Глава 38. — Госпожа, госпожа, отец ваш приехал

— Госпожа, госпожа, отец ваш приехал! — оповестила служанка.

— Отец? — обрадовалась Августа и легко побежала ему навстречу. Ей уже не нужна была рука Амон-Ра.

— Спасибо, чудо-мальчик! Ты помог мне найти путь в жизни! А теперь пойду встречаться с дорогим гостем! — и Юстиниан тоже направился приветствовать своего старшего друга и тестя.

Он чувствовал себя легко и возвышенно.

Сердце билось торжественно.

Августа обняла отца. Как хорошо, что тот не видел ее больной. Отец знал, что Августа была при смерти, а врачи оказались бессильными спасти ее. Он сам присылал из Афин лучших лекарей, но те скоро вернулись без утешительных выводов. Хотя Юстиниан сообщил ему, что приглашает его на праздник, однако отец был уверен, что это было приглашение на похороны дочери. Он мечтал только об одном — застать ее в живых. Увидев же свою любимую дочку здоровой, веселой и более прекрасной, чем она была пять лет тому назад, отец заплакал от радости.

— У нас праздник, отец, большой праздник!

— Мы празднуем исцеление Августы! Свершилось чудо! — говорил тестю Юстиниан.

— А какие врачи вылечили ее? — спросил отец Августы.

— Какие там врачи! Он один! Маленький чудо-мальчик! Его звать Амон-Pa. Мы сейчас представим его тебе! — Августа послала служанку с просьбой привести Амон-Ра.

— Скоро придут гости, приготовься, пожалуйста! — сказал ей Юстиниан, а сам пригласил тестя осмотреть сад.

Августа удалилась в свою комнату.

Начали собираться гости.

Пришли римские правители иудейских провинций, полководцы, знатные люди Иудеи, первосвященники, послы, философы, поэты. Многие пришли с женами и дочерьми. Сад заполнился приглашенными. На каких только языках они не говорили: на арамейском, латинском, греческом, арабском, армянском.

Слуги громко объявили:

— Прокуратор Понтий Пилат с супругой!

Высокого гостя Юстиниан принял с почетом.

Спустя некоторое время слуги опять громко объявили:

— Четвертовластник Герод Антипа!

Юстиниан его тоже принял с почетом.

Все знали, что Прокуратор Понтий Пилат и четвертовластник Герод Антипа враждовали между собой. Поэтому все удивились, когда они дружески обнялись.

Гости гуляли в саду Августы и поражались всему, что видели: олени кланялись им и позволяли с собой играть; розы всюду распространяли опьяняющий аромат; ручеек шалил, обрызгивая гуляющих; соловьи садились на плечики молодых девушек и пели им песни, а белые облака защищали от палящих лучей солнца. Где же еще могли они увидеть такое?

Слуги и служанки разносили на больших подносах фрукты и напитки.

Все ждали появления Августы. Слух о том, что она была безнадежно больна, что красота ее угасла, обошел все дворцы Римской Империи. Какое же за одну неделю могло произойти чудо, когда знаменитые врачи из многих стран опустили руки и покинули дворец Юстиниана? Любопытство раздирало гостей: как выглядит Августа и кто ее вылечил?

И вот на парадной лестнице дворца показалась она. И хотя никто не объявил о ее появлении, все почему-то обернулись в сторону дворца и увидели Совершенную Красоту. Она медленно спускалась по ступенькам парадной лестницы: в белом шелковом платье с облачной мантией на плечах; с пучком радужных лучиков жемчуга, устроившегося на лбу; с улыбкой на лице, излучающей доброту и духовность; с поющим соловьем на плече.

Первыми к ней подбежали олени, опустив перед ней свои прекрасные рога Облака, объединившись, создали над ее головой изящный зонтик.

Так Августа направилась к гостям.

Ей навстречу поспешил прокуратор Понтий Пилат, он поцеловал ей руку и, восхищенный ее красотой, громко произнес:

— О, Августа, твоей красоте может позавидовать Афродита!

Тут же оказался четвертовластник Герод Антипа. До этого он был зачарован садом Юстиниана и наполнился завистью. Увидев же Августу, он потерял равновесие. Антипа никогда раньше не видел ее, и хотя все говорили, что она божественна, он не мог поверить, что природа способна создать такое совершенство. Он низко опустил голову перед Августой, поцеловал руку и, переполненный двойной завистью к Юстиниану, произнес:

— О, чудо Августа! Ради вас я готов пожертвовать своей властью и своим богатством!..

Вокруг Августы собралась вся мужская часть приглашенных. Мужчины восхищались ею, поздравляли с выздоровлением, каждый старался дотронуться до ее руки и прильнуть к ней, сказать комплименты. Часть женщин была обижена тем, что мужья покинули их и бросились к Августе. Другая же часть с завистью мечтала быть такой же прекрасной. Августа прорвала кольцо мужского окружения и направилась к женщинам. Она одарила всех очаровательной улыбкой, отчего многие почувствовали прилив теплоты и радости в сердце. Кто проявил интерес к облачной мантии, кто — к удивительному жемчугу.

— Августа, — спросила одна молодая женщина, — что это за украшение у тебя на лбу?

Августа сняла со лба жемчуг и положила его на ладонь. И женщины ахнули от удивления, увидев, как жемчуг немедленно покинул ладонь, прокатился по руке, шее, щеке и водрузился на прежнее место.

— Откуда такой жемчуг?! — спросил кто-то.

И, конечно, никто не поверил, когда Августа рассказала им, как ручеек подарил ей это чудо-творение.

Прокуратор Понтий Пилат проявил смелость и громко произнес:

— Говорят, что Августа поет только для Богов! Может, споет она и нам, смертным?

Всеобщая просьба вдохновила Августу. Слуги мигом принесли золотую арфу. Августа встала на ступеньках парадной лестницы, притянула к себе арфу и прикоснулась к струнам. Устремленные ввысь звуки арфы слились с пением Августы. Она запела песню, — гимн и молитву, — которая рождалась в ее сердце. Пела она самозабвенно, преданно, с верою и любовью. Новорожденная песня, проникая в сердце каждого, направлялась к небу. Многие из собравшихся, может быть, впервые почувствовали силу чистейшей любви и красоты. Некоторым чарующие звуки арфы и вплетенное в них пение несли очищение души и сердца. Некоторых же заключенная в звуках и в пении Истина встревожила и напугала.

Потеряли покой и Понтий Пилат, и Герод Антипа. Пение призывало их к покаянию и внушало страх перед Богом за содеянный грех. Пение Августы и звуки арфы на миг осветили разум и сердце Понтию Пилату, и он ужаснулся, услышав проклятье веков и тысячелетий за содеянное им вчера преступление. Как хотелось ему сейчас, чтобы это вчера стало сегодня, чтобы принять иное — справедливое — решение.

Иудейские первосвященники и книжники привели вчера к нему — Понтию Пилату, прокуратору, правителю Иудеи — арестованного ими Иисуса, избитого и униженного, для наказания. Он допросил Его, но не признал виновным. Тогда спросил он первосвященников:

— Разве этот человек из Галилеи?

— Он из Назарета! — ответили первосвященники.

Назарет же входил в правление четвертовластника Герода Антипы.

Пилат подумал: "Пошлю Иисуса Героду, пусть определит его вину и накажет. Тем самым объявлю ему дружбу вместо вражды".

Увидев Иисуса, Герод Антипа очень обрадовался, ибо давно слышал о Нем. Он надеялся, что Иисус покажет ему какое-нибудь чудо. Однако как он ни старался, Иисус не ответил на его вопросы и не сотворил чуда. Тогда разгневанный Антипа передал Его своим легионерам и приказал избить палками. Легионеры насмехались над Ним и плевали Ему в лицо. Потом Антипа приказал одеть его в светлую одежду и отправить обратно к Пилату, ибо не нашел в Нем вины для наказания. В один момент сделались Пилат и Антипа друзьями, хотя до этого враждовали между собой.

Понтий Пилат не хотел казнить Иисуса. Жена тоже предупредила его: "Не навреди этому Праведнику, ибо во сне я много страдала за Него".

Пилат объявил первосвященникам:

— Вы привели ко мне этого человека как возмутителя порядка. Я допросил его и не нашел в нем вины. И Герод Антипа тоже не нашел в нем вины, достойной смерти, и отправил его обратно. Я проучу его, накажу и отпущу.

Но первосвященники и книжники, а также поощряемый ими народ орал: — Распни его! Распни!

Пилат решил выполнить их требование и передал Его им для распятия на кресте.

Иисуса повели на гору Голгофа и распяли.

Вчера же вечером один добрый и праведный человек пришел к Пилату просить тело Иисуса. Он покрыл его плащом и положил в гроб, высеченный в скале.

А сегодня прокуратор Иудеи Понтий Пилат и четвертовластник Герод Антипа пришли в гости к Юстиниану и слушают, как Августа играет на арфе, а из сердца извлекает песню-молитву, восхваляющую Господа Бога.

"Что это за голос, что проникает в душу и выворачивает ее наизнанку?!" — думал потерявший покой Понтий Пилат.

Пение задело и Герода Антипу, но зависть и злоба заглушали в нем все человеческое и направляли его мысли к другим заботам: как избавиться от Юстиниана, чтобы овладеть и этим волшебным садом, и Августой. "Тогда эта женщина будет мне петь такие песни, которые развлекут меня", — думал он.

Августа еще раз тронула струны арфы, последние звуки которой унесли с собой ее утихший голос. Песня улетела в Вечность.

После минутного молчания в саду загремели аплодисменты.

Когда все успокоились, прокуратор спросил у Юстиниана:

— Кто тот целитель, который вылечил прекрасную Августу?

Понтий Пилат решил взять в свой дворец прославленного врача, свершившего такое чудо и спасшего Августу, и назначить его главным целителем.

Юстиниан посмотрел вокруг. Думал, что Амон-Ра будет где-то здесь, рядом с Августой. Но не нашел его.

— Августа, где Амон-Ра? — обратился он к жене.

Августа тоже огляделась, но нигде в саду мальчика не заметила.

Тогда она поручила слугам привести его к ней. Однако скоро выяснилось, что слуги нигде не могут найти Амон-Ра.

Юстиниан забеспокоился. Он очень хотел показать вельможам девятилетнего чудо-мальчика, владеющего огромными знаниями, который сотворил чудо, вырвав из когтей смерти и в семидневный срок полностью исцелив Августу.

— Прокуратор, мы не можем найти нашего целителя! — сказал он Понтию Пилату, когда все поиски ни к чему не привели.

Прокуратор и четвертовластник выразили удивление.

— Не понял, — сказал с насмешкой Антипа, — целитель исчез, что ли?

Юстиниан ничего не мог сказать.

— Скажи хотя бы, какою наукою руководствовался ваш целитель? — обратился Понтий Пилат к Юстиниану.

— Он вылечил Августу по воле Господа Бога! — ответил ему Юстиниан.

— Как это — по воле Господа Бога? Что это значит? — удивились знатные люди.

— А кто для него является Господом Богом? — спросил Герод Антипа.

— Его Господом Богом является Иисус Христос! — ответил Юстиниан и добавил: — Иисус Христос является Господом Богом и для Августы, и для меня тоже!

— Я не понимаю, о чем говорит Юстиниан. Может быть, Августа объяснит доступнее? — опять с насмешкой сказал Антипа и тут же подумал: "Эго хорошая причина, чтобы сообщить кесарю и арестовать Юстиниана".

Юстиниан, конечно, понял насмешку, но не подал виду. Он не хотел причинять неудобства или оскорблять гостя.

Августа охотно объяснила ему, и все слушали внимательно:

— Четвертовластник, что тут непонятного? Амон-Ра владеет огромными знаниями и даром ясновидения. Ему девять лет. Его благословил Иисус Христос. Он прекрасно знает учение Христа о Царстве Небесном, и это учение доверил нам тоже. Четыре дня тому назад Иисус Христос прошел по дороге перед нашим дворцом. Он направлялся в Иерусалим. На наших глазах, на глазах большого количества людей он исцелил много калек, слепых, глухих, немых, парализованных. И когда Он увидел Амон-Pa, сказал своему ученику — "Вот ангел Божий", и еще назвал его "Своим маленьким пастухом". Он исцелил меня своим огнем сердца, который принимал от Господа Иисуса Христа! Надеюсь, вам теперь все ясно, четвертовластник? — Августа дала понять Антипе, что она чувствует его недоброжелательность.

Жена Понтия Пилата с напряжением слушала, что говорит Августа. Лицо ее вдруг исказилось от боли, она яростно набросилась на мужа и начала колотить его кулаками в грудь.

— Зачем ты погубил Этого Праведного Человека, Сына Божия! — плакала она и не переставала колотить мужа в грудь. — Ведь говорила я тебе, что видела Его во сне, лицо Его светилось, Он возвышался в небесах. Он вправду был Сыном Божьим. Почему ты передал Его озлобленной толпе для наказания, этим неразумным и корыстным священникам и книжникам? Скажи всем, за что ты распял Его? Скажи, скажи...

И женщина упала в обморок.

Приглашенные заволновались. Сразу появились бородатые врачи дворца, которые привели женщину в чувство.

Августе и Юстиниану показалось, что происходит какое-то недоразумение.

Августа обратилась к Пилату:

— Скажите, прокуратор, кого это распяли на кресте?

Прокуратор не ответил.

Тогда спросил Юстиниан:

— Прокуратор, вы распяли Иисуса Христа?!

Прокуратор развел руками, мол, причем тут я, и в его голосе зазвучало самооправдание:

— Народ так требовал!

Жена его, которая только что пришла в чувство, возмутилась еще больше и снова набросилась на него:

— Да, да, это было твое право... Ты мог отпустить Его, ибо Он был праведный... Ты же прокуратор... Но ты трус, трус... Ты испугался этих гнусных первосвященников... Ты убийца Господа... — женщина говорила обрывками, плача и нанося удары кулаками мужу.

Герод Антипа выступил защитником прокуратора.

— Он заслуживал наказания и получил его! — объявил он. — Этого потребовали первосвященники и народ. Что прокуратор мог сделать? Не станем же восстанавливать против себя всю Иудею из-за какого-то лжепророка?

Юстиниан и Августа убедились, что речь шла именно об Иисусе Христе, именно Его распяли вчера на кресте. Защитное слово Антипы вывело из равновесия Августу, и она гневно сказала ему:

— Он действительно был Сыном Божьим, Господом Богом! Он не мог совершить преступления! Он лечил больных, исцелял калек, учил людей любить и творить добро, открыл им тайну Царства Небесного! Как же мы искупим грех, что распяли Его?

— Пилат и я не нуждаемся в искуплении грехов, ибо у нас их нет! — злобно ответил Антипа, — Если ваш Иисус Христос действительно был Господом Богом и мог совершать чудеса, почему же тогда не спас самого себя, почему не помог Ему Отец Небесный? — перед глазами Антипы возникли сцены, как вчера он и его легионеры мучили и унижали Иисуса. "Сотвори чудо, если ты вправду есть Господь Бог, позови своего Отца, пусть спустится с небес, чтобы наказать нас за то, что избиваем тебя!" — насмехались над ним легионеры. В глубине души Антипу мучила совесть из-за безжалостного отношения к пленнику, но вину свою он все же не чувствовал.

В это время он вспомнил, как обманули его легионеров какие-то дети-бродяги, потом они же на центральной площади Города со своим медведем напали на легионеров, разоружили их, а на шею десятника посадили какого-то недоумка. Одного из этих бродяг звали Амон-Pa. Вот, оказывается, кто был целителем Августы.

— Юстиниан, как звать вашего маленького целителя? Я не расслышал его имени! — спросил испытующе четвертовластник.

Но Юстиниан уже не был гостеприимным хозяином. Ему было уже все равно, что прокуратор и четвертовластник стояли по должности выше него. Он объявил всем:

— В нашем дворце не будет сегодня праздника! У нас сегодня траур! Мы с Августой оплакиваем смерть Господа Бога нашего, Иисуса Христа! Прошу всех покинуть нас!

Знатные люди в недоумении переглянулись, как будто задавая вопрос друг другу — "Что происходит?"

— Вы хотите оплакивать смерть какого-то Иисуса? — сказал четвертовластник с насмешкой. — Ради этого вы пригласили меня? А этих знатных людей тоже пригласили для разделения вашего горя?

Но ответа от Юстиниана не последовало. Он взял Августу за руку и направился, к дворцу, покинув гостей в саду.

— Значит, нам уходить? — спрашивали приглашенные друг у друга.

Никто не оправдывал поведения Августы и Юстиниана. Но они не могли разобраться и в том, кто был Иисус Христос, и почему Его распяли на кресте. Среди приглашенных никто не верил Героду Антипе, который утверждал, что Иисус был преступником. Они не оправдывали Понтия Пилата, обрекшего праведного человека, как говорила его жена, на смерть. Но не верили и тому, что Иисус действительно был Христом, Сыном Божьим.

Четвертовластник даже обрадовался тому, что случилось. Сегодня же он отправит письмо в Рим кесарю о том, что Юстиниан принял веру какого-то лжепророка и из-за него оскорбил римскую и иудейскую знать. Юстиниана, конечно, арестуют, и тогда куда же денется от него прекрасная Августа со своим сказочным садом?

Он немедленно покинул дворец Юстиниана и приказал сопровождающим его легионерам-всадникам догнать мальчика, идущего пешком, и до заката солнца привести его к нему. Он и не сомневался, что Амон-Pa ушел из дворца.

Другие знатные люди, недовольные, обиженные, озлобленные и разгневанные, не спеша выходили из сада на дорогу, чтобы вернуться в свои дворцы.

Во дворце же Юстиниана вместо большого праздника поселилось большое горе.

Поиск по сайту: