Глава 4. Личные качества и характер императора Николая II

Современники Николая II, достаточно близко знавшие царя, оставили обширные воспоминания и свои впечатления от этого человека. Зачастую они крайне противоречивы и неоднозначны, что связано с разным отношением к царю и его семье. К сожалению, мемуаристы очень редко бывают объективны, тем более в оценках такой одиозной фигуры как Николай II, находясь в рамках своих политических убеждений и предпочтений. Тем не менее, внимательное изучение и анализ мемуаров людей, близко знавших царя и дающих ему разные оценки, позволяет прийти к некоторым обобщениям и нарисовать его портрет, составить его характеристику. Конечно, сделанные нами выводы не претендуют на объективность, но, надеемся, позволят выявить определяющие черты характера царя, сыгравшие роль в принятии им тех или иных решений.

Пожалуй, наиболее яркими и, несомненно, положительными качествами царя, отмечаемые как его апологетами, так и откровенными недоброжелателями, были воспитанность, простота в общение, доброжелательность, открытость. Витте в своих воспоминаниях пишет: «Когда Император Николай II вступил на престол, то от него светлыми лучами исходил, если можно так выразиться, дух благожелательности; он сердечно и искренно желал России, в ее целом, всем национальностям, составляющим Россию, всем его подданным счастия и мирного жития, ибо у Императора, несомненно, сердце весьма хорошее, доброе, и если в последние годы проявлялись иные черты его характера, то это произошло оттого, что Императору пришлось многое испытать; может быть, в некоторых из сих испытаний он сам несколько виноват, потому что доверился несоответственным лицам, но тем не менее сделал он это, думая, что поступает хорошо.

Во всяком случае, отличительные черты Николая II заключаются в том, что он человек очень добрый и чрезвычайно воспитанный. Я могу сказать, что я в своей жизни не встречал человека более воспитанного, нежели ныне царствующей Император Николай II» [42]

Его слова подтверждает близко знавшая царя А. Вырубова: «Я убеждена, что Николай II никогда никому не хотел причинять зла – ни единому человека, тем более всей стране. <…> Я всегда буду помнить его удивительно глубокий искренний взгляд, в котором светилась искренняя доброта. За несколько лет до революции на крейсере «Рюрик» оказался новобранец-революционер, давший обет убить государя. Но когда его взгляд встретился со взглядом императора, он этого сделать не смог». [43]

Об этом удивительном обаянии императора, пленявшего всех окружающих, пишет великий князь Александр Михайлович: «Император Николай II был обаятелен. Я полагаю, что он был самым обаятельным человеком в Европе. Поэтому скептически настроенные сановники часто оставляли его в уверенности, что в государе под непроницаемой маской обаятельности скрывалась иногда ирония.

- Государь – восточный человек, типичный византиец, - сказал про Николая II Витте вскоре после своей отставки в 1906 году. – Мы говорили с ним добрых два часа; он пожал мне руку, он меня обнял. Желал мне много счастья. Я вернулся домой, не помня под собой ног, и в тот же день получил указ о моей отставке.

Вильгельм II [кайзер Германской империи в 1888-1918гг.] и великий князь Николай Николаевич подписались бы обеими руками под этим мнением Витте. Оба подпадали под обаяние царя, и оба за это поплатились». [44]

Об этих же чертах характера говорит и В. Гурко, связывая это, впрочем, со слабоволием царя: «Основной причиной указанного внешнего слабоволия Николая II была его в высшей степени деликатная природа, не дававшая ему возможности сказать кому-либо в лицо что-нибудь неприятное. Вследствие этого, если он признавал необходимым выразить кому-либо свое неудовольствие, то делал это неизменно через третьих лиц. Таким же образом расставался он со своими министрами, если не прибегал к письменному, т. е. заочному их о том извещению.

Происходило это, как вообще у мягкосердечных людей, не решающихся причинять огорчение своему собеседнику, не от сожаления к огорчаемому, а от невозможности переделать себя и заставить перешагнуть через испытываемое при этом тяжелое чувство». [45]

При изучении мемуаров современников обнаруживается еще один любопытный факт, встречающийся там довольно часто. Многие пишут о том, что Николай II стал бы прекрасным простым человеком и семьянином, если бы на его долю не выпал тяжкий крест управления государством, потому как он обладал всеми качествами, чтобы оставить добрую память у людей как верный, отзывчивый и просто хороший человек. По этому поводу великий князь Александр Михайлович пишет: «Единственной целью его жизни было здоровье его сына. Французы нашли бы, что Николай II представлял собою тип человека, который страдал от добродетелей, ибо государь обладал всеми качествами, которые были ценны для простого гражданина, но которые явились роковыми для монарха. Если бы Николай II родился в среде простых смертных, он прожил бы жизнь, полную гармонии, поощерямый начальством и уважаемый окружающими. Он благоговел пред памятью отца, был идеальным семьянином, верил в незыблемость данной им присяги и прилагал все усилия, чтобы остаться честным, обходительным и доступным со всеми до последних дней своего царствования. Не его вина была в том, что рок превращал его хорошие качества в смертоносные орудия разрушения. Он никогда не мог понять, что правитель страны должен подавить в себе чисто человеческие чувства». [46]

Ему вторит Ю. Данилов: «В общем государь был человеком среднего масштаба, которого несомненно должны были тяготить государственные дела и те сложные события, которыми полно было его царствование.<…> Безответственное и беспечальное житие, мне думается, должно было бы более отвечать и внутреннему складу последнего русского монарха». Николай II был «просто в жизни и в обращении с людьми, безупречный семьянин, очень религиозный, любивший не слишком серьезное чтение, преимущественно исторического содержания». [47] Далее Данилов заключает, повторяя мысль других современников: «Я глубоко уверен, что если бы безжалостная судьба не поставила императора Николая во главе огромного и сложного государства и не вселила в него ложного убеждения, что благополучие этого государства в сохранении принципа самодержавия, то о нем сохранилась бы память как о симпатичном, простодушном и приятном в общении человеком» [48]

То же читаем у Витте: «Из всех моих предыдущих заметок едва ли не ясно то, что мне, как участнику и близкому свидетелю всего, происшедшего, ясно как Божий день, что Император Николай II, вступивши на престол совсем неожиданно, представляя собою человека доброго, далеко не глупого, но не глубокого, слабовольного, в конце концов человека хорошего, но унаследовавшего все качества матери и отчасти своих предков (Павла) и весьма мало качеств Отца, не был создан, чтобы быть Императором вообще, а неограниченным Императором такой Империи, как Россия, в особенности. Основные Его качества -- любезность, когда Он этого хотел (Александр I), хитрость и полная бесхарактерность и безвольность». [49]

Очень проникновенны и искренни слова П. Жильяра: «Он был бы абсолютно счастлив, если бы мог жить как обычное частное лицо, но ему была предначертана другая судьба, он покорно принял ношу, возложенную на него Богом. Он любил свой народ и свою страну со всей силой своей натуры; он любил всех своих подданных, в том числе тем самых униженных и невежественных мужиков, чью долю искренне желал улучшить. Какой трагической была участь этого монарха, чьим единственным желанием было быть ближе к своему народу и мечта которого так и не исполнилась» [50]

Это представление о царе как о простом, милом и добром человеке неизменно пересекается в сознании современников с его несоответствием положению царя, как внешне, так и сущностно. Это выражалось как в его невероятно человеческих чертах характера, слишком мягких для монарха, так и в его внешнем виде. Все сравнение современников Николая II с его августейшим отцом, которого, по выражению великого князя Александра Михайловича, «все боялись как огня»[51], который был воплощением сильного, наводящего страх и благоговение на подданных, правителя огромной империи, были не в пользу Николая Александровича. Генерал А. А. Мосолов, находившийся в близком окружении императора Николая II, писал о совсем не царственных чертах характера царя: «Николай II по природе своей весьма застенчив, не любил спорить отчасти вследствие болезненно развитого самолюбия, отчасти из опасения, что ему могут доказать неправоту его взглядов и убедить других в этом, а он, сознавая свое неумение защищать свой взгляд, считал это для себя обидным. Этот недостаток натуры Николая II и вызывал действия, считавшееся многими фальшью, а в действительности бывшие лишь проявлением недостатка гражданского мужества» [52]. Генерал Воейков полностью подтверждает слова Мосолова: «По недостатку гражданского мужества, царю претило принимать окончательные решения в присутствии заинтересованного лица». [53]

Мотив излишней скромности царя, его совершенно нецарственного поведения, манер, умения держаться вообще проходят красной нитью через воспоминания современником. Пожалуй, только фрейлина Вырубова замечала в очаровании Николае II черты настоящей царственности. В своих воспоминаниях она писала: «В нем [императоре Николае] было что-то такое, что заставляло никогда не забывать, что он Царь, несмотря на всю скромность и ласковое обращение. К сожалению, он не пользовался своей обаятельностью. Даже люди, предубежденные против него, и те при первом взгляде государя чувствовали присутствие царственной особ и бывали сразу им очарованы» [54]. Думается, фрейлина несколько преувеличивает впечатления царя на окружающих. Во всяком случае, почти все мемуаристы говорят об обратном. Как было сказано выше, царя действительно считали человеком невероятно обаятельным, но никак в нем не ощущалось натура самодержавного монарха. Любопытно, что до конца своей жизни император имел лишь скромный чин полковника, что не раз становилось предметом внимания и даже насмешек мемуаристов. Одни видели в этом проявление скромности, другие – слабости и неуверенности в себе. Генерал Данилов писал: «Император Николай II был вообще человеком очень скромных привычек и, насколько я мог наблюдать, чувствовал себя наиболее свободно и уверенно именно в офицерской среде. <…> Но даже и в этой специальной отрасли служения государству он достиг лишь скромного положения полковника одного из гвардейских полков». [55] Об этом же пишет и великий князь Александр Михайлович: «Смерть отца застала его командиром батальона лейб-гвардии Преображенского полка в чине полковника, и всю жизнь он оставался в этом сравнительно скромном чине. Это напоминало ему его беззаботную молодость, и он никогда не выражал желания произвести себя в чин генерала. Он считал недопустимым пользоваться прерогативами своей власти для повышении себя в чинах. Его скромность создала ему большую популярность в среде офицеров-однополчан». [56] Несоответствие этого факта положению монарха не без издевки отмечал Извольский, откровенный недоброжелатель царя: «Он, верховный вождь русской армии, никогда не соглашался принять более высокий чин, чем полковник, который был пожалован ему в прошлое царствование. Этот трогательный, но несколько наивный поступок сыновней почтительности не способствовал его престижу в военных кругах, где его всегда называли "полковник", - кличка, которая в конце концов звучала как насмешка с оттенком пренебрежения» [57]

Что касается умственных, интеллектуальных способностей царя, люди, близко его знавшие, дают достаточно полное представление об этой стороне его личности. В первой части нашего исследования мы выяснили, что образование, полученное Николаем II, нельзя назвать достаточным для управления государством и постижения всех сложнейших социальных, политических, экономических процессов, происходящих в стране и мире. Тем не менее, отказывая (и не без оснований) Николаю II в мышлении государственного масштаба, все мемуаристы отмечают его хорошие умственные способности, начитанность, восприимчивость, цепкий ум и блестящая память. Витте писал: «Николай II – человек, несомненно, очень быстрого ума и быстрых способностей; он вообще все быстро схватывает и быстро понимает» [58]. То же читаем у Воейкова: «Царь схватывал на лету суть доклада; понимал, иногда с полуслова, нарочито недосказанное; оценивал все оттенки изложения» [59]. А. Извольский: «Действительно ли Николай II был одаренным и умным? Не колеблясь, отвечаю на это утвердительно. Он всегда поражал меня легкостью, с которой охватывал любые нюансы спора, которые развивались перед ним, и ясностью, с которой он принимался выражать свои собственные идеи; я всегда находил его способным к рассуждению или логической демонстрации». [60] И все-таки наиболее полно раскрыл и объяснил этот аспект личности государя В. Гурко, мудрый и проницательный мемуарист. Он пишет: «Впрочем, краткости докладов министров весьма содействовала способность Царя на лету с двух слов понять в чем дело, и ему нередко случалось перебивать докладчика, кратким досказом того, что последний хотел ему разъяснить. Да, в отдельных вопросах Николай II разбирался быстро и правильно, но взаимная связь между различными отраслями управления, между отдельными принимаемыми им решениями, от него ускользала.

Вообще синтез по природе был ему не доступен. Как кем-то уже было замечено, Николай II был миниатюрист. Отдельные мелкие черты и факты он усваивал быстро и верно, но широкие образы и общая картина оставались как бы вне поля его зрения. Естественно, что при таком складе его ума абстрактные положения с трудом им усваивались, юридическое мышление было ему чуждо» [61] Последние слова – убедительное подтверждение некоторой ограниченности императора в государственных вопросах, отмечаемой многими.

Гурко тоже говорит об удивительной памяти императора, но, опять же, отмечает его неспособность реализовать свои природные таланты на поприще государственной деятельности: «Обладал Николай II исключительной памятью. Благодаря этой памяти, его осведомленность в разнообразных вопросах была изумительная. Но пользы из своей осведомленности он не извлекал. Накапливаемые из года в год разнообразнейшие сведения оставались именно только сведениями и совершенно не претворялись в жизнь, ибо координировать их и сделать из них какие либо конкретные выводы Николай II был не в состоянии. Все, почерпнутое им из представляемых ему устных и письменных докладов, таким образом, оставалось мертвым грузом, использовать который он, по-видимому, и не пытался» [62]

Отдельно стоит рассмотреть такую черту царя, как его слабоволие, неспособность отстаивать свою точку зрения. Действительно, представление о Николае II как о слабом царе уже стали крепкими стереотипами. Изучение мемуаров заставляет признать, что это не лишено оснований. Эту черту отмечают как апологеты, так и недоброжелатели Николая II, интерпретируя, впрочем, ее по-разному. Тогда как первые видели в этом покорность императора Провидению, року, его мистицизм, вторые объясняли это слабостью его натуры, неуверенностью в себе или же излишней религиозностью, из которой вытекало убеждение о предопределенности и неизбежности судьбы. «- На все воля Божья, – приводит слова Николая II великий князь Александр Михайлович – Я родился 6 мая, в день поминовения многострадального Иова. Я готов принять мою судьбу.

Это были его последние слова. Никакие предостережения не имели на него действия. Он шел к пропасти, полагая, что такова воля Бога. Он был все еще под обаянием божественного ритма строк, которые говорили о страдальце, память которого прославляет ежегодно 6 мая христианская церковь:

“Был человек в земле Уц, имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалился от зла”.

За исключением этих последних слов, Николай II во всех отношениях походил на свой идеал. Он забыл, что он был монархом». [63]

Действительно, покорность ходу событий вряд ли когда могла помочь монарху, и судьба Николая II и России в его царствование – яркий тому пример. Почти все мемуаристы в один голос говорят о том, как часто царь повторял, что родился в день памяти Иова Многострадального, и что ему уготована такая же судьба. Этим можно объяснить и еще одну разительную черту характера Николая II – невероятную выдержку, спокойствие, даже холодность, которую он сохранял даже при чрезвычайных обстоятельствах. Генерал Данилов писал: «Рядом с религиозностью, суеверием и мистикой в натуре императора Николая II уживался и какой-то особый восточный фатализм, присущий, однако, и всему русскому народу. Чувство это отчетливо выразилось в народной поговорке: «От судьбы не уйдешь!». Эта покорность «судьбе» несомненно была одной из причин того спокойствия и выдержки, с которыми государь и его семья встретили тяжелые испытания, впоследствии выпавшие на их личную долю» [64]. Это подтверждает и генерал Воейков: «Царь отвечал пред совестью и руководился интуициею, инстинктом, тем непонятным, которые ныне зовут подсознанием… Он склонялся лишь перед стихийным, иррациональным, а иногда и противным разуму, пред невесомым, пред свои все возрастающем мистицизмом… Царь, как и многие другие русские считал, что судьбы не обойдешь» [65]. Отец Георгий Шавельский, протопресвитер военного и морского духовенства в 1911-1917 годах в своих воспоминаниях, также отмечая «фаталистическое спокойствие и беззаботность в отношении грядущего» [66] императора, приводит характерный эпизод: «В этой особенности государева характера было, несмоненно, нечто патологическое. Но, с другой стороны несомненно и то, что сложилась она не без сознательного и систематического упражнения. Государь однажды сказа министру иностранных дел Сазонову:

- Я, Сергей Дмитриевич, стараюсь ни над чем не задумываться и нахожу, что только так и можно править Россией. Иначе я давно бы был в гробу». [67]

Интересно, как П. Жильяр говорил о покорности Николая II судьбе: «По натуре царь был застенчивым и сдержанным человеком. Он принадлежал к категории людей, которые все время сомневаются, потому что слишком робки, и которые не могут навязывать другим свои решения, потому что слишком мягки и чувствительным. Он не верил в себя и считал себя неудачником. К сожалению, его жизнь доказала, что он в общем-то не так уж ошибался. Отсюда его сомнения и колебания» [68] Как видно из вышесказанного, царь априори считал себя неудачником и все свои действии подвергал сомнению. Видимо, и здесь мы опять сталкиваемся с тем образом Иова Многострадального, с которым сам царь ассоциировал себя всю жизнь. Действительно, насколько же был верующим человеком Николай II, если всю свою жизнь как бы вверил в волю Бога и Провидения. История показала, к какой трагедии может привести подобное отношение к власти.

И все-таки далеко не все современники царя были настолько проницательны, насколько об этом можно говорить по отношению к В. Гурко. Он, думается, точнее и полнее всего показал, что слабоволие царя было лишь внешним, а внутри он был человеком чрезвычайно цельным и твердым. Иначе как можно объяснить ту мужественность, неколебимость и стойкость, с которой император перенес последние месяцы своей трагической, поистине мученической жизни. Гурко писал: «Если Николай II не умел повелевать другими, то собой он, наоборот, владел в полной степени. Действительно, самообладание его было исключительное, а соблюдение того, что он почитал своим долгом, достигало необычайной самоотверженности. <…> Безграничное самообладание Николая II ярко свидетельствовало, что слабоволие его было лишь внешним и что внутренне он был, наоборот, до чрезвычайности упорен и непоколебим.

О степени самообладания Николая II можно судить хотя бы по тому, что никогда его не видели ни бурно гневным, ни оживленно радостным, ни даже в состоянии повышенной возбужденности. Можно было даже думать, что ничто его не затрагивает за живое, не возмущает, не огорчает, и не радует, словом, что он отличается необыкновенной флегматичностью и индифферентизмом». [69]

Собственно, о внешнем слабоволии царя, в сочетании с постоянной двойственностью и нетвердостью его позиции, мемуаристами сказано чрезвычайно много. С. Витте в своих воспоминаниях красноречиво обобщает: «Основные его качества – любезность, когда он этого хотел… хитрость и полная бесхарактерность и безвольность. <…> Это вероломство, эта немая ложь, неспособность сказать «да» или «нет», выполнить то, что решено, боязливый оптимизм, используемы как средство, чтобы набраться мужества, - все эти черты, крайне негативные во владыках». [70] Подобные утверждения встречаются и у других недоброжелателей Николая II - П. Н. Милюкова, А. Извольского, Ф. Головина. Останавливаться на них подробно нет нужды – все они сводятся к тому, что император был бесхарактерен, двуличен и труслив. Интересным кажется другое наблюдение, сделанное мемуаристами, вытекавшее из слабоволия императора. Это – неприятие Николаем II людей сильной воли и твердого характера, представляющих не только противоположность ему, но и, как считали некоторые современники, опасность для самодержавной власти царя. Именно этим чаще всего объясняют непростые отношения царя с такими выдающимися министрами и государственными деятелями, как граф Витте и П. А. Столыпин. И это в сочетании с тем, что император, по единодушному убеждению всех мемуаристов, вообще сильно был подвержен разнообразным влияниям. Например, Витте писал, что Николай II «по характеру своему с самого вступления на престол вообще недолюбливал и даже не переносил лиц, представляющих собою определенную личность, т. е. лиц, твердых в своих мнениях, своих словах и своих действиях <…>. Покойный император [Александр III] на способ выражения мыслей, на резкие слова никогда не обращал внимания, наоборот, он даже очень ценил в человеке твердые убеждения; словом, характер Александра III был совершенно иной, нежели характер императора Николая II» [71] Витте, как и некоторые другие современники, связывал это с больным самолюбием императора, его неуверенностью в своих силах, желанием выглядеть лучше, чем он есть: «Николай II своеобразно самолюбив. Он мог терпеть многое, чего не потерпел бы его отец, но не переносил того, на то его отец не обращал бы никакого внимания. Александр III был самолюбивый царь и благодушный и простой дворянин. Николай II - малосамолюбивый царь и весьма самолюбивый и манерный преображенский полковник. Поэтому его стесняли все те министры, которые были министрами его отца, так как у них являлся иногда менторский тон, естественно связанный с их опытностью, так сказать, дипломированною его отцом. Он, например, как мне часто говорили, часто шокировался не содержанием того, что мне в критические минуты государственного бытия приходилось говорить, а тоном моих слов и манерою своей речи». [72] Мысль Витте повторяют, например, Ф. Головин и А. Извольский. Более убедительным, опять же, кажутся объяснения В. Гурко, согласно которым такое поведение императора исходило из его особого понимания сущности власти монарха, понимании несколько превратного и преувеличенного, но неколебимого: «В каждом своем новом сотруднике он надеялся найти именно такого человека, и этим обусловливался тот фавор, которым пользовались в течение некоторого времени все вновь назначаемые министры. Продолжался этот период тем короче, чем большую инициативу и самостоятельность проявляло новое, призванное к власти лицо.<…> Ревнивым отношением к лицам, им самим поставленным во главе отдельных отраслей управления, объясняется и стремление Государя пользоваться указаниями людей безответственных, не облеченных никакой властью. Николаю II казалось, что, стоящие в стороне от управление государством, посягать на его прерогативы никак не могут, а потому, следуя их советам, он был убежден, что проявляет непосредственно свою личную волю» [73]

Николай II был безупречным семьянином, любящим мужем и отцом. В этом мнении сходятся все мемуаристы, вне зависимости от их отношения к императору. А. Вырубова писала, что «жизнь их [Николая II и Александры Федоровны] была безоблачным счастьем взаимной безграничной любви. За двенадцать лет я никогда не слыхала ни одного громкого слов между ними, ни разу не видала их даже сколько-нибудь раздраженными друг против друга… Дети буквально боготворили родителей» [74]. О том, какую огромную роль в жизни царя играла семья, пишет и Гурко: «Всего лучше чувствовал себя Николай II в тесном семейном кругу. Жену и детей он обожал. С детьми он состоял в тесных дружеских отношениях, принимал участие в их играх, охотно совершал с ними совместные прогулки и пользовался с их стороны горячей неподдельной любовью. Любил он по вечерам громко читать в семейном кругу русских классиков.

Вообще более идеальной семейной обстановки, нежели та, которая была в Царской семье, представить себе нельзя. На почве общего разложения семейных нравов как русского так и западноевропейского общества, семья русского самодержца представляла столь же редкое, сколь и сияющее исключение». [75] Почти идеальную атмосферу в царской семьи описывают также П. Жильяр и великий князь Александр Михайлович. В то же время из прочитанных мемуаров можно сделать вывод о том, что семя для Николая II была смыслом жизни, возможно даже большим, чем Россия, которой он управлял как мог. И в этом была еще одна трагедия последнего императора: он был обязан нести свой тяжкий крест, не считаясь со своими человеческими слабостями и предпочтениями, что, впрочем, ему не всегда удавалось.

Итак, мы, изучив и проанализировав мемуары современников царя, можем сделать общий вывод по его личным качествам. Во-первых, характер Николая II чрезвычайно сложен и противоречив и не исчерпывается понятиями «слабовольный» и «трусливый». Можно с уверенностью говорить о том, что царь был добрым, искренним, приятным человеком, не имевшим, однако, достаточных способностей и воли для управления государством. Во-вторых, его отрицательные, отталкивающие черты характера, такие как двуличность, слабоволие, нетвердость вытекали, думается, из невозможности соответствовать тому высокому идеалу самодержавного монарха, который ему прививался с детства, и являлись безуспешными попытками к его достижению. Бесконечно любящий свою семью, всегда мечтавший о спокойной и благочестивой жизни, Николай II был вынужден исполнять те обязанности, которые ему были не под силу, но от которых, в связи с высоким чувством долга и ответственности, он не представлял возможности отказаться (до определенного критического момента в марте 1917). И, наконец, в то же время, есть все основания говорить, что Николай II был абсолютно цельной личностью. Эту цельность и крепость ему придавала искренняя вера в Бога, определявшая все его мировоззрение. Его мученическая кончина вместе со своей семьёй, и предшествующее этому месяцы заключения явственно показали его невероятную духовную силу, мужество и стойкость. Да, Николая II нельзя причислить к выдающимся государственным деятелям, но что это был человек выдающийся по своим нравственным качествам – в этом сомневаться не приходиться.

Заключение

«На нем лежала функция стрелки компаса. Война или нет? Наступление или отступление? Вправо или влево? Демократизировать или отстаивать свое? Таковы были поля сражения Николая II. … Несмотря на большие, страшные ошибки, тот строй, который был в нем воплощен, над которым он господствовал, которому его личный характер давал жизненную искру, строй этот, к этому моменту, выиграл войну для России. Вот он будет свергнут. Темная рука безумно меняет его судьбу. Царь уходит. Его и всех, кого он любил, отдают на муки и на смерть» [76], - так писал о Николае II У. Черчилль. Думается, британский политик, никогда не питавший симпатий к России, верно и емко описал тот исторический момент, когда последнему императору суждено было править. Падение авторитета царской власти, дискредитация самой сущности самодержавия - все это пришлось на долю Николая II, для которого монархия была не просто политическим предпочтением, а настоящим символом веры. Противоречия во всех областях жизни пронизывали его царствования, противоречив был и сам царь. Так что же он представлял собой как личность, какие выводы и обобщения можно сделать на основе исследованных материалов?

Во-первых, из воспоминаний современников явственно видно, насколько сакральным и неприкосновенным представлялось Николаю II самодержавие, что было его глубокой верой еще с юношеских лет. В этом и заключалась его трагедия: такие убеждения выглядели несколько устаревшими на фоне происходящего исторического процесса. «Пленник самодержавия» - пожалуй, это определение последнего императора историка С. Фирсова, наиболее точно отражает сущность мировоззрение Николая II Он, видимо, до конца жизни не мог себе простить те уступки, которые им были сделаны в 1905 году, под давлением части правящих кругов и разыгравшейся революции. Ему не хватало политической воли и твердости для реализации своих решений, он действительно не обладал властным, царственным характером, что часто отмечалось современниками при сравнении Николая II с его отцом.

Во-вторых, в человеческом плане император обладал множеством положительных качеств, как то доброта и доброжелательность, воспитанность и интеллигентность, выдержанность и невероятное самообладание, высокое осознание долга, человечное, гуманное отношение к окружающим, любовь к своей семье и близким. Все эти качества, вытекающие из глубокого религиозного чувства, игравшего определяющую роль в мировоззрении императора, признавались даже ярыми противниками Николая II.

В-третьих, последний император был человеком с цельным мировоззрением, неколебимым, внутренне убежденным в истинности своих взглядов, человеком большой силы духа. Поэтому скорее можно говорить о внешнем слабоволии, проявляющимся в неумение отставить свою позицию, в то время как внутренне это был человек убежденный и твердый, что ярко проявилось в последний год его жизни в заточении. Стойко продолжал он лелеять собственные мысли, нередко проводя их в жизнь скрытно и непрямо, благодаря чему и создавалось впечатление двойственности его характера, которая столь многими отмечалась и ставилась ему в упрек. В действительности эта двойственность вытекала из излишней деликатности, воспитанности и неприятию споров. Хотя зачастую внешние обстоятельства и ход исторического процесса оказывался сильнее попыток императора осуществить свои политические планы.

В-четвертых, император не обладал необходимыми для государственного деятеля такого масштаба знаниями и умениями, не имел ясного представления о положении страны, и это осознание своей некомпетентности было одной из причин его неуверенности в себе и в нестойкости при попытке осуществления тех или иных решений.

В-пятых, все основные черты характера императора имеют свои истоки из его детства и юности. Воспитание и образование наследника в духе глубокой религиозности, привития взглядов о незыблемости самодержавие и особой духовной ответственности самодержца перед самим Богом оказал ключевое влияние на формирование личности Николая II и остались его глубокими убеждениями на всю жизнь, не изменившись под влиянием самых разнообразных факторов.

Конечно, данная характеристика не является исчерпывающей, но мы постарались прийти к таким выводам с учетом абсолютно разных впечатлений и воспоминаний современников, отличающихся полярностью взглядов. Представляется, что в результате проделанного исследования все-таки удалось приблизиться к объективному пониманию противоречивой личности последнего императора, сложность понимания которой усугубляется той исторической эпохой, на которую пришлось царствование Николая II, ведь в обществе еще не выработано более или менее единое отношение к этому периоду и основным его деятелям. Думается, для Николая II, равно как и для его эпохи, историческая давность еще не наступила, и он принадлежит прошлому не меньше, чем будущему» [77].

Как государственный деятель Николай II заслуживает критики. Но, представляется, справедливы слова И. Якобия, который проникновенно заметил: «Близоруки те, кто в истории видят только факты; в ней, как и во всем мире, над материей царит дух. И жизнь Государя Императора Николая Александровича есть пример торжества духа». [78]

Список использованной литературы

Боханов А. Н. Император Николай II. М., «Русское слово», 1998

Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. Париж, 1933 Электронная версия

Витте С.Ю. Избранные воспоминания 1849-1911 гг. Москва, «Мысль», 1991

Воейков В. Н. С царем и без царя. М., Воениздат, 1995.

Вырубова А. А. Воспоминания. М., Захаров, 2012

Государственные деятели глазами современников. Николай II. СПб., Пушкинский фонд, 1994

Жильяр П. При дворе Николая II. Воспоминания наставника цесаревича Алексея. 1905-1918. М., Центрполиграф, 2006

Зуев М. Н. История России с древнейших времен до конца XX века. Для школьников старших и поступающих в вузы. М., Дрофа, 2001

Извольский А. П. Воспоминания. Петроград-Москва, «Петроград», 1924. Электронная версия.

История России. XX век: 1894-1939/ под ред. А. Б. Зубова. М., Астрель, 2010

Мосолов А. А. При дворе последнего императора. М., Наука, 1992г. Электронная версия

Николай II без ретуши: [антология]/[сост. Н. Елисеева]. СПб. Амфора. Серия «400-летие дома Романовых».

Ольденбург С. С. Царствование Императора Николай II. В 2-т. Т. 1. – М, «Феникс», 1992 г

Радзинский Э. С. «Господи… Спаси и усмири Россию». Николай II: жизнь и смерть. М., Вагриус, 1993

Федоров В. А. 1861-1917: Учебник для вузов. М. Высшая школа, 1998

Фирсов С. Ю. Николай II. Пленник самодержавия. Серия ЖЗЛ. М., Молодая гвардия, 2010

И. П. Якобий. Император Николай II и революция. М., Общество святителя Василия Великого. 2005 г.

[1] С. С. Ольденбург. Царствование Императора Николай II. В 2-т. Т. 1. – М, «Феникс», 1992 г. С. 37-38

[2] Там же. С. 39-41

[3] Там же. С.41-45

[4] Там же. С. 49

[5] А. Н. Боханов. Император Николай II. М., «Русское слово», 1998г. С. 11

[6] Там же, С.93,95

[7] Там же, С.154, 155-156

[8] Манифест 17 октября 1905 года «Об усовершенствовании государственного порядка»

[9] Там же. С. 237

[10]С. Фирсов. Николай II. Пленник самодержавия. Серия ЖЗЛ. М., Молодая гвардия, 2010 г. С.12

[11] Там же. С. 13

[12] Там же. С.14

[13] Государственные деятели глазами современников. Николай II СПб, Пушкинский фонд, 1994г. С. 294

[14] Там же. С.301

[15] А. П. Извольский. Воспоминания. Петроград-Москва, «Петроград», 1924г. Электронная версия. С.346, 349

[16] А. А. Мосолов. При дворе последнего императора. М., Наука, 1992г. Электронная версия С. 151-152

[17] Государственные деятели… С. 217

[18] Государственные деятели… С. 302

[19] С. Ю. Витте. Избранные воспоминания 1849-1911 гг. Москва, «Мысль», 1991

[20] А. П. Извольский. Указ.соч. С. 344

[21] Государственные деятели глазами современников. Николай II. СПб, Пушкинский фонд, 1994г. С 302.

[22] См., например: С. С. Ольденбург. Указ. соч. С. Фирсов. «Николай II. Пленник самодержавия»

[23] Государственные деятели… С.309-310

[24] С. Ю. Витте. Указ. соч. С. 597

[25] С. Ю. Витте. Указ. соч. С. 286-289

[26] Государтсвенные деятели… С. 361

[27] Извольский. Указ. соч. С. 349

[28] Там же. С.286

[29] Государственные деятели… С.304

[30] См. С. С. Ольденбург. Указ. соч.

[31] Здесь и далее см. http://dugward.ru/library/pobedonoscev/pobedonoscev_moskovskiy_sbornik.

[32] А. П. Извольский. Указ. соч. С. 354

[33] Государственные деятели…С.420, 422.

[34] Там же, с. 354-355

[35] Там же, с. 267

[36] Там же. С. 357-358.

[37] Там же, С 166

[38] См. там же. С. 95-96

[39] П. Жильяр. При дворе Николая II. Воспоминания наставника цесаревича Алексея. 1905-1918. М., Центрполиграф, 2006г. С. 190

2 В.Н. Воейков. С царем и без царя. М., Воениздат, 1995.

[41] Государственные деятели… С. 366-367

[42] С. Ю. Витте. Указ. соч. С. 304-306

[43] Государственные деятели… С. 218, 220

[44] С. Ю. Витте. Указ соч. С. 310-311

[45] Государственные деятели… С. 356-357

[46] Там же, с. 308-309

[47] Там же. С. 420

[48] Там же. С.425

[49] С. Ю. Витте. Указ. соч. С. 596

[50] П. Жильяр. Указ. соч. С. 239

[51] Государственные деятели… С.306

[52] А. А. Мосолов. Указ. соч. С.152

[53] Государственные деятели… С. 234

[54] А. Вырубова. Воспоминания. М, «Захаров», 2012. С. 47

[55] Государственные деятели… С. 425

[56] Там же. С. 302

[57] Извольский. Указ. соч.

[58] С. Ю. Витте. Указ. соч. С. 286

[59] Государственные деятели… С. 234

[60]Николай II без ретуши: [антология]/[сост. Н. Елисеева]. СПб. Амфора. Серия «400-летие дома Романовых». С. 64-65

[61] Государственные деятели. С. 355

[62] Там же. С.355-356

[63] Там же. С. 316

[64] Там же. С. 423

[65] Там же. С. 234-235

[66] Там же. С. 117

[67] Там же. С. 118

[68] П. Жильяр. Указ. соч. С. 129

[69] Там же. С. 363-364

[70]Николай II без ретуши. С.66, 70

[71] C. Ю. Витте. Указ соч. C. 308-309

[72] Там же. С. 576

[73] Государственные деятели… С. 357-358

[74] А. Вырубова. Указ. соч. С. 44

[75] Государственные деятели... С. 354

[76] Цит. по книге: И. П. Якобий. Император Николай II и революция. М., Общество святителя Василия Великого. 2005 г. С. 41-42

[77] С. Фирсов. Указ. соч. С. 503

[78] И.П. Якобий. Указ. соч. С. 66

Поиск по сайту: