Философские основания сопоставления физического и субъективного

Детальный анализ функционализма показал, что если мы не принимаем его

"теологическую" (или "платоническую") версию, - которая в конечном итоге ведет к

интеракционизму или параллелизму, то мы с необходимостью должны принять во

внимание физические процессы в мозге, которые (как это следует из аргумента "китайской

комнаты") отнюдь не элиминированы для субъекта, а, напротив, могут непосредственно

проявляться на уровне субъективных переживаний, непосредственно определять строение

и свойства субъективного. С другой стороны, если материя непосредственно представлена

на уровне субъективных феноменов, то она сама превращается в нечто субъективное,

нечто качественно подобное нашей сфере субъективного.

Таким образом, естественной альтернативой функционализму является концепция

"психофизического тождества", которая должна быть понята в духе "спиритуализма", т.е.

учения, согласно которому материя есть лишь внешнее проявление "духовного" в себе

начала.

Отметим еще раз, что функционализм и теория тождества дают различные эмпирически

проверяемые предсказания относительно характера связи физического и субъективного.

Теория тождества требует строгого изоморфизма физического и субъективного, тогда как

функционализм предполагает возможность нарушения этого изоморфизма в широких

пределах. Поскольку "теория тождества" может быть, в принципе, эмпирически

подтверждена, ее нельзя опровергнуть чисто теоретическими аргументами и,

следовательно, уже эти соображения оправдывают необходимость теоретического анализа

данного подхода к решению психофизической проблемы.

Наша задача - показать, что "теория тождества" вполне корректна с философской точки

зрения, а также показать ее совместимость с современными физическими концепциями, в

частности, с квантовой механикой и теорией относительности.

Прежде всего, рассмотрим философские основания сопоставления физического и

субъективного. Как вообще можно обосновать тождество материи и субъективного? Здесь,

прежде всего, необходимо определить, что мы понимаем под "материей" и каков критерий

"материальности". Следуя традиции философии Нового Времени, "материю" можно

понимать как совокупность "скрытых причин" наших чувственных переживаний, т.е. это

то неизвестное "Х", которое стоит "за" переживаемыми нами чувственными образами.

Совокупность всех этих "скрытых причин" образует "материальный мир". Поскольку

восприятие материи всегда опосредовано, то, очевидно, "материальным" может быть

только то, что каким-то образом действует на другие материальные объекты.

Следовательно, "способность действовать в материальном мире" - это и есть искомый

критерий материальности: если нечто действует на то, что мы априори считаем

материальным, а также подвергается действию со стороны других материальных объектов,

т.е. включается в причинно-следственные цепочки событий в материальном мире, то оно

уже поэтому само также есть материя.

Но ведь и субъективное также есть нечто действующее в материальном мире - ведь наши

субъективные переживания могут служить причиной тех или иных физических событий

(например, я пожелал поднять руку и действительно поднял ее - здесь чисто субъективное

переживание желания оказывается причиной реального события в "материальном мире").

Следовательно, субъективное, поскольку оно действует в материальном мире (и, кроме

того, подвержено влиянию со стороны материальных объектов), - само есть нечто вполне

материальное. (Этот аргумент в пользу материальности психики был известен уже

стоикам).

Заметим, что даже в случае интеракционистского решения психофизической проблемы,

дух, поскольку он взаимодействует с материей, оказывается в силу этого как бы лишь

особой разновидностью материального.

Сторонники функционального подхода пытаются обойти этот аргумент в пользу

материальности сознания вводя понятие об особой "функциональной" или

"информационной" причинности (81). Нам говорят: причиной тех или иных событий

могут быть не только физические события, но и особые "информационные" или

"функциональные" события, оказывающие причинное действие независимо от физической

формы их реализации или представленности (например, приказ или распоряжение может

оказывать одинаковое каузальное действие независимо от того, в какой форме - устной,

письменной и т.п. он отдан). Вводят, также, и другие формы "нефизической"

детерминации: психологическую, биологическую, социальную и т.д. Ясно, однако, что

если следствие есть конкретное физическое событие, то должна существовать конкретная

его физическая причина - иначе цепь физических причин и следствий будет разорвана, что

неизбежно приведет к нарушению физических законов сохранения. Отсюда следует, что

любые нефизические причины имеют фиктивный характер. На самом деле всегда имеет

место чисто физическая причинно-следственная связь, исчерпывающе объясняющая

возникновение любых объективных событий. (Г. Фейгл на этом основании называл

нефизические причины "номологическими бездельниками" (142)). Функциональная

причинность - есть, с этой точки зрения, лишь идеализированное изображение

действительно имеющей место физической причинной связи. Получается, что физическая

причинность, прежде всего в силу "замкнутости", самосогласованности физической

картины мира, исключает не только необходимость, но и возможность каких-либо иных,

нефизических причинно-следственных связей (если мое присутствие в этой комнате

объяснимо движением молекул моего тела, которые в силу законов механики

"сгруппировались" в этом помещении, то нет никакой необходимости и даже возможности

привлекать какие-либо психологические, социологические или какие-то другие причины

для объяснения моего присутствия в данной комнате).

Таким образом, связь материи и субъективного, даже тождество того и другого, можно

считать вполне обоснованной гипотезой. Однако нам еще нужно показать, что

субъективное, как нечто материальное, есть именно та материя, которую рассматривает и

изучает физика, т.е. это то самое "вещество", из которого состоит наш мозг.

Теория тождества фактически утверждает, что субъективное и, по крайней мере, часть

мозга - суть одно и то же. При этом полагается, что единственной подлинной

реальностью, тем, что существует само по себе, является лишь субъективное, в то время как

материя - есть лишь представление о чужом субъективном бытии. Иными словами,

субъективное и материя относятся друг к другу как "вещь", как она существует "сама по

себе" и "явление", т.е. отображение данной субъективности в другой субъективности, ее

"внешняя проекция", "образ". То, что само по себе существует как субъективное, вовне

проявляется (или воспринимается извне) как материя. Фундаментальным с этой точки

зрения является не различие материи и субъективного, а различие между "Я" и "не-Я".

Как уже отмечалось во Введении, в своей "классической" форме теория тождества была

разработана в 19 веке в работах Г.Т. Фехнера, В. Паульсена, В. Вундта, Г. Эббингауза и

ряда других авторов (23, 24, 25). Так, например, Г. Фехнер писал: "То, что с внутренней

точки зрения является тебе в качестве духа, - и этот дух ты сам, - является, напротив, с

внешней точки зрения, в качестве телесного субстрата этого духа. Есть различие в том, что

думают ли мозгом, или смотрят в мозг мыслящего. В обоих случаях оказывается

совершенно различное, но различна и точка зрения, там она внутренняя, а здесь - внешняя.

Отсюда становится...само собой понятным..., почему никто не может непосредственно

созерцать вместе дух и тело так, как они непосредственно принадлежат друг другу. Никто

не может подойти к одной и той же вещи одновременно извне и изнутри... ни один дух

вообще не может воспринять другой дух иначе, как при помощи его телесности, ибо то,

что проявляется от духа вовне - есть именно способ его телесного проявления"(23 с.212-

213).

Не следует думать, что в 20 столетии теория тождества была совершенно забыта. Так, в

пользу этой теории высказывался Б. Рассел (88 с.262-264). И в наше время периодически

появляются работы, позитивно оценивающие теорию тождества (именуемую, также,

"двухаспектным подходом" или "панэкспириентализмом") (см. 141,162).

Тем не менее, теория психофизического тождества в настоящее время по популярности

значительно уступает как функционализму, так и элиминирующим концепциям.

Недостаточное внимание к теории тождества, нередко резко негативные ее оценки (см.,

например, 89), как нам представляется, по большей части объясняется теми внутренними

трудностями, с которыми сталкивается эта теория.

Одна из наиболее очевидных трудностей заключается в том, что если субъективное есть

некоторая часть нашего мозга, то, следовательно, в мозге должна непосредственно

присутствовать та самая феноменальная (чувственная) картина окружающего мира,

которую мы обнаруживаем в своем сознании. Однако, вскрыв черепную коробку мы не

обнаруживаем в мозге ничего похожего на наши чувственные переживания (ощущения,

образы), Если я вижу в данный момент времени свою комнату, вижу стол, шкаф, диван и

т.д., то в мозге в то же самое время я не смогу найти что-то подобное уменьшенной

модели или изображению этой комнаты - не увижу там маленьких столиков, шкафчиков,

диванчиков и т.п.

Отсутствие в мозге видимой "внутренней модели" окружающего мира объясняется с

позиций теории психофизического тождества репрезентативным характером чувственного

восприятия (90). Предполагается, что образ совершенно "не похож" (с чувственной точки

зрения) на объект, как он существует "сам по себе", но между ними существует отношение,

близкое к изоморфизму. Иными словами, образ содержит в себе достаточно полную

информацию об объекте, но эта информация представлена в нем иначе, чем в объекте, т.е.

как бы "закодирована" другим кодом, выражена с помощью чувственных качеств,

отличных от соответствующих качеств в самих вещах.

Наличие изоморфизма образа и объекта (или, по крайней мере, отношения, близкого к

изоморфизму) гарантирует адекватность восприятия внешнего мира, т.е. обеспечивает

возможность успешно действовать в этом мире на основе качественно отличного от него

образа.

В соответствии с этой точкой зрения мозг, каким я его вижу, не совпадает с "реальным"

мозгом, каким он существует "сам по себе" и, следовательно, вполне допустимо

предположить, что какая-то часть мозга "на самом деле" есть моя субъективность - как она

существует в данный момент времени, например, есть видимая, переживаемая мною

сейчас комната (сопряженная с моими мыслями, чувствами, интенциями), а отнюдь не тот

кусок желеобразной субстанции, каким бы увидел эту часть мозга хирург, если бы вскрыл в

данный момент мою черепную коробку.

Наше восприятие столь сильно искажает реальность, что то, что само по себе существует

как видимая комната, видится нам как "сгусток" органического вещества. Однако,

поскольку это искажение носит систематический характер, мы вполне можем к нему

приспособиться и оно не мешает нам адекватно действовать в окружающем нас мире.

Какова же причина такого "искаженного" видения мира? Это, очевидно, опосредованный

характер нашего чувственного восприятия. Чувственный образ - это результат сложного,

многоэтапного процесса, включающего в себя многократные преобразования исходного

сенсорного сигнала, т.е. мы видим, по сути, лишь состояния некоторой части

собственного мозга, являющиеся отдаленными следствиями воздействия внешних

физических факторов на наши органы чувств. При этом, сами эти физические факторы, как

правило, лишь косвенно, опосредованно через цепочку событий во внешнем мире,

связаны с самим объектом восприятия. Ясно, что такого рода процесс восприятия

способен передать в наше сознание лишь абстрактную структуру отношений качеств в

воспринимаемом объекте, но не способен перенести в мозг сами объективные качества

предмета восприятия. Да в этом и нет никакой необходимости. Ведь для нормальной

жизнедеятельности нам нет необходимости знать какие именно качества действительно

присутствуют в окружающих нас вещах, важно лишь, чтобы одни и те же объективные

качества всегда изображались одними и теми же субъективными качествами, а также

необходимо взаимно-однозначное соответствие отношений внутри множества

объективных и субъективных качеств.

Заметим, что такого рода объяснение возможности тождества физического и

субъективного, основанное на репрезентативной теории восприятия, необходимо лишь

для актуальной, действительной составляющей нашей сферы субъективного. Смыслы же,

будучи бескачественными, безвидными сами по себе - в таком объяснении не нуждаются.

Мы не видим ощущений и образов в мозге потому, что наше видение не соответствует

тому, что существует на самом деле. Смыслы же мы не видим просто потому, что здесь, в

сущности, нечего видеть - они сами по себе лишены какого-либо чувственного

содержания (т.к. являются не чувствованием, а предчувствованием, т.е. "еще не

чувством").

Подчеркнем, что с точки зрения теории тождества именно субъективное выступает в

качестве объяснительного принципа по отношению к физическому, а не наоборот. Это

означает, что не физическое лежит в основе психического и объясняет его, а наоборот -

субъективное есть субстанция и объяснительный принцип для физического. Не психика

есть функция мозга, а, напротив, мозг - есть "функция" (внешнее проявление, проекция)

психики (точнее, субъективного). Соответственно, нужно говорить не о "мозговых

механизмах субъективного", а о "субъективных механизмах мозга". Субъективное является

фундаментальной реальностью и не имеет каких-либо внешних по отношению к нему

"механизмов", какой-либо отличной от него "основы".

В первоначальном варианте (например, у Фехнера) теория психофизического тождества

представляла собой специфический вариант панпсихизма. Однако панпсихизма (или

субстанционализации психического) вполне можно избежать предположив, что материя

за пределами мозга, рассматриваемая с ее "внутренней" стороны (как она существует "сама

по себе"), существует как нечто подобное человеческой субъективности лишь с точки

зрения формы, но не содержания или функции. То есть материя за пределами мозга не

обладает ни мышлением, ни восприятием, ни памятью - по крайней мере в сколь-нибудь

развитой форме - ведь и мы не всегда способны мыслить, воспринимать, помнить, что,

однако, не лишает нас субъективного как такового.

Можно предположить, что специфические психические свойства нашей сферы

субъективного не являются ее имманентными свойствами, а есть лишь "эмерджентные"

следствия ее определенной организации, индуцированной другими (находящимися вне

моей сферы субъективного) мозговыми структурами.

Итак мы видим, что теория тождества с философской точки зрения представляется вполне

корректной. Основные проблемы, с которыми она сталкивается, возникают при попытке

ее конкретизации, т.е. когда мы пытаемся реально представить физическое, материю как

"инобытие" или "внешнее проявление" субъективного. Если материя есть нечто по форме

подобное нашей субъективности, то она, хотя и не должна обладать сознанием или

мышлением (т.к. и мы не всегда сознаем и мыслим) но, по крайней мере, должна обладать

такими основными, всеобщими формальными свойствами субъективного, как

целостность, временная нелокальность, качественная разнородность, а также должна

обладать той специфической двойственной "актуально-потенциальной" формой бытия,

которую мы обнаруживаем в собственной сфере субъективного.

Известные нам "классические" биофизические и биохимические процессы в нервной

системе, которые, как полагают, лежат в основе психических функций, ничем подобным,

по всей видимости, не обладают. Лишь на квантовом уровне описания материи можно

усмотреть аналоги целостности, временной нелокальности, актуально-потенциальной

структуры и других свойств субъективного.

Кроме того, можно показать, что при достижении определенного уровня организации

квантовые системы способны, в принципе, осуществлять сложные формы обработки

информации, соизмеримые по сложности с теми процессами, которые имеют место в

человеческой субъективности.

Выяснением аналогии квантового и субъективного мы и займемся в последующих

разделах данной главы.

Поиск по сайту: