Глава 21. Спиритизм во Франции, Германии и Италии

Спиритизм во Франции и в других центрах латинской культуры отождествляется с именем Аллана Кардека, который предпочитал употреблять собственную терминологию[331]и проповедовал веру в перевоплощение духов.

Ипполит–Леон–Денизар Ривайль, избравший для себя псевдоним Аллан Кардек, родился в 1804 году в Лионе, где его отец служил адвокатом. В 1850 году, когда загадочные манифестации духов в Америке привлекли пристальное внимание всей Европы, Кардек исследовал медиумические способности двух дочерей своего близкого друга.

Посредством сообщений, которые получал от них, он выяснил, что «духи, гораздо более развитые, чем те, с которыми он обычно общался через юных медиумов, снизойдут на него и готовы общаться с ним для того, чтобы помочь ему в выполнении предназначенной ему важной духовной миссии».

Он продолжил свои исследования, поставив перед предполагаемыми духами ряд вопросов, касающихся человеческого бытия, и при помощи хлопков и записи на планшетке получил ответы, лёгшие в основу его будущей спиритической системы.

По прошествии двух лет непрерывного общения с духами он вдруг понял, что его мысли и убеждения полностью изменились. Он говорил: «Полученные сообщения явились основой совершенно новой теории существования человечества, его судьбы и предназначения. Теория представлялась мне абсолютно рациональной и убедительной, удивительно понятной и ясной, не говоря уже о том, что она явно представляла большой интерес.» По воле духов, с которыми он общался, им овладела идея собрать полученные сведения и опубликовать их. Он должен был открыть миру новое учение — такова была миссия, предназначенная ему Провидением. Духи также предложили название для его книги — «Le Livre des Esprits».[332]

Она была написана в 1856 году, имела колоссальный успех и переиздавалась двадцать раз.[333]Второе, переработанное издание книги вышло в 1857 году, став признанным учебником философии духов во всей Франции. В 1861 году Аллан Кардек издаёт «Книгу медиумов»; в 1864–м — «Евангелие в трактовке духов»; в 1865–м — «Рай и ад» и в 1867–м — «Генезис».[334]В дополнение к перечисленным основным работам Кардек издал два небольших трактата, озаглавленных «Что такое Спиритизм?» и «Спиритизм в доступном изложении».[335]

Мисс Анна Блэквелл, переводившая работы Аллана Кардека на английский язык, отзывалась о нём следующим образом: «Он был человеком среднего роста, крепкого телосложения, с крупной круглой головой, правильными чертами лица, с ясными и серыми глазами. Он более походил на немца, чем на француза. Энергичный и настойчивый, он обладал спокойным темпераментом, был осмотрителен до прозаизма и невозмутим. Недоверчивый по природе и в силу своего образования,[336]рассудительный, он обладал логическим и практическим складом ума; ему в равной степени были чужды мистицизм и излишняя восторженность… Основными его отличительными чертами являлись степенная и медлительная речь, скромные манеры, чувство собственного достоинства, порождённое его серьёзным и целеустремлённым характером; нетерпимость к нападкам на дело, которому он посвятил свою жизнь. Он безотказно принимал несметное количество посетителей со всего света, которые хотели приобщиться к его новому учению, терпеливо отвечал на их вопросы, разъяснял непонятное, предоставляя информацию о своих работах всем серьёзным исследователям, разговаривая с ними свободно и с воодушевлением. Его лицо всегда озаряла приятная улыбка (как человек чрезвычайно сдержанный, он не имел привычки смеяться). Среди тех, кто посещал его, встречались люди с высоким положением в обществе, деятели литературы, искусства и науки. Не секрет, что император Наполеон III увлекался Спиритизмом и неоднократно приглашал Кардека в Тюильри, где долго беседовал с ним, обсуждая «Книгу Духов».

Кардек основал парижское Общество спиритических исследований, собиравшееся каждую неделю в его доме для общения с духами посредством «пишущих медиумов».[337]Он также основал ежемесячный журнал — «Ля ревю спирит» («Спиритическое обозрение»),[338]существующий до сих пор, который он редактировал вплоть до самой смерти в 1869 году. Незадолго до того он набросал план своих дальнейших исследований, который назвал «Совместная компания по продолжению исследований Аллана Кардека». Это предприятие имело права на ведение коммерческой деятельности, получение пожертвований и даров, дальнейшее издание «Ля ревю спирит». После его смерти план продолжал успешно претворяться в жизнь.

Кардек считал, что слова «спиритуалистический», «спиритуалист» и «спиритуализм» уже получили определённое значение. Поэтому он употреблял собственные термины — «спиритизм» и «спирит» или «спиритист».[339]Философия спиритистов отражала его уверенность в том, что духовный прогресс человечества происходит благодаря целой серии инкарнаций, которые он называет «перевоплощениями». Духи совершенствуются благодаря тем испытаниям, которым они подвергаются в земной жизни. Но так как она — лишь миг по сравнению с бесконечностью духовной жизни, то одного пребывания в этой жизни недостаточно для полного очищения духа. Поэтому дух столько раз покидает земную жизнь и снова в неё возвращается, сколько это необходимо для достижения такой цели. Число земных существований, через которые должен пройти каждый отдельный дух, остаётся неопределённым. Дух, прошедший все перевоплощения, необходимые для его очищения, более им не подвергается. Тогда он становится чистым духом и наслаждается высшим блаженством вечной жизни. При каждом перевоплощении дух приобретает всё большие познания и опыт, которые способствуют его совершенствованию. Таким образом — возрождение есть средство для облагораживания духа. То, что дух приобретает во время земного существования, как в области знаний, так и в нравственной сфере никогда уже им не утрачивается. Переродившиеся духи населяют разные планеты Вселенной.[340]

Кардек проводил свои исследования, общаясь с духами посредством вопросов и ответов, добывая таким образом материал для своих трудов. Много информации поступило и о перевоплощениях. На вопрос: «Какова цель перевоплощения духов?» был получен следующий ответ: это — необходимость, предопределённая Всевышним для достижения совершенства. Для некоторых из них это — искупление, для других — миссия. Для достижения совершенства необходимо пройти через все превратности земного существования. Это испытание имеет целью искупление и приносит неоспоримую пользу. Перевоплощение имеет и другую цель — участие духа в созидательной деятельности, для чего он принимает форму земного существа, живущего в гармонии с государственным устройством каждого мира, в который он попадает и согласно которому он выполняет особую работу в том мире, который был определён ему Божественным Провидением. Он должен внести свой собственный вклад во имя общего блага, тем самым преследуя цель собственного совершенствования.

Английские спириты[341]не смогли выразить общее мнение по поводу «перевоплощения». Некоторые из них разделяли взгляды Кардека, но большинство — нет. Они сходились только в одном, что истинность теории Кардека невозможно было доказать, поэтому авторитеты английского спиритизма предпочитали не принимать во внимание его воззрения. Мисс Анна Блэквелл, поясняя эту позицию, считала, что мнение остальных европейских спиритов было более благосклонно по отношению к теории Кардека. Англичане же, по её словам, «обычно склонны принимать во внимание уже получившие признание теории, которые подтверждены фактами».[342]

Мистер Томас Бревиор (Шортер), один из редакторов журнала «Спиричуэл мэгезин», обобщая мнение современных ему английских спиритов, писал:

«Когда к теории перевоплощений подошли с более научной точки зрения, опираясь на ряд очевидных фактов и используя форму изложения, более привычную для современного спирита, это явление сразу же удостоилось должного внимания и обсуждения. Но предоставим возможность строить воздушные замки любителям спекуляций; жизнь так коротка, а ещё нужно успеть многое сделать. В том стремительном мире, в котором мы живём, нет времени для отдыха или подобных пустых занятий. Лучше провести отпущенный нам срок с пользой, в труде, отстаивая собственное мнение, чем тратить его на борьбу с чужими заблуждениями.»[343]

Вильям Хоуит, один из столпов раннего английского спиритизма, до сих пор считается одним из самых яростных противников теории перевоплощений. Приведя цитату из книги Эммы Хардиндж–Бриттен, которая утверждала, опираясь на сообщения, полученные через медиумов, что тысячи представителей загробного мира не согласны с этой теорией и не могут предоставить никаких доказательств существования этого явления, Хоуит пишет:

«Данная теория имеет общие корни со всеми существующиюми учениями о духовном Откровении. Если мы начнём сомневаться вообще в возможности общения с духами, приняв во внимание предлагаемые аргументы, то какое же место мы отведём Спиритизму как таковому?

Если перевоплощение происходит в действительности, то — страшно представить — миллионы духов, входя в мир иной, должно быть, тщетно пытались разыскать своих родичей, детей и друзей… Доходил ли до нас с вами когда–либо хоть малейший слух об этом прискорбном событии, которое пришлось в таком случае пережить тысячам и десяткам тысяч духов, вступающим в общение с людьми? Никогда. Опираясь на вышесказанное, мы должны признать теорию о перевоплощении душ ложной.»[344]

Мистер Хоуит, однако, поддавшись страсти исследователя, забыл о том, что инкарнации разделяет определённый промежуток времени, и этот процесс регулируется волевым началом.

Его превосходительство Александр Аксаков в интереснейшей статье[345]дополняет список имён медиумов из окружения Аллана Кардека и приводит их краткие характеристики. Он также подчёркивает, что вера в теорию перевоплощения прочно утвердилась во Франции того времени, что подтверждает труд г–на Пеццани «Множественноть существований»[346]и другие работы. Аксаков пишет:

«Совершенно ясно, что пропаганда теории самим Кардеком свидетельствовала о его сильной пристрастности: с самого начала «перевоплощение» преподносилось не как рабочая гипотеза, а как догма. Чтобы поддержать это мнение, он бесконечное число раз обращался к пишущим медиумам, которые, как всем хорошо известно, психологически подвержены влиянию сомнительных идей — учение Спиритизма порождало немало таковых. Через физических же медиумов, как правило, поступали гораздо более, объективные сообщения, и они всегда противоречили доктрине о перевоплощении.[347]Кардек вынашивал план всеобщего осуждения физических медиумов, ссылаясь при этом на их, якобы, низкие моральные качества. Нам не известны какие–либо другие экспериментальные методы, подтверждающие теорию Кардека. За двадцать лет своего существования ни сама теория, ни её методы не продемонстрировали никакого прогресса, и потому полностью игнорировались англо–американским спиритизмом. Несколько французских физических медиумов, которые развивали свои медиумические способности без участия Кардека, никогда не упоминались им в своём журнале: они оставались неизвестными для спиритов всего мира только лишь потому, что их духи не поддерживали теорию перевоплощения.»[348]

Аксаков поясняет, что его заметки никоим образом не задевают теории перевоплощения, как таковой, а только касаются её пропаганды под знаменем Спиритизма. Д.Д.Хоум в своём комментарии к статье Аксакова подвергает теорию перевоплощения духов колким нападкам. Он пишет: «В своей жизни я не раз сталкивался с подобными воплощенцами. Я имел удовольствие пообщаться по крайней мере с двенадцатью Мариями Антуанеттами, шестью–семью Мариями — королевами Шотландии, с призраками короля Людовика и других королей, двадцатью Александрами Великими, мне осталось только поговорить по душам с Джоном Смитом. Я убедительно прошу вас, если вы встретите хоть одного такого, то поместите его в клетку как диковинку.»[349]

Мисс Анна Блэквелл в своём обзоре основных трудов Кардека характеризует их следующим образом:

«Книга Духов» доказывает существование и свойства Верховной Силы, а также природу отношений между этой Силой и Вселенной, наставляя нас на путь Божественного Провидения. «Книга медиумов» описывает разнообразные методы общения между нашим и загробным мирами, «Рай и ад» раскрывает суть Божественного правосудия, рассматривая дьявольскую природу зла, как результат невежества людей, показывая путь дальнейшего просвещения и очищения человека. «Евангелие в трактовке духов» представляет собой комментарии к основным заповедям Христа, сопровождаемые описанием основных событий жизни Христа и сравнением их с современными проявлениями силы духов. «Генезис» подчёркивает согласие философии Спиритизма с достижениями современной науки и связь этой философии с разрозненными летописями событий, как то объясняют духи.»

«Все эти работы, — пишет она, — свидетельствуют о большом влиянии европейских спиритов в формировании основ религиозной философии будущего — философии, существующей в гармонии с достижениями научных исследований в различных областях человеческих познаний; философии, распространяемой просвещёнными духами, направляемыми самим Иисусом Христом.»

Сопоставляя факты, автор пришёл к выводу, что перевоплощение духов существует, но это явление не приобрело вселенского значения. Если не принимать во внимание точку зрения наших друзей — духов, вопрос всё же касается нашего собственного будущего и, если мы не уверены в своём собственном будущем, то вполне возможно, что и духам приходится сталкиваться с подобными трудностями. Если задаться вопросом: «Где мы были до того, как родились?», то ответ совершенно очевиден: мы пребывали в стадии медленного процесса перевоплощения, перемежающегося длительными периодами духовного существования. Если же у нас нет определённого ответа на данный вопрос, мы должны признать невозможность того, что мы были рождены во времени для существования в вечности. Очевидно, что наше существование после смерти обуславливается прежним существованием. Естественным будет вопрос: «Почему же мы не помним прежних своих воплощений?». Мы можем ответить, что память о них могла бы самым невероятным образом усложнить нашу жизнь. Замкнутый круг прежних наших жизней постоянно оказывал бы на нас давление. По сути, все жизни одного человека можно представить в виде чёток, нанизанных на одну нить. Эта теория, соединяющая в себе теософические взгляды и идеи восточной философии, находит подтверждение в понятии о карме, которая отрицает конечность существования всего живого. Подтверждение её правильности можно найти и в смутных воспоминаниях и ощущениях, которые порой трудно объяснить, но которые, определённо, пережиты в прошлой жизни. Известные эксперименты по гипнозу, проведённые французским исследователем полковником Дероша, могут считаться доказательством её правильности.[350]Объект эксперимента, находясь в состоянии транса, возвращался на несколько воплощений назад, однако самое первое из них не поддавалось определению и это вызывало подозрение, что последние перевоплощения можно было объяснить хорошей осведомлённостью медиума. В то же время можно допустить, что когда требовалось решить особо сложные задачи или исправить собственные недостатки, то определённый дух использовал перевоплощения, как единственно возможное средство.

Прежде чем закончить рассказ об истории французского спиритизма, нельзя не упомянуть группу блестящих писателей — приверженцев этого учения. Кроме Аллана Кардека и таких исследователей, как Жэле, Максвелл, Фламмарион и Рише, нам известны и другие видные спириты: Габриэль Деланн, Анри Реньо и Леон Дени. Последний считается великим мастером французской прозы, ему были подвластны любые темы и сюжеты.[351]

Цель нашего повествования — рассказ о магистральном пути спиритического движения, но это основное русло разделяется на множество мелких ручейков, охватывающих весь земной шар. Схожие проявления повторялись неоднократно, с завидным постоянством, отличаясь друг от друга лишь в мелких деталях, и уже не раз описывались различными исследователями и свидетелями событий. Можно отметить одну закономерность движения: оно неоднократно воспринималось обществом (в том числе и европейским), как своеобразный культ, имеющий в своей основе католицизм. От Аргентины до Исландии похожие явления происходили при примерно одинаковых обстоятельствах. Для описания всех этих событий понадобился бы не один том. Но мы всё же уделим несколько страниц нашей книги развитию Спиритизма в Германии.

Изучая шаг за шагом возникновение движения в этой стране, можно сказать, что вплоть до 1865 года, а именно тогда в Германии впервые вышла спиритическая газета «Псюхе» («Рsyche»), здесь, как ни в какой другой стране, традиционными являлись мистицизм и магические эксперименты. За этим «подготовительным периодом» последовало признание Нового Откровения. Пионерами движения стали Парацельс, Корнелиус Агриппа, ван Гельмонт и Якоб Бёме.[352]Все они чувствовали свои неординарные возможности, хотя, вероятно, даже не представляли достаточно ясно конечной цели своих начинаний. Куда более определённые цели ставил перед собой Месмер, который жил и работал в Вене в конце ХVIII века. Хоть он и ошибался в некоторых своих конечных выводах, несомненно одно — он стал первым подвижником нового Учения, поставившим вопрос о раздельном существовании человеческой души и тела. Депюисегюр, живший в Страсбурге, продвинулся в своих изысканиях ещё на один шаг дальше, открыв миру чудо ясновидения. Имена Юнг–Штиллинга и доктора Юстинуса Кернера всегда будут ассоциироваться с развитием человеческого познания в этой дотоле неведомой области. Первые известия об общении с духами были восприняты с интересом, смешанным со скептицизмом. Эти события происходили задолго до того, как появились авторитетные свидетельства в пользу психических проявлений. События стали развиваться более стремительно после того, как Слэйд совершил свой исторический визит в Германию в 1877 году, где шесть профессоров после тщательной экспертизы подтвердили полную объективность его опытов. Этими профессорами были Цолльнер, Фехнер и Шайбнер из Лейпцига, Вебер из Гёттингена, Фихте из Штутгарта и Ульрике из Галле. Их свидетельства поддержал Беллакини — известнейший фокусник Германии, который заверил письменно и под присягой, что у Слэйда не было ни малейшей возможности для каких–либо трюков. Это произвело на публику сильное впечатление, особенно усилившееся после того, как ко мнению Беллакини присоединили свои заключения два выдающихся русских исследователя Спиритизма — А.Аксаков и профессор Петербургского университета Бутлеров. Однако Учение не приняло форму культа, несмотря на наличие для этого благоприятной «почвы» на родине бюрократии и милитаризма.

Период наивысшего подъёма в развитии движения в Германии связан с именем Карла Дюпреля.

Барон Карл Дюпрель из Мюнхена начал свою деятельность с изучения мистицизма, и его первая работа[353]была связана скорее не со Спиритизмом, а со скрытыми возможностями человеческого организма. Он изучал процесс сновидения, состояние транса и гипнотического сна. В другом своём трактате, озаглавленном «Задача для фокусников»,[354]он подробно описывает тот путь, который привёл его к безоговорочной убеждённости в истинности Спиритизма. В этой книге он отмечает, что представители науки и философы не всегда могут безошибочно определить шарлатанов, и напоминает читателям о Боско, Гудини, Беллакини и других опытных фокусниках, которые после проверки ряда медиумов заявили, что все они не применяли никаких трюков и шарлатанами не являются. Дюпрель же не хотел довольствоваться, по примеру многих, чужим опытом, предпочитая сам присутствовать на сеансах, проводимых Иглинтоном и Эвзапией Палладино, уделяя особое внимание психографии (записи сообщений на грифельной доске). Он объяснял это своё пристрастие так:

«Очевидно, что психографию должно относить к явлениям трансцендентального происхождения. Мы должны констатировать следующее: 1) гипотеза о заранее приготовленных грифельных досках с записью неприемлема; 2) записанные сообщения находятся в недоступных для рук медиумов местах (в отдельных случаях двойная доска надёжно запиралась в отдельной комнате, около неё оставляли только крошечный кусочек грифельного карандаша); 3) записи появлялись на доске только после выполнения пункта 2; 4) сам медиум не мог производить никаких записей; 5) записи могли быть выполнены только кусочком грифеля или свинцового карандаша; 6) записи производились разумным существом, все полученные ответы были логичными и разумными; 7) это существо могло читать, писать и понимать человеческую речь, знало язык этой речи, зачастую незнакомый даже самому медиуму; 8) оно сильно напоминало человеческое существо, как по уровню своего умственного развития, так и по ошибкам, которые оно иногда допускало. Однако существо было невидимым, поэтому было трудно определить его наружность; 9) если эти существа и говорили, то явно на человеческом языке; на вопрос — кто они такие, следовал ответ, что они человеческие существа, которые покинули земной мир; 10) если же эти создания становились видимыми, то можно было разглядеть их только частично, например, руки, напоминавшие руки человека; 11) когда эти существа становились полностью видимыми, они принимали очертания человеческого тела…

Наука должна изучать явления Спиритизма. Я бы смалодушничал, если бы не стал открыто выражать свои убеждения.»

Дюпрель подчёркивает тот факт, что его утверждения основываются на результатах, полученных профессиональными медиумами. Он заявил, что знает по крайней мере троих из них, в присутствии которых «письменные сообщения получали не только внутри двойной грифельной доски, но также и в недоступных для медиумов местах».

«При таких условиях, — сухо отмечает он, — вопрос «фокусник или медиум» только способствует разжиганию скандала вокруг Учения.» Это замечание следовало бы принять на заметку некоторым исследователям в области психических явлений.

Интересно отметить, что Дюпрель, в отличие от других, не считал полученные сообщения глупыми и банальными, хотя в то же время признал, что не нашёл в них следов присутствия духов. Конечно, прежде чем утверждать так, каждый должен определить для себя, как может отличаться ум духа от человеческого и насколько он будет в этом случае понятен нашему уму. Говоря о материализации, Дюпрель пишет:

«Когда подобные объекты становятся полностью видимыми в тёмной комнате, причём сам медиум сидит при этом в тесном окружении присутствующих на сеансе людей, нет сомнений, что это духи принимают очертания человеческого тела. Легко утверждать, что медиум может умело замаскироваться «под духа». Но когда медиум подаёт голос со своего места, его соседи в этот же момент утверждают, что он крепко держит их за руки, а я в то же самое время вижу фигуру, стоящую вплотную ко мне. Она видна мне совершенно отчётливо, освещённая лежащей на столе стеклянной трубкой, заполненной ртутью (свет, не мешающий производству явлений, получают с помощью встряхивания трубки). Коллективные свидетельства со всей неизбежностью доказывают очевидность существования трансцендентального существа, даже если в этом случае мне придётся перечеркнуть итоги моего двадцатилетнего труда. Хотя с тех пор, как он был начат, мои взгляды (как вы можете увидеть в моей книге «Философия мистицизма») несколько изменились, они всё–таки находят подтверждение в моих наблюдениях, поэтому я преследую здесь свои субъективные интересы, отстаивая право считать эти явления объективной реальностью.»

Затем он добавляет: «В настоящий момент я доказал эмпирическим путём наличие таких существ. Я убедился в этом, опираясь на собственные чувственные ощущения, прежде всего визуальные. И это не говоря уже о самих сообщениях, полученных от подобных существ. Придя к одинаковым выводам после применения двух разных методов в исследованиях, я должен был бы воистину быть проклят богами, если не признаю существования бессмертия. Хотя, пока мы не получили действительно весомых доказательств этому, лучше всё же говорить не бессмертие, а продолжение жизни человека после его смерти.»

Карл Дюпрель умер в 1899 году. Его вклад в изучение психических явлений можно считать самым значительным в истории немецкого спиритизма. С другой стороны, великолепным оппонентом Дюпреля был Эдвард фон Гартманн, автор «Философии подсознания»,[355]который выпустил брошюру под названием «Спиритизм».[356]Комментируя её, Ч.К.Массей писал:[357]

«Впервые человек, занимающий ключевую позицию среди светлейших умов, выступает перед нами в роли оппонента. Он решился восстать против фактов или, по крайней мере, подойти к ним с критической точки зрения, хотя формально и склонялся к признанию существующих доказательств. Он пришёл к заключению, что наличие в человеческом организме сил и возможностей, до сих пор не изученных наукой, следует считать неоспоримой истиной. Тому существует достаточное количество доказательств — как в прошлом, так и в настоящем. Он даже настаивал на создании и финансировании государственных комиссий по проверке существования сверхъестественных сил.

Он отвергал со всей силой своей философской и научной мысли все предположения, что факты a priori неправдоподобны или «противоречат законам природы». Он доказал всю неконструктивность «разоблачений» и не оставил камня на камне от смехотворного уподобления медиумов фокусникам. Несмотря на то, что использование им психологии сомнамбулизма применительно к проявлениям психических сил выразилось в отрицании существования духов в целом, всё же его теория содержала информацию, весьма ценную для общества и обнадёживающую для медиумов.»

Массей говорит далее, что философская позиция фон Гартманна отрицает деятельность духов, а бессмертие личности считает заблуждением. «В настоящий момент в философии психологии существуют разногласия между его школой и школой Дюпреля и Гелленбаха.»

Александр Аксаков оппонировал Гартманну в своём ежемесячном журнале «Псюхише штудиен». Он подчёркивал, что Гартманн никогда не имел практического опыта, он уделял недостаточно внимания тем фактам, которые не соответствовали его собственным убеждениям, а многие явления и вовсе остались ему неизвестны.

Гартманн, к примеру, не верил в реальность материализации. Аксаков же с блеском привёл во всех подробностях ряд случаев, которые решительно отрицали выводы Гартманна. Ссылаясь на барона Лазара Гелленбаха — первого в Германии спирита, который подошёл к изучению проблемы с философских позиций, Аксаков пишет: «Признание Цолльнером существования медиумизма произвело в Германии настоящую сенсацию.» Во многом его признание напоминало то, о чём писал Гартманн, не обладая при этом полным знанием предмета.

Германия дала миру нескольких великих медиумов, среди которых следует особо отметить госпожу Анну Роте. Вполне возможно, что эта женщина прибегала к мошенничеству, когда психические силы покинули её, но она, несомненно, обладала огромным потенциалом. Это подтверждали свидетели на судебном процессе, посвященном её «разоблачению» в 1902 году.

Медиум Анна Роте после двенадцати месяцев и трёх недель предварительного заключения была приговорена к восемнадцати месяцам тюрьмы и штрафу в пятьсот марок. В ходе судебного разбирательства в её пользу свидетельствовало множество людей, в их числе — господин Штокер, бывший придворный капеллан, и судья Зультцерс — председатель Верховного апелляционного суда Цюриха. Он заявил под присягой о том, что при посредничестве госпожи Роте общался с духами своей покойной жены и умершего отца, которые говорили ему о таких вещах, в которые не были посвящены не только женщина–медиум, но и ни один другой смертный. Он также утверждал, что в комнате прямо из воздуха появились необычные цветы, заполнив всю её светом. Его показания вызвали настоящую сенсацию.

Совершенно ясно, что исход судебного процесса был предрешён. Решение суда мало чем отличалось от позиции судьи Флауэрса на процессе Слэйда. Это «светило германского законодательства» в своей заключительной речи сказало следующее:

«Суд не может позволить себе критику в адрес спиритической теории, но следует признать, что наука, равно как и большинство культурных людей, считает сверхъестественные проявления невозможными.»

Последней фразой суд признавался в том, что любые доказательства не имели для него никакого веса.

За последнее время к названным именам добавились ещё два, имеющие непосредственное отношение к событиям, происходящим в наши дни. Первым следует назвать доктора Шренк–Нотцинга из Мюнхена, прекрасные лабораторные исследования которого уже упоминались в главе об эктоплазме. И второе — это имя знаменитого доктора Ганса Дриша, профессора философии Лейпцигского университета. Совсем недавно он провозгласил, что «реальность психических явлений в настоящее время ставится под сомнение только невежественными догматиками». Он высказал эту мысль на лекции в Лондонском университете в 1924 году, позднее его лекция была опубликована в журнале «Квест».[358]В развитие сказанного выше он говорит:

«Борьба за признание подобных проявлений была жестокой. Главной её причиной стало то, что они противоречили общепринятым понятиям о психологии и естественнонаучным законам, которые преобладали в умах общественности конца прошлого века.»

Профессор Дриш подчёркивает, что естественные науки в целом и психология в частности радикально изменились с начала нынешнего столетия, и психические явления вот–вот встанут в один ряд с «привычными» представлениями о природе вещей. Он отмечает, что если естественные науки откажутся признать существование каких–либо связей этих явлений с человеческой психикой, то это никак не повлияет на истинность подобных явлений. Он показывает крах чисто механистической теории, приводя яркие примеры из области биологии. Объясняя суть своей виталистической теории, профессор Дриш утверждает, что она «усматривает тесную связь между биологическими и психическим явлениями в сфере психического исследования».

Италия по сравнению с другими европейскими странами оказалась наиболее прогрессивной в своём отношении к Спиритизму. Это шло вразрез с постоянной оппозицией Римской католической церкви, которая с завидной непоследовательностью приписывала одержимость дьявольскими силами всему, что не было отмечено особой печатью святости, принадлежавшей только самой Римской католической церкви, и что выходило за рамки «Acta Sanctorum» — уникальной многовековой церковной летописи всевозможных психических проявлений, включая левитации, пророчества и другие случаи, связанные с медиумическими силами. Римская церковь всегда преследовала спиритов. Властная и могущественная, со временем она должна будет столкнуться с чем–то более сильным и не поддающимся её власти.

В самые тяжёлые для Спиритизма дни в его защиту выступил великий Мадзини.[359]Его сподвижник — Гарибальди[360]- был президентом Психического общества. В письме к другу, написанном Мадзини в 1849 году, он определил принципы своих религиозно–философских воззрений, которые во многом предвосхитили основные постулаты современных спиритов. Он, в частности, заменил выражение «вечный ад» на «временное чистилище», объяснив различие между этими двумя понятиями, указал на наличие связи между этим миром и последующим, определил иерархию духов и предсказал непрерывное развитие в направлении высшего совершенства.

Италия всегда славилась своими медиумами, но этой стране более других посчастливилось и в отношении людей науки, которым хватило мудрости продолжать исследование фактов, к чему бы они ни привели. Среди таких одержимых исследователей, убеждённых в реальности психических проявлений (хотя далеко не все среди них были ярыми сторонниками Спиритизма), вы найдёте имена Эрмакора, Скиапарелли, Ломброзо, Боццано, Морселли, Кьяйа, Пиктэ, Фоа, Порро, Брофферио, Боттадзи и многих других. Им посчастливилось иметь дело с прекрасными объектами для исследований в лице Эвзапии Палладино, о которой мы уже упоминали в других главах, и других не менее выдающихся медиумов, таких как Полити, Каранчини, Дзуккарини, Лючия Сорди и, особенно, Линда Гадзера. В Италии, как и в других странах, первым импульсом к развитию движения был пример англоязычных стран. Стоит напомнить о визите Д.Д.Хоума во Флоренцию в 1855 году и о последовавшем за ним визите миссис Гаппи в 1868 году. Оба они надолго запомнились итальянским последователям движения. Синьор Дамиани, первый крупнейший итальянский исследователь, в 1872 году открыл медиумические способности Палладино.

Дамиани передал эстафету доктору Дж.Б.Эрмакора — одному из основателей «Ривиста ди студи псикичи»[361](«Журнал спиритических исследований») - и помощнику редактора этого журнала, которым был доктор Финци. Эрмакора погиб в Ровиго в возрасте сорока лет от руки убийцы, что стало большой потерей для движения. Его преданность Учению и энтузиазм повлияли на деятельность других исследователей. Так, Порро в своём страстном некрологе писал:

«Ломброзо обосновался в Милане с тремя полностью лишёнными предрассудков молодыми физиками — Эрмакора, Финци и Джероза и двумя выдающимися мыслителями, целиком посвятившим себя философской стороне вопроса — немцем Дюпрелем и русским Аксаковым, а также высокообразованным философом с проницательным умом по имени Брофферио, знаменитым астрономом Скиапарелли и физиологом Рише… Трудно подобрать лучшую компанию более одарённых и хорошо образованных людей для дальнейших серьёзных и компетентных исследований с использованием технических возможностей в экспериментах. Группа молодых учёных обладает проницательностью и рассудительностью, необходимыми для того, чтобы сделать объективные выводы и заключения.»

Порро продолжает: «Брофферио в своей монографии 1892 года «В защиту Спиритизма»[362]отклоняет шаг за шагом все аргументы, подбирая и классифицируя доказательства в пользу своей теории, используя при этом неподражаемый диалектический метод. Эрмакора использовал все возможности своего трезвого и изощрённого мышления для подтверждения истинности выводов Брофферио. Он получил колоссальное удовольствие от этого нового и плодотворного труда, полностью забросив свою работу, связанную с изучением электричества и снискавшую ему славу преемника Фарадея и Максвелла.»[363]

Доктор Эрколе Кьяйа, скончавшийся в 1905 году, был также одним из тех добросовестных тружеников и пропагандистов, которым многие достойные мужи, известные в Европе, доверяли свои первые открытия, касающиеся психических явлений. Среди них можно назвать Ломброзо, профессора Бьянки из универсиатета в Неаполе, Скиапарелли, Флурнуа, профессора Порро из Генуэзского университета и полковника Дероша. Ломброзо так отзывался о Кьяйа:

«Вы совершенно правы, высоко почитая память Эрколе Кьяйа. В стране, где всё новое повергает общественность в ужас, только благородная душа могла решиться стать апостолом новой веры, вызывающей насмешки общества. Борьба за это Учение требует большого мужества, упорства и энергии, которые были присущи Кьяйа. Благодаря ему, многие (в том числе и я) поняли все преимущества, которые открываются перед нами при использовании нового подхода к изучению психики. Только одним путём можно убедить образованного человека в открытии чего–то нового — путём непосредственного участия в наблюдениях.»

Сарду, Рише и Морселли также отдавали должное трудам Кьяйа.[364]Благодаря его усилиям, величайший психиатр своего времени — Ломброзо — начал изучение психических проявлений. После первых своих экспериментов с Эвзапией Палладино в марте 1891 года Ломброзо писал: «Я чувствую стыд и огорчение оттого, что с таким упорством отрицал существование так называемых спиритических явлений.» Сначала он уделял внимание только фактам, оставаясь противником каких–либо теорий, их подтверждающих. Однако даже частичное его признание психических проявлений вызвало сенсацию в Италии и во всём мире. Аксаков писал доктору Кьяйя: «Слава доктору Ломброзо за его благородные слова! Слава вам за вашу преданность!». Ломброзо представляет собой убедительный пример обращения крайнего материалиста в лоно Спиритизма после долгого и тщательного изучения фактов. В 1900 году он писал профессору Фалькомеру: «Я чувствую себя маленькой песчинкой на пляже. И вот я обнаружил, что каждая волна относит меня всё ближе к морю.» К концу своей жизни, став верным последователем Учения, убеждённым спиритом, он издаёт свою прославленную книгу «Что нас ждёт после смерти?».

Эрнесто Боццано, родившийся в Генуе в 1862 году, посвятил исследованиям психики тридцать лет. Результаты его работы вылились в тридцать обширных монографий. Он запомнился современникам своей острой критикой[365]недобросовестных ссылок Подмора на работы Стэнтона Мозеса. Свою критическую статью он озаглавил «В защиту Уильяма Стэнтона Мозеса». Боццано, совместно с профессорами Морселли и Порро, провёл продолжительную серию экспериментов с Эвзапией Палладино. После обсуждения субъективных и объективных характеристик психических сил медиума ему пришлось «в силу неопровержимости фактов и следуя логике» полностью согласиться с точкой зрения спиритов.

Энрико Морселли, профессор психиатрии из Генуи, многие годы, по его собственному признанию, весьма скептически относился к существованию психических явлений. Начиная с 1901 года он посетил тридцать спиритических заседаний с участием Эвзапии Палладино, в результате чего полностью убедился если не в истинности самой теории, то в реальности происходящих в присутствии медиума явлений. Он опубликовал свой доклад в книге «Психология и Спиритизм»,[366]метко охарактеризованной профессором Рише как «прекрасный образец эрудированности». Ломброзо приводит самый общий обзор этой книги,[367]отмечая скептическое отношение автора к описываемым им примерам психических проявлений. Да, Морселли совершил ту же ошибку, что и Флурнуа в случае с мисс Смит,[368]изобретательно пытаясь найти подтверждение тому, что всё увиденное им своими глазами — неправда и не заслуживает доверия. Например, по прошествии нескольких дней после появления духа его собственной матери он признался мне, что действительно видел её и даже говорил с ней на языке жестов. В этом «разговоре» она с горечью отметила, что он постарел, голова его облысела, вспомнила о том, как он выглядел в то время, когда она покинула этот мир. Тогда Морселли попросил свою мать привести какие–либо доказательства реальности происходящего. Она коснулась своей рукой его лба, нащупывая родинку. Но так как она пыталась найти её сначала на правой стороне лба, а потом коснулась левой (где действительно была бородавка), Морселли не поверил в то, что это действительно была его мать. Более опытный в медиумизме Ломброзо указал ему на все те трудности, с которыми духам приходится сталкиваться при первом общении с медиумами. Правда заключалась в том, что Морселли по непонятным причинам было в высшей степени неприятно появление духа матери через посредство медиума. Ломброзо не мог понять его чувств. Он говорил:

«Должен признать, что я не разделял этих чувств. Например, когда я вновь увидел свою мать, то испытал наивысший душевный подъём и такую радость, от которой перехватило дыхание. Я вовсе не держал зла на медиума, это было чувство признательности к медиуму, благодаря которому мать оказалась в моих объятиях спустя столько лет. Этот случай неоднократно заставлял меня забывать о скромном положении Эвзапии, которая сделала для меня, пусть и чисто автоматически, то, что никогда бы не смог совершить никакой гигант власти или мысли.»

Морселли же в своём отношении к психическим исследованиям скорее придерживался точки зрения профессора Рише. Несмотря на это, он, как и упомянутые выше другие выдающиеся учёные, оказывал сильное влияние на общественное мнение, пропагандируя более цивилизованный взгляд на Спиритизм.

Морселли возмущался невниманием науки к Спиритизму. В 1907 году он говорил:

«Вопрос о Спиритизме обсуждается вот уже более пятидесяти лет, и хотя в настоящее время никто не может с точностью предвидегь, чем всё это закончится, все соглашаются с тем, что проблемы, оставленные нам в наследство (с начала ХIХ столетия), имеют огромное значение. В то же время никто не отрицает того, что Спиритизм — это мощное движение, имеющее тенденцию к развитию и влияющее на умы современности. Если за прошедшие годы академическая наука не смогла оценить все те факты, которые — честные или сомнительные, полезные или никчёмные — накопила история учения и на которых оно базируется, то это невнимание учёных к Спиритизму не может вызвать уважения к ним. Плохо, что учёные оставались глухи и слепы ко всем заявлениям доверчивых сектантов и таких серьёзных, маститых исследователей, как Крукс, Лодж и Рише. Мне не стыдно признаться, что я сам в своё время упорно поддерживал скептиков до тех пор, пока я не ощутил в себе силы порвать оковы предвзятого мнения, которыми был «опутан» мой здравый смысл.»[369]

Заметим, однако, что большинство итальянских профессоров занимали сходные позиции в признании существования психических факторов, но отказывались следовать выводам тех, кого они называли «спиритистами». Де Весме так объяснял это:

«Необходимо отметить, что возрождение интереса со стороны общественности Италии к этим вопросам могло бы и не возникнуть, если бы учёные, уже провозгласившие однажды объективное существование медиумизма, не дополнили бы своё утверждение осторожным признанием того, что эти факты ни в коем случае не означают принятия всех гипотез Спиритизма.»

Надо сказать, что понявшие и оценившие по достоинству значение Нового Откровения в полном объёме всё ещё оставались в подавляющем меньшинстве.

Поиск по сайту: