Глава десятая. Билл открыл глаза. Он совсем не понимал, что происходит

Билл открыл глаза. Он совсем не понимал, что происходит. Перед глазами всё расплывалось, а голова сильно кружилась. Хотелось уцепиться за что-то руками. Парень коснулся чего-то мягкого и тёплого. Сознание начало потихоньку проясняться. Билл понял, что держится за ногу Тома и пытается прийти в себя. Внезапно какое-то странное ощущение легкости наполнило слабое тело. Каулитц запоздало сообразил, что у него уже нет такого большого круглого живота. Значит, он родил. Ну, как родил — скорей всего, ему в этом помогли. На первый взгляд звучит абсурдно, но вот она — новая реальность. Сознание мгновенно проясняется, и Билл поворачивает голову к Тому.

— Где мой ребёнок?! — кричит, волнуясь. Опускает глаза вниз, чтобы убедиться в своей плоскости. Точнее, его живот значительно уменьшился в объеме, но до идеальных форм ему теперь весьма далеко. — Где наш ребёнок?

— Успокойся, истеричка моя, сейчас их принесут, — Том нажимает на кнопку вызова медсестры. Билл вздохнул с облегчением и стал терпеливо ждать. Только Том мог его успокоить, назвав истеричкой. Но Билл мог всё ему простить. Неужели он влюбляется? Нет, быть того не может!

— Их? — взволнованно спросила «молодая мама».

Наконец, дверь открылась. В палату зашли две девушки в белых халатах, у каждой на руках был ребёнок. Это сейчас всё на самом деле происходит, или он еще под наркозом?

— Вы нас разыгрываете, да? — не веря своим глазам, прошептал Билл.

— Нет-нет, это ваши дети, ошибки быть не может! С разницей в пятнадцать минут у вас появились на свет близнецы. Мальчики. Рост пятьдесят сантиметров. Вес три с половиной килограмма. Это просто феноменально! Вы войдете в книгу рекордов Гиннеса, как первый беременный мужчина, родивший однояйцевых близнецов.

Им подали деток. И как они сами не запутались, где кто! Они такие одинаковые, у меня аж в глазах запестрело.

— Как же мы будем их различать? — забеспокоился Билл.

— Ленточки с именами привяжем, — Том глядел на спящие свёрточки и улыбался со слезами на глазах. Это были слёзы счастья.

— А как мы их назовём-то? — Билл никак не мог успокоиться. — Не может же у нас в семье быть два Тома и два Билла! Хотя нет, стой, мы придумаем другие имена.

— Хорошо, пусть будет так, — брат погрузился в глубокие раздумья. Молчал несколько минут. — Придумал! Я знаю, как назвать их!

— Ну, и как же? — спросил младший.

— Тим и Вилл, — выдал близнец.

— Мда, оригинальностью ты не блещешь, — Билл усмехнулся. — Но мне очень даже нравится.

— Я знал, что ты поймёшь меня, родной, — Том легко поцеловал близнеца в щёку.

— Не при детях же, извращенец! — парень поспешил отодвинуться.

— То есть, при детях ты против, а не при детях… — он облизнулся.

— Да ну тебя, похотливое создание! Не позволю. Только если снова малышей захочу, — смущённо ответил Билл.

— Захочешь, конечно, мы ведь должны продолжать род Каулитцев! — Том стал гладить близнеца по коленке.

— Детей бы лучше подержал, озабоченный, — буркнул Билл, качая на руках младшего. Или старшего? Так очень легко запутаться. Надо посмотреть на бирке точное время рождения. Иначе Билл рискует перепутать детей и понять, кто из них кто, только когда один из них начнет подводить глаза, а другой — надевать на себя безразмерную одежду. А может, они будут совсем другими по характеру? Может, они не будут такими, как их родители?

«По крайней мере, не такие, как Том. Иначе этот мир точно содрогнётся от двух таких же извращенцев», — подумал Билл и захихикал, трясясь всем телом.

И вдруг малыш на руках брата проснулся и начал громко плакать. Билл быстро догадался, что он хочет кушать.

— Том, а как мы будем его кормить? — брат опять нажал на кнопку. Через считанные секунды прибежали медсёстры. Билл задал им тот же самый вопрос, что и близнецу.

— Ну что вы так переживаете, пока вы в роддоме, это не ваша забота, а уж потом, как выпишетесь, найдете кормилицу, — сказала девушка, забирая деток. — А сейчас вы устали и вам надо отдыхать!

— Я не хочу, чтобы наших детей кормила какая-то посторонняя баба, — возмутился вдруг Том. Билл недоумевал. Ну, зачем же так грубо?

— Есть один способ. Но об этом вам следует посоветоваться с врачом. — младший задумался. Что она имела в виду?

Дверь закрылась, и Каулитцы остались одни. Билл снова почувствовал слабость. Положив голову Тому на плечо, он стал засыпать. Как же он ошибался, думая, что беременность — это самый трудный период! Настоящие испытания ещё впереди.

***

Неделю спустя

Детские голоски разнеслись по всему дому.
— То~м, иди, успокой своего — проныл Билл в подушку и укутался одеялом.

— Почему это я? Я вчера был. Ты сегодня. И вообще, не «своего», а «нашего», — старший Каулитц повторил действия близнеца, то бишь закутался в одеяло, из-за чего ткань сползла с младшего, оставляя его мёрзнуть.
— Fick dich, Tom! Du, herzloser Bock. Du lässt deinen Bruder frieren! * — проскулил блондин и, кряхтя, начал вставать с кровати.

Детский крик не утихал, поэтому Билл поспешил и уже через несколько секунд был в соседней комнате. Увидев, что плачут оба близнеца, Билл крикнул:
— Том, иди сюда! Я один не справлюсь!

Послышались сдавленные стоны, больше похожие на завывание, и уже через несколько секунд в дверном проёме стоял Том.

— Дети кушать хотят, пора их кормить, — вздохнул Том.
— Опять?! — Билл тяжело вздохнул, нехотя снимая с себя майку. Взяв на руки своего старшего сыночка, которого Том после долгих раздумий всё-таки назвал Генрихом, молодой папаша прижал его к себе. Малыш тут же принялся причмокивать набухший сосок, из которого маленькими капельками выделялось молоко. Младшенькому же, Гансу, пришлось подождать пару минут, пока Билл соображал, как удобнее придерживать обоих близнецов, но потом просто передал его Тому.

— Чёрт, я до сих пор не могу привыкнуть, — Билл улыбнулся. — Кто ж знал, что этот вирус настолько сильно нас может изменить. Только это ненадолго ведь, правда? Я не хочу, чтобы у меня все время молоко было. Мне немного больно, когда они долго кушают.

Том неопределённо хмыкнул.

— К такому жизнь меня не готовила, я был согласен на кормилицу, а ты… «лучше мы сами!» Кстати, это не у всех проявляется, неужели мы такие особенные? Мало того, что я прочувствовал на себе все признаки беременности!

— Родной, — Билл улыбнулся, наслаждаясь единением с ребёнком, — мы ведь близнецы, мы не можем быть обычными.
— Ах, да, точно. Поскорей бы можно было смеси деткам давать, — обречённо причитал Том. — А ведь нам двоих нужно кормить. Старший себя хотя бы спокойно себя ведет, когда я его на руках держу, а вот младший кричит сразу, если что-то не так. Весь в тебя!

— В нас, Том, в нас… — Каулитцы смотрели друг на друга, пока кормили малышей, и в такие моменты они чувствовали себя самыми близкими людьми на свете.

Старший даже не скрывал того, как откровенно он любуется младшим, как смотрит на его тело, покрытое татуировками. Как бы ему хотелось прикоснуться к любимому брату совсем не по-родственному, но он не мог этого сделать, ждал, надеялся, что Билл рано или поздно почувствует к нему то же самое. Не хотел снова этого «почти насилия», как младший в шутку (а может, всерьёз?) называл то, что произошло девять месяцев назад.

Ночью близнецы спали вместе, но у них уже не оставалось сил на что-то большее, чем просто лечь и уснуть, проспать несколько часов, пока не разбудят маленькие, покормить их, поменять памперсы и снова отрубиться в беспокойных снах до утра. Быть отцами оказалось на самом деле очень трудно, а ведь Каулитцы думали, что это так просто! Дети отнимали все свободное время и требовали к себе безумно много внимания. Но Билл и Том ни о чем не жалели, их новая жизнь была нелёгкой, но в какой-то степени даже нравилась. Ведь только прижимая к груди крохотные комочки, парни понимали, что действительно счастливы. Но Тому хотелось большего. Настоящей семьи и взаимной любви. Но Билл оставался для него просто братом, что очень огорчало.

«Всё изменится к лучшему», — каждый день повторял себе Том. Он верил, что близнец сможет полюбить его. Рано или поздно. А дети только сделают их совсем не братский союз крепче в тысячи раз.
— Уаа, — протянул малыш и начал дёргать Тома за волосы.
Кау-старший совсем ничего не возразил и продолжил с любовью смотреть на малышей. Но ребёнку это не понравилось, и он стал сильней дёргать отца за волосы.

— Нет, он точно весь в тебя! Такой же вредный. И, как ты, постоянно привлекает к себе внимание.
— Кто бы говорил, — съязвил Билл и кивнул в сторону Генриха, который дрыгал ногами и щипал Кау-младшего за грудь.

На это действие Том лишь хохотнул и положил в кровать, что-то лялякающего на своём детском языке сыночка. Тут же его близнец потянул ручки к папаше, и Тому пришлось взять его и начать кормить…

***

Год спустя

Билл подхватил Ганса на руки и пошёл с ним в гостиную. Малыш, в свою очередь, стал копаться ручками в волосах блондина, иногда подёргивая за короткие пряди.

— Ай, Ганси, больно, — протянул Билл и посадил мальчугана на диван рядом с Томом, который играл с Генрихом.

Тим же сидел рядом и водил по воздуху мини «Volvo».
— Бжжжжжииии, — было только и слышно.

— Ух, ты, нянюшка наша, — протянул Билл и, чмокнув Тома в щёку, сел на пол перед Гансом.
Кау-младший не видел, как засветились глаза брата и как он тупо заулыбался… Ганс потянул ручки к блондину и скорчил недовольную мордашку.

— Ганси, ты чего? Нет, я тебя на ручки не возьмуууу, — Билл показал язык младшему сыну.
Малыш повторил за ним и опустил ручки.

— Ооо, так ты ещё показываешь язык своему дяде, по совместительству папе? Ну, я тебя сейчас закузюкаю!
Билл начал легонько щекотать бока Ганса, отчего тот звонко захохотал. Немного прислушавшись, блондин выдал:
— Том, твой сын будет петь в нашей группе после меня! Я тебе обещаю!

— Ага, а Генрих на гитаре играть. — саркастически подметил Кау-старший.

— Всё может быть… — усмехнулся блондин и, сев на диван рядом с Томом, посадил себе на колени Ганса и положил голову на плечо брата.

Домашняя атмосфера. Такая, о какой мечтал Том. Он, его брат и их дети…

Поиск по сайту: