 |
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция
ШЭНЬСИ-ШАНЬСИ
|
Читайте также: |
Дорога и Вера. Дорога и горы.
Дорога и реки. Слово и Дело.
Пять дней шли путники к горам Тибета.
Пять ночей смотрели на звезды.
И видели путники Света
пять озер, пять вершин, пять ущелий,
и видели они небо, где облака
нарисовали знак Ом!
И видели они красное Солнце!
На дороге, ведущей в Лхасу, им встретилась притихшая процессия жрецов, гадателей, монахов.
Люди молчали.
В их Душах клокотало нетерпение.
В их Душах плыл туман смятения.
Путники остановились.
Замерло Небо и Время.
Замерли глаза и кровь.
Замерли сердце и воля.
Старший лама вышел вперед и, достав из-за пазухи белого голу бя, бросил его высоко вверх.
Птица с шумом полетела к облакам-хлопку.
А монахи закричали. Запели. Засмеялись.
И забили в большие барабаны.
И загудели в медные трубы.
И понеслись вслед за птицей к бескрайнему небу
молитвы, сутры, гимны,
Вера, Надежда, Любовь,
радость, слезы, смех, песни!
До утра шумели монахи,
до восхода солнца звонил колокол.
Через день караван священнослужителей направился по дороге в Лхасу, откуда они по тайным дорогам и тропам пойдут в Рангпур для встречи с новым верховным ламой Тибета —
мальчиком со знаками Избранного,
мальчиком, который поверил Бодхи,
мальчиком, который станет легендой Тибета.
Бодхи стоял на вершине базальтовой скалы.
Стоял прямо, недвижно.
Смотрел на солнце.
Смотрел на летящее небо.
Внизу, на Юг, уходил караван Доброты.
Со всех сторон свистел холодный ветер.
Сыпала с неба снежная крупа.
Бились в небе облака и птицы.
Царевич был спокоен.
Он знал точно — сын увидит отца,
отец увидит дом, дом станет храмом,
в храм вернется Вера.
Было холодно.
Серебрилась инеем сухая земля.
На красных камнях сидели грифы.
На сухих ветвях качались вороны.
Наступал ноябрь.
Наступал западный холод.
Медленно ступал по облакам белый тигр — Байху.
Начиналось правление белого императора — Бай-Ди.
Шэньси-Шаньси
Среди бескрайней желтой пустыни, переходящей в белесую степь, среди свиста ветра, осени и фиолетового одиночества в землях Ланьчжоу стоял царевич и смотрел на багровый горизонт.
Приближалась песчаная ведьма-буря.
Чувствуя ее режущее дыхание, прыжками разбегались по степи дрожащие куланы. Прятались в норы полевые мыши и барсуки, чувствуя кровью крылья седой бури.
Бодхи шел по извилистому оврагу/ который был указан на карте-стене Гуандунской пещеры.
Он нашел девять валунов красного цвета.
Нашел скалу, где на восточной стороне были знаки пяти сокровищ сангхи.
И, наконец, нашел знак тыквы-горлянки, указывающий на вход
в подземелье.
Царевич сдвинул влево лотос-камень и сделал шаг назад.
С шумом весенней талой воды раздвинулись пески, открывая вход под пустыню.
*
Бодхи пошел по широкой лестнице, уходящей вниз.
Бесшумно замкнулись над ним верхние створки, зажигая темноту.
Долго шел царевич из темноты в пустоту.
Долго искал он ответ на вопрос, которого не было.
И дорога, идущая вниз, была дорогой на вершину.
И темнота оказалась светом.
Бодхи стоял на земле. У подножия тысячи Будд.
В центре искрящегося света.
Золотые, серебряные, алмазные, изумрудные фигуры уходили ввысь — и не было видно, где они заканчиваются.
Волна небесной музыки плыла по пещере. Она освещала магическим светом удивительные фрески на стенах пещеры.
Боги всех времен и народов!
Боги пяти частей света,
Боги белые, красные, желтые, черные,
Боги радуги, Боги Земли, Боги Неба,
Боги-люди, Боги-животные,
Боги-мужчины, Боги-женщины!
Те, кто пришли, и те, кто придут.
Шэньси-Шаньси
Люди всей земли! Сто тысяч миров!
Прошлое и будущее! Трагедии и радости разделенного мира!
Спящие и летающие люди!
Смеющиеся старики, женщины, дети.
Танцующие юноши и девушки.
Бредущие в Космосе мужчины.
Зачарованный, Бодхи сел на теплую землю. И поплыли-закружились, улыбаясь, Будды и Боги, мудрецы и поэты, Архаты и Бодхисаттвы.
Кружились Огонь и Вода, Небо и Земля, деревья и цветы.
Бодхи полюбил этот мир чистоты.
Здесь не было рабского «Я», «Мне», «Мое»!
Здесь не было тайного страха смерти.
Здесь царила Любовь!
Здесь было только слово — «Мы» и великое Единение!
Бодхи нашел выход в южной стороне пещеры тысячи Богов.
Он знал, пройдет тысяча лет, а, может, и больше, пока люди поймут, зачем в одном месте собраны тысячи Будд.
И о чем с ними во время дождя говорят Боги. Улыбающиеся Боги!
Бодхи шел на Восток.
Впереди были земли Шэньси, Шаньси, Хэнани. Впереди был город Чанъань. Впереди были священные вершины Поднебесной. Царевич решил довести до конца дело, о котором ему говорили знаки дороги.
Знаки древних Ариев.
Это послание древних он слышал
в словах отца, царя Рударама,
в Откровениях мага Саттора,
они были на фресках
пещер Аджанты и Мохенджо-Даро, Лакхнау, Канчипурама.
Они присутствовали и в пещерах Мьянмы, Тибета, Чжун-Го, Со-гда и Бактрии.
Бодхи видел их на древних картах земли, видел и на картах звездного неба.
Шэньси-Шаньси
Под песками Шамо, на вершинах Непала — везде присутствовали невидимые знаки
Сокровенного Знания,
слои одной Великой Картины, одного Великого Символа.
Многое уже понял Бодхи. Многое надо было проверить.
И в первую очередь — карту, составленную мудрецом Кумарад-
живой.
Это была карта Огня, Воды, Земли, Воздуха, Света. Это было завещание Великого Воина Доброты.
Бодхи шел на Восток.
Шел выполнить свой долг. Шел по дороге, ведущей в горы.
На одной из вершин оказалось небольшое красивое озеро. На берегу сидели старик и юная девушка. Бодхи подошел к ним и, поклонившись, сел рядом. Старик и девушка молчали. И это было странно.
Внезапно на зеркальной глади озера пробежала мелкая рябь — и в долю мгновения Бодхи заметил тень над собой.
Он бросился в сторону и в кувырке встал в позицию кругового вращения. Он чувствовал,
что старик так же спокойно и безмолвно смотрит на волны,
что багровое солнце нависло над синей горой,
что со всех сторон слышны зыбкие звуки голосов.
Бодхи увернулся — и девушка пролетела мимо.
Гнев полыхал в ее черных глазах.
И тут начались кружение, удары, защита и вновь удары.
С бешеной энергией девушка налетала на царевича, она наносила сильные и проникающие удары.
Бодхи внимательно следил за руками нападающей девушки.
И в одно из мгновений яростной атаки увидел блеск ее глаз.
Это была зима разума.
Это была чернота разума. Это была болезнь разума.
В следующий миг царевич нанес девушке невидимый удар в чакру Анахату и чакру Аджну.
Раздался свист-хрип — и девушка застыла соляным столбом.
Бодхи резко обернулся и нанес удар носком ноги в бедро несущегося на него старика сверху. Сложив пальцы щепоткой, он клюнул его цаплей в чакру Аджну.
Шэньси-Шаньси
Старик и девушка стояли, замерев, пытаясь сделать полный выдох.
— И многих путников вы сбросили в озеро?
— Много, — прохрипел старик.
— За добро — добром! За зло — по справедливости!
Бодхи двумя ударами ноги сбросил обезумевших старика и его внучку в холодные воды озера.
Перейдя хребет Миншань, Бодхи вышел к реке Байлунцзян. Здесь он остановился в деревне, где крестьяне выращивали овощи и фрукты среди полей риса, кунжута и ячменя. Это был Юг земли Шэньси. Впереди был хребет Циньмин со знаменитой горой Табайшань.
Переходя через отроги Циньмина, Бодхи попал в деревню, окруженную кипарисами и соснами.
Деревья находились в низине, а небольшая речка проходила на склоне горы в трех полетах стрелы. И крестьяне носили воду через многие подъемы и спуски.
Недалеко от управы он встретил возбужденного крестьянина.
— Путник, скажи, верить ли нам монахам? —- Что случилось?
— Иди с нами, путник, и рассуди нас.
Крестьяне привели Бодхи во двор местного плотника, который вырыл в своем саду глубокую яму, до дна которой доходила только веревочная лестница.
Рядом с домом сидели опечаленные родственники плотника.
— Однажды через нашу деревню проходил монах-паломник. Он попросил воды у плотника, и тот дал ему воды.
Узнав, что мы уже сотни лет носим воду с горы, он сказал плотнику, что она течет на его земле.
И вот уже второй год как Лю забросил все дела и роет во дворе своем колодец. А воды как не было, так и нет.
— Пусть плотник вылезет из ямы.
Когда из ямы появился грязный, худой, с горящими глазами человек, односельчане и родственники тяжело вздохнули.
Бодхи посмотрел на лохматого Лю: * — Повтори, что сказал монах.
Шэньси-Шаньси
— Он сказал:
твоя вода — в земле, твоя радость — в земле, твое будущее — в земле.
— Где он стоял, когда говорил эти слова?
— Вот здесь. У старой вишни.
Бодхи подошел к дереву и встал лицом на Юг. Напротив него был огород и стена.
Бодхи пошел вглубь огорода, а вслед за ним двинулись крестьяне.
Подойдя к глинобитной стене, он прошел вдоль нее и внезапно нанес по ней страшный удар кулаком-молотом.
Часть стены отвалилась.
Бодхи сбросил куски глины — и вдруг вытащил из разлома круглую шкатулку.
Все ахнули и придвинулись ближе.
— Позовите чиновника из управы.
— А он здесь.
Бодхи передал шелковую коробочку чиновнику. Тот открыл ее — и все разочарованно переглянулись.
Чиновник расправил одну из рукописей и побледнел.
— Это рукопись Учителя Кун-Цзы. Ее спрятали во времена Цинь Шихуанди, когда сжигали книги ученых Фа-Цзя. Надо срочно сообщить властям.
Бодхи ушел, а селение, окруженное кипарисами, шумело до утра.
Через несколько дней рукопись дошла до императора Тоба-Вэй, и он в окружении знатных вельмож и великих ученых мужей лицезрел святыню Тянь-Ся, рукопись самого Учителя Куна.
Чиновник и плотник были щедро вознаграждены.
А строители императора провели в селение канал от горной речки.
Так земля плотника дала воду деревне.
Пройдя через живописные ущелья Циньмина, несколько раз переходя притоки великой Хэ, Бодхи пришел в город Чанъань. Люди Поднебесной говорили: «Чанъань — столица девяти династий и девяти добродетелей».
Шэнъси-Шанъси
Это был удивительный город — молодой и старый.
Дом великих императоров,
место славы и предательств.
Арена ожесточенных битв,
место голода, пожаров, разрухи.
Место появления учения Будды,
место, открытое всем Богам,
трибуна для ученых мужей Поднебесной.
Основал город мудрый император Лю-Бан родом из земель Цзян су, которого в книгу истории записали именем Гао-Цзу, первого импе ратора династии Хань, вернувшего лицо стране Чжун-Го.
Это он отменил суровые законы, направленные против народа.
Это он дал имя народу Тянь-Ся — Хань.
Это он признал учение Фа-Цзя истинным, а Учителя Кун-Цзы -праведником и святым.
Это он — автор песни «Великий Ветер» — Да Фэн-Гэ.
Это он вернул книгам почтение и почитание.
В Чанъани Бодхи пошел в монастырь, где работал великий уче ный Кумараджива.
Здесь он перевел многие сутры Будды. Здесь он научил монахов работать с текстами. Здесь его ученики поняли, что такое свобода и рабство разума, игры и тени разума, радость разума, познающего новые миры, и страшные сны спящего разума.
Монах из бибилиотеки,
худой, длинный, с взглядом, пронизывающим стены, показал царевичу древнюю карту Учителя. Кумараджива нарисовал ее за день до ухода на Небо. В последний час. Это была странная карта.
На ней не было гор, лесов, рек, озер, пустынь, городов. На ней не было надписей, не было чисел. Были обозначены только стороны света и был нарисован треугольник. Бодхи посмотрел на карту. Посмотрел на долговязого монаха. № захохотал.
Шэньси-Шаньси
\ Громко, весело, заразительно, по-детски, по-весеннему, чисто, ясно, добро, от всей Души! Сначала робко улыбнулись чумазые писари, затем на пергаменте лица хранителя книг появилась улыбка, а затем засмеялись все. Смеялись вместе с Бодхи древние книги, древние стены, смеялся и сам Учитель Кумараджива.
Из Сианя Бодхи направился в земли Шаньси.
Он шел вдоль реки Лохэ, которая под прямым углом пересекала
непостоянную Хуанхэ.
За хребтом Люиляншань находился город Тай-Юань, где, следуя пещерной карте, Бодхи хотел увидеть знак, на котором изображен зеленый дракон и красная птица Феникс — Чиняо.
И еще он должен был подняться на вершину горы Хэн-Шань в память и почтение старика нищего.
Извилистая, заснеженная дорога за хребтом Люиляншань шла мимо пустынных полей, покрытых снегом-пухом. С неба шел ватный снег. Было тепло. Земля отдыхала до весеннего пробуждения.
*
Убранные хлопковые поля.
Убранные поля проса, пшеницы, ячменя.
В деревне Синьсян у притока Хуанхэ Бодхи зашел в деревенский храм, где служил даосский священник.
Войдя в зал, он увидел целое собрание крестьян.
Все замолчали, когда он вошел.
После тишины и подозрительных взглядов с места встал старик — один из старейшин деревни.
— Мир тебе, путник. Возможно, тебя послало Небо. Возможно, добродетельная Гуань-Инь, а, может, Будда Амитаба.
Кто ты?
— Я паломник. Мое имя Да-Мо. Мне нужно подняться на вершину священной горы Хэн-Шань, чтобы совершить обет.
— Это святое дело. Садись и отдохни. А мы продолжим наш
совет.
Старик важно сел, а старейшина клана рода Ван поднялся и заговорил, убеждая своих односельчан.
Шэнъси-Шанъси
— Разбойников много. Сегодня они придут снова. У них оружие. Нам, простолюдинам, запрещено носить оружие, и вновь многие из нас погибнут, оставив жен вдовами, а детей сиротами. Надо отдать им статуи Будд.
Из разговоров Бодхи понял, что в деревне есть восемь бронзовых статуй Будд. И разбойничья шайка хочет забрать их, чтобы выплавить из них монеты.
И еще понял Бодхи, что крестьяне боятся разбойников, но еще больше они боятся гнева Богов, если отдадут статуи.
Долго спорили между собой старейшины и главы семей. В конце спора все замолчали, хмурые и злые в своем бессилии — и тогда встал царевич:
— Люди, которые сами по себе чеканят монету, — преступники. Враги императора.
Если они заберут статуи, то вас всех обвинят в измене. Что вы делаете с лисами и кабанами, что топчут ваши поля?
— Мы уничтожаем их.
— Значит, вы должны уничтожить разбойников.
— Мы не воины, и у нас нет оружия.
— Оружием может быть все, что окружает вас. И вы должны помнить, что сейчас вы защищаете ваше небо и землю. Ваших детей и жен. Ваших предков.
— Но Будда сказал — «Не убивать»!
—■ Будда сказал — «Не убивать, но защитить все живое». А вы это и сделаете.
— Что мы должны сделать, паломник?
— Соберите всех мужчин деревни во дворе.
Времени терять было нельзя. Никто не знал, когда нападут разбойники, и Бодхи решил научить их по-своему.
Когда на площади перед деревенским храмом собрались крестьяне, в глазах их были робость и непонимание.
Бодхи разделил их и стал объяснять, что их оружием будут их орудия труда:
— Лодочники будут баграми с крючьями стаскивать всадников с лошадей.
. Мясники будут рубить их на земле.
Шэнъси-Шанъси
Пеших разбойников будут сбивать с ног пастухи своими тяжелыми кнутами.
Молотильщики зерна своими цепами будут дробить им кости и
ломать суставы.
Жнецы своими косами — подрубать ноги лошадям и косить врагов на земле.
Вилами для поднятия сена можно остановить меч и проткнуть
ими разбойника.
Кузнецы, своими молотами вбивайте убийц в землю.
Дровосеки, мечите топоры во всадников и пеших, держите при себе большие и малые топоры.
Потом Бодхи показал им, как это делается в бою. И крестьяне повеселели. Каждый из них мастерски обращался со своим орудием труда.
Когда Бодхи сказал им, что Небо с ними, так как они защищают живых, те стали намного уверенней.
До прихода разбойников оставались два дня.
Выставив дежурных, Бодхи обучал крестьян строить ловушки и засады на улицах деревни, на окраине и у входа в деревню — там, где стояли камни-обереги.
Женщины и дети вышли помогать своим мужьям, отцам и братьям.
Мужчины трех деревень, связанные семейными узами, собрались
вместе.
Бодхи следил, чтобы каждый крестьянин упражнялся индивидуально, в паре с чучелами всадников на столбах и с подвешенными мешками с песком.
К царевичу подошли плотники и сказали ему, что они недовольны, так как у них нет другого оружия, кроме стамески и их скамьи. И они остались не у дел.
Бодхи пошел в мастерскую плотника. Посмотрел вокруг.
Посмотрел на плотников, столпившихся у резной двери:
— У вас здесь столько оружия, что вы можете осилить гвардию императора!
Сядьте на пол.
Смотрите и запоминайте.
Один час показывал приемы боя Бодхи. Один час всеобщего внимания.
Шэнъси-Шанъси
Один час чуда!
Крестьяне увидели, как —
скамья, стул, корзина, кувшин,
молоток, стамеска, рубанок,
доска, жердь, замок, гвозди —
становились грозным оружием.
Оружием на уничтожение. Оружием спасения.
На черную землю падал сухой, колючий снег.
Под голыми деревьями свистела поземка.
Рассвет был декабрьским — холодным, серым.
Отряд из ста разбойников ворвался в деревню с криками, воем и яростью.
Несколько семей крестьян ждали их на храмовой площади, остальные затаились в переулках.
Как только первая волна рухнула в яму с кольями, крестьяне разделили отряд нападающих на три части, растянув поперек улицы толстые канаты из волокон бамбука.
С плоских крыш на них полилась кипящая смола, и началась битва на улицах, где лошади не могйи развернуться.
Всадников сбрасывали с лошадей и добивали на земле сидевшие в засаде крестьяне.
Бой был основан на одной мысли —
загнать врагов на храмовую площадь. Загнать и не выпускать.
Взмыленные лошади, взбешенные убийцы
с трех сторон ворвались на пыльную, белую площадь.
В центре, рядом с каменным колоколом,
спокойно стоял Бодхи.
Стоял с двумя топорами.
С крыши храма, харчевни, домов,
из-за деревьев, кустов, стен
смотрели на площадь крестьяне.
Смотрели — и ужаснулись.
Вначале раздался страшный крик джунглей,
крик хищника, крик, рвущий Душу, крик темноты.
Затем бородатый варвар с Запада
взлетел над врагами, лошадьми, пылью, камнями,
и стал рубить их,
колоть, вышибать из седел,
вращаться воронкой,
.вращаться смерчем.
Шэнъси-Шанъси
Крестьяне не выдержали.
Они выскочили из своих убежищ.
Они бросились на своих врёгов
с вилами и топорами,
цепами и ножами,
серпами и цепями,
молотами и скамьями.
В полдень все было кончено.
Ни один разбойник не ушел из деревни.
Будды были спасены.
Дети были спасены.
Бодхи посмотрел на крестьян — гордых и чумазых.
— Хорошо иногда в этой жизни быть воином!
И крестьяне рассмеялись.
Бодхи ушел.
Крестьяне похоронили убитых.
И стали думать, как разделить между собой лошадей, пойманных после битвы.
В город Тай-Юань Бодхи пришел во время Дасюэ, времени больших снегов, в начале декабря.
С неба падал порхающий пух снега.
Люди в теплых халатах толпились под навесами харчевен.
Перебегали в деревянных сандалиях по улочкам.
Серебристые, волшебные снежинки
летели, кружили, танцевали и мягко ложились
на красные фонари, на желтые крыши,
на собак, спящих под повозками торговцев,
на бумажные окна с драконами,
на круглые соломенные головные уборы.
Пройдя рыночную площадь,
пройдя рыбные и мясные ряды,
Бодхи вышел к даосскому храму, который искал.
У входа его встретил гадатель Ли-Бо.
Коренастый, круглый, веселый.
Даос Ли-Бо любил жизнь, женщин, сладости,
любил вино, любил стихи, любил поговорить.
Шэнъси-Шанъси
Увидев Бодхи, он всплеснул руками:
— Смотрите, кто к нам пришел! Сам Да-Мо!
— Мир тебе, Ли-Бо!
Пусть синее Небо станет желтым!
— Давно пора! Иди за мной, человек с Запада!
Иди, и ты отведаешь мой знаменитый чечевичный суп! Ли-Бо вел Бодхи по левой стороне храма в сторону кухонной залы, мимо трех учебных классов:
— Смотри, Да-Мо! Здесь у нас своя малая академия Цзи-Ся! Здесь учатся гадатели по «Книге Перемен».
Вот эти изучают магические квадраты «Ло-Шу» и «Хэ-Ту». А в этом зале познают Фэн-Шуй.
Древние были правы — где земля красива, там и люди красивы. Ли-Бо остановился и важно поднял кривой палец.
— Знать дыхание Земли, Воды, Ветра, Огня, Камня — это очень,
очень важно!
Но знать дыхание моего чечевичного супа важней!
— Это Истина!
В третьем классе монах У, друг Ли-Бо, преподавал магию чисел. Увидев идущих по коридору, он отвернулся. Бодхи посмотрел на Ли-Бо:
— Что это с ним?
— Обиделся! Друг называется!
Вчера пришла ко мне вдова на лечение сердечной боли. Вот я ей и показал свое волшебное дыхание с гор Ченду.
■— Это как?
— Я ее крепко поцеловал, а монах У увидел. И началось... Говорит мне: зачем целовал? Ты же монах! Целитель! Учитель! Это было вчера, а утром снова начал.
Ну, я ему и сказал!
— Что?
— Я говорю монаху У: вдову я поцеловал вчера, а ты до сих пор
ее целуешь!
Вот он и обиделся.
— Почему?
— Монах У очень любит свою жену. Она у него маленькая и не красавица. Почему он ее так обожает? Почему, Да-Мо?
. — Чтобы полюбить Землю, надо на нее смотреть глазами Неба.
Шэнъси-Шанъси
-— Что верно, то верно!
А вдова, между прочим, пригласила меня продолжить лечение у нее дома!
Вкусным был чечевичный суп. Вкусным было вино из Аньхоя. Вкусной была беседа.
Утром Бодхи поблагодарил даоса за гостеприимство и покинул храм.
Он шел по мокрой дороге под мокрым снегом. Мимо торговых рядов, уличных гадателей, знахарей и акробатов, работающих под широкими навесами.
У восточных ворот Бодхи остановился.
Возле древней стены стоял седой крестьянин, а рядом под мокрой соломенной рогожей смотрели на прохожих две босые девочки лет семи-восьми.
Перед ними стояли два менялы и спорили под зонтами, которые держали их слуги.
-
Бодхи смотрел в глаза голодных детей. Он подошел к ним и повернулся к крестьянину:
— Ты продаешь своих детей.
— Да, господин. Иначе мы умрем с голода.
— Иди за мной.
Толстые менялы возмутились, но, увидев горящие глаза Бодхи, отпрянули и скрылись в своих паланкинах.
В богатой части рынка царевич нашел мастерскую резьбы по камню, кости и дереву.
Судя по благожелательным иероглифам у входа и на стенах, это была лавка богатого купца-промышленника.
На витринах стояли фигурки из слоновой кости — это были драконы, фениксы, черепахи, единороги, две счастливые рыбки, тигры, слоны.
Отдельно стояли каменные, резные фигурки восьми бессмертных даосов и фигурки, привезенные из Бхараты, Рима и Парфии, Согда и Бактрии.
У входа застыли крестьянин с девочками, а Бодхи сказал слуге, чтобы тот вызвал хозяина.
•
Шэнъси-Шанъси
Когда пришел хозяин — высокий человек в парчовом халате — Бодхи вытащил из сумы камень, обернутый в платок, величиной с большой кулак и развернул его.
Хозяин, увидев камень, задрожал и побледнел. Он не верил своим глазам.
В Тянь-Ся из всех драгоценных камней самым ценным считалась яшма — воплощение всех добродетелей. Символ Неба и Земли.
Император, ученые мужи, мудрецы, воины и вельможи считали, что этот камень есть бессмертие Духа, летящее в виде узоров неба и узоров земли.
Есть Время, застывшее на мгновение в виде линий гор, лесов, рек, озер и водопадов.
Есть Вечность, замершая во вдохе истомы осени и неги весны.
Когда человек приходил в этот мир, первое, что он видел, была радуга яшмы.
Когда человек уходил на Небо, в рот усопшего вкладывали кусочек яшмы, чтобы он ожил в райских кущах.
В храмах считались священными кубки и чаши из яшмы.
Красная, зеленая, синяя яшма были ценней алмазов.
Белой яшмой мог пользоваться только император.
Яшма — Юн — считалась семенем дракона.
Голубая-белая считалась символом властелина Поднебесной.
Желтая — символом земли.
Зеленая — Восток.
Красная — Юг.
Черная — Север. •,
Белая — Запад.
Яшмовые пластины — самый почитаемый музыкальный инструмент с мелодичным звоном.
Подвески из яшмы — головные уборы и одежды знатных вельмож.
Узоры яшмы — небесные узоры мироздания.
Звучание яшмы возрождает в человеке духовную гармонию.
Перед хозяином лавки лежал неограненный камень непомерной величины, и это была белая яшма, или, как ее называли мастера по резьбе, «яшма, как бараний жир».
Бодхи хлопнул ладонью по прилавку, и хозяин мастерской очнулся от грез другого, истинного мира:
Шэнъси-Шанъси
— Цена этого камня непомерна.
Он твой, мастер. Взамен ты сделаешь то, что я скажу.
— Говорите, что нужно сделать.
— Возьмите побольше денег и идите за мной.
После бани крестьянин и его девочки оделись в новые, красивые одежды. Потом они сытно поели в харчевне у реки.
На рынке Бодхи приобрел для крестьянина двух быков и корову с повозкой из двух лошадей.
Потом он договорился с хозяином лавки драгоценных камней о том, что тот проследит, чтобы крестьянин приобрел землю и построил новый дом. Чтобы в течение года он следил и всеми силами помогал этой семье продуктами, одеждой, деньгами. И главное, чтобы он взял на обучение четырех старших сыновей разорившегося человека с седой головой.
— Мое имя Да-Мо.
Дай мне слово, мастер, что все сделаешь правильно.
— Клянусь Нерожденной Праматерью Ушэн Лао-Му.
— Пусть в твоем доме, мастер, звучит смех счастья. Смех детей.
— Мир тебе, путник Да-Мо!
С тем Бодхи и ушел из города Сианя к священной горе Хэн-Шань.
Яшма была подарком ученого Ю-Ши.
Яшма спасла жизнь девочкам и семье погорельца-крестьянина. И он в свою очередь поможет кому-нибудь — у него доброе сердце.
Зло ходит внутри человека,
уничтожая его тело, сжигая его Дух
и раня сердца тех, кто рядом.
Добро ходит от человека к человеку,
от сердца к сердцу, ходит по кругу.
Добро — это знания, труд воля и упорство.
Ворованный арбуз не сладок.
Ворованное добро не принесет счастья.
Доброта — это твой труд, твоя боль, твоя мудрость.
На горе Хэн-Шань
Бодхи увидел три каменных изваяния.
Это были священные небесные наставники даосов —
Лао-Цзы, Чжуан-Цзы и Ле-Цзы.
Шэнъси-Шанъси
За ними он нашел священное дерево, а в восьми шагах от него — камень с изображением сокровенного таинственного воина Сюаньу, покровителя стороны Север.
Под ним он нашел квадратную пластину с неровными краями.
Теперь у него было четыре пластины.
Оставалась еще одна, на горе Сун-Шань. А гора эта находилась в землях Хэнань.
Когда Бодхи вошел в столицу северной Вэй, город Лоян, там царили напряжение и смутное волнение.
Императоры северной Вэй почитали буддийских монахов и строили много храмов, пагод, монастырей и курилен.
И сейчас во всех святилищах монахи читали молитвы и сутры Будде Шакьямуни, Будде Амитабе, Будде Майтрейе и Будде Авалоки-тешваре — Гуань-Инь.
Бодхи остановился на постоялом дворе.
В зале сидели купцы, торговцы, крестьяне окрестных деревень.
Их лица были тревожны и говорили они тихо.
Сидя у стены, царевич пил вино из Аньхоя.
Так он просидел до утра.
На рассвете, на главной городской площади глашатаи зачитали указ о том, что воцарился новый император северного царства — Сяо-Чжуан-Ди, и что император объявляет амнистию, дарит крестьянам новые земли и принесет жертвы Небу и Земле в главных храмах за городской чертой.
В запретном городе будут принесены жертвы предкам, Буддам и божествам Дао.
Дорога царевича лежала к пятой священной горе Чжун-Го — Сун-Шань, что находилась в землях Хэнань.
Через сутки, укрываясь от снежной бури, Бодхи постучался в дом, стоявший на окраине деревни.
Дверь ему открыла женщина средних лет.
Она молча провела его в большую комнату-залу, где вдоль стены сидели еще женщины.
Все они были одеты в чистые одежды, лица их светились, и все они смотрели на царевича.
Шэнъси-Шанъси
Женщина предложила ему место у очага, и сама ушла в соседнюю комнату.
Здесь были женщины-ивы, женщины весеннего дождя, женщины Солнца и Луны и женщины-хризантемы.
Женщины были разные, но молодых было больше.
Бодхи понял, что попал в «дом старых дев», здесь доживали свои дни одинокие женщины.
Он еще раз посмотрел на женщин, сидящих вдоль стены.
Царевич обладал даром ясновидения.
Он перешел к нему от его матери — царицы Наргис.
Это она перед тем, как его мальчиком семи лет отправляли в джунгли в дикое племя Маймунов, сказала ему:
— Мой любимый сын, тебя ждут долгие и мудрые дороги.
Не будет рядом матери и отца, но с тобой всегда будут солнце, луна, огонь, земля и небо, деревья и ветер.
Все кшатрии, брахманы и вайшьи — Дваждырожденные — будут жить в четырех ашрамах, как ученики-Брахмачарины, домохозяева-Грихастхи, отшельники-Ванапрастхи, странники-Санньясины.
У тебя, сын мой, будут жены и дети, но не будет дома.
Ты не сможешь читать и писать, но будешь знать все.
У тебя будет много битв и много страданий.
Но люди ждут тебя — ты будешь великий Учитель.
Бодхи попросил острый нож.
Когда старшая из женщин принесла его, он взял полено, что лежало у очага, и стал снимать с него стружку.
Женщины работали у ткацких станков.
Кто-то вышивал узорные платки, а четыре из них ткали на стенной конструкции ковер, и уже были видны драконы, ласточки, горы в зыбком тумане, золотые рыбки в озере.
Это были молодые вдовы, чьи мужья погибли в войнах.
Здесь были девушки, оставшиеся без родителей и семьи, чьи жизни унесло наводнение или землетрясение.
Здесь были женщины, не имевшие мужского потомства и отвергнутые семьями и кланом.
По разным причинам судьба собрала их вместе.
Но старая женщина — хозяйка дома -г потихоньку, обходя деревни, находила им семейное пристанище.
Женщины, слушая завывание метели за окном, запели песню.
.
Хэнань
Их мягкие, бархатные голоса создавали мир любви и нежности, которого они лишились, но в который верили.
Под утро никто из них не заметил, как ушел Бодхи.
На скамейке, где он сидел, они увидели куклу.
Это была искусно вырезанная фигурка мальчика.
Его руки и ноги двигались, у него были смешные глаза пухлого младенца и озорная улыбка.
Женщины со смехом и шутками передавали его из рук в руки.
Всем неожиданно стало легко и спокойно.
Буран утих, и сквозь бумажные окна в комнату ворвались зимние, долгожданные лучи солнца.
Старшая женщина подняла руку:
— Мы прочитаем молитвы — и у куклы будет Душа.
Мы оденем его в новые, нарядные одежды — и он будет словно принц.
Кукла принесет вам счастье!
Ведь путник, который был у нас ночью — не просто бродяга, это был сам Милэ-Фо!
Утопая по колено в снегу, царевич поднимался на холм, не зная, что принес счастье двадцати одной женщине, и что он есть Божество Милэ-Фо, приносящее долголетие, богатство и счастье.
Через несколько лет все женщины из «дома старых дев» вышли замуж, и у всех родились сыновья.
ХЭНАНЬ
Среди бескрайних полей, покрытых сахарным снегом, среди холмов с деревьями-инеем, среди дорог, уходящих в четыре части света, шел царевич,
и птица под холодным шатром из серых облаков удивлялась упорству человека, не боявшегося ни ветра с тибетских гор, ни снежной бури с Востока.
Бодхи вдыхал холодный, сотканный из мириад снежинок, воздух земли Хэнань..
Деревья в горном лесу, где он шел по едва заметной тропе, покрылись слюдой сосулек.
Хэнань
Пруды и озера стали зеркалами чистого сердца.
На желтых травах были надеты пухлые шапки-сугробы.
Бодхи смотрел на белку с орехами на сосне.
И вдруг увидел следы.
Здесь шли четыре человека.
Сначала они несли одного, потом их стало трое.
Бодхи оглянулся и увидел в снегу замерзшего человека.
Он поднял его, словно оленя, на плечи, побежал по тропе и вскоре увидел троих путников, снимающих с себя одежды и смеющихся.
«Когда человек окончательно замерзнет, ему становится жарко, он бредит и засыпает навсегда», — Бодхи вспомнил слова жреца, обучавшего его анатомии.
В одной из горных круч он увидел вход в грот.
Это было жилище отшельника-даоса.
Это было спасение.
До вечера царевич и отшельник приводили к жизни тела замерзших путников.
У одного промерзли пальцы на ногах, а у другого — пальцы рук.
Все они были сильно простужены и голодны.
Отшельник сказал, что три дня назад в лесу была буря, а в горах случились обвалы.
С помощью медвежьего жира, настоев из трав, воздействия на три обогревателя тела и очищения нескольких энергетических рек кровь и энергия Ци стали двигаться по телам заблудившихся в лесу путников, и жизнь вернулась к ним.
Бодхи пришлось отрезать пальцы ног и рук у двоих, так как черные пятна стали пахнуть смертью крови.
Еще через день странники заговорили.
Это были несториане, последователи епископа Нестора, изгнан
ного из Египта за ересь.
— Нестор объявил, что Мария не была матерью Бога — Богоро дицей, она была матерью Христа — Христородицей.
Так христианство распалось на западное и восточное* Это говорил старший из странников, его слова продолжил хри стианин, которому отрезали пальцы:
— Епископ Нестор сказал — идите и научите все народы.
Хэнань
Вначале мы прибыли в Мадрас в стране Бхарата и поклонились мощам святого Фомы, а потом с купцами на корабле прибыли через острова в Поднебесную.
Бодхи и отшельник слушали христиан-несториан, сидя возле уютного костра в теплом гроте.
Сейчас они направлялись на Запад к кочевым племенам, но во время бури в лесу заблудились.
Неожиданно они все встали и низко поклонились Бодхи и даосскому отшельнику, а потом продолжили свой рассказ о Риме, Египте, о великих пирамидах, о гонениях на христиан и о своей вере в разумный, добрый мир.
Рано утром Бодхи переходил замерзшую, покрытую льдом реку Хуанхэ.
Зима в год «Великого счастья» была очень холодной.
Хуанхэ — длинная река.
Хуанхэ — великая река.
Река, дающая жизнь рисовым полям.
Река, сметающая деревни и города.
Словно женщина, ты живешь чувствами, и твоя чаша жаждет любви.
Словно мужчина, ты, как воин, и живешь разумом и жаждешь преклонения.
На твоих берегах — рождаются любовь и дети.
На твоих берегах — идут войны и гибнут женщины.
Хуанхэ — Весна,
ты даешь надежду крестьянам,
веру — воинам, счастье — поэтам, любовь — детям!
Рожденные на твоих берегах
несут тебя в своем сердце,
верят в тебя!
Боги земли и неба! Правитель Тай-Ши! Сто тысяч Будд!
Какую дочь вы дали мне в жены...
И тревожно мне с ней, и люблю я ее!
Рядом со столицей Северной Вэй — Лояном находился легендарный монастырь — Баймасы.
Бодхи хотел увидеть его. Одна из его стен была обозначена на карте Красной пещеры.
Хэнщнь
Ученые мужи, мудрецы разных школ, монахи, настоятели и императоры со своими советниками в Поднебесной часто вели беседы о том, как Будда прищел в Чжун-Го и заговорил на языке народа Хань.
Говорили — царь запада Ашока отправил монахов и сутры царю Востока Цинь-Ши-Хуанди.
Говорили — буддийских монахов спас из темницы золотой идол, и это был Будда.
Говорили тч император Мин-Ди увидел во сне золотого Будду и утром отправил послов в Бхарату за тремя корзинами сутр Будды Ша-кьямуни.
Говорили — Будда — это мудрый Лао-Цзы, который уехал на Запад верхом на быке.
Говорили — Будда прискакал с земель кочевников — Сюнну на диком, черном коне.
И спорили ученые до хрипоты.
И говорили мудрецы до рассвета.
И скрипели перьями монахи.
А девочка на мосту ела сладкую сливу.
А облако-нежность целовало красный ветер.
И шел дождь для влюбленных.
И шли солдаты сквозь гарь городов.
И шли дни лозы и ночи вина.
А ученые говорили, говорили, говорили —-
криком, шепотом, слюной.
Боги мои лошади!
Боги мои собаки!
Где же река молчания?
Где ты, детство, пахнущее вареньем?
Где ты?
В монастыре Бодхи, пройдя мимо громадной статуи Будды, мимо залов, где медитировали монахи, мимо беседок, келий, курилен, дошел до южной стены.
Здесь он от середины отсчитал восемь шагов и увидел изображение птицы Феникс, а над ним три иероглифа.
Бодхи запомнил их.
Узнав, что в монастырь пришел Да-Мо, настоятель пожелал поговорить с ним.
Но царевич ушел.
По капле воды можно понять дождь, море, океан, слезы.
Хэнань
По куску глины — кувшин, дом, храм, стены и мосты.
По куску железа — меч, монету, колокола и статуи.
По одному семени — цветок, дерево и плод.
Едва взглянув, царевич мгновенно понимал сущность.
Он всегда находился в Пустоте и был сутью вещей — Пустотой.
Подходя к восточным воротам города Лояна, пробираясь между повозками торговцев овощами, мясом, птицей и мешками риса, ячменя и пшеницы, среди табунов лошадей и стад коров, овец, коз и буйволов, Бодхи подумал:
«В монастыре царит Разум, но не Мудрость.
Есть Книги, но нет Знания.
Все видят берега, видят мосты,
видят лодки,
но не видят самой Реки.
Не надо сидеть часами, проговаривая сутры, унижая свое сознание и не ощущая его.
Не надо годами перебирать книги вдали от шума жизни.
Не надо уподобляться щенку, пытающемуся ухватить себя за хвост.
Если ты готов к доброте и милосердию, если на базарной площади ты стоишь с открытым сердцем, не делая различия между царем и нищим, Истина сама найдет тебя.
Истина — рядом: в ведре воды, в улыбке ребенка, в крике торговца, во вздохе любимой, в собаке, в горячем супе.
Истина — в тебе самом! Она у тебя между пальцев!
Где ты, милосердие Авалокитешвары!?
Где ты, прозрение Майтрейи?!
Где ты, разум Амитабы?!
Где вы, Будды Пустоты?!»
— Мы в тебе, Человек!
В твоем семени.
В твоем сыне.
В твоем внуке.
Мы в тебе, Человек!
В твоих снах, в твоей любви,
в твоей войне, в твоем дожде!
В твоих мечтах!
Вставай, Человек! Улыбнись!
Долог твой Путь к Солнцу.
Тяжела твоя ноша жизни.
Хэнань
Невыносима нежность любви.
Но ты -С тобой С тобой С тобой С тобой С тобой
не один.
- твои родители.
- твои предки.
- Боги Вселенной!
- радуга детства!
- Любовь!
Люди в Поднебесной готовились к Новому Году.
Император пожелал первое благожелание людям — и забурлил Лоян! Зашумел! Закипел!
Тысячи и тысячи праздничных фонарей.
Тысячи и тысячи гирлянд, свечей, лампад.
Сто тысяч добрых пожеланий.
Сто тысяч радостных детских глаз, сверкающих вишенками в ожидании подарков!
Новый Год! Новое Счастье!
Новый Год! Новые мечты!
Новые надежды! Новая Весна! Новая Любовь!
Бодхи стоял справа от рыбного ряда шумного западного рынка Лояна.
Стоял и смотрел в глаза своих врагов.
У каждого дерева есть тень.
У каждого Учителя — ученики.
Маг Я-Ван был уничтожен.
Но остались его дети, и они сейчас смотрели на Бодхи.
Их было семнадцать.
Семнадцать воинов в черном.
Последних монахов, поклоняющихся Духам Подземного Мира.
Ненавидящих Солнце, Свет, Огонь, Небо.
Приносящих в жертву людей.
Женщин. Детей. Стариков. Юношей.
Бодхи знал об этом.
Знал и то, что таких щадить нельзя.
Выхватив из ножен за спиной мечи, к царевичу бросились двое.
Их мечи были еще в воздухе,
когда Бодхи свистящими ударами ног сломал им позвоночники.
10 Горы Дзэн
Хэнань
Лица уткнулись в грязный снег.
Мертвые глаза людей смотрели на мертвые глаза рыб.
Бодхи сделал скользящий шаг назад — и оказался в торговом
ряду.
Заметив, что в конце двух узких рыбных рядов появились люди
с платками на головах, Бодхи крикнул, чтобы торговцы отбежали назад.
По узким рядам к нему с двух сторон бежали восемь черных монахов, а сверху по деревянному навесу — еще семеро с мечами в руках.
Торговцы и покупатели со всего рынка стали сбегаться, чтобы увидеть схватку.
Двигаясь вдоль рядов и сметая врагов, Бодхи заметил какое-то движение в толпе, и, когда рухнул наемный убийца с мечом между лопаток, он в долю мгновения понял все.
Из толпы выбегали и окружали его члены городской банды, которая собирала дань с торговцев на рынках, с купцов, приезжающих из дальних стран и с хозяев постоялых дворов.
Главари банд были связаны договором с черными наемными убийцами пустыни Такла-Макан и сейчас спешили им на помощь.
Весь в чужой крови, страшный и спокойный шел царевич навстречу ворам, убийцам и грабителям по серому, растоптанному снегу лоянского рынка.
Враги стояли перед ним полукругом с ножами в руках, главари же стояли в толпе, отдавая приказы.
Бодхи вновь оказался на войне.
Его рука из мудры Великой Энергии сжалась в кулак.
Его воины хорошо знали этот жест.
Он означал гибель города.
Битву без пощады к врагу.
Битву с криком: Свобода или Смерть!
В такие минуты царевич был предельно собран и спокоен.
Он видел
испуганные лица крестьян, торговцев, покупателей,
служанку, держащую за руку ребенка с леденцом,
продавца рыбы с подносом омаров в руках,
старика, певичку со служанкой, нищего с посохом,
и славное — лица, глаза, руки и движения ног своих врагов.
Хэнань
Одновременно к Бодхи бросились восемь человек.
Вращающимся, словно водяное колесо, ударом Бодхи свалил на землю четверых. И,через мгновение еще четверо рухнули лицом в снег, с кровью, вытекающей из разорванных почек, печени, легких, артерий и сосудов.
Бодхи наносил удары локтями, плечом, коленом и прямой стопой ноги.
За долю секунды, в полете, пальцы его кисти меняли форму.
Медвежья лапа сменяла лапу тигра.
Когти орла сменялись языком гюрзы.
Обезьяний удар сменял удар копыта лошади.
Пальцы-ножи сменяли пальцы-ножницы.
Ладонь-вилы превращалась в ладонь-топор.
Прикосновение этой ладони было страшным.
Бандиты падали и падали в снег, мертвые уже в падении.
Неожиданно для всех Бодхи подпрыгнул и перевернулся в воздухе, а затем двумя громадными прыжками оказался возле главарей городских банд воров и убийц.
Не успели они вытащить тайные ножи, диски, трубы, как Бодхи сломал-вырвал им шейные позвонки.
Люди в ужасе отшатнулись.
Замерли солдаты городской управы.
Поднялся шум — люди побежали в разные стороны, увидев царевича в толпе.
И царевич растворился в фиолетовых сумерках.
По узким, заснеженным улочкам, через торговые ряды, через шумевшие площади шел Бодхи к дворцу императора династии Северная Вэй.
По улицам Шэньси и Шаньси, на деревенских площадях, на лестницах городских управ, на рынках, мостах, ярмарках
Бодхи слышал, как глашатаи кричали о том, что император Северной Вэй приглашает во дворец для беседы человека с Запада, человека в красном, человека по имени Да-Мо.
!0
Хэнань
Бодхи поднялся на четыре священных вершины Поднебесной и нашел там то, что искал.
Настало время пятой вершины.
Было время и для беседы с императором.
А город Лоян
светился, сверкал, взрывался
радостью хрустального праздника,
радостью детских голосов,
песнями бродячих артистов,
песнями влюбленных.
Приближался Новый Год!
Танцевало на снегу беспечное счастье!
По улицам проходили шумные процессии ряженых нищих.
Прохожие подавали им медные монеты, мешки с рисом, а некоторые — вино в тыквах-горлянках.
Во всех домах,
чисто убранных, выбеленных,
украшенных амулетами, оберегами, талисманами,
обливали вином и мазали медом домашнего Бога Цзао-Вана, который отправлялся на Небеса с докладом о делах семейных к далеким и близким предкам.
Бодхи шел мимо приносящих счастье, богатство и долголетие благожелательных надписей-иероглифов.
На улицах и в домах готовили пельмени, свиные ножки,
лапшу и супы с салатами,
приправленные имбирем, уксусом, солью,
патокой, вином, перцем и чесноком.
И слышались в домах, садах и улицах
голоса женщин, молящихся о рождении сына и богатом урожае,
мужчин, славящих предков и просящих у них здоровья и богатства,
и детей, мечтающих о том, чтобы поскорее стать взрослыми.
Бодхи, пройдя мимо стражи, вошел во внутренний город.
По центральной аллее он зашел в запретный город.
Во дворце он проходил зал за залом мимо воинов, вельмож, монахов, евнухов, слуг и жрецов.
В небольшой, богатой келье сидел на скамье император и смотрел на ковер тибетских мастеров.
Увидев Бодхи, он вскочил и стал озираться в поисках оружия.
Хэнань
Он пытался закричать, но не смог. Взгляд царевича сдавливал горло. Жестом ладони Бодхи успокоил императора — и тот вновь сел на резную скамью из ясеня.
Бодхи увидел, что император, наконец, успокоился.
— Мое имя Да-Мо.
Ты приказал привести меня к тебе. Я пришел. Говори, император.
— Говорят, что ты великий маг — скажи, о чем я думаю?
— Я не маг и не колдун. А мысли твои может угадать любой уличный мальчишка.
— И какие у меня мысли?
— У тебя нет мыслей -— у тебя есть страх! Страх, пожирающий тебя, словно черное зловонное чудовище!
Ты боишься, что твоей смерти ждут наследники от разных жен.
Ты боишься умереть от рук твоих врагов из племен Сяньби, Цзе, ЦииУ.
Ты боишься умереть от руки наемного убийцы, подосланного с мятежного Юга.
По ночам к тебе приходят Души людей, которых ты приказал задушить, сжечь, отравить, повесить, обезглавить или четвертовать.
Ты боишься потерять власть, деньги, почет и славу.
Ты боишься смерти из-за своей жадности.
Ты боишься жизни из-за своей гордыни.
Страх за жизнь своих детей, жен, матери, любимых наложниц душит тебя, но самое главное — ты боишься гнева Неба и кары народа!
Бледный, вспотевший император слушал Бодхи, словно перед ним стоял посланец Небес с миссией отобрать небесный мандат на право царствовать в Поднебесной.
— Да-Мо, ты не назвал еще один мой страх...
— Я знаю его.
Ты боишься сойти с ума. Об этом уже догадываются приближенные. Скоро будут знать все.
— Есть ли у меня надежда вернуть себе лицо? Что будут говорить обо мне потомки?
—- Люди всегда помнят тех, кто объединяет.
— Что?
— Семью. Влюбленных. Страну.
Хэнань
Веру и безверие. Отцов и детей.
Небо и Землю. Свет и Тень.
Тех, кто разрушает, люди презирают.
Есть Лоян. Есть Нанкин.
Нет Поднебесной.
Думай, человек Неба!
— А если у меня не получится?
— Так говорят люди-болото. Попытайся.
— А если не хватит сил?
— А для чего нужны сыновья?
— Скажи, Да-Мо, а Будда мне поможет?
— Спроси у него.
— Но ведь он молчит?
— Ты ударь его палкой по голове — тогда заговорит!
После ухода Бодхи император долго смотрел в окно.
Затем встал и прошел в небольшую келью рядом с библиотекой.
Это была комната молитв.
Подойдя к статуе золотого Будды, он три раза ударил ее тростью по голове.
Будда загудел.
Император обрадовался.
Ударил в четвертый раз, промахнулся и сильно задел кисть руки.
Теперь загудел император.
А Будда улыбался.
Размахивая ушибленной рукой, правитель задел ею медный колокол и взвыл еще громче.
Застыл. Перестал дышать.
Замер.
Затем он улыбнулся, выдохнул — и начал смеяться.
Смеяться громко — раскатами, водопадом.
Сбежавшаяся стража,
сонные евнухи,
жены и наложницы были потрясены.
Перед ними стоял не император.
Это был Человек.
Смеющийся Человек.
Хэнань
Когда Бодхи поднимался на гору Сун-Шань, наступила оглушающая тишина.
Замерли облака. Остановился ветер.
Стихли голоса людей вдали.
Исчезли птицы.
Все опрокинулось в тишину Пустоты.
Бодхи посмотрел вниз, на деревья предгорья. На небо, где застыла птица.
И продолжил путь.
Поднявшись на вершину, он по рыхлому снегу направился к священному дереву.
Прямо под ним должен был быть зарыт пятый камень-карта.
И вдруг на камне рядом с деревом он увидел старика.
Седой, словно лунь, но с глазами чистыми, словно небо, он смотрел на Бодхи и улыбался.
— Боги услышали мои молитвы.
Вы пришли вовремя. У меня осталось мало сил.
— Значит, Вы ждали меня?
— Я — патриарх Ван-Чжан-Ло, настоятель монастыря Шао-Линь. Мне пора уходить на Небо, и я искал преемника, но не нашел. Восемь дней назад я видел во сне, что придет благородный варвар и что он — новый Учитель.
Восемь дней без пищи и воды я ждал Вас, и Вы пришли!
— Я не Учитель! И я не монах! Старец смотрел на Бодхи. Царевич молчал.
— В народе Вас называют Да-Мо — просветленный Разум. Крестьяне говорят, что Вы — Авалокитешвара, сострадательный
и добрый.
Воины говорят, что Вы — человек суровой дисциплины.
И только на восьмой день поста я понял: Вы есть Мудрое Сострадание и Любящая Мудрость.
— Хорошо, настоятель. Идите и хорошо поешьте.
Если я приду в Ваш монастырь, Вы об этом услышите. Бодхи смотрел, как старец постепенно спускается с горы. Посмотрел на небо — птица полетела дальше, и облака сдвинулись.
Под камнем Бодхи нашел пятую пластину.
Храм Шао-Линъ
Бросив на землю свой плащ, он стал собирать пластины вместе.
Царевич долго смотрел на них, а потом соединил, и они, словно одно целое, воссоединились.
Перед ним возникла одна картина.
Предстал один иероглиф.
Один символ-ключ.
Один знак санскрита.
Знак этот был на карте Бхараты древних Ариев.
Был на карте Кумарадживы.
Был на стене пещеры Аджанты.
Был на стене пещеры космического странника.
Был на стенах пещеры йоги нов и пещеры в Тибете.
Это была пятиконечная звезда!
Звезда была ключом.
Ее лучи показывали направление движения древних,
ее центр показывал начало великого путешествия Ариев.
Бодхи сложил все камни в суму и, словно Шива-йогин, сидя на плаще, стал смотреть на деревья, покрытые снеговыми облаками.
Из чистого, ясного, синеватого воздуха перед Бодхи явился Хранитель Небесных Ключей.
Поиск по сайту: