Глава 15. Мэгги шла к замку следом за Мойщицей Ночных Горшков

Мэгги шла к замку следом за Мойщицей Ночных Горшков. Она несла груду сложенных льняных простыней, которые дала ей Прачка, и очень старалась ничем не отличаться от остальных рабов. Ее лицо для маскировки было живописно измазано грязью. Прачка также бросила пригоршню пыли ей на волосы, чтобы приглушить их золотисто-каштановый цвет. Мэгги наклонила голову, и пряди пыльных волос скрыли ее лицо. Лишь бы не начать громко чихать.

— Там неукротимые животные, — через плечо прошептала Мойщица Ночных Горшков.

Это была крепкая девушка с кротким взглядом, который напомнил Мэгги глаза привязанных во дворе телят. Прачке не сразу удалось объяснить ей, чего от нее хотят, и Мойщица, судя по всему, решила, что должна провести для Мэгги экскурсию.

— Их привезли из Внешнего Мира, — сказала она. — Они кусаются.

Мэгги крутила головой, оглядывая клетки из ивовых прутьев, вдоль которых Сильвия и Гэвин прогуливались утром. Серо-бурый волк ответил ей пугающе печальным долгим взглядом. Великолепная черная пантера зарычала, когда они проходили мимо ее клетки. В глубине третьей клетки кто-то свернулся клубочком, большой и полосатый — может быть, тигренок.

— Мне бы не хотелось охотиться на него, — прошептала Мэгги.

Мойщица Ночных Горшков довольно кивнула и двинулась дальше.

— А вот и замок. Он называется «Черный Рассвет».

— Как? — спросила Мэгги, отрывая взгляд от животных.

— Дедушка звал его «Черный Рассвет». Дед жил и умер во дворе замка и ни разу не входил в него. — Девушка на мгновение задумалась. — Старики говорят, что небо не всегда было сплошь закрыто облаками. Они помнят, как всходило и заходило солнце. А на рассвете солнце освещало замок розовыми лучами. Но может быть, это только сказки.

«Да, очень может быть, это только сказки и здесь не бывает ни солнца, ни синего неба», — мрачно подумала Мэгги.

Каждый раз, когда ей казалось, что долина ничем уже не сможет ее удивить, она преподносила ей новые сюрпризы.

Замок выглядел величественным и внушал благоговение. Он был единственным строением не грязно-коричневого и не бледно-серого цвета. Его блестящие черные стены казались зеркальными и, очевидно, были выложены не из обычного камня. Где добывали его и как доставляли в долину, оставалось тайной.

«Дилос живет здесь, — размышляла Мэгги, пока Мойщица вела ее вверх по каменной лестнице. — Он живет в этом прекрасном, пугающем, таинственном месте. Не только живет, но и владеет им. Весь замок принадлежит ему».

Она окинула беглым взглядом огромный зал, где вчера рабы накрывали длинные столы.

Мойщица Ночных Горшков повела ее на другой этаж по пронизанным сквозняками длинным километровым коридорам.

В этом внутреннем лабиринте царил сумрак. Узкие окна располагались высоко и почти не пропускали внутрь дневной свет. На стенах в железные кольца были вставлены горящие факелы, но языки пламени лишь наполняли сумрак причудливыми, дрожащими тенями.

— Его спальня здесь, наверху, — прошептала Мойщица, и Мэгги придвинулась к ней поближе.

И только она успела подумать, что за весь путь их даже никто ни о чем не спросил, как из глубины коридора раздался грубый окрик:

— Стой! Куда? А это еще кто?

Стражник. Мэгги разглядывала его сквозь пряди своих пыльных волос. Настоящий средневековый стражник с копьем и в полном обмундировании. В противоположном конце коридора стоял на посту другой стражник — точно такой же, как первый. Несмотря на испуг, Мэгги восхитилась их воинственным видом.

Не очень быстро соображающая Мойщица Ночных Горшков сейчас отреагировала так, как надо. Она долго приседала в реверансе, а потом невозмутимо промямлила:

— Это Складывальщица Белья из прачечной, господин. Прачка велела ей отнести наверх простыни. Мне сказали, что она должна помочь мне. Знаете, сегодня намного больше работы из-за гостей.

— Расстилать простыни — обязанность комнатной прислуги, — раздраженно сказал стражник.

Мойщица Ночных Горшков снова присела и забормотала все так же медленно и монотонно:

— Вы совершенно правы, господин, но из-за гостей больше работы...

— Ладно-ладно, — нетерпеливо оборвал ее стражник. — Почему бы тебе не пойти и не заняться своим делом вместо того, чтобы попусту болтать об этом?

Мойщица Ночных Горшков присела в третий раз и неспешно направилась дальше. Мэгги тоже сделала реверанс, уткнувшись лицом в простыни.

Девушки снова двинулись по коридору, в конце которого находилась дверь.

— Здесь, — остановилась Мойщица. — И вокруг никого.

Мэгги распрямила плечи.

— Знаешь, ты замечательная. Ты заслуживаешь награды Академии[1].

— Какой награды?

— Неважно. Но ты была великолепна!

— Я просто сказала правду, — скромно прошептала девушка, но в глубине ее телячьих глаз мелькнула лукавая улыбка. — Когда приезжают гости, бывает больше работы. У нас никогда раньше не было гостей, только в последние три года.

Мэгги кивнула:

— Я знаю. Послушай, тебе лучше сейчас уйти, Мойщица... — Она не смогла произнести ее имя полностью. — Надеюсь, из-за меня у тебя не будет неприятностей.

Мойщица Ночных Горшков наклонилась, пошарила под кроватью и вытащила оттуда керамический горшок. И, осторожно держа его в руках, она вышла из комнаты.

Мэгги оглядела просторную спальню. Она была немного лучше освещена, чем коридоры: здесь стояло несколько круглых ламп на подставках. Мебели почти не было. Только кровать, огромная, под тяжелым деревянным альковом с резными столбиками по углам. Сверху на нее были навалены меховые покрывала, а вокруг висели льняные занавеси.

Вдоль стен стояли громоздкие сундуки красного дерева и длинные скамьи и табуреты. Прятаться было негде. Мэгги продолжала исследовать комнату и — о счастье! — обнаружила за занавеской нишу в стене.

Похоже на стенной шкаф, как и говорила Джина. Очень большой стенной шкаф, а с точки зрения Мэгги, скорее маленькая кладовая.

«Что ж, надеюсь, мой план сработает».

За фигурой, отдаленно напоминавшей манекен, стояли две табуретки. Мэгги бросила простыни на сундук и придвинула один табурет ближе к проему. Теперь через щелку между двумя занавесками ей была видна почти вся спальня.

«Отлично. Осталось только подождать, когда он придет. И тогда...»

И тут она насторожилась. Из коридора донеслись чьи-то голоса. Приятный мелодичный девичий голос...

«О Господи! Только не она. Не дай бог, чтобы принц пришел сюда вместе с ней. Я точно выскочу и врежу ей чем-нибудь тяжелым! Я не смогу сдержаться».

Но когда двое вошли в спальную комнату, у Мэгги пропало желание выскакивать.

Сильвия пришла вовсе не с Дилосом, а с Хантером Редферном.

Мэгги словно ледяной водой окатили. Что эта парочка делает в спальне Дилоса? Однако, если они заметят ее, она — труп. Мэгги застыла, впившись взглядом в узкий просвет.

— Он катается на лошади и раньше чем через полчаса не вернется. — Сильвия на сей раз вырядилась в темно-зеленое платье и держала в руке корзинку. — К тому же я отпустила слуг.

— Ты предусмотрительна. — Хантер Редферн прикрыл за собой тяжелую дверь, оставив маленькую щель, чтобы просматривался коридор.

— Ты уверен, что наши комнаты прослушиваются? — Сильвия повернулась, играя фалдами широкой юбки, и подняла на него глаза.

— Принц гораздо умнее, чем ты полагаешь, — ответил Хантер. — А в старых замках всегда полно тайников, здесь стены нашпигованы трубками для прослушивания, — я помню, как в то время строили. Надо быть глупцом, чтобы не пользоваться ими...

«Он помнит!» — поежилась Мэгги.

От удивления она почти забыла про страх. Он говорит, что помнит те времена, когда строились средневековые замки. Он действительно живет целую вечность.

Она рассматривала его красивое аристократическое лицо, кроваво-красную шевелюру, тонкие, жесткие губы и проницательные желтые глаза. Такой тип людей обычно увлекает за собой толпу. Он обладал магнетизмом сильной личности, одаренной высоким интеллектом, и заставлял обычного человека чувствовать себя рядом с собой неловко. Хантер Редферн был врожденным лидером.

«И охотником, — думала Мэгги. — Здесь все охотятся, но он — Охотник, живое воплощение самой идеи охоты. Не зря его так назвали»[2].

— Что же это такое, о чем принцу не полагается знать? — спросила Сильвия.

— Есть новости из Внешнего Мира. Не спрашивай о том, как я узнал, — у меня свои источники.

— Свои маленькие доносчики... — Сильвия кокетливо заулыбалась. — А я их видела.

Наступила пауза.

— Ты бы лучше следила за собой, девочка, — процедил Хантер. — Твой язычок доведет тебя до беды.

Сильвия отвернулась от него, и Мэгги заметила, что она с трудом проглотила обиду.

— Извините. Я не знала, что это тайна. А что за новость?

— Самая потрясающая новость за твою короткую жизнь. — Хантер Редферн усмехнулся и добавил, вернувшись в хорошее расположение духа: — А возможно, и за мою. Ведьмы откололись от Царства Ночи.

Торжественность, с которой он произнес это, произвела на Мэгги сильное впечатление. Но еще сильнее ее поразила реакция Сильвии. Она остолбенела и едва выдохнула:

— Что?

— Свершилось. Они уже месяц грозились, но мало кто верил, что ведьмы действительно решатся на это.

Сильвия прижала руку к груди, словно унимая боль в сердце. Она медленно опустилась на покрытую шкурами кровать.

— Ведьмы покинули Совет, — пробормотала она, не глядя на Хантера Редферна.

— И Совет, и Царство Ночи вообще.

— Все ведьмы?

Тонкие рыжие брови Хантера Редферна взметнулись вверх.

— А ты как думала? Ну, несколько магистров черной магии из Полуночного Круга все еще оспаривают раскол, но большинство поддерживает либерально настроенных представителей Сумеречного Круга. Им, видишь ли, захотелось спасти человечество и предотвратить наступающий Мрак, — сказал он, посмеиваясь. — Так лесорубы говорят: «Спасем пятнистых сов!»

— Начинается... — Сильвия упорно смотрела в каменный пол. — И обратного пути уже нет... Царство Ночи расколото навсегда.

— Новое тысячелетие наступает, — бодро начал Хантер.

Он выглядел молодо и... представительно, как лидирующий кандидат на выборах.

«За него бы точно проголосовали», — думала Мэгги.

— И в этой связи возникает вопрос, — вкрадчиво продолжал он, буравя Сильвию взглядом, — когда ты собираешься найти ее?

Кого ее? У Мэгги все внутри окаменело.

На лицо Сильвии набежало облачко беспокойства. Но она как ни в чем не бывало подняла на него безмятежные фиалковые глаза и ответила:

— Я же сказала, что найду ее. И я найду.

— Когда? Ты понимаешь, насколько это важно?

— Конечно, понимаю! — Сильвия вспыхнула и учащенно задышала. — Поэтому я и пыталась первым делом отправить ее к тебе...

Хантер будто не слышал ее.

— Если всплывет, что Арадия — Колдовская Дева, Ведьма-Провидица — находится в долине...

— Я знаю!

— И то, что ты схватила ее, а потом позволила ей выскользнуть из твоих рук...

— Я пыталась доставить ее к тебе. Я понимала, что это важно. — Сильвия вышла из себя.

«Именно этого и добивался Хантер, — догадалась Мэгги. — Он действительно умеет играть людьми».

Впрочем, сейчас она была так потрясена услышанным, что ей было не до сверхъестественных способностей Хантера.

Арадия.

Колдовская Дева, Ведьма-Провидица. Для всех ведьм она — начало начал.

«Значит, ее имя вовсе не Аркадия, и она могла бы поправить меня, когда я столько дней звала ее Кэди! Правда, она почти все время находилась в бессознательном состоянии, а когда приходила в себя, у нас были более важные темы для разговоров. Арадия. Арадия. Какое красивое имя!»

Странное имя заставило Мэгги вспомнить давно забытый урок по мифологии. «Арадия — богиня... м-м-м... лесных полян или просто лесов... как Диана.

Кроме того, она оказалась Колдовской Девой, Ведьмой-Провидицей! Неизвестно, что это такое, но, очевидно, нечто важное. И наверное, непорочное. Судя по словам Хантера, ведьмы не такие плохие, как остальные Создания Ночи.

Это о ней говорили Берн и Гэвин. Им велено было доставить ее в замок. Сильвия отправила ее к Хантеру Редферну. Зачем? Кэди сказала... то есть Арадия сказала, что она не просто так пришла в долину».

Но к кому она шла? И едва лишь Мэгги задалась этим вопросом, как сам собой у нее возник ответ.

Дилос.

И именно в этот момент Сильвия сказала:

— Я не позволю ей добраться до Дилоса.

От такого совпадения у Мэгги кожа покрылась мурашками.

— Лучше бы она и не пыталась добраться, — проворчал Хантер. — Ты, видно, не понимаешь, как сильно ее влияние. Она пришла от имени всех ведьм, она пришла защищать свое дело... и может повлиять на него или заставить его сомневаться. У принца есть презренный изъян — совесть. И мы уже знаем, что он помог рабыне, которая бежала с Девой. Интересно, какое послание маленькая негодяйка передала ему от Арадии?

«Никаких посланий, — хмуро подумала в ответ Мэгги. — Во всяком случае, эта «негодяйка» — не я. Иначе бы я знала».

— Гэвин говорил, что после эликсира правды Арадия не приходила в сознание. Она практически мертва, — успокаивала его Сильвия. — Вряд ли она могла передавать послания. Клянусь, Дилос вообще не знает, что она в долине.

Хантер продолжал размышлять вслух:

— Ведьмы уже перетянули на свою сторону одну Неукротимую Силу[3].

— Но больше никого они не получат, — упрямо возразила Сильвия. — Я отправила верных людей на ее поиски. Вся знать на нашей стороне. Ей не позволят добраться до Дилоса.

— Тебе следовало сразу убить ее. — Хантер пребывал в задумчивости. — Но, может, ты опять проявила слабину... как и с тем парнем, к которому ты так расположена...

За льняными занавесями Мэгги вся обратилась в слух.

«Он сказал «расположена», а не «была расположена». А кто еще, кроме Майлза, мог быть ее парнем?»

Она стиснула зубы и вслушивалась с таким напряжением, что чувствовала биение пульса в ушах. Хоть бы они заговорили о Майлзе!

— Или тебя все еще тянет к ведьмам?

Бледное лицо Сильвии вспыхнуло.

— Нет! Я порвала с ними, и ты это знаешь! Я помню заклинания, но я не ведьма.

— Хорошо, что ты не прощаешь того, что они тебе сделали, — сказал Хантер. — Когда-нибудь ты могла бы стать Хранительницей Очага, Старшей Ведьмой и занять почетное место в Совете.

— Да...

— Как твоя бабушка и как раньше — ее мать. Все они были Харман. И твой отец тоже Харман. Жаль, что у ведьм имя не передается по мужской линии. Ты просто Уилд.

— Я была Харман. — Сильвия с трудом сдерживала гнев. Она уставилась в пол и, казалось, разговаривала сама с собой, а не с Хантером. — Была! Но они предпочли мне моих ничтожных двоюродных сестер. Мне пришлось согласиться с тем, что полукровки вошли в наш круг, и все приветствовали их потому, что они потомки по женской линии. Они заняли мое место[4].

Хантер покачал головой:

— Ничего не поделаешь. Глупая традиция.

Еще мгновение потребовалось Сильвии, чтобы справиться с собой, потом она медленно перевела взгляд на высокого человека, стоящего посередине комнаты.

— Тебе не стоит сомневаться в моей преданности, — тихо произнесла она. — Мне нужно хорошее место при Новом Порядке. Я по горло сыта традициями.

Хантер улыбнулся.

— Знаю. — Он одобрительно кивнул и пошел к двери.

«Он получил от нее то, что хотел», — подумала Мэгги.

— Кстати, — небрежно добавил он, — убедись, что Сила Дилоса будет заблокирована, пока все не кончится.

Сильвия наклонилась и подняла корзину, про которую Мэгги совсем забыла.

— Новые заклинания удержат ее. Я достала все необходимые снадобья у одной ведьмы из Полуночного Круга. Дилос ничего не заподозрит.

— И никто, кроме тебя, не сможет снять заклинаний?

— Никто, кроме меня, — твердо сказала Сильвия. — Даже Старшая Ведьма. Даже Дева.

— Умница. — Хантер опять улыбнулся. — Я всегда верил в тебя. В конце концов, в тебе течет кровь вампиров, которая справится с примесью колдовской крови. Помни, что ты моя собственная восьмая прапраправнучка.

Как Мэгги хотелось ударить его! Она была испугана и возмущена одновременно. Хантер Редферн манипулировал всеми. И даже Дилос, Неукротимая Сила, превращался в марионетку в его руках.

«Что же они с ним сделают, если он не присоединится к Новому Порядку?»

Хантер подошел к двери. Остановился, прислушался, посмотрел на Сильвию и снова заговорил. Голос его звучал ровно и естественно.

— Ты и представить себе не можешь, как я счастлив, — сказал он не натянуто, не слишком громко и не слишком бодро — в общем, абсолютно натурально, — что у меня появился настоящий наследник по мужской линии безо всяких примесей колдовской крови. Я никогда бы не женился на ведьме Мэв Харман, если бы знал, что мой сын жив. И не только жив, но и у него тоже есть сын! Единственные настоящие Редферны во всем мире.

Мэгги прикусила губу. Она поняла, что с другой стороны двери кто-то стоит, и даже догадывалась, кто именно.

И точно — как раз на последнюю реплику вошел Дилос.

Поиск по сайту: