Очерки Салтыкова-Щедрина “За рубежом”

Очерки «За рубежом» - путевые очерки или дневник путешествий. Маршрут поездки в точности отражен в последовательности очерков-глав книги (Салтыков называл их «статьями», «эскизами» и «этюдами»): Германия — Швейцария — Франция — Бельгия (проездом). Это весьма объемное произведение без определенной фабулы и сюжета. Отдельные части: блестяще законченные сценки из жизни (отдельные очерки), авторские рассуждения по поводу увиденного в заграничном путешествии и аналитические размышления. В литературном наследии Салтыкова «За рубежом» занимает особое место. Это единственное его крупное произведение, в котором дана широкая разработка иностранного материала, нарисована цельная, глубоко критическая картина политической жизни, нравов, культуры современной писателю Западной Европы. «За рубежом» - одна из великих русских книг о Западе. Писатель национальный в самом истинном смысле этого понятия, Салтыков и к оценкам иноземной действительности подходил всегда с русской точки зрения.

Первая страна Германия с нее начинается сатирико-публицситическое «обозрение» европейской жизни в «За рубежом». В немецком этюде:

· Франко-прусская война (критика военщины)

· Быт модных курортов (Баден-Баден, Эмс) – сатира на «русских культурных людей за границей». Люди эти представлены здесь в окружении всеевропейской толпы «праздношатающихся» европейцев.

Картина Германии, собственно Берлина, превращенного из административного центра Прусского королевства в имперскую столицу, написана мрачными красками. «Уже подъезжая к Берлину, — начинает Салтыков свой рассказ, — иностранец чувстзует, что на него пахнуло скукой, офицерским самодовольством и коллекцией неопрятных подолов из Орфе-ума».

«Берлин ни для чего другого не нужен, кроме как для человекоубийства» - так просто формулирует Салтыков ответ на вопрос «Для чего собственно нужен Берлин?». При это он все же сохраняет веру в его будущее. «Никаких данных утверждать, что Берлин никогда не сделается действительным руководителем германской умственной жизни».

Два «бесшабашных советника» Удав и Дыбы – говорящие фамилии.

Подхалимов – журналист, «газетчик». Первый раз в литературе так полно и сатирические сильно предстали перед читателем в образе репортера. Отрицательные черты одной из профессий новой буржуазной интеллигенции.

В очерках показаны не отдельные лица, а целые категории и сословия. За рубежом нет положительных героев.

Разговор мальчика в штанах и мальчика без штанов: Немецкий «мальчик в штанах» и русский «мальчик без штанов» ведут между собой совсем не детский разговор. В нем обсуждаются вопросы, относящиеся к философии истории — о социально-экономическом развитии Запада и России и об их будущих судьбах. Образ «мальчика в штанах» олицетворяет положение людей труда, народа, в первую очередь крестьянства в мире развитого западноевропейского капитализма, представленного фигурой «господина Гехта». Образ «мальчика без штанов» - русское крестьянство, существующее в условиях социально-экономической и гражданско-правовой отсталости и всех видов бедности, в условиях «недостаточного развития капитализма» (Ленин). Российский капитализм представлен фигурой одного из салтыковских «чумазых» — «господином Колупаевым». Русский мальчик, симпатии и любовь к которому автора видны и сквозь покров сатиры, обличает немецкого в том, что он «за грош черту душу продал», что родители его заключили с «господином Гехтом» «контракт». Немецкий мальчик, в свою очередь, полагает, что русский мальчик поступил гораздо неразумнее, так как отдал Колупаеву свою «душу» «совсем задаром». Но «мальчик без штанов» в этом-то и видит свое большое, преимущество: «Задаром-то я отдал — стало быть, и опять могу назад взять...» - заключает он разговор с «мальчиком в штанах», несколько загадочно, но оптимистически заверяя своего собеседника в другом месте: «Погоди, немец, будет и на нашей улице праздник!». «Как хотите, а это очень и очень интересная разница!» — заключает Салтыков. И она действительно «очень интересна» и важна. Салтыков устанавливает здесь чрезвычайно существенное общее различие в положении крестьянства в странах Западной Европы и России. Корень различия — в ином историческом положении по отношению к национальной буржуазной революции. Для крестьянских масс Запада революция, освободившая их от гнета феодальной эксплуатации, уже позади. Они живут в сложившемся капиталистическом обществе, где законы буржуазной борьбы за существование царствуют безраздельно. Для русского крестьянства, хотя и освободившегося от наиболее суровых форм личной зависимости от помещиков, мир еще не стал до конца буржуазным, вследствие множества сохраненных реформами 60-х годов крепостнических пережитков, включая и такой «пережиток», как самодержавие. В Европе взаимоотношения мелких крестьянских земледельцев с «господином Гехтом» определяются «правилами», «контрактом». Это мир развитых капиталистических отношений. Но русский «мальчик без штанов» предпочитает этому царству буржуазной «законности» произвол и хищничество «господина Колупаева» Почему предпочитает? Потому что в его представлении всякий «контракт» лишает свободы. Вложенные в уста «мальчика без штанов» слова: «Надоел он нам, го-спо-дин Ко-лу-па-ев!» и «с Колупаевым мы сочтемся... Это верно!» — исполнены ожиданием предстоящих социальных потрясений, революционных перемен.

Швейцария – центр русской революционной эмиграции, «страна превратных толкований».

Франция – «республика без республиканцев», «сытые буржуа» французские. За фасадом буржуазно-демократических свобод Салтыков увидел основной порок частнособственнического мира - его расколотость, то, что меньшинство живет за счет большинства, увидел господство социальной несправедливости.

Бельгия проездом – «От времени до времени я заглядывал в окно и сквозь окрестную тьму различал целые светящиеся города. То был промышленный уголок Бельгии с его неусыпающими фабриками и заводами. С народом, повинным вечной работе и изнемогающим под игом тьмы и проказы! Поди-ка подступись к этому народу! Ты думаешь о наслаждениях мысли, чувства и вкуса, о свободе, об искусстве, об литературе, а он свое твердит: жрать! Не разнообразно, но зато как определенно! Вот он говорит, что книги истребить надо — войди-ка с ним в единение во имя истребления книг!»

Поиск по сайту: