Темы рефератов. 1. Проблема сущности жизни

1. Проблема сущности жизни

2. Витализм и редукционизм в истории биологии и медицины

3. Понятия здоровья и болезни

4. Критерии оптимальности в современной биологии и медицине

5. Принцип оптимальной конструкции

6. Тенденции синтеза в современной медицине

7. Западная и восточная медицина: сравнительный анализ

1. Феномен жизни.

У каждого человека есть интуиция жизни. Каждый обладает бессознательным знанием живого и может отличить живую собаку от мертвой. Но когда мы пытаемся это обыденное знание о живом выразить в научных понятиях, происходит потеря специфики живого. Поэтому, быть может, не стоит спешить строить теорию жизни, но имело бы смысл предварить ее обращением к некоторой феноменологии жизни, т.е. тем множеством полусознательных представлений о жизни, которыми обладает каждый человек из повседневного опыта общения с живыми существами.

Во-первых, только по отношению к живому мы употребляем такие термины, как «рождение» и «смерть». Употреблять их, например, по отношению к камню можно только в метафорическом смысле. Когда камень возникает, отколовшись от скалы, или исчезает, распавшись на кусочки, мы вряд ли можем серьезно сказать, что камень «родился» и «умер». Такие термины употребимы только по отношению к живому. Для неживых объектов мы говорим лишь о «возникновении» и «уничтожении». Но что это значит – «рождение» и «смерть»? Можно предполагать, что «рождение» - это «сильное возникновение», а «смерть» - «сильное исчезновение». Что означает слово «сильное» в данном случае? По-видимому, рождение как «сильное возникновение» предполагает, что живой организм по-настоящему возникает, в то время как возникновение камня означает возникновение его как отдельной целостности скорее в нашем сознании. В реальности камень – это во многом скопление атомов, которое сильно не меняется, отделившись от другого подобного скопления, или распавшись на меньшие совокупности. Следовательно, по большому счету камень и не возникает и не исчезает, или – слабо возникает и слабо исчезает, поскольку сам камень слабо существует в форме отдельной целостности. Другое дело живой организм. Здесь мы чувствуем, что это не просто множество атомов, это некое самостоятельное целое, сильно выделенное из фона, по-настоящему существующее. Поэтому, если уж оно возникает, то возникает сильно, по-настоящему. Если исчезает, то исчезает по-настоящему. Более того, мы ощущаем, что рождение живого организма запускает собственное время этого организма, как и смерть завершает это собственное время. Следовательно, у живого существа есть свое время, которое длится между рождением и смертью. Неорганическое тело своим временем не обладает, существуя в общем для всех объектов мировом времени.

Затем, живое, например, способно расти, и его рост в общем случае сильно отличается от роста неорганических объектов, например, роста кристаллов. Кристалл растет, лишь прибавляя новые части к уже существующим старым. Что же касается живого роста, то здесь растут все части тела, здесь каждый раз обновляется как бы все пространство, захваченное телом живого организма. Следовательно, у живого есть не только свое время, но и свое пространство.

Наличие своего пространства подтверждается также разделением на внутреннюю и внешнюю среду, что столь характерно только для живого организма. Пространство внутри камня в принципе не отличается от внешнего пространства, оно лишь часть общего физического пространства. Другое дело пространство внутри тела живого организма. Это пространство сильно отличается и сильно защищается живым от посягательств внешнего пространства. Например, живые организмы имеют защитные оболочки и поверхности, обладают иммунными системами, призванными сохранить неприкосновенность внутреннего пространства живого тела.

Странной является и форма живых существ. Эта форма постоянно сыпется и разваливается, ее нужно все время ремонтировать и восстанавливать, нужно затрачивать много энергии только для сохранения этой формы в прежнем виде («энергия структурного покоя» живого организма). Складывается впечатление, что органическая форма является чужой и трудной для неорганической материи. Последняя с трудом, и то ненадолго способна удержать эту неподходящую для себя форму. Быть может, в этом одна из причин структурного обмена веществ в живых организмах.

Необычной является и геометрия органической формы, сравнительно с формами неорганическими. Неорганические формы как правило угловатые, в них господствуют прямые линии, плоскости и резкие скачки, образующие углы. Таковы, например, формы кристаллов. Что же касается органических форм, то их геометрия преимущественно криволинейная, в ней господствуют плавные линии, непрерывные переходы. Следовательно, в органической форме нет таких резких скачков, здесь скачки малые, образующие непрерывные переходы. Угол выражает резкий скачок от одного геометрического качества к другому, т.е. внешность и независимость этих качеств. Наоборот, непрерывный переход от одного направления к другому выражает множество промежуточных состояний, соизмеряющих эти направления между собой, погружающих их в некоторое единое целое. Таким образом, резкие углы выражают геометрию, в которой части господствуют над целым. Наоборот, плавность и криволинейность выступают признаками формы, в которой господствующее целое растворяет в себе отдельные части. Следовательно, органическая форма, характеризующаяся криволинейностью и непрерывностью, являет собою пример «холистической геометрии», в которой целое господствует над частями.

Далее, только живое способно питаться. Это, вообще говоря, удивительный процесс – питание. Было бы странно предполагать, что камень питается, вообще может обладать такой способностью. Только живое существо обладает этим качеством. Но что это значит – питаться? По-видимому, живое питается, чтобы пополнить запасы своей энергии. Следовательно, только у живого есть своя энергия, которая может заканчиваться, которую можно и нужно пополнять. Неорганический объект не обладает своей энергией, он растворен в океане общей физической энергии. Поэтому ему и не нужно получать какую-то специальную энергию. В процессе питания живое ищет и находит подходящую энергию, которую в процессе ассимиляции оно окончательно превращает в свою энергию.

Одно из фундаментальных свойств живого – свойство размножения. В общем случае можно выделять разные виды размножения, например: 1) размножение как избыток роста, превышающий некоторую меру единичности организма – когда величина тела живого организма как бы переливается через край какого-то запаса единичности, и вливается в новую живую форму. Таков во многом рост растений, например, при размножении почкованием. 2) Возможно размножение путем освобождения части от господства целого. Когда, например, гидру разрезают на части, и из каждой части возникает новая гидра, то в этом случае выделение части в процессе разрезания активирует эту часть как новое целое. Получается, что в частях целого потенциально содержится целое, которое активируется после высвобождения частей или потенцируется существованием частей в составе целого. 3) Третий и наиболее развитый вид размножения – половое размножение. В процессе полового размножения сливаются два дополнительных целых, образуя новую целостность. Во всех этих видах размножения мы, тем не менее, можем заметить одно замечательное свойство, которое, по-видимому, является главным для способности размножения. Это взаимопроникновение целого и части – часть может становится целым, а целое – частью. Следовательно, для живого характерно некоторое третье состояние – состояние, которое можно было бы назвать термином часть-целое, выражая им синтез того и другого, целое целого и части – как бы целое 2-го порядка.

Живое способно к самодвижению. Когда, например, живой организм перемещается в пространстве, то он движет себя собою. Рассмотрим с этой точки зрения живую ходьбу на двух ногах. Когда одна нога движется, вторая служит ей опорой, и наоборот. Таким образом, в каждый момент времени живое тело в процессе ходьбы делится на более причинную-опорную и более производную-движущуюся части, как бы на часть-причину и часть-следствие. Причем, часть причина определяет собою активность части-следствия. Но такое деление не фиксировано, а постоянно может себя переопределять, задавая в качестве причинных частей те части, которые ранее были следствиями, и наоборот. Так в живом способны перетекать друг в друга не только часть и целое, но и причина со следствием. В живом есть не только синтетическое состояние часть-целое, но и синтез причина-следствие. Такое причинно-следственное единство способно в любой момент поляризовать себя на части-причины и части-следствия. Части-причины начнут определять собою части-следствия. В следующий момент, может произойти реполяризация, и в составе динамического единства будут выделены новые части-причины и части-следствия, и поток определения потечет в новом направлении от первых ко вторым. Но, несмотря на все эти поляризации и реполяризации, живое вновь и вновь восстанавливает себя как единство и переход любых своих следствий в любые причины, существуя как единое состояние «причина-следствие». Так обеспечено самодвижение живого.

Ясно, что пнуть ногой камень и пнуть собаку – это две разные вещи. С камнем мы можем быть уверены по поводу того, как он отреагирует на удар. Камень прозрачен для внешнего воздействия среды, практически однозначно принимая ее в себя. Среда выступает причиной изменения состояния неорганического тела. Иное дело – живой организм. Здесь уже полной уверенности в том, как отреагирует собака на удар, быть не может. Она может и укусить, и трусливо отбежать в сторону, и сделать еще нечто, что вообще не ожидалось. Живое уже перестает быть прозрачным для внешнего воздействия среды. Оно хотя и реагирует на среду, но на одно и то же внешнее воздействие каждый раз может ответить по-разному, преодолевая здесь однозначную причинно-следственную связь. Можно сказать и так, что живое активируется средой, но уже не определяется ею. Живое приобретает относительную автономность от воздействий среды.

Крайней формой автономности живого является его возможность рождать и уничтожать движение. В неорганическом мире активность (энергия) лишь переходит из одной своей формы в другую, не исчезая и не возникая. Когда же кошка просыпается от громкого звука, мы чувствуем здесь момент возникновения активности. И наоборот, сон несет в себе нечто от исчезновения движения. Чтобы ни говорила нам физика по поводу закона сохранения энергии, в живом мы чувствуем его нарушения – живое способно включить и выключить свою энергию. Возможно, это как раз связано с тем, что у живого есть своя энергия, которая может и начинаться, и заканчиваться.

Наконец, в живом мы чувствуем свой собственный внутренний мир. Живое смотрит на нас, а не только мы на него смотрим. Смотря на камень, человек спокоен, будучи уверен, что только он смотрит на камень, а камень на него – нет (монологическая рациональность). В случае же с живым мы приобретаем особую неуверенность и колеблемость, ощущая, что не только мы смотрим, но и на нас смотрят (диалогическая рациональность). Возникает нечто по большому счету равное нам, способное посмотреть на нас со стороны и тем самым уменьшить нас до части своего поля восприятия.

Итак, подводя итог этой краткой сводке феноменологических особенностей живого, можно заключить, что живое – это начало, хотя и погруженное, но не растворенное в физико-химической среде, во многом выделенное и равноправно сосуществующее с этой средой, обладающее моментом свободы от ее законов.

Можно сказать и так, что живое – это малый мир («микрокосм» внутри «макрокосма»), со своим пространством-временем, своей собственной материальностью и активностью, согласующейся, но не подчиняющейся вполне физико-химическим законам.

Но если это так, если живое не сводимо вполне к законам среды, то, следовательно, за живым стоит некоторый свой собственный принцип, основание, определяющее автономное бытие живых форм. Этот принцип так и можно называть - Принцип Жизни.

2. Витализм и редукционизм в биологии

Как видите, объяснить различие между живым и мертвым и понять, что такое живое и чем оно отличается от мертвого, совсем не просто. Здесь мы сталкиваемся уже не только с чисто научными проблемами, но и проблемами философскими, например, такими, как – что такое самостоятельное действие и действие, навязанное извне, протекают ли процессы в живой природе под влиянием финальных или действующих причин, и т.д. Это привело к существованию в биологии двух противоположных течений – витализма и редукционизма.

Слово «витализм» происходит от латинского «vita» (жизнь), и это направление в биологии всегда подчеркивало принципиальное отличие живых организмов от неорганических тел. Представители витализма (виталисты) считают, что в живом есть некоторое особое начало, «жизненная сила» (vis vitalis), Принцип Жизни, который отсутствует в неживой природе и принципиально отличает живое от неживого. Поэтому, например, в биологии неприменимы законы физики и химии, нужны новые, чисто биологические законы, чтобы объяснить поведение живых организмов. Сегодня близок к витализму и так называемый холизм (от греч. «холос» - целое). Холизм утверждает несводимость целого к частям, существование некоторого нового качества (часто называемого эмерджентным качеством), которое впервые возникает только в целом и отсутствует у элементов целого. Бытие, с точки зрения холизма, представляет из себя систему все более высоких уровней организации, где сущности более высокого уровня относятся как целые к своим элементам к сущностям более низкого уровня. Каждый новый уровень бытия обладает своими законами и принципами, для выражения которых нужно создание нового знания относительно знания нижележащего уровня организации.

Внутри витализма всегда существовало еще много более частных направлений, из которых можно выделить два наиболее важных. Эти два направления можно условно называть рациональным и иррациональным витализмом. Иррациональный витализм считал, что Принцип Жизни непознаваем, и мы можем только утверждать, что он есть, но каков он и каковы его свойства, познать невозможно. Это направление витализма по существу отрицало возможность биологии как науки и превращало биологию в мистику. Рациональный витализм, допуская принципиальное отличие живого от мертвого, тем не менее полагает, что возможно рациональное, научное познание этого отличия и построение биологии как научной дисциплины.

Направление, противоположное витализму, - это редукционизм. Слово «редукционизм» происходит от латинского слова «reductio» - «упрощение», сведение сложного к простому. Представители редукционизма (редукционисты) считают, что никаких принципиальных различий между живым и неживым нет, различие здесь только количественное – живые организмы представляют из себя очень сложные, но физико-химические системы. Поэтому возможна биология как наука, законы биологии – это законы физики и химии, но проявляющие себя в специфических условиях. Таким образом, для редукционистов биология – одна из прикладных физико-химических наук. Внутри редукционизма, однако, также можно выделить два направления – сильный и слабый редукционизм. Сильный редукционизм полностью отрицает особенности живых организмов даже как физико-химических систем. Что же касается слабого редукционизма, то это направление в той или иной степени признает видоизменение законов физики и химии для живых организмов, хотя в любом случае это видоизменение не настолько велико, чтобы вообще отменить эти законы.

Одним из наиболее ярких проявлений позиции слабого редукционизма является готовность представителей этого направления расширить само понимание физики, если на основе старых законов физики невозможно будет описать те процессы, которые происходят в живых организмах. Например, известный физик 20-го столетия, один из создателей квантовой механики, Эрвин Шрёдингер в книге «Что такое жизнь?» пишет: «Развертывание событий в жизненном цикле организма обнаруживает удивительную регулярность и упорядоченность, не имеющих себе равных среди всего, с чем мы встречаемся в неодушевленных предметах... Нас не должны поэтому обескураживать трудности объяснения жизни с привлечением обыкновенных законов физики. Ибо это именно то, чего следует ожидать, исходя из наших знаний относительно структуры живой материи. Мы вправе предполагать, что живая материя подчиняется новому типу физического закона» (Э.Шредингер. «Что такое жизнь?».Ижевск, 1999. – С.79-83). В этом случае позиция слабого редукционизма уже вплотную приближается к позиции рационального витализма, и может оказаться, что спор между ними будет уже больше касаться терминов. Если для того, чтобы объяснить процессы в живой природе слабые редукционисты готовы изменить саму физику, возможно, даже качественным образом, то кто в этом случае может дать гарантию, что одно из таких изменений наконец не сможет удовлетворить и рациональных виталистов? Различие будет состоять лишь в том, что слабые редукционисты будут продолжать называть физикой не старую, а новую физику, а рациональные виталисты будут настаивать, что физикой следует называть только старую физику, в то время как то изменение, которое слабые редукционисты называют новой физикой, выходит уже за рамки физики вообще. Таким образом, по существу различие между этими направлениями исчезнет, и останется спор только о словах.

Если проследить историю биологии, то можно отметить следующую основную тенденцию развития этой науки: развитие биологии происходило от принятия крайних форм витализма и редукционизма к постепенному сближению их позиций. Вначале, когда в биологии господствовал либо витализм, либо редукционизм, это были крайние формы обоих направлений, иррациональный витализм и сильный редукционизм, не способные воспринять плодотворные идеи противоположного лагеря. Постепенно, особенно с развитием биологии в 20-м веке, ученые-биологи стали, с одной стороны, понимать, что множество биологических функций и структур имеют вполне реальную физико-химическую основу (это относится к структуре белков и хромосом, к процессам нервной проводимости и мышечного сокращения, и т.д.), а, с другой стороны, все эти процессы и состояния проявляют устойчивую своебразность по отношению к параметрам неорганических физико-химических процессов. Причем, эта своеобразность оказалась настолько выраженной, что для ее объяснения потребовалось изменить саму физику, например, объяснение молекулярной устойчивости наследственности живых организмов стало понятно только после открытия квантовой физики, а специфика физико-химических процессов в живых организмах стала получать свое объяснение только после построения основ неравновесной нелинейной термодинамики и синергетики. Так постепенно в биологии и расширяются области применения физики и химии, и одновременно изменяются сами эти науки, все более приспосабливаясь к особенностям живых организмов. В целом можно сказать, что происходит сближение рационального витализма и слабого редукционизма. Это можно понять только при том условии, что своя часть истины содержится в каждом из этих направлений (как в витализме, так и в редукционизме), и здесь нужно не выбирать, но соединять все то хорошее, что есть в каждой точке зрения.

Несомненно, что живые организмы достаточно сильно отличаются от неживых тел, и настоящая наука должна объяснить это различие, а не закрывать на него глаза, – в этом правда витализма. Но, с другой стороны, это отличие живого от неживого познаваемо и проявляет себя в том числе через физико-химические процессы – в этом правда редукционизма.

3. Философские основания понятий «здоровье» и «болезнь»

Основные понятия медицины – понятия «здоровье» и «болезнь». Это уже некоторые состояния живого, в связи с чем философия медицины во многом представляет из себя дальнейшее развитие общих философских проблем биологии. Как же можно попытаться понять, что отличает здоровое состояние живого организма от больного? С нашей точки зрения, важнейшей категорией, лежащей в основании философии медицины и позволяющей заложить основу для разрешения ее проблем, является категория «меры жизни». Живое обладает не только качеством жизни, отличающем его от неорганических объектов и процессов. Живое обладает и своими количественными определениями. Можно предположить, что есть не просто жизнь, но определены еще и разные степени и меры жизни – может быть жизнь более сильная и более слабая. Эта идея более количественного определения жизни и лежит в основании понятий здоровья и болезни. В самом общем смысле здоровьем называют сильную жизнь, а болезнью – жизнь ослабленную. Вот принципиальное философское оснований медицинской науки. Но этот общий принцип меры жизни требует конечно же своего дальнейшего развития и уточнения.

Во-первых, следует подчеркнуть, что понятия здоровья и болезни зависят от типа организации живого существа. То, что является здоровьем для мухи, вряд ли можно назвать таковым для человека. Следовательно, определяя эти понятия, необходимо каждый раз уточнять некоторый вид жизни, обладающий относительно самостоятельным качеством, своеобразием и собственными принципами организации.

Только если некоторый вид жизни зафиксирован, по отношению к нему имеет смысл более определенно говорить о той или иной мере жизни (этого вида). Меры жизни разных видов могут оказаться несравнимыми между собой.

Далее возникает проблема более строгого выражения меры жизни определенного вида жизни. Речь идет о том, чтобы выяснить те факторы, от которых может зависеть мера жизни и сформулировать конкретные вклады этих факторов в итоговую меру жизни. Приведем здесь некоторые примеры.

Одним из важнейших параметров меры жизни является степень адаптивной пластичности живого организма. Организм может оказываться в различных – более или менее благоприятных – для его существования условиях (например, в ситуациях с разными величинами температур, количества пищи, плотности популяции и т.д.). В одних ситуациях организм способен приспособиться и выжить, в других ситуациях он погибает. В этом случае можно ввести такое понятие, как объем выживания организма – множество всех тех возможных ситуаций, в которых организм может остаться живым, приспособившись к условиям этих ситуаций. Объем выживания – одна из важных характеристик меры жизни того или иного вида жизни. Чем более – при прочих равных условиях - объем выживания организма, тем большей мерой жизни он обладает. В математической экологии близким к понятию объема выживания является понятие экологической ниши. В этом случае вводится так называемая функция благополучия, которая представляет из себя некоторую интегральную оценку жизнедеятельности организма. Эта функция определяет не только экологическую нишу, но и конкретные количественные показатели благополучия организма в каждой конкретной ситуации, т.е. в каждой точке экологического пространства. Нечто подобное можно представить и для более общего случая, когда мера жизни организма могла бы определяться на основе некоторой функции благополучия этого организма в некотором пространстве возможных ситуаций существования организма.

Функция благополучия – один из примеров так называемых критериев оптимальности, которые все чаще в последнее время применяются при решении разного рода задач в биомедицинских науках. Например, можно пытаться выяснить, почему рыбы обладают определенной формой тела. Помочь в решении этой задачи могут соображения, связанные с оценкой формы с точки зрения, например, сопротивления встречному потоку жидкости при движении в воде. Такую задачу можно представить достаточно строго, в рамках определенной математической модели. Можно рассмотреть различные возможные пространственные формы и задать на них некоторую функцию, значение которой будет выражать, допустим, величину сопротивления этой формы при ее движении в жидкой среде. Затем можно попытаться найти такие формы, которые дают минимальные значения указанной функции. Часто оказывается, что математически найденные формы с минимальным сопротивлением являются достаточно близкими реальным формам водных организмов. Подобные задачи называют задачами на экстремум. При решении таких задач оказалось, что многие биологические структуры максимизируют или минимизируют определенные функции, количественно выражающие биологически значимые параметры (заметим, что задача на максимум всегда может быть переформулирована как задача на минимум, если в качестве новой функции взять в той же задаче используемую функцию с обратным знаком). Такие функции и были названы критериями оптимальности, или целевыми функциями. Впервые идею всеобщей роли критериев оптимальности в биологии сформулировал американский биолог Н.Рашевский в так называемом принципе оптимальной конструкции (principle of optimal design): «организмы, обладающие биологической структурой, оптимальной в отношении естественного отбора, оптимальны также и в том смысле, что они минимизируют некоторую оценочную функцию» (цит. по: Р.Розен. Принцип оптимальности в биологии. М.: Мир, 1969. – С.18-19).

В общем случае биологическая структура может оцениваться с точки зрения различных критериев оптимальности К₁, К₂, …, K_n. Каждый из этих критериев может быть сформулирован таким образом, что он будет выражать какой-то определенный аспект благополучия в жизнедеятельности организма. В этом случае можно пытаться ввести интегральный критерий оптимальности (благополучия) К = К(К₁,К₂, …,K_n), определенный как некоторая функция на частных критериях оптимальности. По-видимому, такого рода интегральные критерии могут в большей степени претендовать на выражение меры жизни. Мера жизни выступает в этом случае некоторым предельным понятием наиболее интегрального критерия оптимальности, обобщающего в себе множество всех более частных критериев благополучия живого организма.

С развитием методологии разного рода критериев оптимальности в современных биомедицинских науках развивается все более крепнущая тенденция квантификации феномена жизни, т.е. выражения в количественной форме различных проявлений живого.

Пусть теперь дан некоторый критерий оптимальности (благополучия) К для некоторого вида жизни. Организм данного вида может находиться в состояниях с большей или меньшей величиной К. Состояния с достаточно высокими показателями К можно называть К- нормой. Когда величина К существенно снижается, возникает некоторое новое качественное состояние организма, которое можно обозначить как К- патологию. Например, можно ввести некоторый температурный критерий оптимальности К_Т, который будет давать максимум для человека при значении температуры 36.6^оС, и будет падать при отклонении от этой температуры. В этом случае состояния организма при достаточно больших значениях К_Т, т.е. вблизи температуры 36.6^оС, можно называть температурной нормой (К_Т-нормой). Состояния, выходящие за пределы этого интервала, - температурной патологией (К_Т-патологией).

Под К- здоровьем теперь можно понимать такую К-норму, где критерий К выступает в качестве некоторого интегрального критерия оптимальности. Соответственно, К- болезнью можно называть К-патологию с интегральным критерием К, т.е. те состояния организма, для которых значение интегрального критерия К принимает достаточно низкие значения.

Таким образом, понятия нормы и патологии (здоровья и болезни) необходимо уточнять относительно выбранного критерия оптимальности. Подобным же образом могут быть уточнены и остальные медицинские понятия, например: «К-патогенез» - процесс, снижающий величину критерия К, «К-саногенез» - процесс, повышающий величину К. Подобное уточнение позволяет разрешить ряд парадоксов, связанных с коллизией различных критериев оптимальности, когда, например, по одному из критериев человек здоров, а по другому – болен, по одному критерию человек выздоравливает, по другому - заболевает. Кроме того, понятия «здоровья» и «болезни» в этом случае приобретают количественные степени.

Следует также отметить, что структура организации нормы и патологии обычно имеет «звездчатую структуру» с нормальным состоянием биологической структуры в центре и множеством патологических ее модификаций на периферии, способных возникнуть из центрального состояния нормы. По-видимому, такого рода организация связана с тем, что норма представляет из себя некоторое равновесие множества факторов, каждый из которых может быть гипертрофирован за счет других (дополнительных) факторов, образуя тот или иной вид патологии как неравновесной нормы. С этой точки зрения патоокружение всякой нормы не случайно. Изучая многообразие патологии, можно придти к выводу о составе нормы, приводя в равновесие гипертрофированные патологические факторы.

Пусть y - интегральный психический критерий оптимальности, величина которого выражает «психическое здоровье» («y-здоровье») человека, j - интегральный физический (физиологический) критерий оптимальности, величина которого выражает «физическое здоровье» («j-здоровье») человека. Пусть также З – некоторый интегральный критерий оптимальности, на основе которого выражается общее здоровье («Здоровье» с большой буквы) человека. Критерии j и y - это частные случаи критерия З, т.е. З = З(j,y,К₁,…,К_m,…) – интегральный критерий здоровья З есть функция от физического, психического и, возможно, еще каких-то критериев, К₁,…,К_m,…, здоровья человека. В связи с этими критериями можно выделять и несколько видов медицины:

- «физическая (соматическая) медицина» («j-медицина») ограничивает здоровье человека только j-здоровьем

- «психическая медицина» («y-медицина») ограничивает здоровье человека только y-здоровьем

- «психосоматическая медицина» («yj-медицина») ограничивает здоровье только психосоматическим здоровьем, т.е. той частью критерия З, которая определяется только критериями j и y

j-медицина представляет из себя классические разделы западной материалистической медицины. y-медицина – это психиатрия. В последнее время все более активно развивается психосоматическая медицина, в которой формируется философия более интегрального – психосоматического – образа здоровья и болезни. В этом процессе выражается общая тенденция развития западной медицины – тенденция восхождения от более частных к более интегральным критериям здоровья, в пределе стремящихся к интегральному критерию Здоровья (З), который, однако, никогда не может быть до конца выражен средствами научного познания. Следует заметить, что, тем не менее, критерий З может даваться ученому-медику посредством интуиции, в то время как более частные критерии здоровья рано или поздно могут быть выражены и средствами рационального познания.

Возможны, как уже упоминалось выше, разного рода коллизии частного и интегрального критериев здоровья, опровергающие полную возможность сведения второго к первому. Например:

- при низкой величине j (или y) может достигаться достаточно высокая величина З за счет достаточно высоких значений других частных критериев здоровья. Это случай «соматически (психически) больного, но в целом здорового» («j(y)-больного и Здорового») человека. Пример – Федор Достоевский, который был гениальным писателем (З-здоровым человеком) и одновременно больным эпилепсией (j- и y-больным).

- при высокой величине j (или y) может достигаться низкая величина З за счет достаточно низких значений других частных критериев здоровья. Это случай «соматически (психически) здорового, но в целом больного» («j(y)-здорового и Больного») человека. Пример – разного рода физически и психически здоровые самоубийцы.

Такого рода примеры являются контрпримерами для частных медицин, абсолютизирующих частные критерии здоровья. Следовательно, есть медицины и Медицина. Частные медицины абсолютизируют частные критерии здоровья. Медицина (с большой буквы) всегда понимает, что все критерии здоровья – это лишь частные случаи интегрального критерия Здоровья (З), охватывающего всю полноту бытия человека в мире. Этот интегральный критерий есть критерий обобщенной оптимальности бытия, с точки зрения которого может быть оценен не только человек, но и любое начало в мире. Так синтетическая Медицина одновременно оказывается своего рода медицинской философией.

Поиск по сайту: