперэтносов никак не могли ужиться рядом. Оптимальным решением для осуществления контактов было жить мирно, но порознь. А это‑то не всегда удавалось. Поэтому кочевники заимствовали культуру и мировоззрения с Запада, а вовсе не из Китая.

Из Ирана уйгуры позаимствовали манихейство, из Сирии кочевники приняли несторианство, из Тибета — теистический буддизм. Правда, буддизм был воспринят позже, но принцип заимствования оставался прежним. Из Китая же заимствовался только шелк, а помимо него — печенье и в некоторых случаях фарфоровая посуда. Исключение составляли только кидани в Маньчжурии, часть которых восприняла китайскую культуру искренне и увлеченно. Другая часть упорно соблюдала свои, степные, традиции. И вот что из этого вышло.

Кидани были народом древним, появившимся одновременно с хуннами, сарматами и куманами. Они достигли фазы гомеостаза — мудрой и крепкой старости, но, увлекшись чужой, китайской, культурой, в самом деле очаровательной, превратили свое ханство в химерную империю Ляо.

В XII в. произошел новый взрыв этногенеза. Чжурчжэни, обитавшие на равнине Уссури и Сунгари, в 1115 г. восстали против киданей и к 1125 г. сокрушили империю Ляо. Культурные кидани подчинились победителям. А отсталые, т.е. необразованные, но не утратившие степной доблести отступили с боями в Семиречье и там столкнулись с сельджуками, с самим великим султаном Санджаром! Между 1134 и 1141 гг. шли упорные сражения между киданьским гурханом Елюем Даши и султаном Санджаром. Гурхана поддерживали «отсталые» степняки. Султана — лучшие воины из Хорасана, Седжестана, Гура, Газны и Мазандерана — еще не растраченные силы мира ислама — всего 100 тыс. воинов.

Гурхан победил! Султан бежал, покинув семью и 30 тыс. храбрых соратников, убитых в честном бою. Сельджукский султан после этой битвы распался, но кидани проявили удивительную умеренность: обложили города Средней Азии небольшой данью и стали пасти скот в Семиречье и Джунгарии.

Итак, наглядно устанавливается соотношение уровней пассионарности, проявляющейся в степени боеспособности (нисходящий ряд): чжурчжэни» кидани» сельджуки» греки и крестоносцы» арабы «„См. синхронистическую таблицу“». Но когда появился этнос еще более пассионарный — монголы, то произошли события, о коих пойдет речь ниже.

Поиск по сайту: