Всемирное насилие

Когда 20 марта 1990 года альбом вышел, группа была ошеломлена приемом критиков и фанатов. Большинство рецензий, однако, как Дэйв вспоминал позже, сводились к тому, что «я ненавижу этих идиотов, но альбом-то хорош!»Лишь Rolling Stone открыто написал: «Теперь стало понятно, что группа больше не достигнет тех высот, которые были взяты в 1981 году их лучшей песней Just Can't Get Enough.»

В наши дни большинство слушателей признает Violator лучшим в карьере группы. Несмотря на то, что альбом записывался с таким трудом, звучит он как завершение крайне легкого и непринужденного процесса записи. Плавный и насыщенный звук резко отличается от ранних работ Depeche Mode. В сравнении с танцевальной сценой того времени, они звучали гораздо более современно и мощно. Запоминающиеся припевы сочетались с чем-то незримым, что вкупе составляло собой отличный альбом... От этой музыки было невозможно устать. Она не надоедала. Кроме того, этот альбом оказал влияние на сумасшедшее количество групп различных направлений: от Pet Shop Boys (которые потом говорили о том, что им не достичь той же планки, что и Depeche Mode) до индастриал групп вроде Nine Inch Nails.

Когда Дэйв уехал на турне в поддержку последнего альбома, он вернулся к своему истинному «я». Если дома он не чувствовал себя комфортно, то на сцене являлся королем. Остальные музыканты с радостью предоставили ему этот контроль, которого так не хватало Дэйву в студии. Они понимали, что для этого он был рожден. Да и остальные участники Depeche Mode чувствовали себя на сцене гораздо более спокойно, чем в последние несколько лет. Теперь они могли позволить себе практически что угодно. Внезапно они стали одной из популярнейших групп в мире.

Этот факт можно проиллюстрировать событием, которое произошло еще до того, как они отправились в турне. В конце прошлого года во время интервью на KROQ в Лос-Анджелесе, Ричард Блэйд заставил группу пообещать, что в следующий раз, когда они приедут в Америку, автограф-сессия обязательно будет проведена. Они с радостью согласились, но когда он пошутил, что придется принять 60 000 человек, купивших билеты на концерт в Rose Bowl, они засмеялись и отказались от идеи подписывать 60 000 пластинок.

Когда они приехали на интервью через год, снаружи уже выстраивались очереди жаждущих получить автограф. Во время эфира они слышали, что очереди растут, вскоре была озвучена цифра в 10 000, а позже — и в 15 000 человек. Немедленно на место проведения интервью была вызвана полиция, поскольку недовольные фанаты начинали нарушать общественный правопорядок. Через некоторое время представитель полиции объявил о том, что автограф-сессия не состоится. Группа направилась к себе в отель, кто-то включил телевизор и они с ужасом смотрели новости. По всем каналам дикторы наперебой говорили о том что из-за группы Depeche Mode, которая так обошлась со своими фанатами, в городе начались беспорядки. «НА самом деле, было довольно страшно,» - вспоминает Дэйв. «Все вышло из-под контроля. Но мы же просто не могли знать, что собирается прийти такое количество народу!.. Атмосфера накалялась ежесекундно. Мы просто посмотрели друг на друга и сказали хором: пора валить». После происшествия одну женщину доставили с травмами в больницу, но кроме этого о последствиях не сообщалось. Depeche Mode решили созвать пресс-конференцию с целью извиниться и спустить произошедшее на тормозах. Когда один из журналистов спросил у них, что они ощущают, став причиной «апокалипсиса», Дэйв наклонился к Алану, заслонил рот ладонью и прошептал на ухо другу: «Это что, был апокалипсис? Да они не бывали на субботних матчах Челси. Вот это — апокалипсис.»

Violator продал 7 миллионов копий — гораздо больше, чем любой их предыдущих альбомов. Свежи были воспоминания об успехе Music For The Masses, который, как казалось тогда, был их самым удачным альбомом, так что к покорению новых вершин так скоро группа оказалась попросту не готова. «До того момента мы всегда нормально продавались, не жаловались на отсутствие внимания, существовали себе преспокойно и никому не мешали,» - рассказывал Мартин в интервью Q в 2005 году. «И внезапно Violator выстрелил... В Америке он стал просто мегапопулярен. А давление на нас мгновенно удвоилось после его выхода. Нет. Утроилось.» Несомненно, публика с нетерпением ждала, что же группа предложит зрителю во время грядущего тура, который окажется самым масштабным из тех, которые им когда-либо приходилось делать. Для обеспечения требований Антона, который занимался дизайном сцены, было необходимо огромное количество специалистов. В результате с группой в турне стало ездить около сотни инженеров, технических специалистов и роуди.

Тур начался в жаркой Флориде, в городе Пенсакола. Это было их первое выступление в этом штате и радушного приема никто не ждал. Когда группа вышла из помещения Civic Center, где тем вечером должен был состояться концерт, единственными людьми, встретившимся музыкантам, были проезжающие мимо водители дальнобойщиков, которые притормаживали рядом с ними, чтобы опустить окно и крикнуть: «Пи*оры!» «Странное местечко,» - констатировал Алан в интервью Rolling Stone. Несмотря на такой холодный прием в городе, все билеты на шоу были проданы. Вскоре было также продано 18 000 билетов на концерт в Техасе, а затем и в Канзасе — в двух штатах, где их практически не ставили на радио. В Нью Йорке 42000 билетов было продано за день, а сам Violator продал уже более миллиона копий. Чем значимее становились Depeche Mode, тем более часто их крутили по радио — тем больше билетов продавалось, а группа становилась популярнее день ото дня.

Дэйв позже будет вспоминать этот тур, как время, когда вечеринки еще приносили радость. Его пристрастия к наркотикам росли день ото дня и это лишь прибавляло удовлетворения от того, что в каждом городе их принимали как королей. После каждого выступления в любом клубе города хозяева клубов были готовы отдать все, чтобы музыканты чувствовали себя комфортно: «Во время того тура,» - вспоминал Дэйв, - «все было просто замечательно. Но, думается мне, уже тогда мы слишком неосторожно относились к субстанциям. После каждого концерта мы спускались со сцены, закидывались и шли гулять... Вот представь себе. Каждый день. В течение полутора лет. В течение всего тура. Сумасшествие. Как будто в цирке находишься. А после всего этого ты возвращаешься домой, к обычной жизни. Чем дольше длился тур, тем хуже мне после него было дома...»

Через несколько лет турне в поддержку Songs Of Faith And Devotion станет легендарным благодаря ужасу, который сопутствовал ему вне сцены. Однако, нынешний тур не многим от него отличался. В жизни Дэйва начался самый мрачный период. Он снова увлекся наркотиками и вернулся к героину, который не употреблял более 10 лет: «Я просто хотел отвернуться от жизни,» - рассказывал он журналу The Times. «Героин помогал мне не думать о том, что я — аутсайдер и никому не нужный придурок. Героин помогал мне не думать вообще.» Внезапно в голову Дэйву пришла мысль, что от кошмара повседневной жизни он с легкостью спрячется в мире секса, наркотиков и рок-н-ролла.

У него так же появилась новая возлюбленная, которая работала в сфере связей с общественностью в музыкальном бизнесе. «Мною двигала похоть,» - рассказывал он о Терезе в FHM. «Я порвал связи абсолютно со всеми людьми, которые были в моем прошлом и начал все с чистого листа.» Во время этого тура все больше людей стали обращать внимание на то, что с Дэйвом творится что-то неладное, но точки невозврата он еще не достиг. Турне проходило значительно проще, чем все прочие, так что группа получала удовольствие от каждого концерта и вечеринок после выступлений.

«Вокруг все тонуло в экстази,» - говорил Алан Уайлдер в беседе с Uncut. «Но не могу сказать, что это интересовало кого-то из нас. Дэйв уже плотно сидел на героине, но проследить этого, если ты об этом не знал, было невозможно. По нему этого не было видно. К тому же, это все скрывалось за огромным количеством выпивки и фривольного поведения. Тур был очень длинный, так что, может быть, у этой бомбы было отложенное действие.» Символы того времени, однако, начали проявляться в первый же вечер после тура. Они пригласили на разогрев Electronic, супергруппу, в которой играли Бернард Самнер из New Order и Джонни Марр из The Smiths. Их дебютник вышел вскоре после этого тура, так что интерес к коллективу был ошеломителен. После первой же вечеринки Бернард чуть ни утонул в ванне собственной рвоты, отравившись кислотой.

Продолжительность тура была сокращена до 75 выступлений. С самого начала первого шоу, когда группа выходила на затопленную светом сцену, на которой красовались огромные буквы D и M, зрители поняли, что тур будет грандиозным. Концерты начинались с инструментальной Kaleid, к концу котрой на передний план выбегал Дэйв, в то время как остальная группа стояла на один уровень выше, чем он, образуя букву V. Спокойные и мрачные в студийной версии песни живьем звучали умопомрачительно.

Теперь уже Дэйв прекрасно представлял себе, что нужно делать, чтобы овладеть публикой. Через несколько концертов Алан уже представлял себе, в каком месте сцены будет Дэйв в какой момент какой песни, потому что Гэан прекрасно отрепетировал все выступление. Такие шоу требовали неимоверных усилий, так что теперь к обычному набору витаминов и лекарств, которые Дэйв всегда возил с собой, добавилось огромное количество болеутоляющих, чтобы заботиться о регулярных травмах колен и растяжениях. «Ноги болели всегда,» - рассказывал он FHM. «так что перед каждым гигом ко мне приходил доктор, прописывал болеутоляющее: от спины, от ноги, от руки, от головы, от того, от сего, от всего. Позже он прописывал мне стероиды для связок. Так что когда в этот коктейль добавлялись алкоголь и субстанции после шоу, я становился настоящей помойкой.»

На сцене же группа не переставала удивлять. Вскоре над группой появилось два огромных экрана, на которых появлялись образы, тщательно подобранные Антоном, которые нередко подчеркивали черное чувство юмора группы. К примеру, иногда там мелькал Мартин с крыльями, висящий вниз головой, которого Антон прозвал «ангелом в бондаже». Сами песни звучали на концерте в более танцевальных версиях, чем на альбоме, однако их основу, знакомую публике, никто менять не собирался. Behind The Wheel была насыщена танцевальным битом, Everything Counts звучала как первоклассное техно. Даже во время исполнения самых глубоких и темных песен, Дэйв не переставал обращаться к публике, выкрикивая приветствия, крутясь по сцене с микрофонной стойкой или раскидывая руки, будто Иисус. Самым необычным номером на выступлении был кавер на Route 66, которая, хоть и была переделана в стилистике группы, от этого не потеряла своей рок-н-ролльной сути. Каждый вечер она звучала последней в концерте.

Дэйв же продолжал переносить энергетику со сцены в обычную жизнь, чувствуя дикий дисбаланс между выступлениями по 2 часа в день и всем остальным временем. «Мне казалось, что он жил концертами, что лишь выступления удавались ему на все 100,» - грустно вспоминал Флетч. «Он был преисполнен эмоций при общении со всеми нами, так что я даже избегал встреч с ним.» Дэйв же тем временем превращался в стандартную рок звезду. Этот стиль жизни был его мечтой со времени пребывания в Бэзилдоне: «Мы шутили насчет Spinal Tap,» - рассказывал он. «Мы все время проигрывали их видео в автобусе или цитировали их. А потом это перестало быть смешным, потому что я вел точно такой же образ жизни, как и наш объект насмешек. Я просто жил также. Я терял чувство юмора. И это меня убивало.»

Во время турне было выпущено еще три сингла: Enjoy The Silence, Policy Of Truth, а затем и World In My Eyes. Первая из этих песен стала даже популярнее Personal Jesus. Она достигла десятки лучших в США и Британии, а в Германии, как обычно, стала №1. Впервые в жизни, казалось, они делают правильно абсолютно все. Поддержка была также сверхъестественна — очередной клип от Антона. Когда он объяснил им суть клипа до съемок, Дэйв был ошарашен: «Сделаем вот что. Дэйв, разодетый королем будет бродить тут и там со складным стульчиком».

«Флетч, Мартин и Алан по полу катались от хохота,» - рассказывал Дэйв позже. «ИМ ведь ничего не надо было делать, а они только этого и ждали. А вот мне было не смешно. Я ни хрена не понял и мне эта идея не понравилась изначально.» Он даже попросил Антона придумать что-нибудь другое, но режиссер сказал, что если уж идея ему пришла, то ничего другого автоматически не выдумается. Группа даже размышляла, не пригласить ли другого специалиста для этого клипа, но, решив продолжить сотрудничество, они поняли, что сделали это не зря. Всем, кроме Дэйва, идея клипа очень понравилась, потому что они сниматься не любили и для них работы было совсем не много. Они заглянули в студию на час, походили перед камерой, поделали умудренные опытом и усталые лица и были свободны, в то время как Дэйв, Антон и продюсер Ричард Белл провели шесть суток, мотаясь между Альпами и Шотландией. «Было нелегко, но довольно весело,» - вспоминал Дэйв уже через несколько лет после съемок. «Я прямо как король бродил тут и там в короне, с мантией и всякими такими штуками».

Клип получился очень необычным. Без всяких спецэффектов и современных технологий был снят Дэйв Гэан, который бродит по пейзажам, характерным для открыток со складным стулом подмышкой. Клип одновременно получился смешным и чрезвычайно грустным. Антон рассказывал, что хотел показать человека, который владел всем и пытался найти покой в обычных вещах. Дэйв же спокоен вовсе не был, ведь ему пришлось постоянно бродить то по Альпам, то по горам Шотландии. Антону удалось показать отличительную черту музыканта — публичного человека, который, по сути, абсолютно одинокий, прячется за маской всеобщего любимца и властителя умов сотен тысяч фанатов.

Ближе к концу съемок Дэйв был настолько вымотан, что когда Антон объявил о съемках финальной сцены, в которой король идет спиной к камере по щиколотку в снегу, решение пришло само собой. Певец работал неделю, неустанно шатаясь по снегу и горам, дыша холодным воздухом и потея в семь ручьев. Когда съемочная группа поднялась на 5 миль в Альпы, Дэйв снял корону, затем мантию, водрузил их на Ричарда и провозгласил: «Все, хорош, Ричард, твою мать, твоя очередь поработать, вали ты вместо меня гулять!», сел в вертолет и полетел в гостиницу отдыхать и пить горячий шоколад. Позже Дэйв вспоминал: «Это был один из тех клипов, которые идеально передают настроение песни. Антон смотрит на мир через камеру, снимает движения и передает видеорядом то, о чем написана песня. Потрясающе. Он попросту понимает нашу музыку!»

Когда группа вернулась к европейской части турне, их встретила гораздо более бурная поддержка, чем в США. Во время одного из концертов в Германии группа, продолжая исполнять песни, смотрела в одну сторону: рядом со сценой в невероятном танце кружилась теннисистка Штефи Граф. Европейское турне закрутилось и группа вернулась к обычной рутине, давая концерты каждый день или через сутки. Выматывающий образ жизни усугублялся потреблением алкоголя и наркотиков в огромном количестве. Возникали люди, которые требовали что-то от группы, будь то концерт, автограф или деньги за дозу. Музыканты снова стали ощущать себя циркачами, которыми кто-то беспрестанно управляет. Антон, который был с группой в большей части турне, запечатлел свое видение жизни Depeche Mode в следующем клипе — Halo — в котором они представлены как раз как актеры из цирка. Официальным синглом эта песня не выходила, но в США она добилась неплохих результатов, особенно при помощи клипа, который стал одной из лучших работ Корбайна. В нем Дэйв, в роли силача, женится на клоунессе, которая в результате изменяет ему с клоуном, которого играет Мартин. Как и предыдущее видео, Halo получилось очень смешным и трагичным одновременно.

Неожиданностью стала для группы награда, которую они получили на родине: Brit Award. Лучший сингл — такого статуса добилась Enjoy The Silence. Но и эта победа не прошла без негодования со стороны прессы: «Фанаты группы тратили все свое время и деньги чтобы Depeche добились хоть какого-нибудь успеха в Британии,» - писали в News Of The World. Сегодня у большинства исполнителей среди фанатов есть инициативные группы поддержки которые «работают» в этом ключе. Тогда же это было в новинку.

Через десять лет после первого концерта Depeche Mode внезапно перешли на новый уровень. Они стали группой, чью музыку покупают даже те, кто и музыки не слушает. Кроме фанатов, в магазины бежали те, кто следил за модой и покупал не больше 1-2 пластинок в год. Группа становилась все популярнее...

Уединение.

Violator вышел как раз вовремя. Молодежь по всему миру начала уставать от стандартной рок музыки, а ребята из Бэзилдона представляли собой нечто модное, современное и ни на что не похожее. К концу тура в поддержку последнего альбома рок все-таки снова начал пробиваться в сердца слушателей, возрождаясь в новых ипостасях. Пиком моды стал грандж. В начале 90х он был андерграундным веянием, которое вскоре взорвет умы по всему миру. Изначально он создавался как альтернатива мейнстриму, хотя в результате попросту его подменил. В Америке снова было много нового и интересного...

Для Дэйва возвращение к своей жизни в Англии было очень непростым решением: «Там было так скучно, так спокойно, мне это так не нравилось! У меня была красавица жена, подрастал ребенок. Мы жили в огромном доме, у меня было несколько машин... и мне было не по себе... Я хотел переехать в Калифорнию, но Джо сразу отказалась.»

Дэйва привлекал Лос-Анджелес, но еще больше его привлекала Тереза. После окончания тура он понял, что хочет остаться с ней и переехать в Америку. «Однажды утром ты смотришь на свое отражение в зеркале и вдруг понимаешь, что в ответ на тебя смотрит не тот, кто там был вчера,» - рассказывал он журналу Details. «Тереза вызвала во мне те чувства, которые я никогда и не испытывал! К примеру, - любовь». В то же время он прекрасно понимал, что готов сделать с сыном то, что отец Дэйва в свое время сделал с ним: «Мой папа бросил меня и сестру когда мы были совсем маленькими и беззащитными. И вот — я делаю то же самое с моим собственным сыном. Но в то же время я не поступаю плохо! Я сделаю все чтобы у моего сына все было в порядке». Он знал, что уже несколько лет плохо поступает с женой и был уверен, что наконец принял верное решение: «Долгие годы я был просто уродом по отношению к ней. Мне не нравилась моя собственная жизнь, а доставал я ее. Джо меня прекрасно понимает и она сказала, что не будет препятствовать моим встречам с сыном. Вот такая она молодец.»

Новая жизнь в Америке была многообещающей. Дэйв понимал, что он становится новым человеком. Но вот каким был тот «новый Дэйв», он до сих пор не знал. «Моей самой большой проблемой было то, что я всегда жил для других, а не для себя,» - сокрушался он. «Я хочу, чтобы весь мир меня любил и сделаю для этого все, что угодно. Если людям было скучно, я делал все, что от меня зависит, чтобы стать центром внимания.» После изнурительных туров и проблемах в переключении на обычную жизнь, он задавался вопросом, сможет ли Дэйв Гэан стать таким, каким его представляют фанаты. Переезд в США и встреча с Терезой на фестивале Лоллапалуза, организованном вокалистом Jane's Addiction, Перри Фарреллом, стал для него откровением: «Jane's Addiction были самой крутой группой из всех, что я когда-либо видел. Иногда они играли как кусок дерьма, но в основном они были просто невероятны и мегакруты!» Группа, которую так хвалил Дэйв, никогда не достигнет тех высот, которые им прочили критики и поклонники. Несмотря на это, ее влияние на растущую грандж сцену и создание «альтернативной нации» на Лоллапалузе сложно переоценить. Они стали своего рода Иоанном Крестителем группы, которая изменит жизнь в Америке раз и навсегда — Nirvana. На фоне британской танцевальной и инди сцены это выглядело более, чем привлекательно. Дэйва привлекало новое течение, которое кардинальным образом отличалось от статичных синти групп, которые не выходили из-за синтезаторов в течение концерта. Ему в первую очередь нравилось быть поклонником этой новой музыки, слушать ее во время концертов и знакомиться с музыкантами за сценой. Полжизни проведя в Бэзилдоне и полжизни — в заточении в Берлине, теперь он был под огромным впечатлением от живой музыки.

Он начал мечтать, что случится, если Depeche Mode попадут в струю этой неизведанной энергетики. И тут ему вспомнился панк, как стиль, благодаря которому он погрузился в мир музыки: «Это выглядело так, будто бы четыре торнадо с разных сторон неслись друг к другу. Я такого не испытывал с тех пор, как в 15 лет впервые побывал на концерте The Clash. Я был очень впечатлен.» Также на Дэйва повлияла книга, которую он недавно закончил читать: Rolling Stones Филипа Нормана, который преподносил фигуру Кита Ричардса как рок-звезды, активно прожигающей свою жизнь. Дэйву это импонировало еще больше: «Да в мире же не осталось ни одной е*аной рок звезды! Куда они делись, - вот как я думал. Кто теперь станет героем? Кто пройдет весь путь от начала и до конца? А? Кто? Одно дело — петь песни, а совсем другое — жить тем, что ты поешь!» - рассуждал он в беседе с NME. «Так что я стал монстром. Ошибался я в единственном — мне казалось, что для того, чтобы стать настоящей звездой. Необходимо пройти все круги ада. Так что я втоптал свое тело в грязь, чтобы доказать себе, что у меня все получится.»

В конце 1991 года скончался Лен, отец Дэйва. Гэан не видел его много лет, но эта утрата все равно стала для него очень тяжелой. Он жил с Терезой в Америке, ходил на десятки концертов, старался отвлечься от произошедшего, и через некоторое время, в апреле 1992 они поженились в часовне имени Элвиса Пресли. Эта церемония сильно отличалась от его предыдущей свадьбы: на Дэйве была прозрачная футболка, под которой были видны новые татуировки, а свои торжественные клятвы молодожены произносили перед двойником короля рок-н-ролла. «В результате мне просто пришлось заорать: Кто-нибудь, выведете отсюда этого ублюдка на х*й! Я хочу пожениться уже» - вспоминает Дэйв. «А мать Терезы, Дженнифер, подошла к нему и тихонько сказала: Простите, Мистер Элвис, но не могли бы Вы закончить, мне кажется, эта пара хочет пожениться.»

Американская рок сцена вряд ли была подходящим пристанищем для «нового» Дэйва. Героин сметал на своем пути музыкантов, распространяясь словно злой вирус: Курт Кобейн, Лэйн Стэйли из Alice In Chains и Скотт Уэйланд из Stone Temple Pilots были знаменитыми потребителями наркотиков. Из-за этого они, ставшие героями поколения, вскоре скатывались на самое дно и повторяли жизненный путь музыкантов 1980х, над которыми в свое время активно потешалось большинство. Что интересно, Дэйв, сблизившись с Jane'S Addiction, с самого начала внимал деструктивной силе наркотиков, которые, с другой стороны, не переставали быть вдохновением: «Мне до сих пор жаль Перри и его группу,» - вспоминает Дэйв. «Они могли стать крутейшим коллективом, но из-за наркоты все полетело в тартарары.»

На следующий день после свадьбы Дэйв сделал себе пирсинг в промежности. Для него это было шагом рок-звезды вновь почувствовавшей себя подростком, который хочет показать своей подружке, какой он крутой. «Как мне казалось, от этой штуковины можно было получить заряд сексуальной энергии,» - говорил он в интервью Q в 2003 году. «Но это было так больно... я такой боли в жизни больше не испытывал. Я полчаса стоял на четвереньках на столе, а мне в задницу глазела девочка, пихающая в меня иглу. Я после этого не мог дотронуться до себя. На жестком стуле 6 месяцев не мог сидеть, прикинь! Но эта штука нужна была для удовольствия, на самом деле. В детстве ведь такое бывает: найдешь такую тряпочку какую-нибудь, таскаешь ее всегда с собой и думаешь, что это твой талисман. Вот и мне такое было нужно...»

Ни на секунду Дэйв не забывал о своей бывшей жене и ребенке: «Меня разрывало на части,» - рассказывал он Стивену Далтону из Uncut. «Я бросал часть себя, и отрывать ее было невероятно больно. Иногда я просто чувствовал, что мне пришел пи*дец и тогда я пытался утопить свои чувства в алкоголе. И делал я это гораздо чаще, чем просто поднимал свою *опу и делал что-нибудь, а стоило бы устроить все наоборот...»

Сразу после окончания последнего тура он понял, что больше не хочет идти с группой по протоптанной дорожке последних 10 лет. Они достигли уже всего на свете и электронная музыка больше не вдохновляла его так, как живая. В Америке его новые приятели — наркоманы наперебой требовали создания новой группы. «Ни на секунду я не сомневался в том, что Depeche Mode – моя жизнь,» - вспоминал Дэйв. «Я просто понял, что нам пора стать потяжелее.» В 1992 году он внезапно получил посылку от Мартина, в которой была кассета с демо версиями новых песен. Вдохновение вернулось к Дэйву моментально. Несмотря на то, чот до рок сцены Гору было мало дела, он стал развивать свою увлеченность блюзом, которая вышла на поверхность в Personal Jesus. Первая песня, которую прослушал Дэйв, называлась Condemnation и она на 100% совпадал с его представлением о том, чем должны заниматься Depeche. Мартин в очередной раз прочитал мысли Дэйва.

«Странно,» - говорил Дэйв в 1993 году. «Когда я пою эти песни, такое чувство, что это я их написал. Мартин пишет о своем опыте. Обычно — это то, что происходит с нами как с группой. Так что большинство его песен — они про меня! Особенно на двух последних альбомах!»

Дэйв не мог поверить, что Мартин вообще не задумывался о друге, когда писал песни. Позже он признается, что исполнение новых треков стало для него терапией, позволившей разобраться в себе самом. В первую очередь он говорил, конечно, о Condemnation. Как только Дэйв прослушал ее, он встал и пошел собирать чемодан, чтобы ехать в Англию и привнести энергию новых популярных течений в родной Depeche Mode.

Посвящение.

Перед записью следующего альбома в группе было принято решение о необходимости вновь почувствовать себя единым целым, обрести то, что они утратили за несколько лет до этого. В отличие от ранних лет существования Depeche Mode, когда все, кроме Алана, жили в Бэзилдоне, теперь им было не так легко собраться, потому что музыканты обитали в разных местах света. После последнего тура они не виделись несколько месяцев, так что первым предложением Флада, который вновь согласился с ними сотрудничать, было обретение изначального единения друг с другом. Он посоветовал им жить вместе. Оставив сомнения, группа согласилась.

К тому моменту им вновь потребовались новые ощущения, поскольку в большинстве европейских городов поработать уже удавалось ранее. Мартин и Флетч всегда поддерживали идею записывать каждый новый альбом в новом городе. К сожалению, в Мадриде, на который группа рассчитывала, свободных студий не оказалось, так что пришлось снять роскошную виллу в пригороде столицы, куда они и направились, взяв с собой все необходимое оборудование. В 1992 году такой шаг был чем-то новым и неизведанным. Новые технологии лишь недавно сделали мобильную студию возможной и Depeche были одними из первых, кто испробовал это на собственном опыте. Кроме того, им казалось, что жить, развлекаться и творить вчетвером будет куда более весело, чем просиживать ночи в обычной студии.

Дэйву эта идея должна была прийтись по вкусу больше остальных. Он был самым общительным и изначально придерживался мысли, что группа должна представлять из себя некую банду, которая отрывается, работает и проводит время вместе постоянно. На самом же деле, все было вовсе не так. «В теории это все звучало идеально,» - признавался он в интервью журналу Future Music. «Но видеть друг друга 24 часа в сутки — это самое настоящее испытание, тем более, если у людей такие разные характеры, как у нас четверых. Я был за, Алан запротестовал сразу, а Флетчу так и вообще стало плохо. Да ему вообще всегда было плохо вне его дома, без семьи, без телевизора, без ресторана...»

Когда в помещение вошел Дэйв, группа была в шоке. Вместо улыбчивого парня с короткой стрижкой, в комнату заплыл умудренный опытом мужчина, покрытый новыми татуировками. Его черты лица стали тонкими и острыми, а усталый взгляд был виден даже из-под копны длинных волос. «Я изменился,» - признался он позже. «Но я не понимал этого, пока не встретился с Алом, Мартом и Флетчем. Их взгляд меня поразил.» «Мы не видели никаких фотографий с ним,» - подтверждает эти слова Гор. «Мы были в шоке. Все эти татуировки, длинные волосы, даже одежда другая! Конечно, из-за этого всего было сложно почувствовать, что мы — все те же Depeche Mode.» Дэйв был настолько возбужден своими новыми идеями, что даже не заметил отсутствие желания группы делать что-то «роковое»: «Я приехал туда с мыслью: Ага! Да, твою мать! Ребята хотят того же, чего и я хочу! А в результате — ни хрена! Они думали, что надо продолжать в том же духе, что и раньше. Но они были не правы!»

Несмотря на то, что он не играл ключевой роли в музыкальной составляющей песен, его харизма сделала свое дело и друзья сдались. Одной из побед Дэйва стало так же и то, что он уговорил их записать живые ударные. Алан даже согласился исполнять эти функции через неделю длинных и ожесточенных споров. Он никогда не играл на барабанах, но врожденный талант многогранного музыканта позволил ему довольно быстро научиться этому. Радости Дэйва не было предела: он сыграл ключевую роль в студии, его послушались музыканты и теперь он снова чувствовал себя частью Depeche Mode.

Остальным же было довольно сложно находиться с ним в одной комнате. Он чувствовал, что группа настроена против большинства его идей и соглашается неохотно, так что напряжение снова стало расти. Опять начались ссоры, но чаще всего в студии царила гробовая тишина. Отчасти это происходило от того, что Дэйв продолжал искать себя. Он обожал петь, но теперь ему было этого мало. Вспомнив годы обучения в колледже, он с фанатизмом снова взялся за рисование, что было очередным шоком для друзей. Свою первую картину, нарисованную после длительного перерыва, он с радостью подарил Терезе и пообещал продолжить творить.

«Это было нелегкое время,» - вспоминает Алан в разговоре с Мартином Таунсендом из Vox сразу после выхода альбома. «То, что мы разъехались по разным странам, стали проводить время с семьями, детьми, занимались своими делами, - все это изменило наш взгляд на то, что мы представляем собой, на музыку и жизнь в целом. Когда мы снова собрались вместе, нам было не привыкнуть друг к другу.» Идея жить вместе была хорошей, только если жизнь была не такой, как оказалось. Комнаты были расположены рядом, но нередко Дэйв пропадал на несколько дней и никто его не видел. У каждого из них был свой взгляд на то, как должны звучать песни, но Мартин был все время недоволен. Как и обычно, он никому об этом не говорил. Алану не нравилось стоять на месте и не развиваться. Флетч страдал от нервного расстройства. Что думал Дэйв, не знал никто.

Никто не заметил, что Дэйв снова употребляет героин.

«Во время записи альбома я догадывался, что Дэйв принимает что-то,» - признался Мартин. «Но наверняка никто ничего не знал. Я знал одно: он куда-то пропадает. Постоянно. Я должен был тогда подсчитать, сколько будет дважды два... но мы и сами немало тусили в то время. Приходили домой к 8 утра, вставали в час, спускались работать,.. да мы не знали, какой сегодня день недели, не то что где Дэйв.» Для Мартина алкоголь вскоре стал огромной проблемой: «Я начал пить без остановки. Два раза у меня был припадок от этого и врачи запретили мне употреблять: тело начало сдаваться. Я мог проснуться с утра после веселой ночи, рухнуть на пол от панической атаки и сразу же подумать: ага, опять, ну ничего, сейчас в паб слетаю и все пройдет.»

Когда на виллу прибыл Дэниэл Миллер, у него был шок от того, что он увидел. В одной комнате Алан играл на ударных. В другой сидел Флетч с газетой. По третьей носился Флад, пытаясь сделать что-нибудь с тем, что уже записано. Они уже не выглядели сплоченным коллективом, как раньше. Не спасло их и то, что, пока все отдыхали, Алан начал свой соло проект, Recoil, и у него не было и недели, чтобы отдохнуть от студии, как опять пришлось браться за работу. Он обожал трудиться над музыкой и отдавал этому все свои силы, но иногда ему казалось, что его недооценивают.

Единственное, что успокаивало Дэниэла — это песни. Большинство из них находились на первых стадиях развития, но уже сейчас Дэйв ощущал, как они близки ему. Его всегда интересовали секс, любовь и религия, но теперь последняя выходила на первый план. «Я изо всех сил хочу поверить во что-то,» - говорил Мартин Крису Уиллману в интервью LA Times. «И если на меня надавить — хотя нет, на меня не надо давить — я скажу, что верю в Бога. Во времена Blasphemous Rumours не верил. А теперь верю.» Дэйв также находился в постоянном поиске одухотворенности: «Мы стараемся повести людей за собой, вывести их на новый уровень, более высокий, понимаешь? Мы хотим, чтобы они обрели духовность благодаря нашей музыке. Благодаря нашему последнему альбому это сделать довольно просто. Говорю за себя: во время записи выложился на все 100!»

На проблемы Дэйва группа могла с легкостью закрыть глаза, - во время записи его голос звучал как никогда хорошо: сырой, напористый вокал поразил всех. Вместо того, чтобы десятки раз записывать один и тот же отрезок и потом доводить его до совершенства, было решено оставить для альбома самый эмоциональный дубль каждой строчки. Поэтому иногда в альбом были пропущены самые первые попытки, далекие от совершенства, но преисполненные энергией и чувством. Таким образом был записан, по мнению Дэйва и десятков критиков, лучший вокал за всю историю группы.

Когда он пел Condemnation, радости не было предела. В оригинале демо версия от Мартина была максимально приближена к классическому госпелу. Собственно, в таком виде песню и решили записывать. Алан позже рассказывал: «Этот госпел мы решили записать так, чтобы он звучал, будто бы был записан живьем, когда все музыканты играли песню в одной комнате. Так что мы решили записывать каждого по отдельности, но в одном и том же помещении. Флетч бил палкой по коробке, Флад и Дэйв хлопали в ладоши, я играл на ударных, а Мартин — на органе. В результате получилось как раз то, чего мы хотели добиться.»

Когда Дэйв записывал вокал к этой песне, окружающие были в восхищении. В подсобке студии в Мадриде стены были устроены таким образом, что от стен отражалось невероятное эхо, которое идеально подходило для этой песни. После того, как Дэйв вышел оттуда, довольный результатом, на лице Флада расплылась улыбка от услышанного. Шон Де Фио, ассистент звукорежиссера, рассказывал позже: «Я с ним поговорил после записи Condemnation и он сказал, что это — лучшая песня из всех, которые ему приходилось петь за всю жизнь! Он записывал ее на плохой микрофон, в тесной комнатке, с мониторами, включенными на полную мощность, и он отдал всего себя этой песне. Кстати, на вокал никаких эффектов не было наложено. Даже не подчищали. Как Дэйв спел — так вы это и слышите на альбоме. Это был просто концерт, который мы записывали. Два — максимум три дубля — и песня готова. Никаких эффектов, никаких примочек на голос не накладывалось. Группа. Группа в изначальном своем виде. И альбом таким получился. Настоящим.»

«Я орал что было мочи при записи этой песни,» - признавался Дэйв. «Это ведь была песня обо мне. Она до сих пор мне очень дорога.» Флад подтверждает: «Дэйв сидел на наркотиках, редко появлялся в студии, но как только мы включали микрофон, - он был великолепен.» Хотя Дэйв отдал все силы, чтобы записать вокал, позже он признается, что его вклад в этот альбом крайне ограничен: «Я приходил, подкидывал ребятам самые сумасшедшие идеи, но до их воплощения я в студии не оставался. За пультами все время сидели только Алан и Флад.»

Вскоре группе пришлось согласиться с тем, что идея жить вместе в Испании не сработала, поэтому было принято волевое решение вернуться в Германию. После небольшого перерыва они вновь встретились в Chateau Du Pape в Гамбурге. В некотором роде, здесь им было проще. Алан, Мартин и Флад начали работать более продуктивно, а Дэйв тем временем записывал свои лучшие вокальные партии. В этой студии было необходимое профессиональное оборудование, чтобы напомнить группе о том, чем они должны заниматься. Флад был на седьмом небе от счастья. Работа над Violator была очень необычна, но она и в сравнение не шла с тем, что происходило теперь. Нередко члены группы избегали друг друга и не разговаривали. Антон позже вспоминал, что если у U2 во время сотрудничества встречи были постоянными, то у Depeche Mode их вообще практически не бывало.

«Сложнее всех пришлось Фладу, ведь он все это сводил,» - говорил Дэйв. «Я думаю, что этот альбом его практически уничтожил. Он работал и с Ником Кейвом, и с U2, но после выхода Songs он сказал, что мрачнее он в жизни ничего не слышал.»

Именно в Гамбурге группа узнала, что Дэйв пристрастился к героину, когда Алан наткнулся на упаковки с веществом в его комнате. Они были вне себя от гнева, в первую очередь — на себя. Наконец они поняли причины его странного поведения и клеймили себя, что не отреагировали раньше. Дэйву был выдвинут ультиматум, чтобы он привел себя в порядок и на некоторое время это повлияло на певца. К сожалению, надолго его сил не хватило. Пристрастие было в начальной стадии и эйфории без наркотиков Дэйву явно не хватало: «Мне все говорили, что мне нужна помощь,» - вспоминает он. «Но я никого не слушал. Честно говоря, Мартин, Ал и Флетч были довольно наивны, они думали, что я просто превращаюсь в рок звезду. Но все было не так просто.»

К сожалению, его вокальные данные были настолько сверхъестественны, что все решили, что Дэйву нужно пройти через страдания, чтобы выдать нечто потрясающее. То, как Дэйв выдавливал из себя вокал на записи, резко контрастировал с предыдущей сессией для Violator. Он начал думать, что самый честный вокал — тот, который записываешь на пределах своих возможностей и эмоций. Такой ход мысли был характерен для исполнителей блюза, которые за десять лет до этого смеялись при одном лишь упоминании о Depeche Mode. Когда Винс кларк создавал группу, он изо всех сил пытался дистанцироваться от живой музыки, которая теперь была основной движущей силой Дэйва.

По забавному стечению обстоятельств, Винс тоже оказался в Гамбурге в этот момент. Erasure приехали туда, чтобы дать концерт. Depeche Mode были удивлены, увидев, насколько он изменился. Позже Мартин рассказывал, что он даже пошел с ними ночью в клуб, что для него было совсем не характерно.

После того, как группа уехала в Лондон, чтобы заканчивать работу над альбомом, процесс пошел еще быстрее. Было также принято решение, которое противоречило всем канонам электронной музыки: для записи Judas они пригласили волынщика Стефана Ханнигана, который позже рассказывал: «Они хотели отступить от привычного звучания и привлекли к записи ирландскую волынку. Они хотели не просто сыграть все на синтезаторах, а добавить живого звучания, чувства. Души. Так что они мне рассказали о песне, показали текст и объяснили, в какой момент мне необходимо вступать. У них был четкий план насчет того, как я должен звучать. Дэйв, кстати, в то время, похоже, очень влиял на всех. Они оба производили впечатление начальников, но Гэан был очень дружелюбен и прост в общении.»

Хотя Дэйв не был ни музыкантом, ни продюсером, он продолжал давить на своих коллег с целью принести в музыку Depeche Mode как можно больше элементов живого рока. Ведь записываться при таком подходе было гораздо веселее,чем с запрограммированными синтезаторами.

Что удивительно, никто из знакомых Дэйва, кроме самых близких друзей, даже не догадывался о том, сколь обширным стало его пристрастие к наркотикам. Если он и принимал героин, то уровень самоконтроля был крайне высок. Студийный ассистент Шон Де Фио признавался, что заметить этого было просто невозможно: «Я слышал истории о том, что кто-то нашел у Дэйва шприц и все прочее... но я не мог в это поверить — он лучился здоровьем! Я был в таком шоке, когда все всплыло на поверхность... В момент записи ничего такого не было!» Стефан также не скрывал своего удивления: «Я бывал участником таких событий, когда люди попросту исчезали и их больше никто не видел, Сам я никогда не принимал ничего, но знаю, как это бывает. Я был в таком шоке, когда узнал про Дэйва. У меня было полное впечатление, что мне рассказали о моих пристрастиях, а не о проблемах кого-то другого. Я воспринял все очень близко к сердцу. Понимаете, когда с этими людьми встречаешься, они тебе улыбаются, становятся твоими приятелями, а потом и семьей — услышать такое очень непросто. Но в студии все было чисто. Я вам даю слово.»

В Olympic медленно, но верно начинала царить гармония. Компромисс был найден и группа уверенно двинулась в едином направлении. После выпуска альбома Алан признался, что они, наконец, стали работать как единый механизм: «Мы наконец снова стали группой, правда, произошло это всего два или три месяца назад. До этого нас разрывали противоречия и это не секрет.» Стефан согласился с Аланом: «Они работали как очень сплоченный коллектив. Все были настолько довольны самим процессом! Это надо было видеть!»

Каждый из музыкантов был очень доволен своим вкладом в общее дело. Особенно Дэйв был впечатлен своими новыми вокальными партиями в стиле госпел. Они были ему гораздо ближе чем все, что он делал на Violator.

Несмотря на все слухи, которыми опутан тур, последовавший за выходом Songs Of Faith and Devotion, каждый из специалистов, работавших с Depeche Mode над альбомом, в первую очередь отмечали не разгул, сопутствовавший концертам, а то, как Дэйв, Мартин, Алан и Флетч отдавали себя музыке и процессу создания произведений. «Я работал с многими рок музыкантами, которые поступали вовсе не как рок музыканты» - вспоминал Стефан. «Сейчас же я видел группу, которая, будто бы, только что записала свой первый альбом и вот-вот приступит к записи второго, который они хотят сделать лучше первого и работают со рвением, какого еще свет не видывал. Они не были уверены, что пластинка станет лучшей, но ею они хотели сделать своеобразное заявление. Если раньше кто-то, кто приглашал меня сотрудничать, мог быть груб, то Depeche Mode – совсем не тот случай. Они верили в силы Флада. И они верили в меня.»

На запись Songs Of Faith And Devotion было потрачено огромное количество денег. После Испании и Германии они сняли крайне дорогую студию Olympic на несколько недель. «Ребята просиживали свои задницы в студии до дыр. Мартин приходил ранним утром, Дэйв — в полдень, когда уже и Алан подтягивался. Затем Март, Флетч и Дэйв шли отдыхать, а мы с Алом, Фладом и Крисом Дики (инженером) торчали там до 5 утра,» - вспоминает Шон. «Было очень тяжело. Дэйв хотел записываться в полдень, так что нам надо было приходить раньше и готовиться к этому. Потом мы его записывали, потом работал Мартин. А потом Ал и Флад сидели ночь напролет и расшивали песни звуками.

В результате после гладкого и вылизанного Violator альбом получился крайне жестким и резким. Скрип первого трека, I Feel You, моментально врывается в подсознание слушателя новым звучанием, о котором так мечтал Дэйв. Рифф к этой песне был самым роковым из всего, что они делали. Также на альбоме сразу заметны влияния соула. В Condemnation, Mercy In You, Judas вновь звучат знакомые религиозные темы, в Get Right With Me на фоне слышен чистый госпел, а романтичная In Your Room напоминает церковные песнопения, наложенные на похотливые изыскания Дэйва.

Впервые группа использовала и струнные инструменты, пригласив оркестр для записи One Caress. Как и многие группы тех лет, они призвали для сотрудничества Уилла Мэлоуна, который занимался альбомом Unfinished Sympathy группы Massive Attack. В студии он дирижировал 28 музыкантами, одновременно с которыми записывался вокал Мартина. Алан позже скажет, что это была самая быстрая запись в истории их группы. После Somebody.

И все равно, когда влияние рока прослеживалось очень четко, Depeche Mode оставались электронной группой. Даже наркоманская Rush все равно основана на синтетическом бите. Она звучит практически как замедленная версия самых популярных песен Prodigy, которые увидят свет через несколько лет. Миллер уже тогда отмечал, что рок музыка Depeche Mode совсем не похожа на рок музыку рок групп.

Группа попросту использовала самые эффективные инструменты для достижения нужного звучания. Если сравнить пластинку с блестяще простым Violator, она может показаться мудреной и тяжелой для восприятия. Разные студии, пресыщенность звуками — все это на поверхности с первого же прослушивания. Но голос Дэйва достиг новых вершин: он поет так, будто бы делает это в последний раз в жизни. Отстраненность и холодность вокала исчезла и его эмоциональный и технический диапазон кардинальным образом отличается от предыдущего альбома. Разнятся и песни в пределах этого альбома: от тягучей и нежной One Caress до брызжущей болью Condemnation. Сложно поверить, что в студии пел тот же мальчик, который весело крутился по сцене с микрофонной стойкой. И несложно понять, почему этот альбом стал самым любимым для Дэйва.

Позже Мартин будет мучаться вопросом, верно ли они поступили, придав пластинке такое тяжелое звучание, ведь группа впервые в жизни позволила себе попасть под влияние музыкальной сцены, окружавшей их. «Но теперь я понимаю, что мы все сделали правильно,» - улыбался он позже. «Мы стали превращаться в то, против чего протестовали на первых альбомах. Было весело».

Естественно, перемены не прошли незамеченными и фанатами. Расти Иган позже вспоминал свое отвращение, когда увидел группу с живым ударником на сцене: «Я, бл*, так расстроился! На кой хрен вам ударник! Вали на х*й со сцены!» Если они и становились рок группой, то, скорее, духовно, нежели с точки зрения звука. Они, конечно, потеряли свой шарм и чувство юмора, характерное мальчикам из Бэзилдона и изрядно американизировались. Дэйв изменился больше всех и иногда друзья скучали по его былой открытости и смешливости: «Дэйв — отличный актер,» - рассказывал Миллер в интервью Mojo. «И он превосходно изображал из себя эдакого изощренного рок-наркота, вроде Мика Джаггера в его лучшие годы. Но сейчас это было серьезно и шло от души. Как он вел себя на сцене, как общался с людьми, как работал — это был абсолютно другой человек.»

Успех первого сингла с альбома, I Feel You, однако, не смог дать группе надежды на светлое будущее. Видеоклип Антона задал тон всей последующей веренице перемен и новых направлений в жизни группы. Дэйв, одетый как гангстер, танцует как Джаггер, Мартин играет на гитаре, Алан - на ударных. Для того, чтобы напомнить публике о том, что Depeche Mode – рок группа, вокруг танцуют полуобнаженные девушки. Музыка, однако, была по-прежнему электронной, хоть и с новым звучанием и интересными элементами. Судя по клипу, видимо, 90% песни играл Флетч, который снят за синтезатором. Последний кадр с Дэйвом, который снимает рубашку и демонстрирует свои тату, стал своеобразным вызовом всем тем, кто до сих пор воспринимал их как антипод современной альтернативной сцены.

Незадолго до выхода альбома Антон снял EPK – электронный пресс-кит — презентация процесса записи альбома. Начал он с довольно прямой карикатуры на группу. Журналист Пол Гамбачинни посещает каждого из музыкантов в отдельности. Флетч сидит в офисе. Алан за фортепиано играет One Caress, Дэйв возлегает на подушках перед благовониями, как хиппи,а Мартин прячется в номере и к нему никого не пускают. Таким образом Антон четко изобразил дистанцию между участниками группы.

Уставшего Дэйва расспрашивают про его взаимоотношения с Мартином, на что он отвечает: «В последние пару лет я сблизился с ним, узнал его гораздо лучше. Да и он то же самое чувствует по отношению ко мне.» Большая часть фильма — это отличный мастер класс того, как не пускать интервьюера в свою жизнь. Алан аккуратно говорит, что все они очень изменились после записи последнего альбома. Дэйв рассказывает о том, как Флетч, Алан и он работают над демо версиями Мартина.

Когда вышла I Feel You, 15 февраля 1993 года, она стала самым популярным синглом, когда-либо изданным группой. Особенно хорошо новое звучание было принято в Америке.

После длительного процесса записи музыкантов ждал триумф. Однако, как люди, они по-настоящему страдали. Всем был необходим отдых, ведь запись происходила практически в течение года, с февраля 1992 по январь 1993 — это была самая длинная сессия в истории группы. К сожалению, уже был запланирован тур, ведь Depeche Mode были столь популярны, что каждый их шаг приходилось планировать заблаговременно. Для отдыха времени не было ни у кого, особенно у Алана, ведь в его функции входило произвести переаранжировку песен для живых выступлений. Дэйв в это время вернулся к стилю жизни рок звезды и с удовольствием ожидал грядущих выступлений...

....он еще не знал, что грядущие 14 месяцев турне практически разрушат его жизнь...

Разрушение

Когда Songs Of Faith And Devotion был выпущен, было впечатление, что о группе не было слышно несколько веков. Музыкальный мир изменился. Грандж стал формулой успеха, а его пионер, Курт Кобейн, продолжал тонуть в наркотиках и депрессии. В Великобритании публика быстро устала от модного течения и на смену ему стала появляться новая, светлая и жизненная музыка — первые намеки на бритпоп. Depeche Mode же продолжали творить в стиле, который был характерен лишь им одним.

Несмотря на то, что новый альбом не продался таким же тиражом, как Violator, он показал, что музыканты все еще на коне. Billboard напишет, что Songs Of Faith And Devotion стал первым альтернативным альбомом, который поднялся до №1 в чартах. К этому моменту у группы уже были поклонники во всех частях света. Каждый из музыкантов прекрасно давал себе отчет о возможных опасностях грядущего долгого тура, но необходимость сыграть для всех фанатов, которые хотели их видеть, победила предрассудки. Дэйв понимал, что ему предстоит выматывающие месяцы выступлений, поэтому он решил взяться за подготовку. Несмотря на постоянное употребления наркотиков, он стал ходить в тренажерный зал каждый день, чтобы пробегать по несколько километров на беговой дорожке и заниматься на велотренажере. Для тура он также сделал себе грандиозную татуировку: 10 часов в два захода — столько он провел под иглой мастера, чтобы получил рисунок крыльев на спине. Позже он рассказывал, что этот кельтский символ призван защищать его от зла: «Эти крылья мне были необходимы для тура,» - рассказывал он NME. «Это было мое личное оружие — если я смог сделать эту татуировку — я уже все смогу.»

Две недели он просто не мог шевелиться, а когда начались репетиции, болело все тело. Дэйв будто хотел наказать себя. Но тур начался и радости не было предела: если в студии Гэан не выступал на ведущих ролях, то на сцене он был в центре всеобщего внимания. А Songs Of Faith And Devotion был создан как раз для живых выступлений. Дэйв хотел отрываться и чувствовать отдачу от толпы, что для него было сильнее любого наркотика на свете.

В тур с группой поехало 152 человека специалистов, включая персонального драг дилера Гэана. Также в числе сопровождающих был и психотерапевт — это была находка Алана. Ему платили 4000 фунтов в неделю, чтобы он выслушивал все об их склоках. «Он мог предоставить помощь абсолютно кому угодно,» - вспоминает Алан в интервью Uncut. «Но на самом деле главной целью, чтобы он заставил Дэйва слезть с иглы, потому что мы сомневались, что он доживет до конца тура. На самом деле, к нему сходили почти все, кто был с нами в туре, кроме Дэйва. Он был слишком умен для того, чтобы записаться к врачу.»

Перед самым началом турне группа созвала собрание, во время которого Дэйва строго предупредили, что если он не завяжет с вредными привычками, до конца тура он не доживет. Он согласился, но, естественно, решение было для него нелегким. Пресса уже начала догадываться о том, что с Дэйвом что-то было не так. Но на каждую статью он махал рукой и очень убедительно смеялся. «В Германии вон пишут, что у Дэйва СПИД, что он умирает, или что он колется,» - говорил Мартин в интервью i-D. «Но это все так смешно, это не идет нам на вред, наоборот, продажи растут. Все, кто прочтет такой слух, подумает: ага! Интересно! Пойду послушаю, что там напели эти наркоманы».

Тур начался в Лилле, 19 мая 1993 года. Концерты приходилось давать в среднем раз в двое суток до конца июля, чтобы потом передохнуть немного и снять клип на Condemnation в Венгрии. Но тут с проблемами столкнулись группы, разогревающие перед концертом Depeche.

Фанаты Depeche Mode всегда отличались преданностью и крайностями. Для любой неизвестной группы, выступавшей с такими монстрами, было трудно пробраться через толпу в 30 000 человек для того, чтобы играть им песни, которые они никогда не слышали. Miranda Sex Garden были первыми, кто испытал на себе отсутствие интереса к творчеству, когда во время всего своего сета они слышали выкрики толпы ”De-peche-Mode! De-peche-Mode!”, а в результате получили порцию сырого мяса и пакетов с собачьим дерьмом, которыми их смачно закидали из первых рядов.

К этому времени Depeche и их ближайшее окружение смогли создать вокруг группы атмосферу полнейшей конфиденциальности, чтобы не сойти с ума в перечне стадионов, арен, площадок и сотен тысяч фанатов. Каждый вечер Дэйв ехал на концерт в одном лимузине, Алан — в другом, Март с Флетчем — в третьем. Создавалось впечатление, что у каждого из них в параллели идут разные туры. Дэйву лучше других удавалось уединиться. Через некоторое время он стал требовать отдельную гримерку, которую сразу самостоятельно украсил свечами и куртинами, как Кит Ричардс, и в которой он сидел до самого последнего мгновения. Флетч вскоре снова отказался с ним общаться, Мартин прекратил с ним говорить, и даже стойкий Алан испытал на себе этот прессинг. «Не они не могли находиться рядом со мной,» - с грустью вспоминал Дэйв в ЕРК к Ultra. «Я сам не мог быть рядом с собой.»

Когда концерты проходили успешно, все, несомненно, были счастливы. Одобрение толпы становилось все более важным: их посвященность и постоянная поддержка не надоедала Дэйву ни на секунду. Во время одного концерта в Маннхейме он почувствовал, что находится слишком близко к краю сцены и, как позже признавался Гэан, ощущение было похоже на первый в жизни прыжок с вышки в бассейн. Для пущего эффекта он выгнулся и рухнул в море рук, которые мягко приняли его и моментально начали разрывать на части одежду, а потом и кожу. Это продолжалось несколько минут, пока секьюрити не вытащили его обратно на сцену.

Дэйв продолжал чувствовать свою неуязвимость, хотя это ощущение медленно, но верно покидало его по мере развития событий во время тура. В Венгрии концерт получился абсолютно ничем не примечательным и, как он признался позже, Дэйв чувствовал себя как «кусок дерьма» весь тот вечер. Голос, несмотря на это, звучал божественно, а на все просьбы друзей перенести концерт Дэйв лишь презрительно ухмылялся и продолжал петь.

Во время первого выступления на родине, на Crystal Palace Athletics, атмосфера была накалена до предела. Было принято решение пригласить на разогрев готик группу Sisters Of Mercy. Так совпало, что этот концерт был единственным в Великобритании для готов, так что перед сценой до приезда Depeche Mode можно было наблюдать крайне много фанатов, которые устраивали потасовки с поклонниками синти. Большинство из них даже покинуло стадион до того, как начался сет хэдлайнеров.

Дэйву к этому времени стало гораздо хуже. Гевин Мартин из NME брал у него интервью после этого концерта и был в шоке от состояния вокалиста: «Серая кожа, огромные мешки под глазами, вены исцарапаны и покрыты синяками.» Дэйв же утверждал, что все синяки были получены во время прыжка со сцены за некоторое время до этого, хотя часть его, несомненно, требовала оглашения подробностей жизни рок звезды: «Я гордился бы, если бы заявил сейчас, что только что ширнулся, понимаете?» - говорил он Крису Робертсу из Uncut. «И был бы честен с Вами. Но это — лишь фальшивое чувство самоуверенности и неколебимости, которое тебе придают наркотики. Типа, никто мне не нужен, пошли вы все на х*й».

Вести себя так в Лондоне было гораздо сложнее, ведь здесь была вся его семья, включая сына. Дэйв был рад, что Джек хотя бы увидит отца на сцене и будет рад этому: «Он внезапно врубился в то, чем занимается папуля и я больше не ощущал себя лузером!» - рассказывал Гэан в радиоинтервью. «Он повторял все мои движения, прыгал и радовался. Мне давно так хорошо не было!» Однако в душе певца затаились куда более глубокие мысли. Как он позже признавался Guradian, было ясно, что вся семья очень обеспокоена: «Наконец ко мне подошел брат, задрал рукава моей рубашки и заорал: Идиот! Какого х*я ты делаешь с собой, е*анутый! А я солгал ему в ответ. Сказал: да ты что, это у меня царапинки от того, что я прыгнул со сцены, брат.»

Одним утром он проснулся от прохладного ветерка, дующего в лицо. Оказалось, он наполовину свесился из гостиничного номера, а снизу стояли и фотографировали зеваки. Наверняка, вечером он высунул лицо, чтобы вдохнуть воздуха, и потерял сознание. Если бы окно не закрылось и не удержало его, жизнь Дэйва могла оборваться той ночью. «Я был в шоке,» - признается он. «Особенно когда посмотрел на часы. Я там провисел несколько часов!»

Его общее состояние на тот момент времени очень четко прослеживается в клипе на Condemnation. Антон мастерски запечатлел его как обдолбанного мессию, которого, еле идущего, сопровождают женщины в капюшонах. Они движутся по направлению к невесте в тот момент, как остальные музыканты, одетые как монахи, с досадой провожают Дэйва взглядом. Condemnation была любимой песней Дэйва, так что он был крайне расстроен, когда выяснилось, что американский выпускающий лэйбл вовсе не хотел видеть ее синглом. Пришлось снимать еще один клип, на One Caress, что, конечно, очень не понравилось музыкантам.

Перерыв в середине тура не помог положению дел. Когда выступления возобновились, Дэйву стало совсем плохо. В Новом Орлеане всем показалось, что химикаты в его организме, наконец, дают о себе знать. «В конце последней песни я внезапно перестал слышать музыку, но я все видел и осознавал, что продолжаю петь,» - рассказывал он FHM. «Было чувство, что я плаваю по сцене. Так что я сплыл за кулисы и сказал: я больше не могу. Я попросту вырубался.» Через две минуты после этих слов Дэйв получил сердечный приступ, который стал первым звоночком.

Доктор сказал Дэйву, что если тур не прерывать, то ему придется все концерты петь, сидя на стуле. В ответ Дэйв ухмыльнулся. Выступления — это то, чем он жил. Следующий концерт был отменен, а через сутки все началось сначала.

Перед началом следующей стадии тура, озаглавленной Exotic Tour, был также назначен небольшой перерыв. Впервые были запланированы концерты в Азии и Африке — там, где они никогда раньше не играли и что могло стать огромной проблемой. К примеру, в Сингапуре была введена смертная казнь за хранение наркотиков.

Перед тем, как играть в ЮАР, группа узнала о глобальных переменах в этой стране. Национальная Партия была готова взять контроль в свои руки, и вскоре президентом был избран Нельсон Мандела. «Там такая красота,» - говорил Дэйв. «Но напряжение было схоже с тем, что преследовало нас в Лос-Анджелесе. Мы приехали туда, дали концерт и уехали, А потом в стране произошла смена правительства. Вот так.» Во время пребывания в ЮАР сдало и здоровье Алана, который был срочно госпитализирован с камнями в почках, из-за чего шоу в Дурбане было отменено. Дэйв и Мартин были крайне обеспокоены его здоровьем, но и им перерыв пошел на пользу — наконец появился день, чтобы отправиться к морю и поплавать с дельфинами. В то время, пока никто не был в гостинице, в номер Алана ворвались грабители и стащили имущество на 10000 фунтов.

В довершении к ситуации, заболел Флетч: «Не стоит думать, что у одного из нас были все проблемы в мире. Наш корабль дал много течей одновременно,» - сказал он в интервью и отправился домой. В результате Алан потратил неделю на то, чтобы обучить всем партиям Флетча Дэрила Брамонте. «Он чувствует себя неважно,» - оправдывал коллегу в интервью Дэйв. «Да еще и жена его вот-вот родит второго ребенка. Пусть разбирается со своими делами, мы справимся. У него сейчас другие приоритеты.»

Миллер испытал крайнюю форму отвращения, когда вновь встретился с группой во время тура. Обычно они представляли собой воплощение его безобидных Silicon Teens, но успех, которым они наслаждались благодаря ему, разрушал их на глазах. «Я приехал к ним во время тура и был в шоке,» - рассказывал он. «Когда меня представили личному драг диллеру Дэйва, помню, подумал: е* твою мать, все, от меня больше ничего не зависит.»

В середине 90х философия саморазрушения была в моде. Однако, не всегда причиной этого был героин. Когда группа была в ЮАР, прошло сообщение о самоубийстве Курта Кобейна. У Дэйва к этому моменту уже был сдвиг на смерти и всем, что с ней связано. Дома вместо кровати он установил гроб, а во время одного интервью он укусил журналиста Эндрю Перри в шею и воскликнул: «Проклинаю тебя!» «Помню я читал об этом в газетах, но я в упор не помню, чтобы я так делал,» - говорит Дэйв. «Наверное, я очень увлекся вампирами. Серьезно, я настолько погрузился в свои мечты, что мог думать, что являюсь вампиром!» После того интервью Дэйв все равно вышел на сцену и, к невероятному удивлению Перри, выступал как обычно. И это было главной проблемой. Как бы далеко Дэйв ни заходил, концерты оставались на прежнем уровне. Но это лишь скрывало истинную глубину его проблем.

Когда группе предложили продлить тур по Америке, Флетч был в ужасе. Он спокойно сидел дома в Англии, и представить себе не мог, что группа способна на продолжение турне. Несмотря на плачевное состояние, Depeche Mode продолжили выступать. Они не понимали, чем им заниматься дома, вдали от концертных площадок. Дэйв осознавал, что пропасть между ним, Аланом и Мартином растет и ему не с кем поговорить и пойти вечером в клуб, так что ему в голову пришла идея пригласить в тур группу, которая была уже несказанно популярна на родине — Primal Scream. Бобби Гилеспи, вокалист группы, нашел это предложение не очень приятным, поскольку он представлял себе, что значит играть перед тысячами незаинтересованных фанатов. Но, несмотря на это, вскоре они согласились. На радостях Дэйв стал сближаться с новыми друзьями, понимая, что это отталкивает его от Мартина и Ала еще дальше... Каждый вечер он смотрел сеты Scream из-за кулис, а если было надо, то и поставлял им наркотики.

Он также заметил, что, хотя у Primal Scream была слава одной из самых разгульных групп современности, они всегда знали, когда остановиться. Они вовсе не жили в соответствии со слухами, которые о них ходили. Дэйв начал понимать, что никто так не жил, кроме него, но усвоить этот урок ему уже было не суждено. В отелях, где останавливались Depeche Mode, они не только жили на разных этажах, но их комнаты не находились одна под другой, чтобы не будить соседей во время спонтанного загула. После одной из таких тусовок в Берлине постояльцы вызвали полицию и группе было отказано в услугах одной из крупнейших гостиниц. 8 сентября, в Квебеке, Дэйв попал за решетку за нарушение общественного правопорядка, но наутро его уже выпустили, даже не оштрафовав.

Поиск по сайту: