ГЛАВА IV. МОРАЛЬ ЛЮБВИ

Есть одна мораль — любовь, что произрастает из самоотречения и цветет в благих деяниях.

Ортодокс говорит: "Вот это хорошо, это плохо, это правильно, а это неправильно". Но для суфия источником всех добрых дел является любовь. Кто-то, пожалуй, скажет, что она же и является источником и злых дел, но это не так. Их источник — недостаток любви.

Наши добродетели созданы любовью, а наши грехи вызваны ее недостатком. Любовь превращает грех в добродетель, а при ее недостатке добродетели ничего не значат. Христос сказал, когда к нему привели женщину, обвиняемую в грехе: "Ее грехи прощены, ибо она много любила". Небеса становятся такими красивыми благодаря любви, а жизнь становится адом, если ее не хватает. Любовь, по сути дела, создает гармонию в жизни на земле и мир на небесах.

Одна девушка увидела из окна две похоронные процессии и сказала своему возлюбленному: "Душа одного — это душа, что отправилась в рай; а душа другого, я уверена, в ад пошла". Он спросил: "Как ты можешь говорить, что знаешь то, что может знать только святой?" Она ответила: "Очень просто, я знаю это, потому что все те, кто идет за первым гробом, выглядят печальными, а у многих слезы в глазах. А у всех тех, кто идет во второй процессии, глаза сухи и на лицах у них веселье. По первому видно, что он любил и заслужил любовь многих, и потому он конечно должен попасть в рай. А второй, видно, не любил никого, ибо никто не скорбит о его смерти".

Поэтому, если этот мир является адом для лишенного любви, тот же самый ад обнаружится и в следующем мире. Если душа и сердце неспособны любить, то даже родственники и ближайшие друзья человека остаются ему чужими; он равнодушен к ним и ему не нравится их общество.

Начать любить легко и так поступает более или менее каждый. Но продолжать любить трудно, ибо любовь открывает глаза любящего, чтобы он мог видеть через возлюбленную, хотя и закрывает глаза любящего для всего другого. Сначала, чем более любящий знает о возлюбленной, тем больше он начинает видеть недостатки, равно как и достоинства, которые в начале любви, естественно, сбрасывают возлюбленную с того высокого пьедестала, на который любящий ее поставил.

Другая вещь заключается в том, что кроме тех атрибутов, которые привлекают любящих друг к другу, в каждом есть склонности, которые тянут их врозь. Эго всегда обманывает, сводя два сердца вместе, а потом разделяя их. Поэтому в мире чуть ли не каждый говорит: "Я люблю" или "Я любил", но редко бывает так, чтобы любовь всегда усиливалась с того момента, как она началась. Для того, кто любит по-настоящему, абсурд слышать, как говорят вокруг: "Я любил ее, но теперь больше не люблю".

Любовь должна быть абсолютно лишена эгоизма, иначе она не даст нужного озарения. Если у огня не будет пламени, он не сможет давать света, и лишь дым пойдет из него, а это будет мучительно. Такова эгоистичная любовь. Неважно, есть ли это любовь к людям, к человеку, — она бесплодна, ибо хотя она и выглядит как любовь к человеку или к Богу, по сути дела, это любовь к себе. Приходящие в голову любящему мысли типа: "Если ты будешь любить меня, я буду любить тебя, но если ты любить меня не будешь, то я тебя тоже не буду любить" и все подобные этому заявления — это ложные представления о любви.

Роль любящего в жизни гораздо труднее, чем жизнь возлюбленной. Любящий терпеливо сносит тиранию со стороны возлюбленной, и это совершенно естественно на тропе любви. У Хафиза есть строки о подчинении приказам возлюбленной: "Я разбил свою чашу желания о скалу повеления моей любимой. Что делать, если мое сердце покорено этой упрямицей, которая делает то, что сама хочет, а желания любящего отвергает?" Это описание природы любящего и возлюбленной, то есть возлюбленная будет делать все, что пожелает, тогда как любящий будет жить любовью, и разорвать ее будет означать для него смерть. Тогда единственным выходом остается смирение, равно что в случае с земной возлюбленной или Возлюбленным небесным.

Любящий никогда не будет жаловаться на несправедливость, что причинили ему, и каждую провинность возлюбленной он будет прятать под своим плащом — так же как бедняк бы скрывал заплаты на своей одежде. Любящий, при всем что он делает, заботится о том, как бы не задеть чувства возлюбленной; но деликатность его адекватна его чувству осторожности; и чувства становятся еще тоньше, если человек любил зря.

Хотя любовь и является светом, она становится тьмой, если ее закон не понимают. Также как вода, что очищает все, становится грязью, если смешать ее с землей, так и любовь — если ее не понимают правильно или трактуют неверно, становится проклятием вместо блаженства.

Существует пять основных грехов против любви, превращающих нектар в отраву. Первый, — это когда любящий, из-за своей любви, лишает возлюбленную свободы и счастья, против ее желания. Другой грех — это когда любящий дает волю духу соперничества и ревности или желчности в любви. Третий — это когда любящий сомневается, не доверяет и подозревает ту, кого он любит. Четвертый — это когда он уворачивается от того, чтобы терпеть все беды, всю боль, неприятности, трудности и страдания, что возникают на тропе любви. И наконец, пятый — это когда любящий навязывает свою собственную волю вместо того, чтобы полностью подчиниться желанию возлюбленной. Это вполне естественные ошибки любящего сердца так же как и болезни вполне естественны для человеческого тела. Как недостаток здоровья делает жизнь жалкой, так и недостаток любви делает сердце несчастным. Только тот любящий, кто избегает этих ошибок, наслаждается любовью и благополучно достигает ее финала.

Любовь заключается в служении. И только лишь то, что сделано не для славы, не для имени, не ради признательности и благодарности тех, для кого это делается, и есть служение любви.

Любящий выказывает доброту и благодеяние по отношению к возлюбленной. Он делает для нее все, что может в плане помощи, служения, доброты. И все это он скрывает от мира, и даже от самой возлюбленной. Если же возлюбленная что-либо для него делает, он преувеличивает это, идеализирует, превращает кротовую ямку в гору. Он принимает яд из рук любимой словно сахар, и боль любви в его сердечной ране становится его единственной радостью. Преувеличивая и идеализируя все, что возлюбленная делает для него, и преуменьшая все то, что он сам сделал для нее, он развивает собственное чувство признательности, которое творит все благое в его жизни.

Терпение, самопожертвование, отказ от себя, сила и стойкость необходимы в любви, но в конечном счете являются ничем, кроме надежды — до тех пор, пока любящий не соединится с возлюбленной. Самопожертвование нужно в любви для того, чтобы отдать все, что есть: богатства, имения, тело, сердце и душу. Там уже не остается "я", — там есть только "ТЫ" и так будет до тех пор, пока "ТЫ" не станет "я". Там, где живет любовь, живет терпение, а там, где терпения нету, нет и любви. Любящий считает надежду частью религии любви, ибо надежда — это единственное, что может поддерживать свет пламени жизни. Надежда для любящего подобна спасательному канату в море. "Брахма собрал мед со всего, что есть в жизни, и стало это надеждой".

Разлука необходима в соответствии с законом природы, хотя она и наиболее болезненна. Если есть два сердца, единые в любви, их ожидает разлука, и ее нужно принять. Один персидский поэт сказал: Если бы я только знал, какую боль причиняет разлука, если любишь, я бы никогда не дал свету любви зажечься в моем сердце". Бог, как говорят японцы, ревнует ко всему, кроме Себя. Кем бы ни была та, кого ты любишь, именно этот дух Божий, существующий в природе, рано или поздно вас разделит.

Эта идея метафорически выражена в одной индийской истории под названием Индра Сабха.

Одной фее, Сабзпари, которая была танцовщицей при дворе Индры, Царя Небесного, понравился князь Гульфам, земной человек — когда она летала вокруг его дворца. Ее слуга, черный Дева, по ее желанию перенес Гульфама с земли на небеса. Гульфам сначала выглядел очень несчастным в этом странном месте, но потом любовь Сабзпари настолько привлекла его, что он стал жить ее любовью. Сабзпари должна была появляться при дворе Индры каждую ночь, чтобы танцевать перед ним и развлекать его, а так как из-за любви Гульфама, она несколько раз отсутствовала, все при дворе начали интересоваться, почему ее не было. Однако то, что она отправлялась каждую ночь ко двору Индры, навело Гульфама на подозрение, что, возможно, Сабзпари своими ласками развлекает кого-то другого. Он спрашивал ее об этом много раз, и каждый раз она отказывалась ему ответить. Так было до тех пор, пока он не разозлился и Сабзпари подумала, что скрывать это больше не может. Слушая ее объяснения Гульфам попросил ее отвести его ко двору Индры. Она ответила: "Ни один человек там никогда не был, и ни один человек не может войти туда; и если Индра увидит тебя там, это сразу положит конец нашим милым дням любви и счастья. Нас сразу разлучат, и я не знаю, что он тебе сделает."

Гульфам сказал: "Нет уж. Это женские сказки. Может, ты влюбилась в какого-нибудь Деву, и желаешь скрыть это, рассказывая мне всякие байки". Она очень огорчилась, оказавшись в такой беспомощной ситуации. И вот повинуясь чарам агонии, что его стрелы-слова привнесли в ее сердце, она не раздумывая согласилась взять Гульфама ко двору Индры, повторяя себе: "Что будет, то будет".

Сабзпари привела его ко двору и спрятала его за складками своего одеяния и крыльями. Красный Дева почувствовал присутствие человека при дворе, и, осмотрев все вокруг, увидел, что Сабзпари лучше всех танцевала перед Индрой и прятала за собой Гульфама. Он скромно вытащил его пред очи Индры, Повелителя Небес, а тот сидел на своем троне с бокалом вина, и глаза его были от вина красны, а сам он был полон сияния и величия. Когда Индра увидел, что человека привели на вершину небес, он встал в великом гневе и сказал Сабзпари: "О, бесстыдница, как посмела ты привести человека на средоточие неба, куда ни одному земному созданию нет ходу?" Красный Дева сказал: "Это, господин мой, любовь к этому земному созданию — она заставила ее изменить небесной короне и пренебречь своими обязанностями при верховном дворе вашего Величества".

Сабзпари сказала Гульфаму: "Видишь, дорогой мой возлюбленный, что навлекла на нас твоя настойчивость?" Индра повелел: "Разлучить их немедленно, так, чтобы они не смогли сказать ни слова друг другу. Его — бросить обратно на землю, а ей — оборвать крылья и держать ее в заточении до тех пор, пока любовь Гульфама не сотрется из ее сердца. А затем очистите эту осквернившуюся от пяти стихий. Только тогда она сможет прийти к нам снова, если будет на то наша милость и прощение".

Символы этой истории говорят нам о ревности Бога. Слово "Индра" происходит от слова "Андар" или "Антар", что означает внутренний, самый сокровенный дух, который человек идеализирует как Бога Всемогущего. Пери — это души, которые Он создал из Своего Собственного Существа, и которые танцуют ему во хвалу, танцуют ради его знаний и танцуют в его присутствии — это единственное, что Он от них хочет. Черный Дева — это символ мрака, что на санскрите называется "Тамас", под покровом которого душа строит себе дом из земных стихий, физическое тело. Из мрака Бог мир создал.

"Сабз" означает "зеленый", что является символом воды — первой стихии, которая сформировала вещество; материи, другими словами. "Сабзпари" означает душу, притягиваемую к материальному телу. Когда душа занята земным телом, которое символизирует Гульфам, тогда эта душа поглощает земные переживания, то есть, любовь тела к земле, его радость на земле, и его комфорт на земле. Так как об обязанностях души при этом забывают, погнавшись за земным, то красный Дева, сила разрушения, которая всегда занята изменениями в природе, вызываемыми ей самой, разлучает их и смерть становится расставанием души с телом. И душа при этом, будучи обитателем небес, лишается крыльев, в силу проклятия Верховного Духа, и будет склоняться к земле — до тех пор, пока не очистится от пяти стихий, что составляют низший мир. "Если человек не будет рожден от воды и духа, он никогда не войдет в царство Божие”, — читаем мы в Библии. Только тогда душа поднимается над влиянием земли и будет танцевать вечно перед всевышним Индрой, Царем царей.

Результат любви — это боль; если в любви нет боли, это не любовь. Любящий, который не прошел через всю агонию любви — это не любящий, он ложно утверждает что любит. "Что же это за любовь, от которой боли нет? Даже если бы кто-то сошел с ума от любви, это ничего не значило бы". Боль любви — это удовольствие любящего, это сама его жизнь, а недостаток боли — его смерть. Амир, индийский поэт, говорил: "Ты будешь помнить обо мне, после того как я умру, о, моя боль любви. Ибо я всю жизнь отдавал тебе место в моем нежном сердце, и питал тебя своей плотью и кровью". Каждый может говорить о любви, и заявлять, что любит; но вынести ее испытания и стерпеть боль любви — это достойно редкого героя. Уже то, как боль любви выглядит, заставляет труса убегать прочь. Ни одна душа не могла бы принять этот яд, если бы у него не было вкуса нектара.

Тот, кто любит, потому что не может не любить, становится рабом любви; но тот, кто любит, потому что это — его единственная радость, становится царем любви. Тот, кто ради любви любит кого-то, кто близок его идеалу, становится управителем любви; а тот, кто может запечатать свое полное любви сердце, невзирая на всю привлекательность возлюбленной — это завоеватель любви.

Те же, кто избегают любви в жизни из-за страха перед ее болью, теряют больше, чем любящий, который потеряв самого себя, получает все.

Лишенные любви сначала теряют все, до тех пор пока их "я" не ускользнет из их рук. Теплота атмосферы любящего, проникающий эффект его голоса, привлекательность его слов — все это приходит из боли его сердца. Сердце не живет до тех пор, пока не испытает боль. Человек не жил, если он все время жил и работал со своим телом и умом, не привлекая сердце. Душа — это весь свет, но вся тьма происходит от смерти сердца. Боль оживляет его. То же самое сердце, которое когда-то было полно горечи, после очищения любовью становится источником всего благого; все добрые дела происходят от этого.

Руми описывает шесть признаков любви: глубокий вздох, мягкое выражение лица, влажные глаза, отсутствие аппетита, немногословность, бессонница, и все это является знаком боли от любви. Хафиз говорил: "Все блаженство в моей жизни было результатом непрекращающихся слез и беспрестанных вздохов, прошедших сквозь сердце ночью".

Печаль любящего постоянна в присутствии и в отсутствии возлюбленной: в присутствии, это страх, что она сейчас уйдет; а в отсутствии — это страстное желание, чтобы она была рядом. С мистической точки зрения, боль любви — это динамит, что разрывает сердце, даже если оно твердо словно скала. Когда пробита эта твердь, что скрывала свет, потоки счастья вырываются наружу словно горные родники.

Боль любви становится со временем жизнью любящего. Болезненность сердечной раны дает ему такую радость, которую не может дать ничто иное. Зажженное сердце становится факелом на пути любящего, который освещает ему путь и ведет к конечной цели. Удовольствия жизни ослепляют, только любовь счищает ржавчину с сердца, зеркала души.

Однажды некая молодая рабыня, застилая постель падишаха, захотела узнать, каково это отдыхать на монаршем ложе. Жаркое солнце, бриз, влетевший в спальню через окно, цветы и благовония, разбросанные внизу, приятный запах горящего ладана, все это так ее разморило, что она сразу же заснула как только легла на подушку этой кровати. Она заснула так крепко, как если бы оказалась в объятиях смерти. Но тут вошли царь с царицей, и их очень удивила дерзость и бесстыдство этой рабыни. Падишах разбудил ее ударом кнута, а затем ударил еще раз или два, чтобы у царицы не появлялось подозрений. Рабыня проснулась в ужасе и громко закричала, но под конец улыбнулась. Они спросили, что вызвало ее улыбку. Она ответила: "Я улыбнулась при мысли, что нега и радость пребывания на этой кровати дало мне лишь миг удовольствия, и в наказание за то мне последовали эти удары; но интересно, — вы, которые вкушали удовольствие от этой удобной кровати всю жизнь, — какое наказание за это наложит на вас Бог, Царь царей?"

Природа жизни такова, что каждое небольшое удовольствие стоит несравнимо больших страданий. Поэтому любящий собирает всю боль (а это и есть современная монета), и путь его жизни — от земли к небу становится легче. Там он станет богатым, тогда как все другие окажутся бедняками.

Система образов суфийских поэтов описывает природу любви, любящего и возлюбленную такими изысканными метафорами, с такой сложностью и условностью выражений, что их поэзия рисует истинную картину человеческой природы.

Любящего всегда представляют как жертву тирании жестокосердной и недосягаемой возлюбленной, которая не обращает на него никакого внимания, гуляет с его соперниками, слепа к его страданиям, не слышит его призывов, а если и отвечает, то так незначительно, что вместо того чтобы излечиться, болезнь лишь усиливается. Любящий протягивает свое буйное сердце возлюбленной, держа его на ладонях. Он кладет свое сердце у ног ее, а она хладнокровно ступает по нему, в то время как сам он кричит: "Осторожнее, милая, осторожнее. Это же мое сердце! Это сердце мое!" Сердце любящего обливается кровавыми слезами. Любящий давит свое сердце, удерживая его от того, чтобы убежать туда, где сейчас любимая. Любящий жалуется на свое сердце за то, что оно было таким безрассудным и оставило его, убежав к любимой. Любящий просит возлюбленную вернуть ему его сердце, если оно ей не нужно. Но жилище сердца теперь — в кудрях любимой.

Любящий беспокоен и несчастен в агонии разлуки. Боль любви — его единственная подруга в ночи одиночества. Любящий спрашивает ночь разлуки: "Где будешь ты, когда я умру?" Любящий думает, что смерть придет раньше, чем явится возлюбленная. И он молит любимую прийти к нему до того, как он умрет. Он просит любимую навещать его могилу, если не из любви, так хотя бы для вида.

Любящий желает только того, чтобы любимая понимала его; знала, как он ее любит и какие страдания претерпевает. Он все время желает, чтобы либо возлюбленная пришла к нему, либо чтоб его к ней позвали; даже сам вид посланника любви причиняет возлюбленной страдания. Все плохое и дурное в мире — ничто для любящего. Он жалуется, что у него украли свободу, терпение и покой; что он потерял свою религию, мораль и Бога. Любящий не носит ни шляпы ни ботинок, а друзья его считают сумасшедшим. В приступе острой боли он рвет на себе одежду. Его заковывают в цепи из-за его безумия. Он потерял уважение в глазах всех.

Сердечная рана для любящего словно роза, а боль ее — цветение розы. Он плачет, чтобы опрыскать ее соленой водой, чтобы она росла лучше и он смог бы в полной мере насладиться той сладкой агонией. Любящий ревнует к знакам внимания, что его соперники оказывают его любимой. Когда любящий рассказывает своим друзьям историю своей любви, они начинают плакать вместе с ним. Любящий целует землю, по которой ходит его любимая. Он завидует привилегии, что дарована ее обуви. Любящий расстилает свой ковер перед воротами любимой. Брови любимой подобны Мехрабу, аркам мечети. Родинки на ее щеках — это волшебные точки, которые открывают ему тайны неба и земли. Пыль из-под ее ног подобна священной земле Каабы. Лицо любимой — это открытая книга Корана, и в чертах любимой он читает букву Алиф, первую букву и символ имени Аллаха. Из глаз любимой любящий пьет Кутхар, вино; ее обволакивающий взгляд опьяняет его. Звон ее ножных браслетов оживляет его. Любящему достаточно увидеть возлюбленную даже во сне, если не в состоянии бодрствования.

Когда любящий говорит, что умрет, возлюбленная не верит ему. Любящий становится настолько истощенным, что даже Мункир и Накир, ангелы-хронисты, не могут найти его в могиле. Страх перед любящим заставляет возлюбленную собирать шлейф своего платья и приподнимать его, проходя мимо его могилы — а вдруг рука любящего за него ухватится?

Небо и земля сотрясаются от глубокого вздоха любящего. Его слезы при мысли о той прекрасной превращаются в цветы, как только они упадут на землю. Боль — это подруга его сердца ночью, а смерть — его спутница на дороге жизни. Он планирует, он представляет себе тысячи способов, как рассказать любимой о своем желании, боли, восхищении и любви; но когда он видит ее, он словно околдован стоит, его язык не может двигаться, губы крепко закрыты, а глаза поглощены видением желанной.

Радость, в самом истинном смысле этого слова, известна только любящему. Те, кто лишен любви, знают ее лишь по имени, не по сути. Это как если бы сравнить каменный утес и человека. Человек, при всех жизненных невзгодах и трудностях скорее захочет жить как человек, чем нежели станет каменным утесом, к которому эти невзгоды и трудности даже прикоснуться не могут; ибо даже при невзгодах и трудностях радость жизни безгранична. При всей боли и при всем горе, с которым любящему приходится соприкоснуться в жизни, его радость в любви невообразима, ибо жизнь — это любовь, а недостаток любви — смерть. "Ангелы оставили бы свое вольное жилище на небесах, если бы им была ведома та радость, когда любовь зарождается в молодом сердце".

Существует два достойных объекта любви: человек, на низшем плане, и Бог — на высшем. Каждый человек на свете, сначала учится любить на плане низшем. Младенец, как только он открывает глаза, он любит все, что они видят, все, что кажется ему красивым. Позже приходит любовь к тому, что постоянно, к тому, что не изменяется, и это ведет к идеалу Бога. Но тогда человек попадает в такое трудное положение в жизни, что происходит борьба между одним и другим. Идол тянет на одну сторону, а идеал — на другую, и редко кому удается возвыситься над этой трудностью.

Это же объясняется жизнью Сурдаса, великого музыканта и поэта Индии. Он очень страстно влюбился в одну певицу и очень радовался, когда видел ее. Его любовь к ней усиливалась настолько, что он не мог без нее и дня прожить. Однажды начался сильный ливень, который продолжался неделями, так что города той страны затопило. Не было никаких средств сообщения, дороги были непроходимы, но ничто не могло помешать Сурдасу увидеть свою возлюбленную в обещанное время. Он отправился в путь под страшным ливнем, но по дороге ему встретилась река. Она вышла из берегов и перейти ее вброд нельзя было. Лодки поблизости видно не было. Тогда Сурдас прыгнул в воду и попытался плыть. Тяжелые волны реки болтали его, поднимали его вверх и бросали вниз словно с вершины гор в бездну. К счастью, ему подвернулся труп, за который (приняв его за деревянную колоду) он и ухватился и так добрался, наконец, после тяжелой борьбы до дома своей возлюбленной. Он увидел, что двери были заперты. Уже была поздняя ночь, и любой шум поднял бы на ноги всю округу. Поэтому он постарался забраться на стену дома и проникнуть сквозь слуховое окно. Он ухватился за кобру, которая показалась ему свисающей веревкой — он подумал, что, возможно, любимая оставила ее здесь специально для него.

Когда она увидела его, она очень удивилась. Она не могла понять, как ему удалось к ней прийти, и впечатление, которое произвела на нее его любовь, стало еще сильнее. Она словно вдохновилась его любовью. Он в ее идеалах поднялся от человека до ангела, особенно когда она узнала, что он принял труп за деревянную колоду, а кобру, врага человека, — за спасительную веревку. Она увидела, как смерть была убита любящим. Она сказала ему: "О, человек, твоя любовь выше, чем любовь обычного человека, а если бы она была любовью к Богу, верховному Божеству, какое бы это было счастье! Поднимись же над любовью формы и материи и обрати свою любовь к духу Божьему". Он принял ее совет словно простое дитя. Он покинул ее с тяжелым сердцем и пошел с того времени странствовать по лесам Индии.

Много лет он блуждал в лесах, повторяя имя божественного Возлюбленного и ища прибежища в Его руках. Он ходил по святым местам, местам паломничества и случайно вышел на берег священной реки, куда каждое утро приходили женщины из города, чтобы наполнить кувшины священной водой. Сурдас, что сидел там и размышлял о Боге, был поражен красотой и обаянием одной из них. И его сердцу, а оно было подобно факелу, не потребовалось много времени, чтобы загореться. Он пошел за не. Когда же она пришла домой, она сказала своему мужу: "Какой-то мудрец увидел меня у реки и шел за мной до моего дома. А сейчас он стоит на улице". Муж, а он был человеком рассудительным, тут же вышел из дома и увидал того человека с лицом мудреца, и вокруг него сияло духовное достоинство. Он спросил: "О, махараджа, что заставило тебя стоять и ждать здесь? Могу ли я что-нибудь сделать?" Сурдас ответил: "Кто эта женщина, что вошла в этот дом?" Он ответил: "Это моя жена, и мы и я всегда готовы оказать мудрецу услугу". Сурдас тогда сказал: "Прошу тебя, о благословенный, пусть она выйдет, чтобы я мог ее еще раз увидеть". А когда она вышла, он снова посмотрел на нее и сказал: "О мать, прошу тебя, принеси мне две булавки". А когда она принесла их, он еще раз поклонился ее красоте и обаянию, а затем воткнул эти булавки себе в глаза, говоря при этом: "О глаза мои, теперь вы не будете видеть, и вас не будет соблазнять земная красота, не будет сбрасывать меня с небес на землю".

Так он остался слепым до конца своих дней, а песни его о божественном идеале живы и поныне, и их поют в Индии люди, которые любят Бога. А если кому-нибудь из индусов случится ослепнуть, то люди зовут его Сурдасом, а он принимает это как знак почета и уважения.

"Хотя я любил только одно, все-таки оно вечно," — говорил Мохи. Любовь может быть только там, где перед нами находится только один ее объект, а не много. Если их много, искренней привязанности быть не может. "Когда в месте для одного находятся двое, неповторимость одного теряется. Именно по этой причине, я не позволял рисовать портрет моей любви". Этот самый "один" и есть Бог; у него нет формы, у него нет имени; он вечен, он с нами и он будет всегда.

Любовь к одному человеку, неважно, как бы глубоко она не проникла, она ограничена. Совершенство любви лежит в ее широте. "Любви свойственно расширяться — от одного атома до всей вселенной, от одной земной возлюбленной до самого Бога".

Если любовь направлена на человека, она примитивна и несовершенна, и все-таки начинать нужно с нее. Никто не может сказать: "Я люблю Бога", если он не любил ближнего своего. Но когда любовь достигает своей кульминации в Боге, она достигает совершенства.

Любовь порождает любовь в человеке, и если там присутствует Бог, то любви становится еще больше. Такова ее природа. Если ты любишь Бога, Бог всегда будет посылать свою любовь тебе. Если ты ищешь его ночью, он последует за тобой днем. Где бы ты ни был, во всех своих делах, в коммерческих операциях помощь, защита и присутствие Божества последуют за тобой.

Любовь выражается в немом восхищении, размышлениях, служении, внимании, как сделать приятное возлюбленной, а также в осторожности, как бы не вызвать ее недовольство. Такие знаки любви со стороны любящего вознаграждаются любезностью возлюбленной, тщеславие которой по-другому удовлетворить трудно, и никакая цена за это не является слишком высокой.

Природа красоты заключается в том, что она не сознает ценности своего бытия. Именно идеализация любящим делает красоту драгоценной, и именно внимание любящего производит равнодушие в красивом, осознание того, что ты выше и саму идею: "Я даже еще более красива, чем я думала". Если тщеславие земной красоты удовлетворяется восхищением, то насколько же более тщеславие красоты небесной можно удовлетворить, прославляя Того, кто является настоящей красотой и кто единственно заслуживает всех похвал. Если человек не осознает своей роли, он забывает о Его красоте, и воспринимает красоту как нечто отдельное, предпочитая одно и отвергая другое. Для взгляда видящего все, от самой маленькой доли красоты до абсолютной красоты природы, становится единым неотъемлемым качеством божественного Возлюбленного.

Говорят, что Бог сказал Мухаммаду: "О, Мухаммад! Если бы мы не создали тебя, мы бы не создали всю вселенную!" Что же на самом деле это значит? Это означает, что небесная красота, красота целого Бытия, любимого, признаваемого и прославляемого любящим, движимого к совершенному удовлетворению происходит изнутри. "Возрадуйся, ты возлюбил Меня всем сердцем. Если бы не ты, о восхитившийся Мной, я бы не создал эту вселенную, в которой мои создания любят и восхищаются только одной частью Меня, что на поверхности, а вся Моя красота сокрыта от них." Другими словами, божественный Возлюбленный говорит: "Мной никто не восхищается, хотя я и стою весь в золоте. Кто-то восхищается моими браслетами, кто-то серьгами, кто-то — ожерельем, но я протяну руку тому и скажу, что я украсил себя для того человека, который бы понял и прославил Меня в максимально большей степени, и в этом есть мое удовлетворение".

Поиск по сайту: