Глава 2 ЯЗЫКОВОЙ/РЕЧЕВОЙ МЕХАНИЗМ ЧЕЛОВЕКА И РАЗЛИЧНЫЕ ПОДХОДЫ К ОПИСАНИЮ ЕГО РАБОТЫ

Вопросы для ознакомления

/. В каких значениях может использоваться термин "механизм"?

2. Какие фундаментальные механизмы психической деятельности человека находятся в постоянном взаимодействии?

3. Какие механизмы речевой деятельности обычно рассматриваются?

4. Как языковой/речевой механизм человека соотносится с понятиями структуры и процесса, процесса и результата?

5. Что можно считать ведущими принципами функционирования речевого механизма человека?

6. В чем состоит суть различий между тремя основными подходами к описанию работы языкового /речевого механизма человека?

2.1. Различные трактовки понятия "механизм"

Слово "механизм" широко употребляется в философских, психологических, психолингвистических, лингвистических публикациях последних лет, однако почти никто из пользующихся им авторов не объясняет, что именно подразумевается под механизмом, об этом приходится догадываться по контексту. Дело осложняется тем, что иногда даже в одной и той же работе этот термин используется в разных смыслах (см. примеры в [Залевская 1992: 70-72]). Можно выделить следующие случаи терминологического применения слова "механизм": одни авторы понимают под механизмом устройство чего-либо, его структурные характеристики', другие имеют в виду процесс, некоторую совокупность действий и операций или ряд процессов; третьи подчеркивают взаимодействие структуры и процесса и указывают на условность разграничения этих понятий; четвертые не дают подробного обоснования, но фактически используют термин "механизм" при нерасчлененном анализе то структуры, то процесса (процессов) или и структуры, и процесса; пятые говорят о механизмах, понимая под ними структуру, процесс и его результат-, шестые к структуре и процессу добавляют функцию и социальные условия реализации деятельности.

Следует отметить, что отдельные авторы к тому же фактически ставят знак равенства между механизмами и операциями, механизмами и действиями. Такое положение вещей объясняется сложностью рассматриваемого вопроса. Б.Ф. Ломов [1984: 383-384] при обсуждении многоплановых связей между биологическим и психическим подчеркивает: "В одних измерениях и при одних определенных обстоятельствах биологическое выступает по отношению к психическому как его меха-

низм (физиологическое обеспечение психических процессов), в других — как предпосылка, в третьих — как содержание психического отражения (например, ощущения состояний организма), в четвертых — как фактор, влияющий на психические явления, в пятых — как причина отдельных актов поведения, в шестых — как условие возникновения психических явлений и т.д."

Итак, мы имеем дело с многоплановой проблемой, предстающей перед нами в разных аспектах и функциях, которые необходимо изучать в их совокупности. Поскольку речь идет о психофизиологической речевой организации человека, важно сначала рассмотреть наиболее общие механизмы психической деятельности человека, а затем остановиться на механизмах речевой деятельности, чтобы далее перейти к обсуждению специфики языкового/речевого механизма и принципов его функционирования. Во всех этих случаях следует учитывать замечание И.А. Зимней о том, что ставшие ныне привычными словосочетания типа "механизмы мозга", "механизмы речи", "механизмы целепо-лагания" и т.п. используются метафорически; в содержание понятия "механизм" вкладывается характеристика "приведения чего-то посредством чего-то в движение, в действие" [Зимняя 1989: 166].

2.2. Фундаментальные механизмы психической деятельности человека

В работе Б.Г. Ананьева [1977] выделены следующие три группы механизмов, развитие и взаимодействие которых лежит в основе любого психического процесса: функциональные механизмы, связанные с определенными структурами, детерминированные онтогенетической эволюцией и природной организацией человека как представителя вида; операциональные механизмы, участвующие в развитии психических процессов и складывающиеся в деятельности самого индивида; мотива-ционные механизмы, выполняющие регулирующую роль по отношению к обоим названным выше механизмам (и функциональным, и операциональным).

При рассмотрении особенностей психического отражения Б.Ф. Ломов [1984] разграничивает психологические и нейрофизиологические механизмы, а также говорит о механизмах переработки информации, формирования картины мира, целеполагания и целеобразования и т.д. Эти же виды механизмов фигурируют в большинстве работ, затрагивающих проблемы отражения, психической деятельности, с акцентированием внимания на основополагающих принципах работы таких механизмов.

Особенности работы функциональных, операциональных и мотивационных механизмов широко исследуются по линии их фундаментальной роли в психических процессах и в связи с их проявлениями в отдельных видах психической деятельности человека. Общие принципы структурно-функционального обеспечения психической деятельности механизмами мозга человека обсуждаются во многих публикациях под редакцией Н.П. Бехтеревой.

В качестве одного из основополагающих функциональных механизмов психической деятельности трактуется механизм установки, детально исследующийся психологами школы Д.Н. Узнадзе (см. ниже о механизмах речевой деятельности).

Взаимодействие структуры и регуляции деятельности с акцентированием внимания на интегративном характере последней обсуждается в работе [Волков и др. 1987], где предлагается схема структурно-функциональной организации базовой системы психики, наглядно отображающая взаимопереходы между сенсорным, перцептивным и рече-мыслительным уровнями, каждый из которых складывается из когнитивной и регулятивной подсистем; эти уровни увязаны также с их общим ресурсным обеспечением. Авторы подчеркивают, что "невозможно точно указать грань, разделяющую когнитивную и регулятивную подсистемы, функционирующие в неразрывном единстве. Они взаимопроникают и сонастраиваются, совместно участвуют в формировании внешней регуляции <...>, раздельно существуя лишь в контексте научного исследования" [Op. cit.: 57. Выделено мною. — А.З.].

Механизмы мотивации детально изучает В.К. Вилюнас [1990], указывающий, что каждый феномен должен рассматриваться с точки зрения лежащего в его основе процесса и механизма. Имеется множество работ, посвященных механизмам памяти, восприятия, мышления и т.д.; в них мы находим положения, важные для психолингвистического исследования языкового/речевого механизма человека.

Так, механизмам мышления посвящена классическая работа С.Л. Рубинштейна, в которой подчеркивается, что "мышление и знание вообще не отделимы друг от друга" [Рубинштейн 1958: 53], а процесс трактуется как основной способ существования психического с акцентированием внимания на том, что "процесс мышления есть одновременно и движение знания в нем". Указывается также на взаимодействие процесса и его результата, на роль анализа через синтез (и производных от них — абстракции и обобщения), на актуализацию знаний в силу образовавшихся в опыте ассоциативных связей с уточнением, что "ассоциация сама есть форма синтеза, за которым стоит анализ" [Op. cit.: 130].

Работа А.Г. Асмолова [1985] интересна для нас в том отношении, что автор рассматривает сначала общие методологические принципы анализа психического отражения действительности (в том числе принцип развития процессов психического отражения, принципы объектной и предметной детерминации, реактивной и активной организации, сочетания адаптивного и неадаптивного типов активности, опосредствования процессов психического отражения действительности и др.), а затем обсуждает ряд принципов организации и функционирования памяти, таких, как предвосхищение, повторение без повторения, использование внешних и внутренних средств запоминания и т.д. Следует подчеркнуть, что о ряде названных А.Г. Асмоловым принципов другие авторы говорят как о механизмах: сравним, например, "предвосхищение как принцип организации памяти" в обсуждаемой работе и широко принятые термины "механизм вероятностного прогнозирования", "механизм антиципации" и т.п., к тому же и сам А.Г. Асмолов трактует один из общих принципов психического отражения действительности — интериоризацию/'экстериоризацию¹ — как "механизм усвоения общественно-исторического опыта".

См. разъяснение этих терминов в книге [Дьяченко, Кандыбович 1998: 100-101; 338], а также обсуждение соответствующей проблемы в главе 3 (3.6).

2.3. Механизмы речевой деятельности

Из числа публикаций, так или иначе связанных с проблемой механизмов речевой деятельности, особый интерес представляют работы Н.И. Жинкина, монография которого "Механизмы речи" [Жинкин 1958] и статья "О кодовых переходах во внутренней речи" [Жинкин 1964] (см. также [Жинкин 1998]) фактически на много лет определили направление исследований в этой области и заложили фундамент для отечественного ПЛ подхода к решению многих вопросов функционирования языка у индивида.

При анализе концепции Н.И. Жинкина (по работе [Жинкин 1958]) И.А. Зимняя [1989: 167-168] отмечает постулируемую автором двузвен-ность и комплементарность (взаимодополнительность) всех речевых механизмов с включением в число последних довольно разнородных процессов и явлений, которые могут быть упорядочены в иерархию уровней с общими механизмами приема и выдачи сообщений в её вершине. Идея комплементарности реализуется на всех уровнях этой иерархии: и во взаимодополнительности "приёма" и "выдачи" сообщения, и в механизмах, связанных с функционированием каждого из этих звеньев общения, а именно: осмысления — через анализ и синтез; памяти — через взаимодействие долговременной и кратковременной памяти; упреждающего синтеза (опережающего отражения) — через объединение двух элементарных звеньев любого отрезка речевой цепи. Основной операциональный механизм определяется Н.И. Жинкиным как взаимодействие составления слов из элементов и фраз из слов при реализации в каждом из них отбора и составления, анализа и синтеза, динамики и статики. Представляется важным остановиться и на других положениях концепции Н.И. Жинкина с опорой на более широкий круг его публикаций (ниже используются работы [Жинкин 1970; 1973; 1982; 1998].

Н.И. Жинкин подчеркивает, что "физиологический механизм, запоминающий язык, не может- быть другим, чем ассоциативная коммутация нейронных цепей" [1973: 71]. Механизм синаптической связи нейронов обсуждается в [Жинкин, 1982]. Чрезвычайно важным для нас является указание Н.И. Жинкина на то, что сенсорика и интеллект являются комплементарными механизмами для приёма и обработки информации человеком: без одного нет другого, к тому же очень трудно разграничить, где кончается сенсорика и начинается интеллект.

Н.И. Жинкину принадлежит становящееся афоризмом высказывание "Понимать надо не речь, а действительность" [1982: 92]. Он разъясняет, что достигается это посредством очень важного механизма речемыслительной деятельности — внутренней речи, которая является необходимым транслятором для взаимного понимания и реализуется через универсальный предметный код — УПК, имеющий общую структуру для обработки не только вербальной информации, но и информации о

действительности, поступающей через разные органы чувств. При помощи УПК принимающий речь преобразует ее в модель отрезка действительности, о котором сообщается, и "возникает денотат, учет которого соответствует акту понимания" [Op. cit.: 80]. Здесь, несомненно, имеется в виду переживание в акте понимания широкого спектра перцептивно-когнитивно-аффективных (эмоционально-оценочных) характеристик того, что Н.И. Жинкин называет денотатом. По его мнению, внутренняя речь является механизмом переводности как свойства человеческого языка, но не только при переводе с одного языка на другой: принимаемый текст всегда переводится на внутреннюю речь, что необходимо для идентификации денотата.

Н.И. Жинкин называет в своих работах также ряд других механизмов (в некоторых публикациях он говорит об "устройствах"), которые могут быть отнесены к разным уровням упомянутой выше иерархии, а также к еще более общим представлениям о языке. Так, язык рассматривается и как механизм, открывающий перед человеком область сознания, и как механизм управления всякими человеческими действиями и деятельностью. Обсуждаются такие механизмы, как линейный механизм кодирования и декодирования, грамматический механизм, механизм сочетания лексических значений, механизм формирования смысловых рядов, взаимодействия значения и смысла, смысловых замен, отбора слов и др. Указывается, что механизм удержания и упреждения проходит через все звенья речевой иерархии. Упоминается механизм контекста, рассматривается устройство контроля смысловых сочетаний слов и устройство, которое суживает объем словаря, регулирует отбор слов. Н.И. Жинкин говорит и о разных уровнях внутренней интеграции, об обратной связи, о предикативности и о многом другом, заслуживающем более детального обсуждения. К некоторым из этих вопросов нам предстоит возвращаться ниже.

Концепция Н.И. Жинкина легла в основу многих теоретических и экспериментальных исследований, однако представляется наиболее интересным остановиться на работах И.А. Зимней, занимающейся проблемами смысловой стороны речи, в частности в контексте обучения языку (см., например, [Зимняя 1976; 1985; 1989; 1991]). И.А. Зимняя выделяет ряд общефункциональных и специфически речевых механизмов, соотносимых с тремя фазами речевой деятельности: мотивацион-но-побудительной, ориентировочно-исследовательской и исполнительной. В связи с первой фазой речевой деятельности рассматривается механизм мотивации, который трактуется как исходный. Две другие фазы увязываются с такими общефункциональными механизмами, как опережающее отражение, осмысление, оперативная и постоянная память, и с основывающимися на них специфически речевыми механизмами, в числе которых И.А. Зимняя обсуждает механизмы предметно-логического плана высказывания — механизм логики мысли и дено-татной отнесенности, механизмы внутреннего оформления высказыва-

ния (совокупности операций отбора, сравнения, составления, комбинирования, структурирования и др.), механизмы внешнего оформления высказывания (фонационные механизмы), механизм обратной связи с выделением слухового контроля. И.А. Зимняя показывает действие этих механизмов на примерах говорения и слушания как видов речевой деятельности, при этом смысловое восприятие детально анализируется в качестве психологического механизма речевой деятельности слушания, а последняя характеризуется со стороны осмысленности восприятия, его дискретности и обусловленности прошлым опытом человека, опережающего характера восприятия и его зависимости от закономерностей функционирования памяти. Попутно затрагивается также механизм перекодировки как внутренний механизм перевода с менее крупных смысловых единиц на более крупные.

В работе [Зимняя 1985: 109] дано схематическое представление общего механизма говорения, где не только нашли отражение все названные выше общефункциональные и специфические речевые механизмы, но и выделены операциональные механизмы и смыслорегулирующие механизмы акцентного членения, эквивалентных замен. При подробном рассмотрении механизма осмысления И.А. Зимняя говорит об установлении смысловых связей разной меры опосредствования в условиях обучения говорению на иностранном языке, в том числе — об уровне межпонятийной связи, об отработке механизма установления основных и дополнительных смысловых связей и т.п. Значительное внимание уделяется также механизму контроля.

Механизмы речемыслительной деятельности обсуждаются в разных публикациях A.A. Леонтьева, определяющего ПЛ как науку, изучающую "устройство и функционирование речевых механизмов человека" [Леонтьев A.A. 1976: 5]. Особенно подробно он рассматривает механизмы производства речи (см. [1969а; 19696; 1997а; Основы теории... 1974]). Обратим внимание на различение A.A. Леонтьевым "механизма (и соответственно процесса) осуществления деятельности и механизма (или процесса) контроля над этим осуществлением" [1971: 9], а также на неоднократно рассмотренные им механизмы взаимозамены слов, поиска (выбора) слов на основе трех групп критериев: ассоциативных (семантических) характеристик слов, их звукового облика и их субъективной вероятностной характеристики.

Выявлению роли механизма установки в психологическом механизме устной иноязычной речи посвящены работы [Алхазишвили 1974; 1988].

Под установкой понимается определенное досознательное состояние готовности организма к некоторому поведению; установка вырабатывается через повторяющиеся в идентичных условиях действия, т.е. фиксация установки оказывается связанной с автоматизацией действия, а "фиксированная установка отражает в себе не только потребность индивида и условия среды, способные её удовлетворить, но и действия, которые приведут данный акт поведения к успешному завершению" [Алхазишвили 1988: 11]. Однако нередко возникают новые ситуации, при которых нельзя обойтись прошлым

опытом и требуется изыскивать новые пути решения возникающих задач. Приостановка действий, или задержка, совершается в акте объективации, "т.е. превращения того, что помешало успешному развитию установочного поведения, в объект мыслительной активности. Если в результате акта объективации и соответствующей мыслительной активности удастся устранить препятствие и направить поведение по пути, адекватному ситуации, поведение опять переходит в установочный план" [Op. cit.: 12]. Роль и место установки при формировании правильного и ошибочного речевого действия в условиях овладения вторым и третьим языками исследовала Т.Д. Кузнецова [Кузнецова Т.Д. 1978; 1982], роль установки в процессе понимания иноязычного текста рассматривается И.В. Приваловой [Привалова 1995].

Механизм контроля языковой правильности высказывания как механизм сличения и оценки соответствия значения и/или формы некоторой языковой структуры эталону в языковой памяти индивида и замыслу в целом, детально исследован Г.В. Нигером [1989; 1990], см. ниже.

Несомненный интерес представляют также работы, связанные с нейролингвистическим анализом механизмов синтаксической организации высказывания [Ахутина 1989], психолингвистическим исследованием механизма смысловых замен [Кузьменко-Наумова 1980; 1984; 1986; Наумова О.Д. 1987], детальным изучением механизма восприятия речи [Штерн 1990; 1992], описанием различных механизмов речепроизводства [Горохова 1986] или ряда механизмов, взаимодействующих в процессах синхронного перевода [Чернов 1987], акцентированием внимания на роли "вербальных сетей" при многоуровневой организации внутреннеречевого механизма [Ушакова и др. 1989] и т.д. Некоторые из названных и других работ будут обсуждаться нами ниже. Сейчас сказанное представляется достаточным для некоторых общих выводов о том, что понимается под языковым/речевым механизмом человека.

2.4. Общее понятие языкового/речевого механизма человека и круг связанных с ним вопросов

При обсуждении этой проблемы мы будем учитывать материалы предшествующих параграфов этой главы, а также то, что говорилось в главе 1 о специфике ПЛ подхода к анализу языковых явлений и об основных положениях теории деятельности (см. 1.2; 1.3). Однако прежде всего необходимо выяснить, что именно будет далее пониматься под многозначным (см. выше) термином "механизм". В этом нам помогут высказывания некоторых ученых, специально занимавшихся проблемой механизмов психической деятельности человека.

В свое время A.A. Леонтьев отметил характерное для психологических исследований противопоставление механизма и процесса, приводя при этом пример "устройства" глаза как механизма в противопоставлении его процессу зрения [Леонтьев A.A. 19696].

Уточнение научного содержания термина "механизм" мы находим в посвященной функциональным механизмам умственной деятельности человека работе Е.И. Бойко, где показано, что 1) понятие "механизм" является соотносительным и требует дополнения: механизм чего-то:

психологические механизмы должны соотноситься с психическими процессами; 2) психические процессы нельзя мыслить отдельно от их механизмов, а последние — отдельно от их материального субстрата; 3) "вскрыть механизм чего-либо — это значит проникнуть в его внутреннее устройство (строение), уяснить взаимосвязь и взаимозависимость частей или элементов целого и через это понять и объяснить сущность предмета (процесса), его необходимый закономерный ход и его неизбежное возникновение из тех или иных условий" [Бойко 1976: 13].

При изучении закономерностей и механизмов зрительного опознания М.С. Шехтер [1981] сделал вывод, что вопрос о психологических механизмах наблюдаемого явления это, по существу, вопрос о том, какой психический процесс его порождает, а понять механизмы данного явления — означает понять его как результат, иными словами, "вопрос о механизмах — это всегда вопрос о том, как, на основе какого процесса получается этот результат" [Op. cit.: 3]. Автор показал также, что исследование механизмов какого-либо явления может проводиться на разных уровнях, с различной глубиной: необходимо вскрывать всё более глубокие пласты рассматриваемой проблемы, но было бы ошибкой не видеть того, что уже на первом уровне исследования раскрываются механизмы изучаемого явления.

Отсюда следует, что языковой/речевой механизм человека должен прежде всего трактоваться как устройство, предназначенное для осуществления определенных процессов, обладающее возможностями (и накладываемыми на них ограничениями), которые определяются материальным субстратом — мозгом, и доступное для исследования на различных уровнях. При этом данное устройство должно оперировать некоторыми специфическими единицами, содержательно наполненными и упорядоченными (организованными) в целях оптимального использования в соответствующих процессах, поскольку структура и процессы являются взаимозависимыми и взаимообусловленными. Так мы возвращаемся к тому, о чем говорил Л.В. Щерба: в качестве речевого механизма выступает речевая организация человека во взаимодействии составляющих её единиц, их упорядоченности и процессов, через которые происходит формирование речевой организации и её использование для разных целей. В этой связи оказывается необходимым обсуждение широкого круга вопросов, входящих в компетенцию ПЛ.

Во-первых, следует выяснить, как соотносятся между собой понятия "речевая организация человека", "языковая способность", "языковая компетенция", "языковая личность" и т.п., в какой мере они пересекаются, в чем различаются, как решается вопрос о роли врожденного и прижизненно формируемого в языковом/речевом механизме человека (см. главу 3). Во-вторых, важно определить специфику единиц речевой организации человека, основные принципы их упорядочения в готовности для использования в речемыслительной деятельности и особенности их функционирования (см. главы 4-6). В-третьих, необходимо рас-

смотреть процессы производства речи и понимания речи как взаимодействие структуры и процессов, механизма и особенностей его функционирования (это будет сделано в главах 7, 8). В-четвертых, поскольку речемыслительные процессы изначально базируются на оперировании образом мира, знанием о действительности, нам необходимо при рассмотрении всех названных выше проблем опираться на современную трактовку различных видов знаний (т.е. содержания того, чем оперирует речевая организация человека) и особенностей их функционирования (об этом говорится в главах 3 и 9). В-пятых, речевая организация формируется в ходе овладения языком (в том числе — вторым/иностранным) и под воздействием соответствующей культуры (этим вопросам посвящены главы 10, 11).

В то же время нам необходимо предварительно выяснить некоторые основополагающие принципы функционирования языковой/речевой организации в контексте постоянного взаимодействия ансамбля психических процессов человека и возможные подходы к описанию его устройства и работы, о чем пойдет речь в 2.5 и 2.6.

2.5. Основополагающие принципы функционирования языкового/речевого механизма человека

Выше говорилось о работе А.Г. Асмолова [1985], где принципами организации и функционирования памяти названо то, что другие авторы квалифицируют как механизмы. В книгах [Залевская 1988а; 1992] дается обоснование целесообразности разграничения понятий механизма как устройства и основополагающих принципов функционирования этого устройства как непосредственно характеризующих те или иные процессы или психическое отражение в целом²; при этом уточняется, что такие принципы некоторой деятельности находят свое проявление и/или в структуре, процессе, результате, причине, условии, функции и т.д. Следует отметить, что тем не менее в ряде случаев не удается избежать возвращения к использованию термина "механизм", особенно тогда, когда фактически совпадают некоторая особенность механизма как устройства и определенный принцип функционирования этого устройства. Например, выше приводилось высказывание Н.И. Жинкина об ассоциации как физиологическом механизме, запоминающем язык, но принцип ассоциирования как установления связей разных видов выступает и в качестве одной из ведущих характеристик процессов функционирования речевой организации человека, что позволяет говорить об универсальном принципе/механизме ассоциирования. Конечно, ассоциация как физиологический механизм (синапти-

² В последние годы делаются попытки отказаться от понятия "отражения" при трактовке природы психики, поскольку психика не просто "репродуцирует" воспринятое, а носит активный характер (см. [Смирнов С.Д. 1993: 15]). Тем не менее мы будем далее говорить о психическом отражении, имея в виду изначальную активность субъекта соответствующей деятельности.

ческая связь) и ассоциация как 'связь в общем смысле' — это не одно и то же, однако принципиально важным оказывается то, что их объединяет в качестве основополагающих характеристик самой возможности формирования и функционирования индивидуального знания (см. выше 1.1)³. Из числа таких характеристик рассмотрим следующие.

Узнавание как фундаментальный принцип психического отражения отличается избирательностью, которая направляет встречный поиск со стороны субъекта деятельности и взаимодействует с пристрастностью', это обусловлено тем, что узнавание всегда преломляется через мотивы и потребности индивида с учетом конкретной ситуации и реализуется на определенном эмоционально-оценочном фоне. Особо подчеркнем, что принцип узнавания трактуется не как простое повторение того, что было ранее заложено в память субъекта: речь идет о повторении без повторения, в свое время рассмотренном H.A. Бернштейном [1947]. Как справедливо отмечает А.Г. Асмолов [1985: 75], опознание "плохо оформленных категорий" или решение "плохо сформулированных задач", с которыми мы встречаемся на каждом шагу, возможно именно потому, что память человека — это не склад индивидуальных следов, дублирующих события внешнего мира, а творческий процесс конструирования этих событий, основанный на принципе "повторения без повторения". Известно, что припоминание трактуется как активный творческий процесс в работах многих ученых, начиная с Ф. Барт-летта [Bartlett 1932].

Непосредственно связан с узнаванием фундаментальный принцип использования разных видов опор, способных "выводить" субъекта на индивидуальную картину мира во всем богатстве его сущностей, связей, отношений. Принципиально важными общими характеристиками таких опор относятся: их функциональность, т.е. предназначенность для использования в целях той или иной деятельности; динамичность, т.е. способность формироваться, варьироваться, развиваться в соответствии с внешними и внутренними условиями осуществления деятельности; интегративность, 'т.е. способность обеспечивать компрессию смысла за счет включения "в себя" комплекса потенциальных возможностей развертывания ситуации, описания объекта, его качеств, действий и т.д.; кодовая вариативность, т.е. разнообразие форм репрезентации знаний. Каждая из названных характеристик этого принципа сама по себе отображает не менее важные основополагающие особенности работы речевого/языкового механизма человека, которые также могут квалифицироваться как принципы. В то же время все эти характеристики не только взаимосвязаны, но и могут быть далее детализированными (это будет делаться в последующих главах в связи с проблемами значения слова и понимания текста).

³ Вспомним, что под индивидуальным знанием понимается знание, которое формируется и функционирует у индивида как представителя вида в составе антиномии "коллективное знание — индивидуальное знание".

Функциональные опоры непосредственно связаны с принципом опоры на признаки и признаки признаков как условием и средством узнавания объектов и их категоризации, ориентировки при встрече с расплывчатыми множествами и плохо сформулированными задачами, взаимопонимания при общении, опоры на выводное знание разных видов, формирования и понимания метафор, эвристического поиска и т.д. Проблема признака будет подробно обсуждаться в главе 9, однако сразу следует уточнить, что акцентирование внимание на названном принципе не исключает признания существования для человека "сенсорного континуума окружающей человека действительности" [Жинкин 1982: 123], т.е. наличия уже у ребенка "аналоговой непрерывности", или непрерывной сенсорно-наглядной динамики, усваиваемой в процессах действия в разных ситуациях и обеспечивающей узнавание вещи целостно, как части континуума, который в опыте учтен раньше, чем его признаки [Ibid.].

Многообразие используемых человеком опор определяется таким основополагающим принципом функционирования индивидуального знания, как параллельная опора на перцептивный, когнитивный, эмоционально-оценочный (вербальный и невербальный) опыт⁴ при взаимодействии всех форм хранения знаний и разнообразных стратегий оперирования знаниями на разных уровнях их осознаваемости. Реализация этого принципа обеспечивает то, что можно, в свою очередь, определить как принцип одновременного переживания знания/понимания и отношения к этому знанию/пониманию.

Следует подчеркнуть, что "система эмоций — это единственная организация, способная осуществлять оценку степени релевантности действий организма в соответствии с доминирующей мотивацией и прогнозируемой вероятностью ее удовлетворения" [Ба-туев 1985: 6-7]. М.Н. Вайнцвайнг и М.П. Полякова [1987: 211] объясняют это следующим образом: "Блок эмоций суммирует оценки ситуации, полученные от сенсорного анализатора (первичные оценки), и оценки, полученные из основной памяти и зависящие от её состояния (вторичные эмоции). Суммарная оценка служит мерой качества текущего состояния организма. Она постоянно поступает в поле внимания и запоминается вместе с другой заносимой в память в данный момент информацией, в результате чего все события, сохраняющиеся в памяти, оказываются эмоционально окрашенными". Для нас чрезвычайно важным является то, что субъективные переживания такого рода связывают воедино продукты переработки информации, поступающей по разным "каналам", т.е. эти переживания выступают в роли общего знаменателя, а также могут служить посредниками между отдельными образами, мыслями, представлениями (см. анализ концепций В. Вундта, У. Джеймса и др. в работе [Вилюнас 1990]). Возможно, это положение могло бы рассматриваться в качестве одного из фундаментальных принципов функционирования индивидуального знания.

Взаимодействие рассмотренных принципов обеспечивает предметность узнавания и включение опознаваемого во всё более широкие и

⁴ Это соответствует задаче разработки единой теории психических процессов, в русле которой Л.М. Веккер [1998] рассматривает "Человека Ощущающего", "Человека Воспринимающего", "Человека Мыслящего", "Человека Переживающего" и "Человека Действующего".

разнообразные системы связей. Принцип включения во множество связей непосредственно увязан с принципом/механизмом ассоциирования и с принципом выхода на образ мира с учетом многообразных выводных знаний (энциклопедических и языковых) на разных уровнях осознавания.

Обратим внимание на то, что принцип ассоциирования связан с широким пониманием ассоциации как связи любого типа на любом уровне психической деятельности человека. Следует подчеркнуть, что обоснованная критика устаревших механистических представлений ассоциационизма как течения в психологии не должна смешиваться с современной трактовкой ассоциаций. Ныне признается, что "ассоциации — это психическая реальность, и их исследование столь же важно, как и исследование других реальностей " [Ломов 1984: 111]. Это объясняется тем, что "индивидуальная память человека — это хранилище ассоциаций. Их выработка и разрушение составляют основу разнообразных видов обучения. Связываются между собой, т.е. ассоциируются, сливаются вместе в один образ прежде разобщенные образы восприятия, памяти, собственных действий" [Лебедев 1990: 106]; см. также указание А.Г. Асмолова на то, что критика ассоциативных и условнорефелекторных представлений о памяти вовсе не означает отбрасывания этих представлений [Асмолов 1985: 76].

В работе [Залевская 1992] отмечается важность исследования принципа/механизма ассоциирования для разных целей; особенно перспективным названо изучение особенностей эвристического поиска именно потому, что до сих пор ряд авторов противополагает ассоциативную связь и эвристический поиск как принципиально несовместимые понятия, в то время как на самом деле этот принцип/механизм обеспечивает человеку возможность увязывания многих, казалось бы, не имеющих отношения друг к другу объектов по величайшему разнообразию оснований на разных уровнях единой перцептивно-когнитивно-аффективной системы (памяти), позволяя решать те самые "плохо сформулированные задачи", с которыми он то и дело сталкивается как в повседневной жизни, так и в научных исследованиях. При этом важно акцентировать внимание на постоянном взаимодействии ряда основополагающих принципов функционирования индивидуального знания (ИЗ), в том числе — опоры на признаки и признаки признаков, включения в разнообразные системы связей на разных уровнях осознаваемости, выхода на картину мира с учетом выводных знаний и т.д. Такое взаимодействие разных принципов само по себе также является одной из фундаментальных особенностей функционирования ИЗ.

Установление, констатация некоторого факта связи того или иного компонента психической деятельности человека с другими компонентами (т.е. своеобразное "признание для самого себя" совокупного продукта ассоциирования) обеспечивается принципом /механизмом глубинной предикации. Такие компоненты не обязательно должны поддаваться вербализации, а сам акт глубинной предикации не соотносим напрямую с суждением в логике или предложением в лингвистике.

В работе [Залевская 19886] этот механизм соотнесен с понятием "коммуникации" у A.A. Шахматова, с идеей "имплицитных предикативностей" С.И. Бернштейна, с "пропозицией" у С.Д. Кацнельсона. Однако при дальнейшем обсуждении этого вопроса

Т.Н. Наумова показала, что корни этой проблемы следует искать к концепции A.A. Потебни, прослеживая развитие его идей в работах Л.П. Якубинского, Е.Д. Поливанова, М.М. Бахтина, а также Л.С. Выготского, A.A. Леонтьева и др. По её мнению, "акт апперцепции в трактовке A.A. Потебни... соотносим с механизмом глубинной предикации у A.A. Залевской" [Наумова Т.Н. 1991: 21].

К числу фундаментальных принципов работы речевого/языкового механизма человека можно также отнести принцип смысловых замен (Н.И. Жинкин называет это механизмом) и принцип субъективной эквивалентности по некоторому параметру тех единиц речевой организации индивида, между которыми устанавливается связь через глубинную предикацию.

Смысловые замены издавна привлекали внимание ученых. Так, A.A. Потебня писал: "Понимание есть упрощение мысли, переложение её, если можно так выразиться, на другой язык..." [Потебня 1976: 79]. Подобно этому в работе [Волошинов 1929: 18] говорится, что "понимание знака есть отнесение данного понимаемого знака к другим, уже знакомым знакам". О замене одних слов другими неоднократно говорит A.A. Смирнов, подчеркивающий, что "переход на более высокую ступень понимания характеризуется освобождением от скованности словесной формулировкой" [Смирнов A.A. 1966: 169]. Исследования последних лет отличаются тем, что в них не только констатируется факт "переложения на другой язык", но и делаются попытки объяснить этот феномен. При этом одни авторы увязывают его с метаязыковыми возможностями самого языка (см., например, обсуждение этого вопроса в [Автономова 1988: 224]), а другие акцентируют внимание на метасемантической способности человека [Silverstein 1986: 223], на его знаковом сознании [Портнов 1988а; 19886] или объясняют специфику и ход "переозначивания" с позиций психической феноменологии человека [Кузьменко-Наумова 1980; 1986; Наумова О.Д. 1987]. Трактовка стремления индивида к экстерио-ризации значения языковых единиц как одной из ведущих составляющих стратегий человеческой деятельности, или как перцептивной универсалии [Задорожный 1987], сочетается с рассмотрением смысловых замен в процессах производства речи, припоминания, оперирования неродным языком и т.д. Анализ смысловых замен (подмен и приписок) по материалам экспериментов на свободное воспроизведение слов родного и иностранного языков дается в книге [Залевская 1990а]; см. также задания к этой главе.

Было бы ошибкой сводить смысловые замены только к использованию вербальных единиц той или иной протяженности. Фундаментальная роль принципа/механизма смысловых замен становится очевидной с точки зрения широко признаваемой ныне специфической характеристики продукта понимания сообщения — его предметности, обеспечиваемой наличием в мозге проекционных структур, с помощью которых мозг "разворачивает целый модельный мир, объекты которого для мозга сенсорно эквивалентны объектам окружающего мира. Изложенное относится не только к объектам как таковым, но также к их свойствам и отношениям" [Дорфман, Сергеев 1987: 47]. Особую роль "кодам и кодовым переходам" в речемыслительной деятельности человека отводит Н.И. Жинкин, прослеживая смысловые замены от слияния единиц естественного языка с образами объектов окружающего мира до универсального предметного кода (УПК), субъективного языка, который не осознается человеком, функционируя на стыке речи и интеллекта, где "совершается перевод мысли на язык человека" [Жинкин 1982: 54],

В книге [Залевская 1992: 116-117] выделены следующие три важнейшие функции основополагающего принципа/механизма смысловых замен: во-первых, он обеспечивает предметность того, о чем идет речь, за счет выхода на образ мира; во-вторых, имеет место контроль правильности идентификации денотатов при общении, что особенно важно в условиях постоянного противоречия между дискретностью языковых единиц и континуальностью объемной и многомерной картины мира; в-третьих, происходит укрупнение единиц индивидуального знания, непосредственно связанное с феноменом компрессии смысла, или, наоборот, развертывание, детализация, с акцентированием внимания на различных аспектах целого. Особая роль переживания индивидом соотносимых при этом единиц разных уровней как субъективно эквивалентных проявляется, в частности, в расхождениях между строго определяемыми в лингвистике понятиями синонимии и антонимии и специфичными для пользователя языком случаями, когда близость/противопоставленность языковых явлений устанавливаются по несколько иным критериям.

В контролирующей функции смысловых замен проявляется действие фундаментального принципа/механизма регуляции (контроля). В свое время A.A. Леонтьев указал на необходимость различения "механизма (и соответственно процесса) осуществления деятельности и механизма (или процесса) контроля над этим осуществлением" [Леонтьев A.A. 1971: 9]. В работе [Вартанян 1988: 636] акцентируется внимание на том, что "раздельный контроль исполнения (качества речевой продукции) и конечного результата (смыслового содержания высказывания) дает возможность человеку выявить причины неудачи речи как способа коммуникации. Двойной контроль дает возможность отделить плохое осуществление двигательной программы, лежащей в основе реализации речи как акустического явления, от полной неадекватности речевого акта стоящей перед ним цели". С этим хорошо согласуется проведенное в [Залевская 19886] разграничение механизмов когнитивного и коммуникативного контроля, которые трактуются как взаимодействующие и функционирующие на разных уровнях реализации речемыслительной деятельности человека (при постоянном взаимодействии процессов и их продуктов).

Следует подчеркнуть необходимость последовательного учета в ПЛ исследованиях постоянного действия множественного и многоэтапного (многоуровневого) контроля как одного из основополагающих принципов функционирования индивидуального знания. Это связано с тем, что регуляции подлежат все составляющие структурно-функциональной организации базовой системы психики человека при взаимодействии её сенсорного, перцептивного и речемыслительного уровней (см. подробнее [Волков и др. 1987]) и постоянном соотнесении внешних и внутренних условий деятельности (в том числе и с учетом того, насколько избираемые единицы и стратегий оперирования ими

соответствуют целям, ситуации, ожиданиям, взаимоотношениям между собеседниками и т.д.).

Выделенные основополагающие принципы функционирования языкового/речевого механизма человека находятся в постоянном взаимодействии, которое реализуется активным и пристрастным субъектом деятельности, всегда опирающимся на сформированную через сочетание индивидуального и социального опыта и на изначально неразделимое переживание знания/понимания и эмоционально-оценочного отношения к этому знанию/пониманию.

2.6. Различные подходы к описанию работы языкового/речевого механизма человека

При рассмотрении этого вопроса речь идет о том, что не поддается прямому наблюдению, поэтому следует прежде всего учитывать метафоричность описаний работы языкового/речевого механизма человека.

Особенностью процесса проникновения в новое, непонятное является попытка человека соотнести это новое с уже известным, провести аналогию, наложить какую-то "рамку", схему, облегчающую понимание особенностей изучаемого объекта. Это мы делаем на каждом шагу. В науке со времен античности предпринимались попытки проникнуть в особенности разума человека и проследить закономерности его функционирования. Вполне естественно, что в разные периоды времени используются метафоры, соответствующие уровню развития научных представлений прежде всего в философии, а в более позднее время — в психологии, физиологии, ныне — в нейрологии, психолингвистике, лингвистике, в исследованиях по искусственному интеллекту. Несомненно, формулирование и смена таких метафор происходят под сильным воздействием общенаучных парадигм (см. введение). Например, первая из фигурировавших в ПЛ схема процесса коммуникации полностью отвечала постулировавшимся общей теорией связи положениям; она основывалась на понятиях приёмника и передатчика сообщения, сообщения как такового, процессов его кодирования и декодирования и т.д. (см. [Osgood & Sebeok 1954: 3; Теория... 1968: 26]). Это отвечало также общей тенденции целостного рассмотрения процесса коммуникации, на смену чему позже пришло стремление более детально исследовать различные составляющие этого процесса, что и привело к идее модульности, т.е. специализированности отдельных составляющих речевого механизма на выполнении определенных задач. Думается, что определенную роль при этом сыграла и общая теория связи, благодаря которой в описание процессов коммуникации вошла идея "ящиков/блоков" с понятиями "входа", "выхода" и т.д.

При рассмотрении различных метафор, использующихся при описании взаимосвязи языка и сознания, А.Н. Портнов справедливо подчеркивает следующее: "Большинство из используемых метафор является базисными, т.е. в них фиксируются необходимые и существенные признаки. В силу этого они обладают определенным эвристическим потенциалом. Вместе с тем используя метафорические модели, мы неизбежно перестаем замечать, что произошло гипостазирование тех или иных понятий и наделение их не гипотетическим, а онтологическим статусом" [Портнов 1998: 47-48]. Действительно, зачастую метафоричные по своему происхождению понятия и термины воспринимаются как опи-

сывающие реальное положение вещей, т.е. "возможно, похоже на... понимается как "так, и только так".

Механизм подобного явления обсуждается в [Залевская 1991 а], где показано, как эвристический потенциал метафоры в качестве средства познания реализуется через взаимодействие процессов узнавания (ориентированного на активный поиск в воспринимаемом новом знакомого, понятного), ассоциирования (обеспечивающего такой поиск и приводящего к актуализации связей между продуктами переработки перцептивного, когнитивного и эмоционально-оценочного опыта), глубинной предикации (т.е. констатации факта установленной связи), опоры на выводные знания разных видов (в том числе — неязыковые, языковые, метаязыковые) при постоянных взаимопереходах между различными уровнями осознаваемости. При этом имеет место акцентирование внимания на некотором идентифицированном признаке (свойстве) опознаваемого объекта, действительно существенном и эвристичном, однако далее происходит нечто подобное раздуванию флюса: понимание условности переноса утрачивается, а через абсолютизированный признак/свойство познаваемого и в связи с ним формируется специфический круг выводных знаний, принимаемых за изначально присущие ему как носителю данного признака/свойства.

Поучительные выводы относительно использования метафор в научных исследованиях делает Р. Стернберг [Sternberg 1995], предпринявший детальный анализ метафор, которые фигурируют в описаниях интеллекта человека. Подчеркивая, что за каждой метафорой лежит та или иная (эксплицитно выраженная или имплицитная, подразумеваемая) теория, Р. Стернберг справедливо отмечает, что при описании сложного объекта не может быть какой-то одной "правильной" метафоры: каждая из имеющихся акцентирует внимание на том или ином аспекте такого объекта и отвечает на специфические вопросы; очень важно уметь ставить вопросы фундаментальной значимости и находить пути поиска ответов на них, но недопустимо напрямую сравнивать метафоры (и теории), которые соответствуют разным вопросам.

Р. Стернберг подразделяет используемые в исследованиях интеллекта метафоры на три большие группы: (1) метафоры, основывающиеся на внутреннем мире индивида и пытающиеся описать ментальные процессы, структуры, репрезентации и содержание того, чем оперирует интеллект (сюда отнесены географическая метафора, имеющая дело с картированием того, что Лежит за базовыми мыслительными процессами; компьютерная метафора, трактующая мозг как вычислительное устройство; биологическая метафора, опирающаяся на представления о работе мозга человека; эпистемиологиче-ская метафора Ж. Пиаже); (2) метафоры, связанные со внешним по отношению к индивиду миром (это антропологическая метафора, пытающаяся установить влияние культуры на интеллект, и социологическая метафора, связанная с именем Л.С. Выготского и исходящая из того, что индивид научается всему, что привычно для его социума, через взаимодействие с окружающими и через интериоризацию осваиваемого); (3) наиболее поздние теории, основывающиеся на одновременном учете и того, что специфично для внутреннего мира, и того, что исходит от окружения человека, и по-разному сочетающие разнообразные метафоры (это концепция Г. Гарднера и триархическая теория интеллекта самого Р. Стернберга, с которой можно ознакомиться по публикации на русском языке [Стернберг 1996]).

Примеры использования метафор при описании организации и особенностей работы лексикона как части языкового/речевого механизма человека имеются в книге [Aitchison 1987], при моделировании процессов понимания текста — в [Graesser & Britton 1996].

При дальнейшем обсуждении возможных подходов к описанию работы речевого механизма будут фигурировать различные гипотезы/метафоры. В настоящее время можно выделить следующие три основных подхода к описанию работы языкового/речевого механизма человека: модульный, коннекционистский и гибридный.

Модульный подход предполагает наличие в языковом/речевом механизме человека ряда независимых друг от друга и автономно работающих систем обработки входной информации — модулей. Решение, принятое каждым модулем после переработки им специфичной для него (и только для него) информации, передается центральной перерабатывающей системе (центральному процессору), где коррелируется информация, поступающая от разных модулей.

Как указывает Дж. Кесс [Kess 1993: 265], в основе этой метафоры лежит аналогия между переработкой языка человеком и переработкой языка компьютером. Точно так же, как компьютерная система для моделирования языковой способности может иметь устройство для переработки предложений, семантический компонент для смыслового анализа, а также лексический компонент, выходную систему речи и систему для решения проблем, мы можем представлять себе устройство языка у человека как имеющее раздельные модульные компоненты, сначала работающие по отдельности, а затем коррелируемые на более высоких уровнях.

Выделение различных модулей для переработки специфической информации непосредственно связано с решением принципиального вопроса: как следует трактовать устройство, в котором осуществляется речемыслительная деятельность человека? На основании того, что признается существование у человека раздельных систем для переработки зрительной и слуховой информации, делается заключение, что возможны (или наверняка имеются) раздельные системы (и подсистемы), связанные с переработкой речи, которая сама по себе представляет весьма сложный феномен, может восприниматься со слуха или через зрительное восприятие; понимание речи требует синтаксического и семантического анализа, производство речи включает переход от мысли к ее вербальному оформлению и т.д.

Как отмечает Дж. Кесс [Kess 1993], ранние высказывания в пользу существования раздельных устройств для зрения, слуха, языка обычно увязываются с работой [Chomsky 1975]. В книге Джерри Фодора [Fodor 1983] система переработки языка трактуется как сложная система, в которой отдельные входные системы работают совершенно независимо друг от друга на начальных ступенях переработки, а при коррелировании поступающих от них решений в центральном процессоре некоторые из решений, принятых модулями более низкого уровня, могут игнорироваться. Эффективность такой модели объясняется тем, что центральный процессор имеет дело с ограниченным кругом входной информации, уже проверенной модульными входными системами, поэтому он работает более быстро и результативно, чем система, которая рассматривала бы все разнообразные виды информации одновременно.

Биллем Левелт обсуждает проблему существования независимых компонентов системы переработки языка в связи с моделированием процессов продуцирования речи [Levelt 1993: 14-20]. Он указывает, что разработка теории функционирования любого сложного умения человека требует обоснованного расчленения перерабатывающей системы на подсистемы или компоненты. Это можно делать по-разному, но необходимо давать обоснование того, почему тот или иной путь является предпочтительным.

В качестве важного аргумента в пользу выделения некоторого компонента перерабатывающей системы В. Левелт называет относительную автономность работы

такого компонента в системе, что связано с его специализацией. В качестве примера приводится так называемый "Грамматический кодировщик": никакой другой компонент перерабатывающей системы не способен строить синтаксически правильные фразы. Некоторый компонент перерабатывающей системы сам может состоять из нескольких субкомпонентов с варьирующимися степенями автономности. В связи с признанием относительной автономности специализированных компонентов перерабатывающей системы о каждом таком компоненте должны быть заданы следующие вопросы: 1) каковы специфические виды информации, или типы репрезентации, которые этот компонент получает на входе и выдает в качестве продукта; 2) какой алгоритм необходим для трансформирования входной информации в специфическую репрезентацию на выходе; 3) какого типа процесс может выполнить этот алгоритм в реальном времени; 4) откуда берется входная информация и куда поступает продукт работы данного компонента? Некоторый компонент может иметь один или более источников входной информации и передавать информацию одному или более компонентам. К этим вопросам мы вернемся в главе 7 при обсуждении построенной В. Левелтом модели продуцирования речи.

Необходимо также отметить, что данные исследований в области нарушений речи при различных формах афазий, когда нарушается одна из речевых функций при сохранности других, в определенной мере могут говорить в пользу относительной автономности работы языковых подсистем (см. подробнее [Лурия 1975; 1979; Ахутина 1975; 1989; Цветкова 1985]).

В отличие от модульного подхода, основывающегося на выводимой из компьютерной метафоры последовательной (шаг за шагом) переработки информации автономными подсистемами, коннекционистский подход базируется на результатах исследования процессов переработки информации мозгом человека, акцентируя внимание на параллельности (одновременности) переработки при взаимодействии (интеракции) информации, получаемой из разных источников (отсюда такой подход называют также интеракционным). Иначе говоря, постулируется, что переработка на любом уровне происходит с учетом любой и всей информации от других уровней. Например, понимание сообщения включает интегрирование информации, получаемой и по принципу "снизу — вверх" (т.е. через анализ входной информации, в частности букв, и далее к целому — слову), и по принципу "сверху — вниз" (т.е. через обращение к целому — слову и его значению — при опознавании букв).

В коннекционистских моделях все формы знания представлены сетевой структурой. Сеть состоит из узлов и связей между ними, что и дало основания для использования термина "коннекционизм". В различных моделях узлы репрезентируют понятия, пропозиции, фреймы и т.д., особую роль при этом играют паттерны связей (от англ, pattern — схема, модель, шаблон). Та же идея лежит в основе нашего пользования языком: отдельные звуки или буквы относительно неинформативны, но высоко информативны модели связи между ними.

Обратим внимание на то, что физиологические процессы в мозге человека используются этим подходом в качестве исходной метафоры для понимания познавательных процессов человека. Поскольку мозг, по-видимому, одновременно производит множество операций и одновременно перерабатывает информацию, получаемую из разных источников, сторонники коннекционистского подхода полагают, что именно таким образом можно объяснить скорость и продуктивность когнитивных процессов, в том числе производства и понимания речи.

В качестве механизма, который должен обеспечивать эффективное функционирование сетевой структуры, выступает распространяющаяся активация: связи между узлами в сети могут иметь варьирующуюся степень потенциального возбуждения, активации или блокировки; активация может передаваться от одних узлов к другим, суммироваться или затухать; при активации некоторого узла это дает толчок для распространения активации в сети с учетом налагающихся запретов.

Имеются различные варианты моделей распространяющейся активации, параллельной распределенной переработки или коннекционист-ских моделей, которые различаются по ставившимся задачам, видам узлов, использованию возбуждающих и запрещающих связей между ними, постулируемыми особенностями распространения активации и т.д. (см., например, [Anderson 1983; Dell 1986; MacKay 1987; McClelland & Rumelhart 1981; Rumelhart 1993; Rumelhart et al. 1986]).

Между сторонниками модульного и коннекционистского подходов идет дискуссия, с которой можно ознакомиться по публикациям [Фо-дор, Пылишин 1996; Цепцов 1996].

Первая из названных работ является переводом статьи [Fodor & Pylyshyn 1988]. В более поздней публикации Дж. Фодор [Fodor 1995] остается на непримиримой позиции по отношению к коннекционизму, трактуя его как наиболее позднюю вариацию ассо-циационизма. По его мнению, коннекционизм — это просто модное течение, которое изживет себя через 4-5 лет по тем же причинам, по которым оказался несостоятельным ассоциационизм: оба они не могут дать объяснение продуктивности, системности и рациональности мышления. Более того, он полагает, что множество людей, которые отказываются от модульной модели, попросту много не понимают, поскольку работа модулей также осуществляется параллельно, хотя они автономны и не обмениваются информацией. Не менее категорично против "нового ассоциационизма" высказывается Хилари Патнем [Putnam 1995].

По-иному думает, например, Хьюберт Дрейфус, полагающий, что, наоборот, будущее принадлежит нейронным сетям и исследованиям, ориентированным на геш-тальт/ассоциацию/прототип [Dreyfus 1995: 82]. Следует подчеркнуть, что в пользу дальнейших перспектив использования коннекционистского подхода высказываются не только основные разработчики идеи параллельной распределенной переработки Д. Румелхарт и Дж. Макклеланд [Rumelhart 1995; McClelland 1995], но и Дж. Лакофф, в свое время пытавшийся приложить идеи Н. Хомского к анализу структуры дискурса [Lakoff 1995].

Как бы то ни было, в последнее время появились попытки тем или иным путем решить вопросы степени автономности или интерактивности перерабатывающих язык подсистем, соотношения линейной (шаг за шагом) и параллельной (одновременной) переработки и т.д. Так, В. Левелт [Levelt 1993] указывает, что уже в работах [Fry 1969; Garrett 1976] было сделано допущение, что последующий процессор может начать работу еще во время продолжения работы предыдущего процессора (т.е. до того как получен полный продукт). В работах [Kempen & Hoenkamp 1982; 1987] это названо инкрементальной переработкой: все компоненты работают параллельно, но над разными частями конструируемого высказывания. Некоторый компонент перерабатывающей системы может быть запущен в действие любым фрагментом специфичной входной информации. Для этого требуется, чтобы такой фрагмент

перерабатывался вне зависимости от того, что поступит позже. Например, интонирование первых слов высказывания не должно зависеть от того, каким образом закончится предложение. Однако в некоторых случаях все-таки необходимо заглядывать вперед, но эти возможности весьма ограничены.

В.А. Цепцов [Цепцов 1996] называет ряд публикаций последнего десятилетия, по которым прослеживаются некоторые пути "сращения" коннекционистских сетей с модульными системами, что квалифицируется как гибридная система обработки информации. К этому можно добавить, что на примере ряда моделей производства и понимания речи, которые будут рассматриваться в главах 7 и 8, мы увидим те или иные вариации сочетания разных подходов, нередко не замечаемые самими авторами соответствующих исследований.

Следует особо подчеркнуть, что проблема выбора того или иного подхода к описанию работы языкового/речевого механизма человека тесно увязана с решением ряда основополагающих вопросов теории, таких как связь языка и сознания, содержание того, чем оперирует этот механизм, и т.д. Некоторые из таких вопросов будут рассматриваться в следующей главе.

2.7. Заключение

Речевой/языковой механизм человека представляет собой многоплановый феномен, исследование которого предполагает выявление особенностей устройства (т.е. некоторой структуры с учетом наличия специфических единиц и их многоуровневой организации), процессов и их результатов, принципов функционирования при взаимодействии множества внешних и внутренних факторов и неразрывности перцептивного, когнитивного, регулятивного, мотивационного и эмоционально-оценочного (аффективного) аспектов протекающей на разных уровнях осознаваемости речемыслительной деятельности активного и пристрастного субъекта, включенного в систему социальных связей и отношений.

При описании работы речевого/языкового механизма возможно использование различных метафор, каждая из которых акцентирует внимание на определенном ракурсе его устройства или функционирования.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ ДЛЯ УГЛУБЛЕННОЙ ПРОРАБОТКИ

1. Какая трактовка понятия "механизм" представляется вам наиболее соответствующей специфике речевого/языкового механизма человека? Попытайтесь сформулировать свое определение этого многопланового феномена.

2. Каким образом перцептивные, когнитивные и регулятивные подсистемы базовой системы психики взаимодействуют между собой и с механизмами мотивации?

3. Как соотносятся мышление и знание?

4. Как вы понимаете идею комплементарности всех речевых механизмов человека?

5. Что такое "УПК"? Кто и для каких целей ввел это понятие?

6. Как вы понимаете суть механизма установки? Приведите примеры из своего опыта, когда акт объективации оказывался необходимым для дальнейшего продолжения речевой деятельности.

7. Что составляет суть принципа "повторение без повторения"?

8. Каковы основные характеристики опор, которые используются человеком?

9. Как вы понимаете суть взаимодействия континуальности и дискретности в приложении к работе речевого/языкового механизма человека?

10. Как вы относитесь к предположению, что в качестве одного из фундаментальных принципов функционирования речевого/языкового механизма человека может выступать то, что субъективные переживания выступают в роли общего знаменателя, связывающего воедино продукты переработки информации, поступающей по разным "каналам", т.е. эти переживания могут служить посредниками между отдельными образами, мыслями, представлениями?

11. За счет чего та или иная научная метафора может со временем оказывать отрицательное влияние на развитие представлений о некотором объекте или процессе?

12. В чем состоит суть "гибридного" подхода к описанию работы речевого/языкового механизма человека? Как еще можно было бы назвать этот подход?

ЗАДАНИЕ 1. Попытайтесь упорядочить в единую схему (или в несколько схем) хотя бы основные из перечисленных в этой главе механизмов (может быть проведен своеобразный "конкурс" на составление наиболее полной и логичной схемы).

ЗАДАНИЕ 2. Проанализируйте концовки трех куплетов популярной в свое время песенки о влюбленном, ожидающем запаздывающую на свидание подругу, и сделайте выводы о причинах замеченных различий. Дайте интерпретацию этого примера с точки зрения пристрастности восприятия и приведите примеры из своего жизненного опыта или из литературы, песен и т.д.

///... и идут кругом прохожие, все на ангелов похожие,

Поиск по сайту: