Эпизод третий

«Я вам жить завещаю, что я больше могу»

Появляются письма. Звучит лирическая музыка. Письма выстраиваются клином на помосте, спиной к зрителям. Среди них так же находятся поэты Всеволод Багрицкий и Борис Богатков, они одеты во все белое.

Появиться почтальон, и расскажет зрителям о том, что он все письма раздал, все доставил и значит, он может идти домой, ведь война окончилась.

Почтальон. Закончилась война, но события, переживание военных лет оставили глубокий след в сознании людей. Тема жестокой памяти стала главной в творчестве писателя.

Появляются поэты, речь о которых прозвучала в представлении.

Поэты начнут, говорить о победе, но с огромной горечью по гибели своих однополчан.

Луч света направлен на Суркова.

Алексей Сурков:

Голос павших вызван теми, кто остался жить. Этот голос нужен именно им (живым). Преемственность поколений – это стержень человеческого бытия, придающий смысл и устойчивость перед лицом времени и вечности.

Где трава от росы и от крови сырая,

Где зрачки пулеметов свирепо глядят,

В полный рост, над окопом переднего края,

Поднялся победитель-солдат.

Сердце билось о ребра прерывисто, часто.

Тишина… Тишина… Не во сне – наяву.

И сказал пехотинец: - Отмаялись! Баста!-

И приметил подснежник во рву.

И в душе, тосковавшей по свету и ласке,

Ожил радости прежней певучий поток.

И нагнулся солдат и к простреленной каске

Осторожно приладил цветок.

Снова ожили в памяти были живые –

Подмосковье в снегах и в огне Сталинград.

За четыре немыслимых года впервые,

Как ребенок, заплакал солдат.

Так стоял пехотинец, смеясь и рыдая,

Сапогом, попирая колючий плетень.

За плечами пылала заря молодая,

Предвещая солнечный день.

Почтальон берет у него книгу и кладет в сумку.

Сурков уходит со сцены, а на помосте появляется новое письмо..

Луч света на О. Берггольц:

О.Берггольц. С новой силой стало мне ясно, что мы не имеем право «писать зря», что читателю не безразлично, пережил поэт сам то, о чем он пишет или просто описал, или только притворился, что пережил. Безграничное и чистое доверие к поэту обязывает поэта к исповеди – целомудренной, до конца правдивой.

И вот в послевоенной тишине

к себе прислушалась наедине…

Какое сердце стало у меня,

сама не знаю, лучше или хуже:

не отогреть у мирного огня,

не остудить на самой лютой стуже.

И в черный час зажженные войною,

затем чтобы не гаснуть, не стихать,

неженские созвездья надо мною,

неженский ямб в черствеющих стихах.

Но даже тем, кто все хотел бы сгладить

в зеркальной, робкой памяти людей,

не дам забыть, как падал ленинградец

на желтый снег пустынных площадей.

Почтальон забирает у О.Берггольц ее книгу, кладет в сумку. Ольга Берггольц уходит со сцены и на помосте появляется новое письмо.

Луч света падает на К. Симонова.

Симонов: конец долгого пути. Долгого очень долгого… Дошли до Победы. Легко сказать дошли. И если оглянуться - как и через что шли? Какая тишина…

Да, счета не было - ни дорогам, ни ранам, ни смертям, и Победа была концом пути многих, смертных людей, четыре года сменявших друг друга, выбывавших из строя, возвращавшихся, погибших. Но война соединила все их судьбы в одну судьбу бессмертного солдата, который все-таки дошел до Победы.

У него было длинное имя.

За четыре кровавых года

Так война его удлинила,

Что в одну строку не упишешь.

Иванов его было имя,

И Гриценко, и Кондратович,

Акопян, Мурадов, Долидзе,

И опять Иванов, и Лацис,

Тугельбаев, Слуцкий – и снова

Иванов, и опять Гриценко.

Наградных написали гору

И по несколько раз успели

Наградить его перед строем.

А бывало - не успевали

Или в госпиталях вручали,

Выдавали награды семьям,

А одна, говорят, большая

Его до сих пор и ищет.

Когда умер в четвертый раз он,

Уже видно было победу,

Но война войной оставалась,

И на длинной ее дороге

Вновь раненья, и снова смерти…

Восемь раз копали могилы,

Восемь тел его мы зарыли,

Трижды – в русскую, в русскую, в русскую,

В украинскую, в украинскую,

И еще один – в белорусскую,

На седьмой раз – в братскую польскую,

На восьмой – в немецкую землю.

На девятый раз он не умер,

Он дошел до Берлина с нами,

С перевязанной головою

На ступеньках рейхстага снялся…

Почтальон забирает у него книгу, кладет в сумку. Симонов уходит. На помосте появляется новое белое письмо.

Луч света на Твардовского.

Поиск по сайту: