Глава 12. Лисандр сидел в задней части Будапештской часовни, ничем не выдавая себя и наблюдая, как Бьянка помогает сестрам и их друзьям украшать помещение для свадьбы

Лисандр сидел в задней части Будапештской часовни, ничем не выдавая себя и наблюдая, как Бьянка помогает сестрам и их друзьям украшать помещение для свадьбы. На данный момент она прикрепляла цветы к сводчатому перекрытию часовни, не прибегнув к помощи лестницы.

Он следовал за ней по пятам вот уже несколько дней, не в силах держаться в стороне. Для себя он отметил одно: она разговаривала и смеялась, словно была в полном порядке и ее жизнь шла своим чередом, однако блеск в ее глазах и сияние кожи пропали.

И это сотворил с ней он. Хуже того, она ни разу не чертыхнулась, не солгала и не украла. И в том, опять же, его вина. Он сказал ей, что она недостойна его. Он… – ну разве это не так? – стеснялся ее и пребывал в замешательстве, не зная как поведать о ней своему народу.

Но Лисандр не мог отрицать, что скучает по ней. Скучает по всему, что было связано с ней. Хоть это для себя он выяснил. Бьянка возбуждала его, бросала ему вызов, расстраивала и изводила, привлекала и заставляла переживать. Он не хотел существовать без нее.

Что‑то еле уловимое коснулось его плеча. Насилу отведя пристальный взгляд от Бьянки, он обернулся и увидел Оливию, сидящую рядом с ним. Что с ним не так? Он не услышал ее появления. В обычном состоянии его чувства всегда были настороже.

– Почему ты вызвал меня сюда? – спросила она, нервно озираясь по сторонам. Ее темные локоны обрамляли лицо, к нескольким прядям были приколоты бутоны роз.

– В Будапешт? Потому что ты, так или иначе, постоянно здесь.

– Как и ты, все эти дни, – сухо парировала она.

Лисандр пожал плечами.

– Ты только что прибыла из покоев Аэрона?

Оливия неохотно кивнула.

– Ко мне приходил Рафаэль, – произнес Лисандр. В тот день он потерял Бьянку. Наихудший день в его бытие.

– Эти цветы не по центру, Би, – выкрикнула рыжеволосая Кайя.

Чем привлекла внимание Лисандра и сбила его с мысли, не дав закончить свою речь.

– Сдвинь их немного левее.

Бьянка издала разочарованный вздох.

– Так?

– Нет, дубина. Левее от меня.

Брюзжа себе под нос, Бьянка выполнила требования сестры.

– Идеально, – лучезарно улыбнулась Кайя.

Бьянка показала сестре средний палец, вызвав улыбку у Лисандра. Хвала Единому истинному богу, что ему не удалось загубить весь ее темперамент.

– По‑моему, они даже слишком совершенны, – произнесла ее младшая сестра, Гвендолин.

Бьянка выпустила из рук потолочный кессон и плюхнулась на пол. Приземлившись, она без особого труда выпрямилась, словно встряска от прыжка с такой высоты никоим образом не подействовала на нее.

– Рада, что, наконец‑то, принцесса хоть чем‑то довольна, – пробормотала она, а затем громче добавила: – Я не понимаю, почему ты не можешь выйти замуж на дереве, как цивилизованная Гарпия?

Гвен сжала пальцы обеих рук в кулаки:

– Потому что я всегда мечтала выйти замуж в часовне, как любой нормальный человек. А теперь, не уберет ли кто‑нибудь портреты обнаженного Сабина со стен? Будьте любезны.

– Зачем ты хочешь избавиться от портретов, когда я столько времени потратила на их развешивание? – спросила явно разобиженная Анья, богиня Анархии и спутница Люсьена, хранителя Смерти. – Они привносят небольшую «изюминку», а иначе будет не свадьба, а скучные посиделки. На моей свадьбе будут участвовать стриптизеры. Самые, что ни наесть, настоящие.

– Скучные? Скучные?! – ярость исказила черты Гвен, глаза налились черной кровью, а зубы заострились.

За последний час Лисандр уже не раз наблюдал столь внезапные изменения в ее внешности.

– Свадьба не будет скучной, – успокаивающе произнесла Эшли, спутница Мэдока, хранителя Насилия. – Это будет прекрасная церемония.

Беременная женщина потерла свой округлый живот. Живот был больше, чем полагалось, учитывая ранние сроки беременности. Но казалось, никто не придавал этому значения. Должно быть, она довольно скоро понесет, предположил Лисандр, надеясь, что они готовы к тому, что эта женщина родит.

«А каким бы родился ребенок Бьянки?» – неожиданно для самого себя задался он вопросом. – «Такой же Гарпией, как она сама? Или же Ангелом, как он? А может это был бы плод, унаследовавший особенности обоих родителей?»

Внезапно в груди возникла всеохватывающая и всепроникающая острая боль.

– Скучной? – снова сердито рыкнула Гвен, явно не намеренная спускать оскорбление.

– Отлично! – всплеснула руками Бьянка. – Кто‑нибудь найдите Сабина, прежде чем Гвенни в припадке бешенства поубивает нас всех.

Лисандр знал, что Гарпия в гневе может покалечить даже других Гарпий. Сабин, носитель демона Сомнения, и будущий супруг Гвен, был единственным, кто мог ее успокоить.

На этой мысли Лисандр склонил голову набок. Он осознал, что никогда не видел, чтобы Бьянка выходила из себя. Она ко всему относилась как к игре. Нет, не правда. Однажды она разозлилась, когда Парис ударил его. Лисандр был ее врагом, но она по‑прежнему теряла контроль над собой, когда с ним дурно обращались.

Он оказывал на нее успокаивающее воздействие.

Болезненное ощущение в груди усилилось. Лисандр потер ладонью грудь. Являлся ли он супругом Бьянки? Хотел бы им быть?

– Нечего меня искать, я здесь. – Сабин вошел в двухстворчатые двери. – Словно я могу находиться дальше, чем в нескольких футах, когда она настолько ранима, что всякий раз нуждается в моей помощи. Гвен, детка. – На последних словах его тон смягчился. Приблизившись к ней, он притянул Гвен в свои объятия, и та прижалась к нему. – Самое главное, что завтра мы будем вместе. Верно?

– Лисандр, – произнесла Оливия, отвлекая его внимание от теперь уже воркующей парочки. – Ожидание тяжело дается. К тебе пришел Рафаэль и что?..

Лисандр вздохнул, заставляя себя сосредоточиться.

– В первую очередь, ответь мне на несколько вопросов.

– Хорошо, – согласилась она после недолгого колебания.

– Чем тебя привлекает Аэрон, ведь он так разительно отличается от тебя?

Оливия скомкала в руке материю своей робы.

– По‑моему, он мне нравится тем, что столь сильно не похож на меня. Он проложил себе дорогу сквозь окружение тьмы, ухитрившись сохранить искру света в своей душе. Он не совершенен, не безупречен, однако, он мог бы давно уступить своему демону, но все же до сих пор сопротивляется ему. Он защищает тех, кого любит. А его пожизненный энтузиазм… – она задрожала, – …просто изумляет. Да, действительно, он причиняет боль людям лишь в те моменты, когда его демон овладевает им, да к тому же, если только они нечестивы. Невинных, он не трогает.

То же самое было и с Бьянкой. Однако Лисандр пытался пристыдить ее. Пристыдить, когда ей следовало только гордиться за то, что она совершает, прокладывая свой путь сквозь окружение тьмы, как сказала Оливия.

– И тебя не смущает, что наш вид узнает о твоей привязанности к нему?

– Стыдиться Аэрона? – произнесла Оливия, смеясь. – Когда он сильнее, неистовей и живее любого, кого я знаю? Как бы не так. Я бы гордилась, если бы меня назвали его женщиной. Не то чтобы это может когда‑нибудь случиться, – печально добавила она.

Гордиться. Вновь прозвучало это слово. И на этот раз в его голове что‑то щелкнуло. «Я не собираюсь быть твоей постыдной тайной, Лисандр», – сказала Бьянка. А он напомнил ей, что она совершала все остальные постыдные поступки тайно. Почему бы и с ним не встречаться тайно? Тогда она не ответила ему, но ответ пришел к нему сейчас. Потому что она гордилась им и не хотела его скрывать от окружающих.

Как и ему следовало хотеть ввести ее в свое окружение.

Любой другой мужчина был бы горд находиться рядом с ней. Бьянка была красивой, сообразительной, остроумной, страстной натурой и жила, руководствуясь собственным моральным кодексом. Ее смех был прекраснее пения арфы, а поцелуй столь же сладок, как и молитва.

Он считал ее порождением Люцифера, однако же, она была даром Единого истинного бога. Он был таким дураком.

– Я полностью ответила на твои вопросы? – спросила Оливия.

– Да. – Лисандр был удивлен, расслышав в ее голосе боль. Нанес ли он непоправимый вред их отношениям?

– А теперь, ответь мне на несколько вопросов.

Не в силах вымолвить слова, он согласно кивнул. По справедливости он должен ответить на вопросы Оливии. Или, хотя бы попытаться.

– Бьянка. Гарпия, за которой ты наблюдаешь. Ты любишь ее?

Любовь. Отыскав взглядом среди присутствующих Бьянку, он почувствовал, как боль в груди возросла, став невыносимой. Сейчас она пририсовывала Сабину усы «волшебным» фломастером, меняющим цвет, на одном из его портретов, в то время как Кайя рисовала… другую штуковину внизу. Кайя хихикала, а Бьянка… она была похожа на заведенную куклу, делая все на автомате и не испытывая при этом никакой радости.

Он хотел видеть ее счастливой, хотел, чтобы она была сама собой.

– Ты думаешь, что стыдишься ее, – продолжила Оливия, так и не дождавшись от него ответа.

– Откуда тебе знать? – насилу вымолвил он.

– Лисандр, я – ангел приносящий радость, или была им. В этом заключается моя работа – узнавать, что чувствуют люди, а затем помогаю им увидеть истину. Потому что только в истине мы можем обрести настоящее счастье. Ты никогда не стыдился ее. Я знаю тебя. Тебя ничем не смутишь. Ты был просто напуган. Боюсь, что ты не был тем, кто нужен ей.

Его глаза расширились, неужто это могло быть правдой? Он пытался изменить ее, пытался сделать такой же, как он, а она в свою очередь, каким бы хотела видеть его? Да, да, в этом имелся смысл, и во второй раз за свое бытие он возненавидел себя.

Он позволил Бьянки уйти от него. Когда следовало воспевать хвальбы небесам за то, что они даровали ему Бьянку, он оттолкнул ее. На свете не было большего глупца, чем он. Непоправима ситуация или же нет, он должен попытаться вернуть Бьянку.

Лисандр вскочил на ноги.

– Я сделаю это, – произнес он. – Я люблю ее. – Ему хотелось заключить ее в свои объятия, хотелось прокричать на весь мир, что она принадлежит ему, что она выбрала его своим мужчиной.

Лисандр внезапно сник. Выбрала. Ключевое слово в прошедшем времени. Бьянка больше не выберет его. «Я не даю второго шанса», – сказала она.

Она часто лжет…

Впервые, мысль о том, что его женщине нравится лгать вызвала у него улыбку. Возможно, она солгала тогда и возможно, она даст ему второй шанс. Шанс доказать свою любовь.

Если ему придется пресмыкаться для этого, он пойдет на это. Она была его искушением, но это не должно быть чем‑то плохим. Это могло бы явиться для него спасением. В конце концов, его жизнь ничего не значила без нее. Как и ее. Она говорила ему, что он для нее является соблазном. Но он мог быть и ее спасением.

– Спасибо, – сказал он Оливии. – Спасибо за то, что помогла мне прозреть.

– Всегда рада помочь.

Как и когда ему приблизиться к Бьянке? Лисандра переполняло нетерпение, ему хотелось сделать это сию же минуту. Хотя, как воин, он знал, что крупное сражение требует подготовки. А так как это будет самым важным сражением за все его существование, он подготовится к атаке.

Если она простит его и решит быть с ним, их все равно ждет нелегкий путь. А где они будут жить? Его долг пребывать на небесах. Она же благоденствовала на земле, с ее близкими неподалеку. Кроме того, Оливии предстояло убить Аэрона, который, по сути, уже послезавтра будет приходиться Бьянке зятем. Если же Оливия не решиться на это, для этой работы будет выбран другой ангел.

И скорее всего, это будет Лисандр.

Бог учил его лишь одному, но кроме этого, ему было известно, что любовь действительно может преодолеть все преграды.

– Ты вновь не со мной, – произнесла со смехом Оливия. – До того, как ты умчишься, тебе следует рассказать, зачем ты вызвал меня. Что сказал тебе Рафаэль?

Остатки хорошего настроения Лисандра улетучились. Несмотря на то, что Оливия только что подарила ему надежду и подсказала верное направление, он собирался разбить все ее чаянья на «жили‑они‑долго‑и‑счастливо».

– Ко мне приходил Рафаэль, – повторил он. Просто сделай это, скажи как есть. – Он поведал мне о злоключениях совета с тобой. Он сказал, что они устали от твоего затянувшегося неповиновения.

Улыбка на губах Оливии поблекла:

– Я знаю, – прошептала она. – Просто… я не могу заставить себя причинить ему боль. Наблюдение за ним доставляет мне радость. И я имею право испытывать радость после стольких столетий преданной службы, разве нет?

– Конечно, имеешь.

– Но если он умрет, я уже никогда не смогу сделать того, о чем сейчас мечтаю.

Лоб Лисандра прорезали морщины.

– Что ты хочешь сделать?

– Прикоснуться к нему, окунуться в его объятия… – Оливия умолкла в нерешительности, – …поцеловать его.

Поистине опасные желания. О‑о, ему прекрасно была известна их сила.

– Если ты никогда не испытывала подобных желаний, – предположил он, – тебе будет легче им сопротивляться.

Но ему была ненавистна сама мысль, что эта удивительная женщина будет существовать без того, что желает.

Он может обратиться к совету с прошением о снисходительности к Аэрону, но это ни к чему не приведет. Решение совета незыблемо. Если закон был нарушен, то кому‑то придется за это заплатить.

– В ближайшее время совет будет вынужден поставить тебя перед выбором. Либо твой долг, либо твое падение.

Оливия потупила взор на свои руки, вновь комкающие робу.

– Знаю. Я не понимаю, почему колеблюсь. В любом случае, он никогда не возжелает меня. Присутствующие здесь женщины возбуждают, от них исходит опасность. Они столь же неистовы, как и он. А я…

– Замечательная, – продолжил Лисандр. – Ты замечательная и никогда не смей думать иначе.

Оливия неуверенно улыбнулась ему.

– Я всегда любил тебя, Оливия. Мне было бы ненавистно увидеть, как ты бросаешь все, чем живешь, ради мужчины, который угрожал убить тебя. Ты осознаешь, что всего лишишься, да?

Ее улыбка потухла, она согласно кивнула.

– Ты падешь прямо в ад. На твои крылья набросятся демоны. Они первым делом всегда накидываются на крылья. Ты больше не будешь невосприимчива к боли. Ты будешь страдать, а еще тебе придется вырываться из преисподней, прокладывая себе путь к свободе, или же погибнешь там. Твои силы иссякнут, а плоть перестанет самостоятельно восстанавливаться. Ты станешь уязвимей человека, потому что изначально им не являлась.

Лисандр считал, что способен пережить подобные вещи, но не думал, что Оливии это будет по силам. Она была слишком хрупкой. Слишком… тепличной. До этого времени, она воспринимала каждый поворот своей жизни с радостью и счастьем. Кроме этого она не знала ничего иного.

Демоны преисподней будут более жестоки с ней, чем с ним, с мужчиной, которого они боялись больше всех на свете. Она олицетворяла собой все, что они презирали. В ее душе безраздельно царили кротость и добродушие. Уничтожение такой невинности и праведности доставило бы им наслаждение.

– Зачем ты мне это говоришь? – ее голос дрожал, а по щекам струились слезы.

– Потому что не хочу, чтобы ты приняла неверное решение. Потому что хочу, чтобы ты знала во что ввязываешься.

На какое‑то мгновение воцарилось молчание, а затем Оливия вскочила и обняла его за шею.

– Ты знаешь – я люблю тебя.

Лисандр стиснул ее в объятиях, интуитивно чувствуя, что таким образом она прощается с ним. Понимая, что это последний раз, когда им представилась, своего рода, передышка. Но он не хотел ее останавливать, независимо от того, какой она выбрала путь.

Оливия отступила и дрожащими руками разгладила свою сверкающую белизной робу.

– Ты дал мне богатую пищу для размышлений. Поэтому, сейчас я оставлю тебя с твоей женщиной. Пусть тебя всегда сопровождает любовь. – По мере того, как она говорила, ее крылья расправлялись. Она взлетала все выше и выше, застлав туманом потолок и цветы Бьянки, прежде чем исчезнуть.

Лисандр надеялся, что она выберет свою веру и бессмертие, предпочтя их хранителю Гнева, но опасался, что она этого не сделает.

Его взгляд устремился к Бьянке, которая шла по проходу часовни, направляясь к выходу. Она приостановилась возле того ряда, где сидел он. Нахмурившись, Гарпия покачала головой и ушла. Если бы ему пришлось выбирать между ней и своей репутацией вкупе с образом жизни, он бы выбрал ее, – осознал Лисандр.

И вот пришло время, чтобы доказать это ей.

Поиск по сайту: