ШЕРСТУНЫ

На этот раз вход в туннель не был замаскирован. В по­лусотне метров от станции идущие по стенам коммуника­ции поднимались на потолок, освобождая место для мас­сивных раздвижных ворот. Множество засовов и запор­ных механизмов составляло сложную систему. Анатолию пришло в голову, что мутанты нечасто пользуются этим туннелем и совсем не рады гостям с той стороны. Наконец ворота с лязгом отъехали в сторону, открывая взору новые территории.

Никаких рельсов тут действительно не было, а пол по­крывало дорожное полотно – растрескавшийся серый ас­фальт. Вдоль стен бежал мутный ручеек, стены влажно блестели. Ко всему прочему, туннель явно пострадал от набе­гов охотников за металлом и проводами. Двери большинства подсобок были не просто сорваны с петель, а куда-то унесены. Из стен под разными углами торчали погнутые трубы и болтавшиеся на остатках креплений кронштейны.

Поражала бессистемность разрушений. Тот, кто крушил; этот туннель, явно не хотел оставлять после себя ничего мало-мальски ценного. Анатолию встречались туннели, ко­торые пострадали гораздо больше. Однако из них просто забирали все, что могло пригодиться, и оставляли лишнее, не прикасаясь к нему. Здесь все было по-другому.

Позади раздался скрежет задвигаемых ворот. Путники включили фонари, и лучи света сразу сделали туннель ме­нее враждебным, чем минуту назад. Анатолий продолжал копаться в себе и своих ощущениях, пытаясь понять, что здесь произошло, но ответ, который, казалось, уже болтался на кончике языка, в последний момент ускользал.

Шорох, донесшийся из темноты, услышали все. Анатолий поводил лучом, пытаясь отыскать источник шума, но не увидел ничего, кроме свисающих с потолка обрывков; кабелей и проема очередной, лишенной двери подсобки. Надпись над дверью не сразу бросилась в глаза, поскольку почти сливалась с серым фоном стены, но когда Толя ее заметил, то застыл на месте. «Смейся вместе с шерстунами!» – приглашал неизвестный автор выцарапанного на стене текста.

Хотелось бы увидеть для начала, как они выглядят, ска­зал себе Толя.

Оставаться на месте не имело смысла, но, как только путники сдвинулись с места, шорох повторился. На этот раз он сопровождался звуком, очень похожим на тихий смех. Анатолий выключил фонарик. Туннель погрузился в темноту, а шорохи донеслись сразу из нескольких мест. Мутанты, о которых предупреждал Жабдар? Резкое вклю­чение света ничего не дало. Смешок послышался из темно­ты, куда луч фонарика не доставал.

Побледневший от страха Краб сорвал с плеча автомат, но Анатолий погрозил ему кулаком. Не использовать ору­жия. Безобидные существа. Почти животные. Анатолий был согласен не открывать огонь по мутантам, но при од­ном условии: он хотел видеть существ, игравших с ним в прятки. Но у тех, кажется, были свои правила.

Они двигались впереди группы, иногда хихикали и дер­жали вне досягаемости света фонарика. Эта игра выглядела невинной только на первый взгляд. Анатолий чувствовал, что еще немного, и он не сможет держать себя в узде. Нервы были напряжены до предела. Вот-вот он начнет палить из автомата в темноту, а безобидные мутанты будут сами вино­ваты в том, что спровоцировали его на резню.

И вдруг случилось странное. Невероятное.

Туннель впереди закончился глухой стеной. Кажется, тут когда-то случился обвал, и асфальтовая дорога упиралась теперь в каменные глыбы. Но, черт побери, кто же смеялся?! Толя сглотнул набежавшую слюну. В голову ему по­лезли мысли о тех самых духах, которых видел – и слы­шал – человек-змей.

Не веря своим глазам, он побежал вперед, к завалу. И толь­ко в самый последний момент увидел боковой ходок в пра­вой стене. Ходок уводил в темноту, но недалеко. Анатолий оглянулся на своих спутников. Краб хмурился, Михаил ра­достно улыбался.

Толя решился и шагнул внутрь. Через пару десятков ме­тров ходок вывел их в новый туннель – обычный туннель Метро, с обычными рельсами. Туннель шел параллельно автомобильному, по которому они добрались сюда. Отряд мог продолжать двигаться в том же направлении.

В очередной раз направив луч фонарика вперед, Анато­лий увидел нечто, заставившее его забыть о хихикающих мутантах. На путях стоял состав. Анатолий не раз слышал рассказы о том, что в разных уголках Метро сохранились почти целые поезда, остановившиеся в день начала Ката­клизма и с тех пор не тронутые человеком. Ходили слухи и о поездах-призраках, бесшумно летящих по Метро с вклю­ченными фарами. Этот поезд не имел отношения ни к пер­вым, ни ко вторым. Люди поработали над ним основатель­но. Фары переднего вагона не просто разбили, а даже унесли светоотражатели, оставив на их месте дыры. Из вагонов исчезли не только сиденья, но и поручни. Окна ощерились осколками выбитых стекол, а двери были заклинены в полуоткрытом положении.

Анатолий еще решал, входить внутрь поезда или нет, когда Краб направил луч своего фонарика вдоль вагонов. Анато­лий вздрогнул. Стальные двери подсобок никуда не исчеза­ли, так же как и ящики рубильников. Их небрежно свалили в груду вдоль стены туннеля, загородив узкий проход. Анато­лий вернулся к первому вагону и убедился: та же картина на­блюдается и с другой стороны. Кто-то предлагал им одно из двух: либо перебираться через баррикады, либо пройти через вагоны поезда. Последний вариант попахивал ловушкой, но ползти но горам ржавого железа тоже не хотелось.

Анатолий предпринял все меры предосторожности. Что­бы освободить руки, фонарики прикрутили проволокой к стволам автоматов. Войдя в вагон, Анатолий поставил Ми­хаила рядом, а Краба – сзади. Смешки и шорохи к этому времени стали чуть ли не привычным явлением. Анатолий уже не пытался поймать в круг света существ, издававших эти звуки. Они были достаточно хитрыми и подвижными для того, чтобы не попадаться людям на глаза. Главное сей­час было – пройти поезд насквозь, и Анатолий сосредото­чился на том, чтобы не споткнуться о вздыбившиеся куски рваного линолеума на полу. Первый вагон остался позади. Без приключений удалось миновать второй и третий. Как только Анатолий протиснулся в четвертый, на крыше ваго­на послышались чьи-то шаги. Слишком легкие и быстрые для человека.

Анатолий рванулся к ближайшему окну и по пояс высу­нулся наружу На этот раз мутант не успел скрыться рань­ше, чем на него упал свет. Шарообразное существо, покры­тое серой шерстью, завизжало, прикрывая лохматыми ла­пами глаза, затем подпрыгнуло, повисло под потолком тун­неля, вцепившись в ржавые трубы сразу четырьмя конеч­ностями, и, захихикав, стремительно рванулось в темноту. Это и есть «шерстуны»?

Мутанты пока не собирались нападать на людей, но как долго продлится перемирие? Возможно, они просто изуча­ли незваных гостей, однако Анатолию не давала покоя мысль о заваленных боковых проходах. С какой целью их заставляли пройти через вагоны?

С проходом через поезд все тоже обстояло не очень-то гладко. Последний вагон оказался заваленным всевозмож­ным хламом чуть не до потолка. На то, чтобы преодолеть баррикаду из ржавых труб, остатков сидений и поручней, ушло не меньше получаса. В таком положении члены отря­да становились очень легкой добычей.

Когда впереди наконец замаячила дверь последнего ва­гона и пути за ней, Толя вздохнул с неподдельным облегче­нием. Несмотря на то, что стекло в двери было выбито, ее ручка была старательно обвита толстой проволокой.

Если раньше Анатолий не видел логики в действиях тех, кто завалил боковые проходы, то теперь стало очевидно: им хотели помешать пройти дальше. Очень неуклюже, не­умело, но весьма настойчиво. Шерстуны, если это были они, пытались сделать из поезда пробку и заткнуть ею гор­ловину туннеля. Их потуги казались смешными, но непо­нимание конечной цели тревожило.

Когда Краб распутывал проволоку, шорохи и смешки усилились. Дверь распахнулась, и Анатолий первым спрыгнул на пути. Луч фонаря вырвал из темноты не меньше десятка лохматых шерстунов, которые находи­лись совсем близко. Несколько серых существ стояло на четвереньках и упершись передними конечностями в зем­лю. Анатолий с трудом разглядел круглые, утопленные в шарообразном теле головы с большими, как у лемуров, глазами. Другие с поразительной ловкостью лазали по сводчатому потолку туннеля, спрыгивали на рельсы и опять взбирались по стенам на потолок. Все это происходило под аккомпанемент хихиканья – языка, на котором общались существа. Как только Анатолий сделал первый шаг, шерстуны бросились врассыпную и исчезли в темно­те. Что они хотели сказать или показать людям? Почему изменили тактику и перестали прятаться?

Анатолий двинулся вперед и вскоре заметил на месте, где были существа, трещину в грунте. Шпала, когда-то на­ходившаяся на этом месте, провалилась под землю и теперь висела на глубине трех метров, зацепившись за края разло­ма. Анатолий посветил вниз фонариком, но луч света не смог достичь дна. При всем этом трещина не представляла собой серьезной помехи. Ее с легкостью можно было пере­прыгнуть. Анатолий поднялся и, пожав плечами, дал сиг­нал к продолжению путешествия.

В течение последующих десяти минут впереди никто не появился. Смолкли шорохи и хихиканье. Что произошло? Существа посчитали свою миссию законченной, и поэтому убрались известными только им ходами на свои подземные или наземные станции?

Анатолий решил, что приключений больше не будет, и про себя занес туннель, по которому они прошли, в список уже изученных.

Через минуту стало ясно – слишком рано.

Михаил вдруг уронил автомат, рухнул на колени и прижал руки к животу. Его вытошнило. Попытка встать, опираясь на автомат, успехом не увенчалась – ганзеец вновь упал. Рвота продолжалась до тех пор, пока Михаил не освободил желудок от всего, что съел на Молодежной.

Но и после этого он не встал. Анатолий переглянулся с Крабом. Они поняли друг друга без слов: если бы отравились похлебкой с грибами и свиным салом, плохо бы стало всем.

Михаил тяжело и часто дышал. На бледном лице его выступили капли пота. Анатолий хотел что-то сказать, но голова вдруг налилась свинцовой тяжестью, а к горлу подкатил ком, мешавший дышать. Он увидел, что и с Кра­бом происходит нечто подобное. Анатолий всеми силами старался удержаться на ногах, но они не держали. Фона­рик выпал из рук и откатился к стене. Опираясь на руки, Анатолий смог немного привстать. Взгляд упал на огры­зок фанеры, воткнутый в щель между трубами. На нем было что-то написано, но разобрать, что именно, Анато­лий не мог.

Успел прочитать только слово «осторожно», а потом в глаза ударил яркий свет. Он исходил из дальнего конца туннеля. Таким освещением могли пользоваться только на очень богатой станции. Там, где не привыкли экономить на дизельном топливе. Это конечно же была станция Кольце­вой линии. Цепляясь за стену, Анатолий наконец-то смог встать и пошел к выходу, опираясь на автомат, как на кос­тыль. Стены туннеля словно расступились, и Анатолий с изумлением уставился на огромные хрустальные люстры, развешанные по всему потолку станционного зала. В каж­дой из люстр горело не меньше двух десятков лампочек. Такого расточительства Анатолию видеть не доводилось. Да и сама станция выглядела до того чистой, цивилизо­ванной и ухоженной, что гостю невольно стало стыдно за свой вид.

– Торговля – двигатель прогресса, – сказал, улыбаясь, появившийся неизвестно откуда Михаил. – Сатанисты – славные ребята. Мы им оружие, они нам – горючее. Бывает, иногда бомжей им еще отправим, а то многовато их скапли­вается на наших станциях. Ганза – не резиновая. А на Тимирязевскую их сколько угодно влезает почему-то, хе-хе. Зато оглядись вокруг – электричество, свет, тепло. Ци-ви-ли-за-ция!

Толя изумленно смотрел на разговорившегося вдруг ганзейца. Услышать от него такую долгую тираду было со­вершенно неожиданно – как в анекдоте про собаку, которая вдруг ответила своему хозяину на риторический вопрос. Михаил тем временем продолжал:

– Мы очень дорожим нашими отношениями с Тимиря­зевской. Поэтому, по просьбе наших уважаемых партнеров, я должен вернуть тебя обратно на эту чудесную уютную станцию. Дружба дружбой, а бизнес бизнесом. Вас уже ждут!

Анатолий увидел стоявшую на путях мотодрезину. На ней со скучающим видом сидели Коготь и Харон. Слепец первым почувствовал приближение Анатолия и погрозил ему пальцем с длинным желтым ногтем:

– Забыл ты, бродяга, что слепые видят сквозь землю! Думал убежать от старика… Нет уж. Бафомету обещана жертва, и он ее ждет… Обманывать грешно!

Старик надтреснуто рассмеялся.

Коготь ничего не сказал, а просто подвинулся, освобож­дая Анатолию место рядом с собой. Следующим, кто спрыгнул с платформы на пути, был Мобат. Заметив удив­ленный взгляд Анатолия, он улыбнулся:

– Меня приняли за мертвого, но я вовремя очнулся и не позволил себя закопать.

Мобат уперся в дрезину руками и принялся ее толкать, а Коготь с мрачным видом пояснил:

– Кто просил портить двигатель? Сейчас бы прокати­лись с ветерком, а так… Можем, чего доброго, на торжество не успеть.

Анатолий тщетно силился понять, что происходит. События развивались так стремительно, что уследить за ними было невозможно. Как он попал на эту станцию? Куда подевался Краб и почему он возвращается на Тимирязевскую? Анатолий попытался отыскать хоть одно нормальное звено в этой цепочке дикостей и понял, что все пошло наперекосяк после фанерного прямоугольничка с надпи­сью «Осторожно!». Он не соблюдал осторожность, о кото­рой своим хихиканьем предупреждали шерстуны, и поэто­му вновь оказался в плену.

Ритмично поскрипывая, дрезина катила к Тимирязев­ской. Анатолий чувствовал такое безразличие к происходя­щему, что решил не искать ответов на вопросы, а отдаться на волю течения и ждать, чем все кончится. Вотчина сатанистов встретила дрезину криками, от которых у Анатолия зазвенело в ушах. Он машинально забрался на платформу и поплелся в конец станционного зала – к трем крестам. Возле них возился со стальной бочкой человек в ядовито-зеленом костюме и широких красных штанах. Он стара­тельно подливал топливо в пересохшие черные лужи. Краб, невесть как оказавшийся на станции, обернулся, вы­тер тыльной стороной ладони испачканный в солярке лоб и встал к одному из крестов. Анатолия заставили стать ко второму. Подпрыгивая так, что из-под балахона были вид­ны желтые узловатые колени, примчался Харон с двумя веревками. Как всегда, что-то бормоча себе нос, он привязал пленников к столбам. Сбегал к костру и швырнул в лужи солярки по пылающей головне. Сквозь языки пламени Анатолий увидел лицо Когтя. Тот вытянул руку и, указывая на Анатолия, громко произнес:

– Гори! И пусть черти утащат тебя в ад!

Стало невыносимо жарко. Раскаленный воздух просачи­вался в легкие и обжигал их. От черного дыма запершило в горле. Анатолий закашлялся. Выступившие на глазах сле­зы мешали что-либо рассмотреть. Впрочем, особой нужды в этом не было. Вокруг плясала стена оранжевого пламени. Она медленно приближалась, с жадностью пожирая сво­бодный пятачок земли у костра. Анатолий с сожалением смотрел на носки ботинок, выданных мутантами. Он так и не успел вдоволь ими попользоваться. Он вдруг почувство­вал боль в спине и понял, что уже не стоит, а лежит на по­лу туннеля. Вскоре было сделано еще одно открытие: его куда-то тащили. Возможно, черти вняли просьбе Когтя. Анатолий открыл глаза. Повернув голову, увидел, на своем плече руку, покрытую густой серой шерстью. Да и рука ли это? Скорее лапа. Три пальца, увенчанные плоскими, в за­зубринах, когтями, вцепились в свитер.

Анатолий не пытался освободиться. Слишком много несуразностей, чтобы все происходящее с ним могло быть явью. Мертвые не могут оживать, когда им вздумается, а черти вряд ли покрыты серой шерстью и имеют на лапах по три пальца. Анатолий не знал ничего о физиологичес­ком строении прислужников дьявола, орудующих у рас­каленных сковородок, но был уверен – черти выглядят иначе.

Он опять в кошмаре, который вот-вот закончится. Все встанет на свои места. Отсчет времени пойдет от фанерной таблички с надписью. Что же все-таки на ней было написа­но? Анатолий закрыл глаза и на этот раз смог увидеть таб­личку очень отчетливо. «Осторожно! Выход подземного газа!» – вот о чем предупреждал фанерный огрызок. Шер­стуны тоже пытались рассказать людям об опасности. Как могли, просили не задерживаться у трещины и не вдыхать выходивший из недр земли невидимый яд.

Анатолий понял, что уже не чувствует руку на своем плече. Тошнота прошла, но голова была пустой и тяжелой, как полое чугунное ядро.

– Ничего не понимаю!

Голос Краба с его вечно недовольными интонациями казался таким родным и близким, что Анатолий испытал сильное желание расплакаться от счастья. Краб тоже ни­чего не понимал, а значит, у них было много общего. Ана­толий помотал головой, чтобы избавиться от липких ос­татков кошмара, сел и осмотрелся в поисках фонарика. Их вещи были аккуратно сложены у стены. Краб уже ус­пел провести ревизию и, судя по довольному выражению лица, пропаж не обнаружил. Михаил задумчиво расхажи­вал вдоль путей. Анатолий на четвереньках добрался до фонарика и посветил в оба конца туннеля. Поезда не бы­ло видно, но это совсем не означало, что они убрались от опасной зоны на своих ногах. Сюда их притащили шерстуны.

Анатолий отругал себя за то, что не проявил достаточно настойчивости и не расспросил Жабдара о существах, живущих на станциях, где нет никакой защиты от радио­активного излучения. Такие наземные павильоны, навер­няка подвергшиеся сильному разрушению, открыты всем ветрам и напастям. Разбитые стекла, полопавшиеся бе­тонные стены, выщербленные ступени, среди которых, хихикая, прыгают шерстуны. Они изо дня в день видят перед собой панораму вымершего города, знают о поверхности все, но не имеют возможности поделиться этими а знаниями.

Кем были шерстуны до Катаклизма? Людьми, которые деградировали до состояния животных, или обезьянами, в которых мутации пробудили зачатки разума? Чудо про­изошло в любом случае. Не валено, со знаком плюс или ми­нус. Природе понадобилось всего два десятка лет, чтобы разрушить устоявшиеся представления о том, что есть ци­вилизация. Сатанистам Когтя, например, посчастливилось остаться людьми, но они не приняли этого дара и без помо­щи радиации быстро превращались в чудовищ. Почти тоже самое происходило с фашистами. Вспомнился и Миха­ил, назидательно выговаривавший по слогам в только что привидевшемся кошмаре «Ци-ви-лизааа-ция». Мутанты же, несмотря на все выпавшие на их долю страдания, со­хранили в себе человечность.

Когда все пришли в себя настолько, что могли продол­жить путь, во главе отряда двинулся Михаил. Анатолий не стал оспаривать первенства. Ведь там, куда они должны были выйти, царили нравы, о которых он знал только понаслышке. Граждане Содружества Станций Кольцевой Ли­нии, по Толиным представлениям, считали себя элитой Метро. Торговали, выдумывали для себя развлечения и гнушались черной работой, для которой использовали бед­няков с других, менее зажиточных станций.

Анатолий посмотрел на Михаила. Добротная одежда, гордая посадка головы говорили о принадлежности этого человека к касте хозяев. Сейчас он относится к спутникам вполне дружелюбно, но в кого превратится этот добряк, когда заговор Жабдара иссякнет или даст сбой?

Михаил, словно прочитав мысли Анатолия, обернулся.

– Я уже догадываюсь, где мы находимся. По всем при­знакам, туннель приведет на Киевскую… А вот дальше… Если это то, о чем я думаю, то с выходом на станцию у нас возникнут большие проблемы. Хорошо помню стальные щи­ты, закрывающие выход из этого туннеля, но ни разу не ви­дел, чтобы кто-то оттуда выходил. Он находится в одном из двух тупиков, которые использовались для оборота соста­вов, когда станция была конечной. Позже, перед самой войной, тупики приспособили для ночного отстоя поездов. Наши, кажется, не нашли применения тупикам. Всегда считал, что выход заварен намертво.

– Было бы хорошо, если бы ты ошибался, – сказал Краб. – Не думаю, что ради нас кто-то станет выпиливать дверь.

Анатолий не разделял пессимизма Михаила. Не такими простачками были ганзейцы, чтобы просто так отрезать один из запасных выходов в Метро. По логике, граждане Ганзы сначала бы исследовали туннель на предмет извле­чения прибыли. И даже тогда не стали бы заваливать его.

Через сотню метров лучи фонариков уперлись в массив­ные двустворчатые ворота. Из-за больших размеров их ук­репили приваренными крест-накрест металлическими уголками. Между створками отчетливо виднелся грубый сварочный шов. Однако и дверь имелась. Неприметная, в которую можно было войти только пригнувшись, дверь на­ходилась в правом углу ворот.

Михаил пожал плечами, виновато улыбнулся и, по­дойдя к двери, ударил по ней кулаком с такой силой, что ворота откликнулись низким металлическим гулом. Та­кой шум мог бы разбудить и мертвого. Однако никакой реакции на него не последовало. Ганзеец еще несколько раз ударил кулаком, подул на него, повернулся и принял­ся молотить в дверь ногой. Прошло еще несколько минут. Михаил прикладывал к двери ухо, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук с той стороны, и растерянно качал головой.

Краб, нетерпеливо топтавшийся у ворот, сменил Михаи­ла и внес свою лепту в Тщетные попытки отыскать призна­ки жизни по другую сторону ворот. Вскоре и он устал ма­хать кулаками. Анатолий, не ожидавший такого приема, растерянно теребил лямку своего рюкзака. Проделать та­кой долгий и опасный путь только ради того, чтобы биться лбом в запертую дверь? Оставалось одно: выждать пару ча­сов, продолжая стучаться, а потом – возвращаться на Мо­лодежную. И вот когда у Анатолия совсем опустились ру­ки, раздался гулкий удар в ворота.

– Чего ломишься, урод? Хочешь, чтоб клешни оборва­ли? Так это мы мигом устроим. Уползай в свою нору и не вздумай больше сюда соваться!

Услышав голос, Михаил рванулся к воротам и при­нялся объяснять охраннику, что он не мутант, а уважае­мый гражданин Ганзы, которого злая судьба забросила в забытый Богом и людьми туннель. Сначала охранник только хохотал в ответ, но затем начал расспрашивать Михаила об общих знакомых. Ганзеец без запинки отве­чал на самые каверзные вопросы, и часовой в конце кон­цов замолк. Меньше чем через минуту из-за ворот послышались сразу несколько голосов и лязг отодвигае­мых засовов.

Киевская признала в Михаиле своего.

Поиск по сайту: